Ко всем трудящимся СССР, Исполкому Коминтерна, Профинтерну, Коминтерну молодёжи, Межрабпому
Наша молодая рабочая республика вышла победительницей из ожесточённой кровавой борьбы с её заклятыми врагами – внутренней и внешней контрреволюцией. С новой силой, неизвестной умирающему буржуазному миру, забился пульс рабочей общественной жизни, застучали станки, зашумели машины, спокойнее и свободнее заходил плуг, взрывая тучную землю.
Но эта великая победа трудящихся досталась не даром. В результате титанической борьбы на организме страны остались глубокие раны, для окончательного излечения которых ещё долгое
время будут требоваться громадные усилия со стороны рабочих и крестьян Советской России. Одной из этих ран является далеко ещё не полная обеспеченность детского населения страны.
На долю первой в мире республики труда досталось тяжёлое наследие царского строя; войны и голод усилили его, и в результате их, несмотря на героические усилия, проявленные советской властью в деле обеспечения всеми необходимыми материальными благами, в деле воспитания и охраны жизни и здоровья, всё же на территории Союза социалистических республик осталось ещё громадное число детей-сирот, не имеющих ни крова, ни призора. Несколько миллионов детей-сирот требуют немедленной реальной помощи.
Детская беспризорность, часто выявляющаяся в самых уродливых, ужасающих формах, как детская преступность, проституция, угрожает подрастающему поколению самыми тяжёлыми последствиями и заставляет бить тревогу.
Существующая сеть детских учреждений не в силах вместить всей армии беспризорных детей, для открытия же новых не хватает средств.
Более того: и существующие учреждения, дающие приют более чем миллиону детей-сирот, недостаточно обеспечены самым необходимым, как диэтпитание, бельё, обувь, оборудование и т. п.
Кроме указанного кадра беспризорных детей, имеется ещё большой контингент нуждающихся в помощи детей, имеющих родителей или родственников, но хозяйственная мощь которых разрушена войной и голодом (инвалиды, беженцы войны и голода, безработные); им также нужна скорая действительная помощь.
Кроме того, всем детям вообще нужна организованная медицинская помощь. Различные эпидемические заболевания косят детей. Как и до войны, так, к нашему глубокому сожалению, и теперь ещё детская смертность чрезвычайно, а местами угрожающе велика. На эту опасность для детей нельзя закрывать глаза, необходимо теперь же, немедленно, пока ещё не поздно, общими усилиями устранить её.
Учитывая это тяжёлое положение громадного числа детей и все грозные последствия его, деткомиссия ВЦИК, организуя совместно с НКПросом и НКЗдравом, при деятельном участии партийных и профессиональных организаций, с 30 апреля по 6 мая с.г. «Неделю беспризорного и больного ребёнка», обращается ко всем рабочим и крестьянам и всем трудящимся Советской республики с горячим призывом придти во время её на помощь детям.
Не стесняйтесь ни формой, ни размерами вашей помощи. Помните, что только общими объединёнными усилиями широких рабоче-крестьянских масс мы можем выйти с честью из борьбы на этом тяжёлом фронте детской беспризорности.
Одновременно с этим деткомиссия ВЦИК обращается с просьбой к Исполкому Коминтерна, Профинтерну, Коминтерну молодёжи и Межрабпому взять на себя задачу информировать наших товарищей рабочих и крестьян за границей о целях и задачах настоящей кампании и привлечь их к участию.
Деткомиссия надеется, что трудящиеся за границей откликнутся на её призыв своею материально-финансовой помощью и помогут ей в борьбе с детскою беспризорностью в России.
Деткомиссия обращается также ко всем заграничным организациям помощи голодающим в России с просьбой усилить до возможных пределов свою работу в части помощи детям.
Председатель комиссии ВЦИК по улучшению жизни детей Ф.Дзержинский».
Эстрада, на ней – лицом к публике – кинооратор.
– Итак, товарищи: беспризорников создали семь лет войны, четыре года империалистической и три года борьбы рабочих и крестьян за власть, борьбы против русской буржуазии, которую вооружал против нас европейский капитал.
Количество беспризорных увеличил поволжский голод. У нас, товарищи, образовалась огромная армия бездомных и – в большинстве безграмотных – детей-подростков.
За счёт сил этой армии живёт и развивается преступный мир, развращая ребятишек, превращая их в социально опасных. На борьбу с беспризорностью мы тратили десятки миллионов, но это не даёт должных результатов. Мы должны принять другие меры борьбы с этой социальной болезнью, и сегодня мы начнём борьбу. (Пауза.) Предлагаю вам, товарищи, помнить, что беспризорные дети, каковы бы они ни были, – всё-таки ещё дети.
В огромном большинстве они – сироты рабочих и крестьян. Это маленькие пролетарии, но анархисты. Наверное, вы встретите жестокое сопротивление с их стороны. Вы обязаны встретить это сопротивление сдержанно и терпимо. Каждый из вас, кто проявит грубость, а тем более жестокость в отношении к беспризорным, – будет строго наказан. Я – кончил. За дело, товарищи.
Дело одной ночи
1
К полуразрушенному дому подъехал автомобиль, агенты угрозыска и чекисты будят беспризорных, выводят их на улицу, беспризорные энергично сопротивляются. Лёнька вырвался, бежит прочь. Чекист вслед ему:
– Эй, зря бежишь, всё равно поймаем.
Другой чекист:
– Вон ещё под воротами двое.
Из-под ворот выбегают трое, одного чекист поймал, другой – бежит, третий успел перепрыгнуть через забор.
2
Глухой переулок. Два грузовика. Чекисты выгоняют из ворот «хазовки» беспризорных. Один авто уже нагружен и охраняется милицией, беспризорные орут, бьют друг друга, некоторые из них плюют на милиционеров, бросают в них шапками, опорками, пытаются сорвать фуражки с чекистов. Визг, свист, ругань.
Чекист. Вам бы, обезьяны, с буржуями сражаться, а не с нами…
В числе захваченных прилично одетый Язев и Поп. Они стоят рядом и оживлённо перешёптываются. Пред ними картина боевой схватки. Чекисты и милиционеры едва справляются с мальчишками.
3
Вагонный двор. Милиционеры и чекисты осматривают пустые вагоны, извлекают из них сонных ребят. В стороне, под конвоем, стоят и сидят человек десять мальчишек. Один просит у милиционера:
– Дай папиросу.
– Не курю.
– Я тебя не спрашиваю: куришь – не куришь, я говорю: папиросу дай, чёрт.
Другой чекист. Хочешь, по затылку дам.
Беспризорный. Драться не смеешь.
Чекист. Верно, пацан! Ну, получи папиросу…
Двое беспризорных вскочили и бегут в разные стороны. Товарищи свистят и кричат вслед им.
Беспризорный. То-то, мы свои права знаем!
Чекисты, милиционеры смеются.
4
Светает. Трое чекистов ведут группу малышей, человек 20.
Из-за угла выбежал Лёнька, за ним, должно быть, кто-то гнался. Лёнька, подбегая к чекисту:
– Берите и меня.
Чекист. Шагай, сявка.
Лёнька. Я не сявка.
Чекист. Ну, урка.
Лёнька. И не урка.
Чекист. Значит – туз.
Лёнька. Дурак. Что ты, не видишь, что я маленький.
Чекист. Тузы-то старики – говоришь – а как их зовут?
Лёнька. Так я тебе и скажу, ишь ты.
5
Воинская площадка вокзала. У площадки вагоны 3 класса.
Подъезжают машины, разгружая беспризорных. Мальчишки проходят в ворота, между шеренгами беспризорных. Чекисты и милиционеры обыскивают их, отбирают ножи, ремни, деньги, монету бросают в какой-то чемодан, бумажные деньги – рвут в мелкие клочья, – это очень удивляет ребятишек. Мальчик кричит из окна вагона:
– Зачем червяки рвёте?
Чекист. А чтобы вам видно было: не берём себе.
Беспризорный. Ну и – дурачьё.
6
Внутри вагона. Тесно. Толкотня, борьба, крики.
– Поехали-и!
– Братук! Куда нас везут?
– В болото.
– Топить, как щенят…
– Эхма!
– Ребята – смирно! Слушай команду… Раз… два-три! Делай тарарам!
Выбивают стёкла из окон, орут, пытаются ломать скамьи, полки, адский шум, которому чекисты и милиция не мешают.
7
Внутри другого вагона. Здесь ребята постарше, настроение серьёзное. Одна из групп слушает объяснение Язева:
– Едем, конечно, в Соловки.
– Хитро сделано!
– Сразу всех забарабили.
– Всех – не всех, а тысяч пять загребли…
В дверях – чекист:
– Ребята – слушай – сейчас поезд остановится, будет прицеплен вагон с продовольствием и одеждой. Сорганизуйтесь так, чтобы всё распределить в порядке, без драк – ладно?
Молчание. Ребята недоверчиво рассматривают чекиста, удивлённо, испуганно перешёптываются. Кто-то громко говорит:
– Значит – верно: в Соловки! И-эх-х, мать…
8
Третий вагон. Здесь среди ребят – Лёнька, Язев, Поп, Узбек. Поезд стоит.
Поп. У меня червяк в затырке был.
Вынимает изо рта червонец, один из мальчиков согнулся, подставил спину, червонец разглаживают на его спине.
Язев. Водочки бы купить, а?
Голоса:-Верно! Дело! Хорошобыпогорчиться!
– А как отсюда вылезешь? Двери заперты, под окошками – менты.
Узбек. Пол надобно ломать! Ну? Начинай!
Язев. Правильно! Делай!
Голоса:
– Не шуми слишком. А кого пошлём?
– Лёньку. Лёнька – идёшь?
Лёнька. Обязательно!
9
Из-под вагона вылезает Лёнька, бежит по железнодорожным путям. Стоит на углу улицы, под фонарём, рассматривая червонец. Нерешительно оглядывается. Раздумывает: вернуться к товарищам, в вагон, или не стоит? Вернуться – наверняка отправят в какой-нибудь детдом. А может быть, и в тюрьму. Убежать с червонцем – нехорошо пред товарищами. Вероятно, убежит ещё кто-нибудь, станет известно, что он украл у «своих» – изобьют. Да и стыдно у своих воровать. Решил. Бежит по улице.
10
Ленька в «хазе». Какая-то баба подвязывает к его лохмам бутылки за горлышки.
Лисица. Гляди не разбей.
Лёнька. Знаю!
Лисица (бабе). Лишили нас помощников, дьяволы.
11
Вагон. Поезд в пути.
Узбек (рассказывает). Он мине сказал: «Приедем – дадут всем кило хлеба, фунт колбасы, одёжу выдадут, мыть будут».
Голоса:
– А ты верь, дурак! Ему чаю с вареньем обещали. Пирожных…
Лёнька (выпивши). Дадут всем кашки из поганой чашки, пожрём, охнем, да и – подохнем! Эх – ребята! Не верь милиции, держи свои позиции! Споёмте – что ли?
12
Вид Звенигорода.
13
Звенигородский монастырь.
14
Вокзал Звенигорода. Перрон. Чекисты и местная милиция ждут поезда.
Старший чекист. С этим поездом прибудет пятьсот, сразу направить в монастырь. Следить, чтобы не разбежались.
Голоса:
– Пятьсо-от. Держись, город Звенигород.
– Да-а, зададут встряску здешним жителям. Разграбят городишко.
Старший чекист. Решительно воспрещается применение каких-либо физических мер воздействия – поняли? Не бить, не толкать, не орать! Сразу, по разгрузке вагонов, давать каждому хлеб и колбасу. Авось – не побегут, если едой займутся.
15
Эшелон беспризорных идёт улицей города. Все жуют. Из ворот, из окон неодобрительно смотрят обыватели. Некоторые выражают сочувствие и сожаление:
– Эх, бедняжки! Куда это вас ведут?
– Господи, грязные какие.
Беспризорные отвечают сочувствующим руганью, свистом, показывают языки, кулаки. Вслед им обыватели говорят:
– Жульё всё! Это на горе наше привезли их.
– Заставят нас кормить ораву такую… А ведь!
– Пожалуй, и заставят. Да и обуть, одеть тоже нам велят… Эх, жизнь…
16
Двор монастыря. Беспризорники ошеломлённо разбились по группам, хмуро озираются, перешёптываются, в общем ведут себя тихо. Их раздевают и лохмотья бросают в костёр среди двора. Восемь парикмахеров стригут их. После стрижки голых ведут в баню.
17
Баня. Ребят – моют. Охотно моются единицы, в их числе – Узбек, Лёнька, – большинство сопротивляется, хулиганит, плещет друг на друга водой из шаек. Дикий визг, шум, брань, попытки петь.
18
Ребята выходят из бани на двор, одетые в однообразные костюмы и шапочки. Вид у большинства ошарашенный.
Голоса:
– К чему это готовят нас? Во святые, что ли? В монахи постригли. Чёрт их знает чего они выдумали.
Лёнька. Братишки! Знай своё дело: ни в чём не уступайте. Нас хотят в миленькие перекрестить.
Старший чекист. Ребята! Рассчитывайтесь по десяткам и выберите десятников.
Голоса:
– Это можно! В этом плохого не видно. Увидишь, погоди.
19
Заметно выделяются группы ребят, которые довольны тем, что вымылись, одеты в чистое. Доволен Узбек, он смотрит в кадку с водой, любуется своим отражением, хохочет, рядом с ним – Язев и Куманёк – парень лет 15.
Язев. Чего же это будет?
Куманёк. Увидим.
Узбек. Хорошо будет.
Язев. Тебе, Узбек, немного надо…
Узбек. Мине? Мине всё надо.
Язев. Тебе дать кусок, ты и не лаешь.
Узбек. Врёшь.
20
Васька Кабан, тупорылый, низкорослый парень, лет 20, ухмыляясь, агитирует в группе ребят. Их человек двадцать.
– Ну вот, пацаны, значит – прокатились мы на дураках, в бане помылись, пожрали, чуть-чуть оделись. Чего надо делать? Ну, надо, значит, бежать – кто куда! Прямо – сади всей массой! Всех не переловят, а если и поймают которых – ноги не оторвут, опять можно бежать. У них нет такой силы, чтобы сладить с нами. Верно?
Голоса:
– Верно… Когда бежать? Надо сговориться, чтобы – сразу всем.
21
Старший чекист (кричит). Эй, братишки, обедать!
С криком, свистом – толпа бежит.
22
Лёнька – десятник. Намеренно неправильно режет пшеничный хлеб, неровными порциями. Куски прячет за пазуху. Бросает их через головы ребят, вызывая этим протесты.
Лёнька (орёт). Вы что здесь – у родной бабушки? Жри, что дают, пока по мордам не дали. Наелся – уходи…
23
Чекист докладывает старшему:
– Там Лёнька хулиганит…
Старший чекист. Дан приказ в еде не отказывать – никаких конфликтов! Подайте хлеба дополнительно. Они хотят разыграть нас на хлебе.
24
Чекист, Узбек и Куманёк несут хлеб. Лёнька, поняв, что его затея сорвана, бросает нож, идёт прочь с куском хлеба в руках. Кричит:
– Глядите, Узбек с Куманьком в лакеи нанялись…
25
За углом церкви Кабан, Лёнька, Язев и ещё человека три.
Лёнька (угрюмо говорит). Сегодня ничего не будет. Все сытые, разморило всех… Да и охраны за стенами много…
Язев. Это верно. Обмякли все.
Кабан. Н-да… значит – надобно солить им, ментам, всяко, кто что придумает, чтоб им невтерпёж солоно пришлось.
Лёнька. Чтоб не мы от них, а они от нас бежали!
26
Лунная ночь. Трапезная монастыря превращена в спальню, тесно набита беспризорными. Кое-где ребятишки спят. В углу группа слушает, что рассказывает Куманёк.
– А этот, Мартынов, который застрелил Лермонтова, похоронен здесь…
Голоса:
– Сукин сын, выкинуть его из могилы!
– Да это – давно было, от него и костей не осталось.
27
В другом углу фабрикуют карты из страниц евангелия. Один мальчик аккуратно режет их, другой – растирает кирпич в порошок – готовит красную краску, третий – размешивает сажу в коробке из-под ваксы, четвёртый – готовит трафареты для печатания карт. У двери стоят на стрёме двое мальчиков.
Голоса:
– Эх, покурить бы.
– Водочки бы хлебнуть кусочек!
28
Идёт игра на одежду. Выигрывает Кабан. Около него лежит несколько гимнастёрок, ботинки, брюки. Человек пять уже проигрались, раздеты, с угрюмой завистью смотрят на играющих.
Стрёма (кричит). Зекс!
Суматоха. Выигрыш покрывается телами играющих, карты исчезают.
Ребята дружно начинают петь:
В воскресенье мать-старушка…
Стрёма делает успокоительные знаки. Игра продолжается.
29
Утро. Две деревенские бабы привезли на монастырский двор солому и дрова. Кабан отводит одну из них за угол, показывает гимнастёрки, ботинки.
Баба. Сколько просишь?
Кабан. Пять бутылок водки.
Баба. Да ты с ума сошёл! За этакое! Пять?
Кабан. А сколько!
Баба. Две.
Кабан. Ты, тётка, не шути, а то я тебя по башке кокну. Видишь, сколько нас тут? Мы, гляди, неласковые. Мы те избу подпалить можем и вообще… Ну?
Баба. Не стращай. Три – принесу.
Кабан (толкнув её). Пять, поняла?
30
В зарослях монастырского сада – человек двадцать. Выпили. Кабан ораторствует:
– Ограды, решётки на кладбище вокруг могил – ломайте, вооружимся и прямо, напролом…
Язев. Я порох умею делать.
– А стрелять из чего?
Лёнька. Он не врёт! Он – может!
ТОМ 18. ПЬЕСЫ, СЦЕНАРИИ, ИНСЦЕНИРОВКИ 1921-1935
