Викжель (Всероссийский исполнительный комитет союза железнодорожников), в котором руководящую роль играли меньшевики и эсеры, после победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде явился одним из оплотов контрреволюции. Прикрываясь заявлениями о своей нейтральности и призывами прекратить гражданскую войну, Викжель препятствовал отправке революционных отрядов из Петрограда в Москву, где продолжалась вооруженная борьба за установление Советской власти, и угрожал приостановкой железнодорожного движения. 29 октября (11 ноября) 1917 года Викжель принял резолюцию, в которой призывал создать новое так называемое «однородное социалистическое правительство», куда бы вошли представители всех партий «от большевиков до народных социалистов». В этот же день открылось созванное при Викжеле совещание по вопросу о составе правительства. В нем приняли участие представители меньшевиков-оборонцев, меньшевиков-интернационалистов, правых эсеров, левых эсеров, союза почтово-телеграфных служащих, Петроградской думы, Исполкома Совета крестьянских депутатов и др. ЦК большевистской партии счел возможным принять участие в переговорах, признав, что всякие переговоры о расширении состава правительства и ВЦИК возможны только на основе признания программы деятельности Советской власти, принятой II съездом Советов. По поручению ЦК партии в совещании приняли участие Л. Б. Каменев и Г. Я. Сокольников. ВЦИК также направил на совещание своих представителей - Д. Б. Рязанова и др.

Меньшевики и эсеры рассчитывали занять руководящую роль в коалиционном правительстве и использовать его для борьбы против диктатуры пролетариата. На совещании и на заседаниях согласительной комиссии, выделенной совещанием, они потребовали прекратить сопротивление войскам Керенского, настаивали на создании вместо ВЦИК «Народного совета» с преобладанием в нем представителей Исполнительного комитета Всероссийского Совета крестьянских депутатов, городских дум и других организаций, которыми руководили соглашатели, предлагали создать новое правительство во главе с Черновым или Авксентьевым. Представители большевиков, принявшие участие в совещании, заняли соглашательскую позицию, не возражали против обсуждения предложений, внесенных меньшевиками и эсерами.

Вопрос о переговорах с Викжелем и о поведении делегации большевиков обсуждался на заседании ЦК партии 1 (14) ноября. Большинство участников заседания осуждало политику соглашательства и предлагало или прервать переговоры, или придать им ультимативный характер. Каменев, Милютин, Рыков, Рязанов настаивали на продолжении переговоров.

К годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции

После вооружённого восстания пролетариат в России стал господствующим классом.

Классовая борьба пролетариата против буржуазии продолжалась в новых, ещё более острых формах. «Диктатура пролетариата,— писал Ленин,— есть самая беззаветная и самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятерено ее свержением...» (Ленин, Соч., т. 31, стр. 7). Диктатура пролетариата ставила своей целью подавить сопротивление свергнутых эксплуататоров и построить коммунистическое общество.

«Диктатура пролетариата есть не смена правительства, а новое государство, с новыми органами власти в центре и на местах...» — указывал товарищ Сталин, подчёркивая значение диктатуры пролетариата в борьбе со свергнутой буржуазией (Сталин, Соч., т. 6, стр. 113).

К годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции
25 октября (7 ноября) вечером, в 10 часов 45 минут, в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов. Штурм Зимнего ещё продолжался. Многие делегаты участвовали в восстании. Смольный напоминал военный лагерь. Броневики,  автомобили, грузовые машины, набитые вооружёнными рабочими, колонны красногвардейцев, матросов, обвешанных пулемётными лентами, с ручными гранатами за поясами, санитарки, хлопотавшие возле повозок и автомобилей со знаками Красного креста, двигались непрерывным потоком к Смольному и от Смольного.

На съезд прибыли 650 делегатов, 390 из них были большевики. Громадная часть беспартийных делегатов объявила себя сочувствующими большевикам.

При открытии съезда меньшевики, бундовцы и правые эсеры обратились к солдатам и беспартийным делегатам с призывом покинуть съезд. Но ушла только ничтожная кучка меньшевистско-эсеровских руководителей.

1. РАБОЧИМ, СОЛДАТАМ И КРЕСТЬЯНАМ!

2. ДОКЛАД О МИРЕ 26 ОКТЯБРЯ (8 НОЯБРЯ). Декрет о мире

3. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ О МИРЕ 26 ОКТЯБРЯ (8 НОЯБРЯ)

4. ДОКЛАД О ЗЕМЛЕ 26 ОКТЯБРЯ (8 НОЯБРЯ). Декрет о земле

5. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБ ОБРАЗОВАНИИ РАБОЧЕГО И КРЕСТЬЯНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

6. ПРОЕКТ ПОЛОЖЕНИЯ О РАБОЧЕМ КОНТРОЛЕ 

1
РАБОЧИМ, СОЛДАТАМ И КРЕСТЬЯНАМ!

Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов открылся. На нем представлено громадное большинство Советов. На съезде присутствует и ряд делегатов от крестьянских Советов. Полномочия соглашательского ЦИК окончились ⁶. Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки.

Временное правительство низложено. Большинство членов Временного правительства уже арестовано.

Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.

Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.

К дню рождения Рабоче - Крестьянской милиции

«Общественное выше личного; таков нравственный закон сотрудников органов внутренних дел.»

(Г. И. Петровский)

Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов

Повесть об уголовном розыске

– Что успею - расскажу сам, - сказал генерал Кондратьев. - Что не успею - вот, - он положил на стол тщательно завязанную пачку бумаг. Посмотрел на нее и добавил: - Мне семьдесят четвертый пошел… Могу не успеть. А здесь, - он кивнул в сторону пакета, - здесь то, что осталось в памяти навсегда… Я оперативник, чекист. Моя жизнь - в моих делах. Почитайте, и вы поймете это. Только ничего не придумывайте. Ведь мы жили в такое время, о котором не надо ничего придумывать. Шла борьба - не на жизнь, а на смерть. Жизнь человека можно восстановить год за годом, месяц за месяцем, день за днем и даже час за часом… По-моему, это скучно. Мы помним день, в который встретили любимую, час, в который умер отец, минуту, в которую первая пуля выбила кусок штукатурки над головой. Остальное стирается. А если и остается, то оно настолько случайно, что неинтересно даже нам самим. Рассказывая чью-то жизнь, нужно рассказать о главном. А в моей жизни главным было превращение. Попробуйте показать, как невежественный, подавленный предрассудками псковский мужик Колька Кондратьев, потенциальная опора "веры, царя и отечества", превратился в человека, который выкорчевывал старое и учился строить новое. Так было не только со мной. По этой дороге двинулись миллионы. И это - прекрасная дорога…

ПИСЬМО К ЧЛЕНАМ ПАРТИИ БОЛЬШЕВИКОВ

Товарищи! Я не имел еще возможности получить питерские газеты от среды, 18 октября. Когда мне передали по телефону полный текст выступления Каменева и Зиновьева в непартийной газете «Новая Жизнь», то я отказался верить этому. Но сомнения оказались невозможны, и я вынужден воспользоваться случаем, чтобы доставить это письмо членам партии к четвергу вечером или к пятнице утром, ибо молчать перед фактом такого неслыханного штрейкбрехерства было бы преступлением.

Чем серьезнее практический вопрос, чем ответственнее - и «виднее» люди, совершившие штрейкбрехерство, тем опаснее оно, тем решительнее надо выкинуть вон штрейкбрехеров, тем непростительнее было бы колебаться из-за прошлых хотя бы «заслуг» штрейкбрехера.

Подумать только! В партийных кругах известно, что партия с сентября обсуждает вопрос о восстании. Ни об одном письме или листке ни одного из названных лиц никто ничего не слыхал! Теперь, накануне, можно сказать, съезда Советов двое видных большевиков выступают против большинства и, явное дело, против ЦК. Это не говорится прямо, и от этого вред для дела еще больше, ибо намеками говорить еще опаснее.

Из текста заявления Каменева и Зиновьева ясно вполне, что они пошли против ЦК ибо иначе их заявление бессмысленно, но какое именно постановление ЦК они оспорили, не сказано.

Почему?

Ясное дело: потому, что его не публиковал ЦК

Что же это такое выходит?

По важнейшему боевому вопросу, накануне критического дня 20 октября, двое «видных большевиков» в непартийной печати, и притом именно в такой газете, которая по данному вопросу идет об руку с буржуазией против рабочей партии, в такой газете нападают на неопубликованное решение центра партии!

Товарищи! Время, которое мы переживаем, настолько критическое, события летят с такой невероятной быстротой, что публицист, поставленный волей судеб несколько в стороне от главного русла истории, рискует постоянно опоздать или оказаться неосведомленным, особенно если его писания с запозданием появляются в свет. Вполне сознавая это, я вынужден тем не менее обратиться к большевикам с этим письмом, даже под риском, что оно вовсе не появится в печати, ибо колебания, против которых я считаю своим долгом восстать со всей решительностью, неслыханны и способны оказать губительное действие на партию, на движение международного пролетариата, на революцию. А что касается до опасности опоздать, то для предупреждения ее я буду указывать, какими сведениями, от какого числа, я обладаю.

Мне удалось только в понедельник, 16-го октября, утром увидеть товарища, который участвовал накануне в очень важном большевистском собрании в Питере и подробно осведомил меня о прениях. Обсуждался тот самый вопрос о восстании, который обсуждается и воскресными газетами всех направлений. На собрании было представлено все влиятельнейшее из всех отраслей большевистской работы в столице. И только ничтожнейшее меньшинство собрания, именно всего-навсего двое товарищей заняли отрицательное отношение. Доводы, с которыми выступали эти товарищи, до того слабы, эти доводы являются таким поразительным проявлением растерянности, запуганности и краха всех основных идей большевизма и революционно-пролетарского интернационализма, что нелегко подыскать объяснение столь позорным колебаниям. Но факт налицо, и так как революционная партия терпеть колебаний по столь серьезному вопросу не вправе, так как известную смуту эта парочка товарищей, растерявших свои принципы, внести может, то необходимо разобрать их доводы, вскрыть их колебания, показать, насколько они позорны. Дальнейшие строки пусть будут попыткой выполнить эту задачу.

История Великого Октября

ЗАСЕДАНИЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РСДРП(б) 10 (23) ОКТЯБРЯ 1917 г.

1
ДОКЛАД

ПРОТОКОЛЬНАЯ ЗАПИСЬ

Тов. Ленин констатирует, что с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании. Между тем это недопустимо, если мы серьезно ставим лозунг о захвате власти Советами. Поэтому давно уже надо обратить внимание на техническую сторону вопроса. Теперь же, по-видимому, время значительно упущено.

Тем не менее, вопрос стоит очень остро, и решительный момент близок.

Положение международное таково, что инициатива должна быть за нами.

То, что затевается со сдачей до Нарвы и сдачей Питера, еще более вынуждает нас к решительным действиям.

Политическое положение также внушительно действует в эту сторону. 3-5 июля решительные действия с нашей стороны разбились бы о то, что за нами не было большинства. С тех пор наш подъем идет гигантскими шагами.

Абсентеизм и равнодушие масс можно объяснить тем, что массы утомились от слов и резолюций.

Большинство теперь за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти.

Аграрное движение также идет в эту сторону, ибо ясно, что нужны героические силы, чтобы притушить это движение. Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян.

Я пишу эти строки 8 октября и мало надеюсь, чтобы они уже 9 были в руках питерских товарищей. Возможно, что они опоздают, ибо съезд северных Советов назначен на 10 октября. Но все-таки я попытаюсь выступить со своими «Советами постороннего» на тот случай, что вероятное выступление рабочих и солдат Питера и всей «округи» состоится вскоре, но еще не состоялось.

Что вся власть должна перейти к Советам, это ясно. Так же бесспорно должно быть для всякого большевика, что революционно-пролетарской (или большевистской - это теперь одно и то же) власти обеспечено величайшее сочувствие и беззаветная поддержка всех трудящихся и эксплуатируемых во всем мире вообще, в воюющих странах в частности, среди русского крестьянства в особенности. На этих, слишком общеизвестных и давно доказанных, истинах не стоит останавливаться.

Остановиться надо на том, что едва ли вполне ясно всем товарищам, именно: что переход власти к Советам означает теперь на практике вооруженное восстание. Казалось бы, это очевидно, но не все в это вдумались и вдумываются. Отрекаться теперь от вооруженного восстания, значило бы отречься от главного лозунга большевизма (вся власть Советам) и от всего революционно-пролетарского интернационализма вообще.

Но вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное «восстание, как и война, есть искусство»

Условия работы в Москве несколько отличались от Петрограда, где борьбой непосредственно руководил Центральный Комитет большевиков. Основные кадры петроградского пролетариата состояли из металлистов и рабочих тяжёлой промышленности крупных предприятий. Это был «потомственный пролетариат», как их называли, подчёркивая тем самым, что петроградские рабочие давно потеряли связь с деревней. В Москве преобладали текстильщики. Их связь с деревней была теснее. Они медленнее освобождались от мелкобуржуазных влияний. Крупные предприятия Москвы составляли исключение в массе мелких и средних предприятий.

   Петроградский пролетариат пострадал от военных мобилизаций меньше, чем московский. Правительство старалось не посылать на фронт квалифицированных рабочих. В Москве взамен мобилизованных пришли новые пополнения из деревни, что на некоторое время значительно понизило боеспособность рабочих. Военная организация московских большевиков была значительно слабее военной организации Петрограда.

А главное — в Москве не было такого руководства партийной организацией, какое обеспечивали в Петрограде Ленин и Сталин.

Впереди других организаций в подготовке штурма шёл Петроградский комитет большевиков.

Письма Ленина о восстании были известны руководящим работникам петроградской организации. Не раз Ильич прямо обращался в Петроградский комитет. Выборгский район, куда в начале октября перебрался Владимир Ильич, размножал письма на машинке. Рабочие читали их группами, переписывали от руки. В партийных низах шла напряжённая мобилизация сил вокруг лозунгов Ленина, призывавшего готовиться к восстанию.

5 октября Петроградский комитет обсуждал письмо Ленина, адресованное большевикам обеих столиц.

Против восстания выступил М. М. Лашевич — впоследствии известный троцкист. Он развил те же доводы, что Каменев и Зиновьев: сил у нас недостаточно; Петроград и Финляндия — не вся Россия; крестьянство за нами не пойдёт, а если пойдёт и согласится дать хлеб, то мы не сумеем его подвезти; страна в области экономической, промышленной и продовольственной идёт к пропасти; власть идёт к нам, но форсировать события нельзя.

Короче, колеблющиеся возлагали все надежды на самотёк: вместо организации восстания — ждать развития событий; вместо быстрой, настойчивой мобилизации всех сил — плыть по течению; вместо руководства революцией — плестись в хвосте.

Лашевич защищал предложение Троцкого об отсрочке восстания до съезда Советов. Доводы, которые скрывал Троцкий, откровенно высказал его сторонник. В этих доиодах особенно ярко вскрылось, как близко сошлись позиции Зиновьева, Каменева и Троцкого. Одна переходила в другую. Сбитые с одной платформы, авторы скрывались за второй.

Петроградский комитет дал резкий отпор противникам восстания.

     Ленин всегда  подчёркивал в статьях и письмах накануне Октября, что политическую судьбу народа, судьбу всей страны решает прежде всего победа революции в Петрограде и Москве. Вооружённое восстание в Петрограде и Москве в значительной мере предрешит исход борьбы во всей стране.

       Но определяя, откуда должен быть направлен главный удар, где решается в основном успех революции, где надо прежде всего создать ударный кулак и решающий перевес сил, партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным никогда не исходила из того, что вся страна сама по себе, самотёком, стихийно пойдёт за утвердившими власть Советов Петроградом и Москвой. По всей стране шла мобилизация сил. И самый вывод Ленина о том, что восстание назрело, целиком основывался на анализе соотношения классовых сил не только в центре, но и по всей стране.

      «Мы в большинстве в стране...»¹, — писал Ленин в исторической статье «Кризис назрел».

      Завоевание большевиками большинства в стране стало очевидным фактом после корниловщины.

     Решение Центрального Комитета большевистской партии о вооружённом восстании положило начало новому — третьему периоду в истории подготовки Великой Октябрьской социалистической революции.

        Первый период (март — апрель 1917 года) Сталин характеризовал как период новой ориентировки партии.

        Второй период (май — август 1917 года) — как период революционной мобилизации масс.

        Третий период (сентябрь — октябрь 1917 года) — как период организации штурма.

«Характерной чертой этого периода, — писал Сталин о периоде организации штурма, — нужно считать быстрое нарастание кризиса, полную растерянность правящих кругов, изоляцию эсеров и меньшевиков и массовую перебежку колеблющихся элементов на сторону большевиков»¹.

      Вслед за Петроградским и Московским Советами большевики завоёвывают большинство в Советах почти всех крупнейших промышленных центров страны: в Екатеринбурге и Минске, Ростове и Саратове, Киеве и Харькове, Таганроге и Самаре, Царицыне и Владимире, не говоря уже о Луганске и Иваново-Вознесенске, где Советы стали большевистскими вскоре после Февральской буржуазно-демократической революции.