Итак, отчуждение есть процесс, в котором от людей как членов тех или иных классов и общественных групп отделяются результаты их деятельности, она сама, а также те способности и силы, которые эту деятельность сделали возможной и ее реализовали. Продукты этого отделения приобретают относительную самостоятельность, выходят из-под контроля их создателей и обретают затем господство над породившими их человеческими силами.

В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс развернули научную критику капитализма, которая была во многом проведена посредством образов отчуждения. Эти образы появляются уже там, где Маркс и Энгельс пишут о буржуазном обществе: оно «походит на волшебника, который не в состоянии более справиться с подземными силами, вызванными его заклинаниями».

Отчужденные состояния в политике, морали, мировоззрении (философии и религии) воспроизводятся капитализмом расширенным образом. Именно буржуазия «не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного «чистогана»». Посредством принципа частной собственности буржуазия «превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли». Отчужденному обездушиванию капитализм подверг и семейные отношения, поскольку свел их к отношениям чисто денежным, когда «все священное оскверняется...». Читать далее...

6. ГЕНЕЗИС ПРОМЫШЛЕННОГО КАПИТАЛИСТА

...Средние века оставили после себя две различные формы капитала, которые достигают зрелости в самых различных общественно-экономических формациях и до на­ступления эры капиталистического способа производства считаются капиталом как таковым: ростовщический капитал и купеческий капитал.

Превращению денежного капитала, образовавшегося путем ростовщичества и торговли, в промышленный капитал препят­ствовал феодальный строй в деревне, цеховой строй в городе 240). Ограничения эти пали, когда были распущены феодальные дружины, когда сельское население было экспроприировано и отчасти из­гнано. Новая мануфактура возникла в морских экспортных гаванях или в таких пунктах внутри страны, ко­то­рые находились вне контроля старых городов с их цеховым строем. Отсюда ожесточенная борьба англий­ских corporate towns [городов с цеховым корпоративным строем] против этих новых питомников промыш­лен­но­сти.

Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграб­лению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих — такова была утренняя заря капиталисти­ческой эры производства. Эти идиллические процессы суть главные моменты первоначального накопления. За ними сле­дует торговая война европейских наций, ареной для которой служит земной шар. Война эта начинается отпадением Нидер­ландов от Испании, принимает гигантские размеры в англий­ской антиякобинской войне и теперь еще продолжается в виде “опиумных” войн против Китая и так далее.

Читать далее...

Следовательно, таинственность товарной формы состоит просто в том, что она является зеркалом, которое отражает людям общественный характер их собственного труда как вещный характер самих продуктов труда, как общественные свойства данных вещей, присущие им от природы; поэтому и общественное отношение производителей к совокупному труду представляется им находящимся вне их общественным отношением вещей.

Благодаря этому quid pro quo [появлению одного вместо другого] продукты труда становятся товарами, вещами чувственно-сверхчувственными, или общественными. Так световое воздействие вещи на зрительный нерв воспри­нимается не как субъективное раздражение самого зрительного нерва, а как объективная форма вещи, находящейся вне глаз. Но при зрительных восприятиях свет действительно отбрасы­вается одной вещью, внешним предметом, на другую вещь, глаз. Это — физическое отношение между физическими вещами.

Между тем товарная форма и то отношение стоимостей про­дуктов труда, в котором она выражается, не имеют решительно ничего общего с физической природой вещей и вытекающими из нее отношениями вещей. Это — лишь определенное обще­ственное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую ферму отношения между вещами.

Чтобы найти аналогию этому, нам пришлось бы забраться в туманные области религиозного мира. Здесь продукты человеческого мозга представляются самостоятельными существами, ода­ренными собственной жизнью, стоящими в определенных отно­шениях с людьми и друг с другом. То же самое происходит в мире товаров с продуктами человеческих рук. Это я называю фетишизмом, который присущ продуктам труда, коль скоро они производятся как товары, и который, следовательно, неот­делим от товарного производства.

Этот фетишистский характер товарного мира порождается, как уже показал предшествующий анализ, своеобразным общественным характером труда, производящего товары.

Предметы потребления становятся вообще товарами лишь потому, что они суть продукты не зависимых друг от друга частных работ. Комплекс этих частных работ образует совокуп­ный труд общества. Так как производители вступают в общественный контакт между собой лишь путем обмена продуктов своего труда, то и специфически общественный характер их частных работ проявляется только в рамках этого обмена.

Другими словами, частные работы фактически осуществляются как звенья совокупного общественного труда лишь через те отношения, которые обмен устанавливает между продуктами труда, а при их посредстве и между самими производителями. Поэтому последним, т. е. производителям, общественные отно­шения их частных работ кажутся именно тем, что они представ­ляют собой на самом деле, т. е. не непосредственно обществен­ными отношениями самих лиц в их труде, а, напротив, вещными отношениями лиц и общественными отношениями вещей.

Читать далее...

Производст­венные отношения, основанные на рабстве, превратились в оковы для выросших производительных сил общества. Труд рабов, со­вершенно не заинтересованных в результатах производства, изжил себя. Возникла историческая необходимость в смене рабовладель­ческих производственных отношений другими производственными отношениями, которые изменили бы положение в обществе глав­ной производительной силы — трудящихся   масс.  Закон   обяза­тельного   соответствия   производственных   отношений   характеру производительных  сил    требовал   замены   рабов    работниками,  в некоторой   степени заинтересованными   в результатах   своего труда.

История рабовладельческих обществ в странах древнего Во­стока, Греции и Риме показывает, что с развитием рабовладель­ческого хозяйства обострялась классовая борьба порабощённых масс против своих угнетателей. Восстания рабов переплетались с борьбой эксплуатируемых мелких крестьян против рабовладельческой верхушки, крупных землевладельцев.

Читать далее...

Рабство было необходимым этапом на пути развития че­ловечества. «Только рабство сделало возможным в более крупном масштабе разделение труда между земледелием и промышленно­стью и таким путем создало условия для расцвета культуры древ­него мира — для греческой культуры. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и науки; без рабства не было бы и римского государства. А без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы и современ­ной Европы» Энгельс, Анти-Дюринг.

На костях поколений рабов выросла культура, которая легла в основу дальнейшего развития человечества. Многие отрасли знания — математика, астрономия, механика, архитектура — до­стигли в древнем мире значительного развития. Предметы искус­ства, оставшиеся от древности, произведения художественной ли­тературы, скульптуры, архитектуры навсегда вошли в сокровищ­ницу человеческой культуры. Читать далее...

 Рабовладельческое хозяйство сохраняло в основном нату­ральный характер. Продукты в нём производились главным обра­зом не с целью обмена, а для непосредственного потребления ра­бовладельца, его многочисленных прихлебателей и челяди. Всё же обмен постепенно стал играть более заметную роль, особенно в период высшего развития рабовладельческого строя. В ряде отраслей производства известная доля продуктов труда регулярно продавалась на рынке, то есть превращалась в товары.

С расширением обмена возрастала роль денег. Обычно в ка­честве денег выделялся товар, являвшийся наиболее распростра­нённым предметом обмена. У многих народов, особенно у ското­водов, деньгами вначале служил скот. У других деньгами стано­вились соль, зерно, меха. Постепенно все остальные виды денег были вытеснены металлическими деньгами.

Впервые металлические деньги появились в странах древнего Востока. Деньги в виде бронзовых, серебряных и золотых слитков здесь обращались уже в III—II тысячелетиях до нашей эры, а в виде монет — с VII века до нашей эры. В Греции за восемь веков до нашего летосчисления в обраще­нии были железные деньги. В Риме ещё в V—IV веках до нашего летосчис­ления использовались только медные деньги. Впоследствии железо и медь в качестве денег были заменены серебром и золотом.

В серебре и золоте особенно сильно выражены все преимущества метал­лов, благодаря которым они более всего пригодны для выполнения роли денег: однородность вещества, делимость, сохраняемость и незначительность объёма и веса при большой стоимости. Поэтому роль денег прочно закре­пилась за драгоценными металлами, в конечном счёте — за золотом./em> Читать далее...

Существенные черты основного экономического закона рабовладельческого строя состоят примерно в следующем: присвоение ра­бовладельцами для своего паразитического потребления прибавоч­ного продукта путём хищнической эксплуатации массы рабов на основе полной собственности на средства производства и на рабов, путём разорения и обращения в рабство крестьян и ремесленников, а также путём завоевания и порабощения народов других стран.

Возникновение рабовладельческого строя.

Рабство есть первая в истории и самая грубая форма эксплуатации. Оно существовало в прошлом почти у всех народов.

Переход от первобытно-общинного строя к рабовладельческому впервые в истории человечества произошёл в странах древнего Востока. Рабовладель­ческий способ производства господствовал в Месопотамии (Шумерийское государство, Вавилония, Ассирия и другие), в Египте, Индии и Китае уже в IV—II тысячелетиях до нашего летосчисления. В I тысячелетии до вашей эры рабовладельческий способ производства господствовал в Закавказье (го­сударство Урарту), с VIII—VII веков до нашей эры по V—VI века нашей эры существовало сильное рабовладельческое государство в Хорезме. Культура, достигнутая в рабовладельческих странах древнего Востока, оказала большое влияние на развитие народов европейских стран. Читать далее...

Начинаем узнавать мир, в котором живем. Начинаем сначала

Первобытно-общинный способ производства

1.      Благодаря труду люди выделились из животного мира и возникло человеческое общество. Отличительной чертой человеческого труда является изготовление орудий произ­водства.

2.      Производительные  силы  первобытного  общества на­ходились на чрезвычайно низком уровне, орудия производ­ства были крайне примитивными. Это обусловливало необхо­димость коллективного труда, общественной собственности на средства производства и уравнительного распределения. При первобытно-общинном строе не было имущественного неравенства, частной собственности  на  средства производ­ства, не было классов и эксплуатации. Общественная соб­ственность   на   средства   производства   была   ограничена узкими рамками: она представляла   собственность неболь­ших общин, более или менее изолированных друг от друга.  Читать далее...

Мы видели, что процесс обмена товаров заключает в себе противоречащие и исключающие друг друга отношения. Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается.

Поскольку процесс обмена перемещает товары из рук, где они являются непотребительными стоимостями, в руки, где они являются потребительными стоимостями, постольку этот процесс есть общественный обмен веществ. Продукт одного полезного вида труда становится на место продукта другого полезного вида труда. Товар, достигнув пункта, где он служит в качестве потребительной стоимости, выпадает из сферы товарного обмена и переходит в сферу потребления. Нас интересует здесь лишь первая сфера. Поэтому мы будем рассматривать весь процесс лишь со стороны формы, следовательно лишь смену форм, или метаморфоз, товаров, которая опосредствует общественный обмен веществ.

Совершенно неудовлетворительное понимание этой смены форм обусловливается, если даже не считать неясности в самом понимании стоимости, тем обстоятельством, что каждое изменение формы товара совершается путем обмена двух товаров: простого товара и денежного товара. Когда обращают внимание только на этот вещественный момент, обмен товара на золото, упускают из виду как раз то, что следовало бы видеть прежде всего, а именно то, что происходит с формой товара. Упускают из виду, что золото, рассматриваемое только как товар, еще не есть деньги и что другие товары при помощи своих цен сами относят себя к золоту как своему собственному денежному образу.

Товары вступают в процесс обмена непозолоченными, неподсахаренными, в чем мать родила. Процесс обмена порождает раздвоение товара на товар и деньги, внешнюю противоположность, в которой товары выражают имманентную им противоположность между потребительной стоимостью и стоимостью. В этой противоположности товары как потребительная стоимость противостоят деньгам как меновой стоимости. Вместе с тем та и другая сторона этой противоположности есть товар, т. е. единство потребительной стоимости и стоимости.

Читать далее...

Цена есть денежное название овеществленного в товаре труда. Следовательно, эквивалентность товара и того количества денег, название которого есть его цена, представляет собой тавтологию, да и вообще относительное выражение стоимости товара есть в то же время выражение эквивалентности двух товаров («Или придется признать, что миллион в деньгах стоит больше, чем равная стоимость в товарах» (Le Trosne, цит. соч., стр. 919), следовательно, «одна стоимость стоит больше, чем равная ей другая».). Но если цена как показатель величины стоимости товара есть в то же время показатель его менового отношения к деньгам, то отсюда не вытекает обратного положения, что показатель менового отношения товара к деньгам неизбежно должен быть показателем величины стоимости. Пусть общественно необходимый труд равной величины выражается в 1 квартере пшеницы и в 2 фунтах стерлингов (около 1/2 унции золота). 2 ф. ст. есть денежное выражение величины стоимости квартера пшеницы, или его цена. Но если обстоятельства позволяют назначить цену этого квартера в 3 ф. ст. или вынуждают снизить ее до 1 ф. ст., то, очевидно, что 1 ф. ст. слишком  малое, а 3 ф. ст. слишком большое выражение величины стоимости пшеницы, - тем не менее и 1 ф. ст. и 3 ф. ст. суть цены пшеницы, потому что,

• во-первых, они являются ее формой стоимости, деньгами, и,
• во-вторых, показателями ее менового отношения к деньгам.

При неизменных условиях производства или неизменной производительной силе труда на воспроизводство одного квартера пшеницы должно быть затрачено во всех случаях одинаковое количество общественного рабочего времени. Это обстоятельство не зависит от воли ни производителей пшеницы, ни других товаровладельцев. Величина стоимости товара выражает, таким образом, необходимое, имманентное самому процессу созидания товара отношение его к общественному рабочему времени. С превращением величины стоимости в цену это необходимое отношение проявляется как меновое отношение данного товара к находящемуся вне его денежному товару. Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных, условиях. Следовательно, возможность количественного несовпадения цены с величиной стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены. И это не является недостатком этой формы, - наоборот, именно эта отличительная черта делает ее адекватной формой такого способа производства, при котором правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел.

Читать далее...