История рабочей печати в России неразрывно связана с историей демократического и социалистического движения. Поэтому, только зная главные этапы освободительного движения, можно действительно добиться понимания того, почему подготовка и возникновение рабочей печати шли таким, а не другим каким-либо путем.

Освободительное движение в России прошло три главные этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время.

Самыми выдающимися деятелями дворянского периода были декабристы и Герцен. В ту пору, при крепостном праве, о выделении рабочего класса из общей массы крепостного, бесправного, «низшего», «черного» сословия не могло быть и речи. Предшественницей рабочей (пролетарски-демократической или социал-демократической) печати была тогда общедемократическая бесцензурная печать с «Колоколом» Герцена во главе ее. Читать далее...

Георгий Валентинович Плеханов принадлежит к числу замечательных деятелей русской истории. Его фигура замыкает собой ряд выдающихся демократических борцов девятнадцатого столетия. Он непосредственный продолжатель традиций Белинского, Чернышевского, Добролюбова, их прямой наследник не только в теоретической области, но прежде всего в деле практической борьбы за народные интересы. Это само по себе - заслуга немалая. Однако значение Плеханова для истории русской культуры не ограничивается сохранением наследства демократической публицистики и общественного движения прошлого века.

Старые русские демократы были народными трибунами в широком смысле этого слова. Они ещё не могли вполне оценить значение важной исторической грани между борьбой за свободу от деспотизма чиновников, дворян и царей во имя демократии и защитой интересов трудящихся от угнетения со стороны богатых собственников, то есть борьбой против власти капитала. Для такого различия не было достаточного основания в самой русской жизни, пока развитие капитализма не выдвинуло на первый план противоречие интересов предпринимателей и рабочих. Это противоречие по-новому осветило и ранее известные факты имущественного расслоения среди крестьян - самого большого класса старой России - в рамках всё ещё сохранившейся поземельной общины.

Эпигоны утопического социализма продолжали писать о необходимости укрепления общины как преграды для растущего классового неравенства. Г.В. Плеханов понял, что разложение крестьянства и развитие капитализма означает начало новой эпохи. Среди огромной массы бесправного "серого народа" он сумел разглядеть тот общественный слой, в котором таилось будущее России. Ещё будучи народником, Плеханов начал активную деятельность среди петербургских рабочих, и на него произвела громадное впечатление стихийная тяга передовых пролетариев к знанию, теории, вопреки взгляду народников-бунтарей, считавших, что "пропаганда" не имеет большого значения для революционного подъёма масс, по сравнению с "агитацией".

Личных воспоминаний о Георгии Валентиновиче у меня не много. Я встречался с ним не часто. Встречи эти, правда, не лишены были некоторого значения, и я охотно поделюсь моими воспоминаниями...

В 1893 году я уехал из России в Цюрих, так как мне казалось, что только за границей я смогу приобрести знания необходимого для меня объема и характера. Мои друзья Линдфорс дали мне рекомендательное письмо к Павлу Борисовичу Аксельроду.

Сам Аксельрод и его семья приняли меня с очаровательным гостеприимством. Я был уже к этому времени более или менее сознательным марксистом и считал себя членом социал-демократической партии (мне было 18 лет, но работать как агитатор и пропагандист я начал еще за два года до отъезда за границу). Все же я чрезвычайно многим обязан Аксельроду в моем социалистическом образовании, и, как ни далеко мы потом разошлись с ним, я с благодарностью числю его среди наиболее повлиявших на меня моих учителей. Аксельрод в то время был преисполнен благоговения и изумления перед Плехановым и говорил о нем с обожанием. Это обожание, присоединяясь к тем блестящим впечатлениям, которые я сам имел от «Наших разногласий» и некоторых статей Плеханова, преисполняло меня каким-то тревожным, почти жутким ожиданием встречи с человеком, которого я без большой ошибки считал великим. Наконец Плеханов приехал из Женевы в Цюрих. Поводом был большой конфликт между польскими социалистами по национальному вопросу. Во главе национально окрашенных социалистов в Цюрихе стоял Иодко. Во главе будущих наших товарищей стояла, уже тогда блестящая студентка Цюрихского университета, Роза Люксембург. Плеханов должен был высказаться по поводу конфликта. Поезд каким-то образом запоздал, и поэтому первое появление Плеханова обставилось для меня самой судьбой несколько театрально. Уже началось собрание, Иодко уже с полчаса с несколько скучным эмфазом* защищал свою точку зрения, когда в зал союза немецких рабочих «Eintracht» вошел Плеханов.

Ленин — весь борьба. Прежде всего, конечно, борьба с помещичьим и буржуазным жизненными укладами, с господствующими классами, и, во–вторых, не в меньшей мере, — борьба с меньшевизмом.

Борьба с меньшевизмом одно время казалась борьбою за полновесную и беспощадную классовую войну против господствующих, борьбой против защитников половинчатых и нерешительных форм такой войны.

Чем дальше, однако, тем больше выяснялось, что это не так, что мнимо половинчатая форма борьбы меньшевиков есть на самом деле защита господствующих, при этом в самой тонкой, самой ядовитой форме. Этим самым борьба с меньшевизмом превратилась в одну из главнейших задач общей войны пролетарского класса против капитала.

Ленин столкнулся с меньшевизмом в его колыбели, когда он еще не получил своего нынешнего имени. Дело было так: в девятидесятых годах всем, сколько–нибудь чутким представителям российской интеллигенции, сделалось ясным, что в России развивается мощный капитализм, что родился и растет класс пролетариата, что он является надежной заменой крестьянства, на которое прежде рассчитывала интеллигенция для борьбы своей с самодержавием.

Начался роман интеллигенции с рабочими, заменивший собой роман ее с мужиком.

Роман шел, конечно, под знаком готовности интеллигенции служить интересам пролетариата.

На самом же деле, такие интеллигенты, даже значительное большинство их, преследовали другую цель, а именно: «сорганизовать» пролетарское движение, которое было бы опорой для буржуазно–либеральных сдвигов, для завоевания европейских порядков в России.

Привлечение пролетариата к решению этой задачи можно было, конечно, только связывать с коренными нуждами рабочего класса, с его экономическим положением, а также с его естественным идеалом — социализмом. Поэтому интеллигенция рядилась экономистами и социалистами.

Однако, судя эту интеллигенцию не по ее словам, а но ее поступкам, не трудно было убедиться в том, что она стремилась придать рабочему движению характер умеренности и аккуратности, чтобы движение это не вышло из роли подголоска буржуазного либерализма.

Самым ловким приемом доменьшевистского меньшевизма, так называемого экономизма, рабочедельства и т. д., была попытка опереться на отсталость рабочего, на его якобы нежелание политически оформиться, на якобы присущий ему интерес исключительно к экономической борьбе.

Молдавия в период Великой Октябрьской социалистической революции, Гражданской войны и военной интервенции (1917—20).

Победа пролетарской революции в центре страны, декреты 2-го Всероссийского съезда Советов ускорили развёртывание борьбы за Советскую власть в Молдавии. В ноябре — декабре 1917 в отдельных городах и сёлах власть перешла в руки Советов; трудовое крестьянство явочным порядком осуществляло декрет о земле.

Важную роль в борьбе за власть Советов сыграли революционные солдаты Румынского фронта. Руководители контрреволюционной "Сфатул цэрия" 2 (15) декабря объявили Молдавию "народной республикой", а себя "верховной властью" и обратились за помощью к западным державам, которые рассматривали Бессарабию как плацдарм для борьбы против Советской страны. При содействии стран Антанты в Бессарабию в декабре 1917 вторглись войска королевской Румынии.

16 (29) декабря Советское правительство потребовало от Румынии прекращения враждебных действий. Для борьбы с контрреволюцией 24 декабря 1917 (6 января 1918) в Кишиневе был создан Революционный штаб советских общереспубликанских войск Бессарабского района; 28 декабря 1917 (10 января 1918) в городе начал действовать фронтотдел Румчерода, ставшего к этому времени на позиции большевиков.

Донбасская операция 1919
            наступательная операция Южного фронта (командующий А. И. Егоров, член РВС И. В. Сталин, М. М. Лашевич) 25 — 31 декабря против Добровольческой и основных сил Донской армий белых во время Гражданской войны 1918—20. Преследуя отходящего противника, советские войска Южного фронта (13-я, 1-я Конная и 8-я армии) 23 декабря форсировали р. Северский Донец и вышли на линию Изюм, станица Яма, Лисичанск, Нижнее, Славяносербск.

Для защиты Донбасса и прикрытия отхода главных сил Добровольческой армии в юго-восточном направлении генерал А. И. Деникин сосредоточил в районе Бахмут — станица Попасная группу генерала С. Г. Улагая (3 кавалерийских корпуса и 2 пехотных дивизии), намереваясь нанести контрудар по 1-й Конной армии и отбросить её за Северский Донец.

Советское командование решило с ходу овладеть Донбассом, для чего была поставлена задача: 13-й армии — наступать на Славянск, Юзовку, Новониколаевское; 1-й Конной армии (4-я, 6-я и 11-я кавалерийские дивизии) с приданными 9-й и 12-й стрелковыми дивизиями — стремительным наступлением в Донбасс овладеть Попасной, Дебальцевом, Иловайской, а затем Таганрогом и отрезать пути отхода Добровольческой армии в Донскую область; 8-й армии — наступать на Луганск.

К годовщине
ИЗБРАНИЯ И.В. СТАЛИНА ГЕНЕРАЛЬНЫМ СЕКРЕТАРЁМ ЦК РКП(б)

Украина с ее богатствами уже давно является объектом империалистической эксплуатации.

До революции Украину эксплуатировали империалисты Запада, так сказать, втихомолку, без “военных операций”. Организовав на Украине громадные предприятия (по углю, металлу и т.д.) и забрав в свои руки большинство акций, империалисты Франции, Бельгии и Англии высасывали соки из украинского народа в порядке легальном, “законном”, без шума.

После Октябрьской революции картина изменилась. Октябрьская революция, порвав нити империализма и объявив земли и предприятия достоянием украинского народа, отняла у империалистов возможность “обычной”, “бесшумной” эксплуатации. Тем самым империализм был изгнан из Украины.

Но империализм не хотел уступить, он ни за что не хотел мириться с новым положением. Отсюда “необходимость” насильственного порабощения Украины, “необходимость” ее оккупации.

Австро-германские империалисты были первыми, которые пошли на оккупацию Украины. “Рада” и “гетманство” с их “самостийностью” были лишь игрушкой, ширмой, удобно прикрывающей эту оккупацию, внешне “санкционирующей” эксплуатацию Украины австро-германскими империалистами.

Великие победы пролетариата оказались полупобедами, потому что царская власть не была свергнута. Декабрьское восстание кончилось поражением, и цар­ское самодержавие стало отбирать одно за другим завоевания рабочего класса по мере того, как ослабевал его натиск, ослабевала борьба масс. В 1906 году ра­бочие стачки, крестьянские и солдатские волнения были гораздо слабее, чем в 1905 году, но все-таки были еще очень сильны. Царь разогнал первую Думу, во время которой стала опять развиваться борьба народа, но не посмел сразу изменить избирательный закон. В 1907 году борьба рабочих еще более ослабела, и царь, разогнав вторую Думу, совершил государственный переворот (3 июня 1907 года); он нарушил все свои самые торжественные обещания не издавать законов без согласия Думы и изменил избирательный закон так, что большинство в Думе наверняка доставалось помещикам и капиталистам, партии черносотенцев и их прислужникам.

И победы и поражения революции дали великие исторические уроки русскому народу. Чествуя пяти­летнюю годовщину 1905 года, постараемся выяснить себе главное содержание этих уроков.

Первый и основной урок — тот, что только револю­ционная борьба масс способна добиться сколько-нибудь серьезных улучшений в жизни рабочих и в управлении государством. Никакое «сочувствие» рабочим со сто­роны образованных людей, никакая геройская борьба одиночек-террористов не могли подорвать царского са­модержавия и всевластия капиталистов. Только борьба самих рабочих, только совместная борьба миллионов могла сделать это, и, когда ослабевала такая борьба, сейчас же начиналось отнятие того, что рабочие за­воевали. Русская революция подтвердила то, о чем поется в международной рабочей песне:

«Никто не даст нам избавленья,

Ни бог, ни царь и ни герой;

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой».
 

КАК ПОНИМАЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС?

II

До сих пор мы говорили о том, как не следует решать “национальный вопрос”. Теперь поговорим о том, как надо решать этот вопрос, т. е. как разрешила его социал-демократическая рабочая партия .

Прежде всего необходимо помнить, что действующая в России социал-демократическая партия назвала себя Российской (а не русской), Очевидно, этим она хотела нам показать, что она под своим знаменем будет собирать не только русских пролетариев, но и пролетариев всех национальностей России, и, следовательно, она примет все меры для уничтожения воздвигнутых между ними национальных перегородок.

Далее, наша партия очистила “национальный вопрос” от окутывающего его тумана, придававшего ему таинственный вид, расчленила этот вопрос на отдельные элементы, придала каждому из них характер классового требования и изложила их в программе в виде отдельных статей. Этим она ясно нам показала, что взятые сами по себе так называемые “национальные интересы” и “национальные требования” не имеют особой цены, что эти “интересы” и “требования” достойны внимания лишь настолько, насколько они двигают вперед или могут двинуть вперед классовое самосознание пролетариата, его классовое развитие.

КАК ПОНИМАЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС?

I

Все изменяется... Изменяется общественная жизнь и вместе с нею изменяется и “национальный вопрос”. В разные времена различные классы выступают на арену борьбы, - и каждый класс по-своему понимает “национальный вопрос”. Следовательно, “национальный вопрос” в разные времена служит различным интересам, принимает различные оттенки в зависимости от того, какой класс и когда выдвигает его.

Существовал, например, у нас так называемый дворянский “национальный вопрос”, когда - после “присоединения Грузии к России” - грузинское дворянство почувствовало, как невыгодно было для него потерять старые привилегии и могущество, которые оно имело при грузинских царях, и, считая “простое подданство” умалением своего достоинства, пожелало “освобождения Грузии”, Этим оно хотело поставить во главе “Грузии” грузинских царей и дворянство и передать им, таким образом, судьбу грузинского народа! Это был феодально-монархический “национализм”. Это “движение” не оставило никакого заметного следа в жизни  грузин, не стяжало себе славы ни одним фактом, если не иметь в виду отдельные заговоры грузинских дворян против русских правителей на Кавказе. Читать далее...