«Репортаж из Парижской Коммуны» — такой подзаголовок мог бы носить фильм Питера Уоткинса «Коммуна (Париж, 1871)» («La Commune (Paris 1871)», 2000 г.). Ведь именно в форме репортажа построено повествование о семидесяти двух днях первой в истории человечества пролетарской революции.

В съёмках приняли участие более 200 человек, при этом не актёров-профессионалов, а обычных граждан (как левых, так и консервативных взглядов), разделившихся в процессе работы на группы по интересам, тем самым добившись поразительной натуралистичности действий и эмоций персонажей, естественно им сопереживая.

События «Коммуны» разворачиваются во Франции во второй половине XIX века (1870—1871 гг.), в которую волей режиссёра был перенесён такой привычный современный атрибут, как телевидение.

В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну. Это была диктатура пролетариата.

Предложение переиздать воззвание Генерального Совета Интернационала «Гражданская война во Франции» и снабдить его введением было для меня неожиданным. Поэтому я могу здесь лишь вкратце затронуть важнейшие пункты.

Вышеупомянутой, большей по размерам, работе я предпосылаю оба более кратких воззвания Генерального Совета о франко-прусской войне. Во-первых, потому, что в «Гражданской войне» есть ссылки на второе воззвание, которое само по себе, без первого, не везде понятно. А также и потому, что оба эти воззвания, тоже написанные Марксом, являются не менее, чем «Гражданская война», выдающимися образцами удивительного, впервые проявившегося в «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» ² дара автора верно схватывать характер, значение и необходимые последствия крупных исторических событий в то время, когда эти события ещё только разыгрываются перед нашими глазами или только что свершились. И, наконец, потому, что нам в Германии ещё и поныне приходится страдать от предсказанных Марксом последствий этих событий.

Разве не оправдалось предсказание первого воззвания, что если оборонительная война Германии против Луи Бонапарта выродится в завоевательную войну против французского народа, то все те несчастья, которые постигли Германию после так называемой освободительной войны 3, обрушатся на неё снова с ещё большей силой? Разве не пережили мы после этого целых двадцать лет бисмарковского господства, а вместо преследований демагогов ⁴ — исключительный закон и травлю социалистов с тем же полицейским произволом и буквально с тем же возмутительнейшим толкованием закона.

Социальная республика явилась как фраза, как пророчество на пороге февральской революции. В июньские дни 1848 г. она была задушена в крови парижского пролетариата, но в виде призрака она выступает в следующих актах драмы. На сцене появляется демократическая республика. Она исчезает 13 июня 1849 г. вместе со своими разбежавшимися мелкими буржуа, но, убегая, она разбрасывает за собой сугубо крикливые рекламы. Парламентарная республика вместе с буржуазией завладевает всей сценой, развертывается во всю ширь, но 2 декабря 1851 г. хоронит ее под крики ужаса объединенных роялистов: «Да здравствует республика!».

Французская буржуазия противилась господству трудящегося пролетариата - она доставила власть люмпен-пролетариату с шефом Общества 10 декабря во главе. Буржуазия не давала Франции прийти в себя от страха перед грядущими ужасами красной анархии - Бонапарт дисконтировал ей это грядущее, когда воодушевленная водкой армия порядка, по его приказанию, 4 декабря расстреливала стоявших у своих окон именитых буржуа бульвара Монмартр и Итальянского бульвара. Она обоготворила саблю - сабля господствует над пей.

Она уничтожила революционную печать - ее собственная печать уничтожена. Она отдала народные собрания под надзор полиции - ее салоны находятся под полицейским надзором.

Она распустила демократическую национальную гвардию - ее собственная национальная гвардия распущена. Она ввела осадное положение - осадное положение введено по отношению к ней. Она заменила суды присяжных военными комиссиями - ее суды присяжных заменены военными комиссиями. Она отдала народную школу во власть попам - попы властвуют над ее собственной школой. Она ссылала без суда - ее ссылают без суда. Она подавляла всякое движение общества с помощью государственной власти - государственная власть подавляет всякое движение ее общества. Она бунтовала против своих собственных политиков и писателей из пристрастия к своему денежному мешку - ее политики и писатели устранены, но ее денежный мешок подвергается грабежу, после того как ей заткнули рот и сломали ее перо. Буржуазия неутомимо кричала революции, как святой Арсений христианам: «Fuge, tace, quiesce! Беги, умолкни, успокойся!», - Бонапарт кричит буржуазии: «Fuge, tace, quiesce! Беги, умолкни, успокойся!».

Прежде чем перейти к заключению, набросаем краткую схему истории февральской революции.

I. Первый период. От 24 февраля до 4 мая 1848 года. Февральский период. Пролог. Комедия всеобщего братания.

II. Второй период. Период учреждения республики и Учредительного национального собрания.

1) От 4 мая до 25 июня 1848 года. Борьба всех классов против пролетариата. Поражение пролетариата в июньские дни.

2) От 25 июня до 10 декабря 1848 года. Диктатура чистых буржуазных республиканцев.

Выработка конституции. Объявление Парижа на осадном положении. Устранение буржуазной диктатуры избранием Бонапарта в президенты 10 декабря.

3) От 20 декабря 1848 до 28 мая 1849 года. Борьба Учредительного собрания с Бонапартом и с соединившейся с ним партией порядка. Гибель Учредительного собрания. Поражение республиканской буржуазии.

III. Третий период. Период конституционной республики и Законодательного национального собрания.

1) От 28 мая 1849 до 13 июня 1849 года. Борьба-мелкой буржуазии с буржуазией и Бонапартом. Поражение мелкобуржуазной демократии.

2) От 13 июня 1849 до 31 мая 1850 года. Парламентская диктатура партии порядка. Последняя завершает свое господство отменой всеобщего избирательного права, но теряет парламентское министерство.

3) От 31 мая 1850 до 2 декабря 1851 года. Борьба между парламентской буржуазией и Бонапартом. a) От 31 мая 1850 до 12 января 1851 года. Парламент теряет главное командование армией. b) От 12 января до 11 апреля 1851 года. Парламент терпит поражение в своих попытках снова подчинить себе административную власть. Партия порядка теряет самостоятельное парламентское большинство. Ее коалиция с республиканцами и Горой. c) От 11 апреля до 9 октября 1851 года. Попытки пересмотра, слияния, продления полномочий. Партия порядка разлагается на свои отдельные составные части. Окончательный разрыв буржуазного парламента и буржуазной прессы с массой буржуазии. d) От 9 октября до 2 декабря 1851 года. Открытый разрыв между парламентом и исполнительной властью. Парламент умирает, он пал, покинутый своим собственным классом, армией, всеми другими классами. Гибель парламентарного режима и господства буржуазии. Победа Бонапарта. Пародия реставрации Империи.

Борьба между Национальным собранием и Бонапартом вспыхнула снова, как только миновал революционный кризис и было отменено всеобщее избирательное право.

Конституция назначила Бонапарту содержание в 600000 франков. Не прошло и полугода со времени его вступления на пост президента, как ему удалось увеличить эту сумму вдвое.

Одилон Барро добился от Учредительного собрания ежегодной прибавки в 600000 франков на так называемые расходы по представительству. После 13 июня Бонапарт выступил с подобными же претензиями, на которые, однако, Барро на этот раз не откликнулся. Теперь, после 31 мая, Бонапарт немедленно воспользовался благоприятным моментом и через своих министров потребовал у Национального собрания цивильный лист в 3 миллиона франков в год. Долгая бродяжническая жизнь авантюриста наделила его крайне тонким чутьем к критическим моментам, когда можно было вымогать деньги у буржуа. Он занимался форменным шантажом. Национальное собрание, с его помощью и с его ведома, осквернило суверенитет народа. Он угрожал предать это преступление суду народа, если Собрание не раскошелится и не купит его молчание за 3 миллиона франков в год. Собрание отняло у 3 миллионов французов право голоса, - он требовал за каждого политически обесцененного француза полноценный франк, итого 3 миллиона франков. Он, избранник 6 миллионов, требовал возмещения за голоса, отнятые у него задним числом. Комиссия Национального собрания отказала нахалу. Бонапартистская пресса стала угрожать. Могло ли Национальное собрание порвать с президентом республики в такую минуту, когда оно принципиально и окончательно порвало с массой нации? Оно, правда, отвергло ежегодный цивильный лист, но зато вотировало единовременную дополнительную сумму в 2160000 франков. Согласившись дать деньги, но вместе с тем показывая своим раздражением, что оно уступает против воли, Собрание обнаружило этим двойную слабость. Зачем Бонапарту нужны были эти деньги, мы увидим дальше. После этого последовавшего непосредственно за отменой всеобщего избирательного права досадного эпилога, в котором Бонапарт сменил по отношению к узурпаторскому парламенту свой смиренный тон времен мартовского и апрельского кризиса на вызывающе-нахальный тон - Национальное собрание прервало свои заседания на три месяца, с 11 августа до 11 ноября.

Оно оставило вместо себя постоянную комиссию из 28 членов, среди которых не было ни одного бонапартиста, зато было несколько умеренных республиканцев. Постоянная комиссия 1849 г. состояла исключительно из представителей партии порядка и бонапартистов.

 28 мая 1849 г. Законодательное национальное собрание открыло свои заседания, 2 декабря 1851 г. оно было разогнано. Этот период охватывает время существования конституционной, или парламентарной, республики.

В первой французской революции за господством конституционалистов следует господство жирондистов, за господством жирондистов следует господство якобинцев. Каждая из этих партий опирается на более передовую. Как только данная партия продвинула революцию настолько далеко, что уже не в состоянии ни следовать за ней, ни тем более возглавлять ее, - эту партию отстраняет и отправляет на гильотину стоящий за ней более смелый союзник. Революция движется, таким образом, по восходящей линии.

Обратное происходит в революции 1848 года. Пролетарская партия выступает как придаток мелкобуржуазной демократической партии. Последняя ей изменяет и способствует ее поражению 16 апреля, 15 мая и в июньские дни. Демократическая партия, в свою очередь, опирается на плечи буржуазно-республиканской партии. Не успели буржуазные республиканцы почувствовать себя твердо на ногах, как они сбрасывают с себя докучливых товарищей и сами опираются на плечи партии порядка. Партия порядка поводит плечами, опрокидывает буржуазных республиканцев и сама спешит усесться на плечи вооруженной силы.

Она еще продолжает думать, что сидит у нее на плечах, когда в одно прекрасное утро обнаруживает, что эти плечи превратились в штыки. Каждая партия лягает напирающую на нее сзади партию и упирается в спину той партии, которая толкает ее назад. Неудивительно, что в этой смешной позе она теряет равновесие и падает, корча неизбежные гримасы и выделывая удивительные курбеты. Революция движется, таким образом, по нисходящей линии. Она оказывается втянутой в это попятное движение еще прежде, чем была убрана последняя февральская баррикада и установлена первая революционная власть.

Период, с которым мы имеем дело, заключает в себе самую пеструю смесь вопиющих противоречий: перед нами конституционалисты, открыто организующие заговоры против конституции, революционеры, открыто признающие себя сторонниками конституционных действий, Национальное собрание, желающее быть всесильным и неизменно ведущее себя по-парламентски; Тора, видящая свое призвание в терпении и возмещающая свои поражения в настоящем предсказаниями побед в будущем; роялисты в роли patres conscripti (- сенаторов. Ред.) республики, вынужденные обстоятельствами удерживать за границей враждующие между собой королевские династии, приверженцами которых они являются, а во Франции поддерживать республику, которую они ненавидят; исполнительная власть, видящая силу в своей слабости и свой престиж во внушаемом ею презрении; республика, представляющая собой не что иное, как сочетание подлейших сторон двух монархий - Реставрации и Июльской монархии - под ярлыком империи; союзы, в основе которых лежит разъединение; борьба, основной закон которой- не доводить борьбы до конца; разнузданная бессодержательная агитация - во имя спокойствия; торжественнейшая проповедь спокойствия - во имя революции; страсти, лишенные истины; истины, лишенные страсти;

Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды. Он забыл прибавить: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Коссидьер вместо Дантона, Луи Блан вместо Робеспьера, Гора 1848-1851 гг. вместо Горы 1793-1795 гг.. племянник вместо дяди. И та же самая карикатура в обстоятельствах, сопровождающих второе издание восемнадцатого брюмера!⁴⁴

Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого. Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории. Так, Лютер переодевался апостолом Павлом, революция 1789-1814 гг. драпировалась поочередно то в костюм Римской республики, то в костюм Римской империи, а революция 1848 г. не нашла ничего лучшего, как пародировать то 1789 год, то революционные традиции 1793-1795 годов. Так, новичок, изучивший иностранный язык, всегда переводит его мысленно на свой родной язык; дух же нового языка он до тех пор себе не усвоил и до тех пор не владеет им свободно, пока он не может обойтись без мысленного перевода, пока он в новом языке не забывает родной.

При рассмотрении этих всемирно-исторических заклинаний мертвых тотчас же бросается в глаза резкое различие между ними. Камилль Демулен, Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, как герои, так и партии и народные массы старой французской революции осуществляли в римском костюме и с римскими фразами на устах задачу своего времени - освобождение от оков и установление современного буржуазного общества.

Самым убедительным доказательством вновь наступившего процветания служит возобновление Французским банком, по закону 6 августа 1850 г., платежей наличными. 15 марта 1848 г. банк получил право приостановить платежи наличными. Количество находившихся в обращении банкнот, включая и провинциальные банки, составляло тогда 373 миллиона франков (14920000 фунтов стерлингов). 2 ноября 1849 г. в обращении находилось 482 миллиона франков, или 19280000 ф. ст., что означало увеличение на 4360000 ф. ст., а 2 сентября 1850 г. - 496 миллионов франков, или 19840000 ф. ст., т. е. увеличение приблизительно на 5 миллионов фунтов стерлингов. При этом обесценения банкнот не наблюдалось; наоборот, увеличение обращения банкнот сопровождалось все растущим накоплением золота и серебра в подвалах банка, так что летом 1850 г. металлический запас достиг приблизительно 14 миллионов ф. ст., неслыханной во Франции суммы. То обстоятельство, что банк таким образом оказался в состоянии увеличить обращение своих билетов и вместе с тем свой активный капитал на 123 миллиона франков, или 5 миллионов фунтов стерлингов, блестяще доказывает, как правильно было наше утверждение в одном из предыдущих номеров журнала*, что финансовая аристократия не только не была сломлена в результате революции, но, наоборот, еще окрепла. Еще очевиднее становится этот результат из следующего обзора французского законодательства о банках за последние годы. 10 июня 1847 г. банк получил право выпускать билеты в 200 франков. До тех пор банкноты минимального достоинства были в 500 франков.

Декретом от 15 марта 1848 г. билеты Французского банка были объявлены законным средством платежа, и банк был освобожден от обязательства обменивать их на звонкую монету.

20 декабря голова Януса конституционной республики покавала только одно свое лицо, исполнительное, о расплывчато-плоскими чертами Луи Бонапарта. 28 мая 1849 г. она показала другое свое лицо, законодательное, усеянное рубцами, которые оставили после себя оргии Реставрации и Июльской монархии. Законодательное национальное собрание означало завершение создания конституционной республики, т. е. республиканской формы государства, в которой конституировано господство буржуазного класса, стало быть, совместное господство обеих больших роялистских фракций, представляющих в совокупности французскую буржуазию, объединенных легитимистов и орлеанистов, господство партии порядка. В то время как Французская республика сделалась, таким образом, собственностью коалиции роялистских партий, европейская коалиция контрреволюционных держав предприняла всеобщий крестовый поход против последних убежищ мартовских резолюций. Россия вторглась в Венгрию, прусские войска двинулись против армии, сражавшейся за имперскую конституцию, а Удино бомбардировал Рим. Европейский кризис явно приближался к решительному поворотному пункту, взоры всей Европы были устремлены на Париж, а взоры всего Парижа - на Законодательное собрание.

11 июня Ледрю-Роллен взошел на его трибуну. Он не произнес речи, он лишь сформулировал обвинение против министров, голое, без прикрас, фактическое, сжатое, тяжкое обвинение.

Нападение на Рим есть нападение на конституцию, нападение на Римскую республику есть нападение на Французскую республику. Статья V конституции³² гласит: «Французская республика никогда не употребляет своих военных сил против свободы какого бы то ни было народа», а президент обращает французские войска против римской свободы. Статья 54 конституции запрещает исполнительной власти объявлять какую бы то ни было войну без согласия Национального собрания. Постановление Конституанты от 8 мая категорически повелевало министрам как можно скорее вернуть римскую экспедицию к ее первоначальной цели, оно, стало быть, не менее категорически воспрещало войну против Рима, - между тем Удино бомбардирует Рим.

25 февраля 1848 г. дало Франции республику, 25 июня навязало ей революцию. А после июня революция означала: ниспровержение буржуазного общества, тогда как до февраля она означала: ниспровержение государственной формы.

Июньской борьбой руководила республиканская фракция буржуазии, победа естественно отдала власть в ее руки. Осадное положение повергло к ее стопам связанный по рукам и ногам, не способный к сопротивлению Париж, а в провинциях царил дух осадного положения, грозная и грубая заносчивость торжествующей победу буржуазии и разнузданный собственнический фанатизм крестьян. Итак, снизу не угрожала никакая опасность!

Вместе с революционной мощью рабочих было сокрушено и политическое влияние демократических, т.е. мелкобуржуазных, республиканцев, которые в Исполнительной комиссии были представлены Ледрю-Ролленом, в Учредительном национальном собрании - партией Горы, в прессе - газетой «Reforme»²¹. 16 апреля они были в заговоре с буржуазными республиканцами против пролетариата, вместе с ними сражались против него в июньские дни.

Таким образом, они сами подорвали ту основу, на которой покоилась сила их партии, так как мелкая буржуазия может только до тех пор удерживать революционные позиции против буржуазии, пока за ее спиной стоит пролетариат. Они получили отставку. Буржуазные республиканцы открыто порвали тот фиктивный союз, который они против воли и с задней мыслью заключили с ними в период временного правительства и Исполнительной комиссии.

Презрительно отвергнутые как союзники, демократические республиканцы опустились до роли телохранителей трехцветных республиканцев, причем они не могли добиться от них ни единой уступки, но должны были защищать их господство каждый раз, когда ему, а вместе с тем и республике, грозила, казалось, опасность со стороны антиреспубликанских фракций буржуазии. Наконец, эти фракции, орлеанисты и легитимисты, с самого начала находились в меньшинстве в Учредительном национальном собрании. До июньских дней они даже не осмеливались выступать иначе, как под маской буржуазного республиканизма; июньская победа на мгновение объединила всю буржуазную Францию вокруг Кавеньяка, в лице которого она приветствовала своего спасителя, а когда вскоре после июньских дней антиреспубликанская партия снова выступила самостоятельно, военная диктатура и осадное положение в Париже позволили ей лишь очень робко и осторожно выпускать свои щупальцы.

За исключением лишь немногих глав, каждый более или менее значительный раздел летописи революции с 1848 по 1849 г. носит заглавие: поражение революции!

Но в этих поражениях погибала не революция. Погибали пережитки дореволюционных традиций, результаты общественных отношений, не заострившихся еще до степени резких классовых противоположностей, погибали лица, иллюзии, представления, проекты, от которых революционная партия не была свободна до февральской революции, от которых ее могла освободить не февральская победа, а только целый ряд поражений.

Одним словом, революция шла вперед и прокладывала себе дорогу не своими непосредственными трагикомическими завоеваниями, а, напротив, тем, что она порождала сплоченную и крепкую контрреволюцию, порождала врага, в борьбе с которым партия переворота только и вырастала в подлинно революционную партию.

Доказать это и составляет задачу предлагаемых статей.
 

I   ИЮНЬСКОЕ ПОРАЖЕНИЕ 1848 г.

После июльской революции либеральный банкир Лаффит, провожая своего compere (Игра слов: «compere» - «кум», а также «соучастник в интриге». Ред.), герцога Орлеанского, в его триумфальном шествии к ратуше, обронил фразу: «Отныне господствовать будут банкиры». Лаффит выдал тайну революции.

При Луи-Филиппе господствовала не французская буржуазия, а лишь одна ее фракция: банкиры, биржевые и железнодорожные короли, владельцы угольных копей, железных рудников и лесов, связанная с ними часть земельных собственников - так называемая финансовая аристократия. Она сидела на троне, она диктовала в палатах законы, она раздавала государственные доходные места, начиная с министерских постов и кончая казенными табачными лавками.

Собственно промышленная буржуазия составляла часть официальной оппозиции, т. е. была представлена в палатах лишь в виде меньшинства. Ее оппозиция становилась тем решительнее, чем более чистую форму принимало в своем развитии самодержавие финансовой аристократии и чем более сама она воображала, что после подавленных в крови восстаний 1832, 1834 и 1839 гг.⁶ ее господство над рабочим классом упрочено. Руанский фабрикант Гранден, наиболее ярый фанатик буржуазной реакции как в Учредительном, так и в Законодательном национальных собраниях, был в палате депутатов самым горячим противником Гизо.

Первая пролетарская революция и первое правительство рабочего класса, просуществовавшее 72 дня (18 марта - 28 мая), крупнейшее событие в истории революционного движения 19 в. Возникновение Коммуны было закономерным историческим явлением, вызванным глубокими социальными противоречиями внутри французского общества, обострившимися к концу 60-х гг. в связи с завершением пром.ышленного переворота, ростом численности и организованности пролетариата, повышением его классовой сознательности; вместе с тем Коммуна явилась результатом освободительной борьбы французского и международного рабочего класса.
    Впервые задача свержения господства буржуазии и перехода политической власти в руки пролетариата была выдвинута К. Марксом и Ф. Энгельсом в их трудах 1844-48, особенно в "Манифесте Коммунистической партии", а затем в работах нач. 50-х гг., посвященных анализу революций 1848-49. Во Франции первой попыткой свергнуть буржуазный строй было Июньское восстание 1848. За два десятилетия, прошедшие со времени революции 1848, социально-экономическое развитие Франции значительно продвинулось вперед. Более широкий размах приняли стачечные бои, увеличилось количество и численность рабочих организаций, среди которых все более значительную  роль стали играть секции 1-го Интернационала. В Учредительном манифесте 1-го Интернационала (1864) Маркс указывал, что "завоевание политической власти" является непременным условием освобождения рабочего класса от гнета и эксплуатации. Мысль о революции, которая не ограничится свержением бонапартистского режима Второй империи (1852-70), а пойдет дальше и приведет к уничтожению капиталистического строя, все более овладевала к концу 60-х гг. умами передовой части французского пролетариата. Этому способствовала успешная борьба Маркса и его сторонников против прудонизма, бакунизма и др. мелкобуржуазных течений в Интернационале. К концу 60-х гг. в его французских секциях произошли определенные сдвиги влево - от правоверного прудонизма (мютюэлизма) к революционному коллективизму (иначе - левому прудонизму).
    Война между Францией и Пруссией, начавшаяся 19 июля 1870, еще более обострила классовые противоречия во Франции. Поражения французских войск вскрыли гнилость бонапартистского режима и разоблачили предательство национальных интересов страны ее правящими кругами. 4 сентября в Париже вспыхнула революция, и империя пала. Франция снова стала республикой. Однако новое правительство, провозгласившее себя "Правительством национальной обороны", продолжало антинародную политику Наполеона III. Оно отказалось удовлетворить демократические и патриотические требования народных масс и встало на путь саботажа обороны Парижа, осажденного немецкими войсками. Возмущение капитулянтской политикой правящих кругов привело 31 октября к восстанию в Париже.