Второй раз за этот день они вышли на просеку. На влажной траве виднелись вмятины, оставленные зубцами колес проехавшего здесь трактора. Следы были похожи на отпечатки длинных когтей какого-то хищного зверя. Муссон, дувший с океана, утих. Дождь прекратился, но солнце было мутное и едва просвечивало сквозь тучи.

Старик остановился, с минуту осматривался, держа в руке штуцер, потом снова зашагал, свернув с просеки в лес. За стариком, опустив нос к земле, понуро плелась собака Мура. Янек замыкал шествие.

Сегодня им не везло. Правда, утром, как только они вышли из дому, Янеку удалось подстрелить двух фазанов, и теперь оба здоровенных петуха висели у него на поясе; их длинные яркие хвосты почти доставали до земли. Оба выстрела оказались меткими: пули, выпущенные из мелкокалиберки, с которой он зимой охотился на белку, попали в цель. Однако это была не та добыча. Им хотелось сделать запас мяса на несколько дней, чтобы потом можно было уйти подальше за Кедровую гору.

Просека осталась позади. Когда исчезли последние просветы между деревьями, старик стал забирать немного вправо, вверх по склону. Лес стоял стеной. Внизу росли темные грабы со скрученными стволами и тесно переплетенными толстыми ветвями, выше зеленели ясени, а наверху, там, где больше воздуха и света, в низкое небо упирались вершинами корейские кедры.

Пробирались медленно, бесшумно, раздвигая стебли дикого жасмина. Прошло довольно много времени, и наконец заросли поредели. Они вступили в сухой дубняк. Кое-где в него вкралась даурская береза. Здесь было светлее. Внизу отдельными островками буйно кустился орешник. Теперь склон просматривался шагов на двадцать вперед, и старик повесил штуцер на шею. Янек понял, что это, как обычно, означает привал.

Они вышли на поляну, на краю которой лежал замшелый, сваленный ветром граб. Парнишка вынул из торбы, висевшей на плече, две краюхи пресного хлеба и кусок копченого сала.

Освобождение народов Европы.

Победы Советской Армии сыграли решающую роль в обеспечении военных успехов союзников в северной Африке и в Италии. Отвлечение основных стратегических резервов немцев с Запада и уничтожение лучших немецких дивизий на советско-германском фронте обеспечили возможность успешного развития крупных наступательных операций союзников в Европе.

Советский Союз один вынес на себе основную тяжесть войны, и советский народ своей кровью защищал не только себя, но и другие народы.

Англия и Соединённые Штаты Америки в течение трёх лет войны всячески оттягивали открытие второго фронта в Европе против немецких войск. Но когда после огромных побед Советской Армии стало ясно, что Советский Союз в состоянии своими собственными силами занять всю территорию Германии и освободить Францию, Англия и США решили открыть второй фронт в Европе.

Под непосредственным влиянием побед Советской Армии порабощённые немцами народы Европы усилили своё сопротивление. Ненависть народов к фашистским захватчикам особенно возросла за годы немецкой оккупации ряда европейских стран. Фашисты установили во всех завоёванных ими странах так называемый «новый порядок», который на самом деле повторял старое рабство или крепостничество.  Захватив чужие территории, немцы поработили европейские нации — французов, чехов, словаков, поляков, норвежцев, голландцев, бельгийцев, сербов и других. Гитлеровская партия, как партия наиболее хищнических и разбойничьих империалистов среди всех империалистов мира, осуществляла повсюду свою людоедскую расовую теорию. Немцы установили во всех странах рабско-крепостнические порядки и покрыли Европу виселицами. Они уничтожали лучшие произведения культуры всех народов.

Товарищ Сталин ешё в 1941 г. указывал, что так называемый «новый порядок» в Европе представляет собой вулкан, готовый взорваться в любой момент. Порабощённые народы Европы ждали только случая, чтобы восстать против своих поработителей. По мере того как Советская Армия приближалась к государственным границам СССР, народы всех оккупированных немцами стран поднимались на всеобщую освободительную борьбу против оккупантов.

Товарищ!

Где ты дерешься сейчас?

Я искал тебя в боях под Вапняркой, под Уманью, под Кривым Рогом. Я знал, что найти тебя можно только в жарком бою.

Помнишь морозные финляндские ночи, дымящиеся развалины Кирка-Муолы, ледяную Вуокси-Вирта и черные камни на ней? Помнишь, обнявшись, чтобы согреться, мы лежали в землянке на острове Ваасик-Саари, говорили о войне и Родине? Над нами было маленькое небо из бревен в два наката. Чужой ветер дул в трубе. Чужой снег падал на крышу. Мы дрались тогда на чужой земле, но защищали безопасность нашей Родины. Каждый метр отвоеванного нами льда и снега становился родным: мы полили его своей кровью. Мы не отдали бы его ценою жизни - он принадлежал Родине.

Родина! Большое слово. В нем двадцать один миллион квадратных километров и двести миллионов земляков. Но для каждого человека Родина начинается в том селении и в той хате, где он родился. Для нас с тобой - за Днепром, на руднике, в Донбассе. Там наши хаты под седым очеретом - и твоя и моя. Там прошумела наша веселая юность - и моя и твоя. Там степь бескрайна, и небо сурово, и нет на земле парней лучше, чем донбасские парни, и заката красивей, чем закат над копром, и запаха роднее, чем горький, до сладости горький запах угля и дыма. Там мы родились под дымным небом, под глеевой горой; там до сих пор звенит серебряной листвой тополь, под которым ты целовал свою первую девушку; там мы плескались с тобой, товарищ, в мелком рудничном ставке, и никто меня не уверит, что в море купаться лучше. Но и спорить об этом не буду ни с одесситом, ни с севастопольцем. Каждому - свое.

Для нас с тобой, товарищ, Родина началась здесь. Здесь начало, а конца ей нет. Она безбрежна. Чем больше мы росли с тобой, тем шире раздвигались ее границы. Больше дорог - больше сердечных зарубок.

Помнишь городок на далекой границе - Ахалцых? Тут мы начали свою красноармейскую службу. Помнишь первую ночь? Мы стояли с тобой на крепостном валу и глядели вниз, на серо-зеленые камни зданий, на плоские крыши, на яблоневые сады, на весь этот непонятный и чужой нам мир, слушали непонятный, чужой говор, скрип арб, рев буйволов и говорили друг другу:

- Ну и забрались мы с тобой! Далеко!

Отчего же, когда через два года уходили мы отсюда "в долгосрочный", горько заныло сердце? Весь город шел провожать нас до Большого Прощального камня на шоссе у сахарной высотки, и полкового барабана не было слышно из-за гула напутственных криков.

- Швидобит! - кричали нам друзья-грузины, и мы уже знали: это значит до свиданья.

- Будь счастлив в большой жизни, елдаш кзыласкер!* - кричали нам наши друзья-тюрки. Родные наши!

Рабочий класс в период Великой Отечественной войны.

Военным успехам Советской Армии содействовал могучий патриотический подъём, которым был охвачен весь советский тыл. Военная промышленность в кратчайший срок была эвакуирована в далёкие восточные районы и вскоре стала снабжать Советскую Армию всем необходимым. Созданная в дни сталинских пятилеток, угольно-металлургическая база на Востоке позволила частично восполнить потерю предприятий в западных и южных районах, занятых врагами. Эвакуированные предприятия очень часто начинали работать в районах, где до этого не было вовсе промышленности. Военными темпами велась стройка новых предприятий.

Местное и эвакуированное население работало самоотверженно и напряжённо в самых трудных условиях.

История войн не знает такого размаха организаторской работы в тылу, какую показали советские люди в дни Великой Отечественной войны. Кузнецкий комбинат в короткий срок заменил временно потерянный Донбасс.

Горбатов Борис Леонтьевич

Непокоренные

Повесть

В сборник включены произведения советского писателя Бориса Леонтьевича Горбатова (1908 - 1954), рассказывающие о бесстрашии и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Всё на восток, всё на восток... Хоть бы одна машина на запад!

Проходили обозы, повозки с сеном и пустыми патронными ящиками, санитарные двуколки, квадратные домики радиостанций; тяжело ступали заморенные кони; держась за лафеты пушек, брели серые от пыли солдаты - всё на восток, всё на восток, мимо Острой Могилы, на Краснодон, на Каменск, за Северный Донец... Проходили и исчезали без следа, словно их проглатывала зеленая и злая пыль.

А все вокруг было объято тревогой, наполнено криком и стоном, скрипом колес, скрежетом железа, хриплой руганью, воплями раненых, плачем детей, и казалось, сама дорога скрипит и стонет под колесами, мечется в испуге меж косогорами...

Не затем я на свете жил,
Чтоб разбойничий чуять смрад;
Не затем вам, братья, служил,
Чтоб забрался ползучий гад
В город сказочный, в город-сад;
Не затем к себе Ленинград
Взор Джамбула приворожил!

А затем я на свете жил,
Чтобы сброд фашистских громил,
Не успев отпрянуть назад,
Волчьи кости свои сложил
У священных ваших оград.

Вот зачем на север бегут
Казахстанских рельс колеи,
Вот зачем Неву берегут
Ваших набережных края,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя,

Ваших дедов помнит Джамбул,
Ваших прадедов помнит он:
Их ссылали в его аул,
И кандальный он слышал звон.
Пережив четырех царей,
Испытал я свирепость их;
Я хотел, чтоб пала скорей
Петербургская крепость их;

Я под рокот моей струны
Воспевал, уже поседев,
Грозный ход балтийской волны,
Где бурлил всенародный гнев.
Это в ваших стройных домах
Проблеск ленинских слов-лучей
Заиграл впервые впотьмах!
Это ваш, и больше ничей,
Первый натиск его речей
И руки его первый взмах!

Ваших лучших станков дары
Киров к нам привез неспроста:
Мы родня вам с давней поры,
Ближе 6рата, ближе сестры
Ленинграду Алма-Ата.
Не случайно Балтийский флот,
Славный мужеством двух веков,
Делегации моряков
В Казахстан ежегодно шлет,
И недаром своих сынов
С юных лет на выучку мы
Шлем к Неве, к основе основ,
Где, мужая, зреют умы.

Что же слышит Джамбул теперь?
К вам в стальную ломится дверь,
Словно вечность проголодав, —
Обезумевший от потерь
Многоглавый жадный удав...
Сдохнет он у ваших застав!
Без зубов и без чешуи
Будет в корчах шипеть змея!
Будут снова петь соловьи,
Будет вольной наша семья,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя!

 12 января 1943 г. в 9.30 утра над Невой прокатился гром орудий. К шуму артиллерийской канонады присоединился гул моторов самолетов. Началась операция по прорыву блокады Ленинграда.

12 декабря 1943 г. командование Ленинградского и Волховского фронтов, выполняя директиву Ставки, поставило задачу армиям, действовавшим на обеих сторонах укрепленного Синявинского выступа, подготовиться к операции по прорыву блокады Ленинграда.

Замыслом операции предусматривался разгром Синявинско-Шлиссельбургской группировки немецких войск, ликвидация выступа к югу от Ладожского озера и обеспечение сухопутной связи с Ленинградом.

Наступление войск обоих фронтов было подготовлено с особой тщательностью, так как предстояло провести его на торфяных болотах и преодолеть крутые берега Невы.

Впервые в истории войска осажденного, блокированного города собирались прорвать блокаду изнутри.

Со стороны Волховского фронта, которым командовал генерал армии К.А. Мерецков, врагу противостояла 2-я Ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В.З. Романовского. При ней находился зам. командующего фронтом генерал И.И. Федюнинский, персонально ответственный за успех операции с этой стороны. Частью сил, с левого фланга 2-й Ударной, действовала 8-ая армия генерала Ф.Н. Старикова.

С Ленинградской стороны на левый берег Невы наступала 67-я армия. Этой армией командовал генерал-майор М.П. Духанов, под руководством командующего фронтом генерал-полковника Л.А. Говорова. Действия фронтовой авиации были усилены авиацией Балтийского флота.

В начале января 1943 г. по заданию Ставки для координации действий Ленинградского и Волховского фронтов прибыли Г.К. Жуков и К.Е. Ворошилов. 18 января 1943 г., на седьмые сутки тяжелейших боев войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе рабочих поселков № 1 и № 5. Блокада была прорвана.

Четвёртый год войны оказался годом решающих побед Советской Армии. В течение этого года Советская Армия нанесла немецко-фашистским захватчикам десять сокрушительных ударов, в результате которых немецко-фашистские оккупанты были полностью изгнаны из пределов нашей родины и военные действия были перенесены на территорию вражеских государств.

Первый удар немцам и их союзникам в 1944 г. был нанесён под Ленинградом. В течение двух лет войска Советской Армии, защищавшие Ленинград, мужественно отбивали напор немцев. Осенью 1941 г. фашисты пытались взять Ленинград штурмом. Потерпев неудачу, они с помощью финнов окружили Ленинград со всех сторон. В условиях полной блокады ленинградцы испытывали голод и холод. Вокруг города немцы поставили тяжёлые дальнобойные пушки и каждый день обстреливали городские кварталы. Но ни голод, ни артиллерийские обстрелы, ни ежедневные бомбёжки не могли сломить стойкость духа героических защитников города Ленина. Верные своим революционным традициям, ленинградцы превратили свой город в несокрушимую крепость. Отрезанный от «большой земли», город-боец продолжал сопротивление. Всей жизнью осаждённого города руководил Ленинградский комитет большевиков во главе с А. А. Ждановым. Неустанную заботу о героических ленинградцах проявляла вся Советская страна и лично товарищ Сталин. Чтобы облегчить тяжёлое положение мужественных защитников Ленинграда,  через Ладожское озеро, по указанию товарища Сталина, была проложена ледовая трасса, по которой на машинах доставлялось в Ленинград . продовольствие. Жители города назвали Ладожскую ледовую трассу «дорогой жизни». В условиях жестокой блокады, под непрерывными ударами бомб и снарядов, ленинградские рабочие не покидали своих станков и машин, и заводы продолжали работать на оборону. В блокированном городе, несмотря на страшные лишения и постоянные бомбёжки, продолжалась обычная советская жизнь. Даже дети и подростки, не успевшие эвакуироваться, продолжали заниматься в холодных классах, а иногда и в бомбоубежищах.

К. Симонов

Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.