Огораживания
специфическая форма ликвидации общинных земель и распорядков, одна из форм массовой экспроприации крестьянства) т. н. первоначального накопления капитала (См. Первоначальное накопление капитала). Классическое выражение Огораживания нашли в Англии в конце 15 - начале 19 вв.
Первые Огораживания в Англии начались еще в 13 в., когда с развитием товарно-денежном отношении феодалы-лорды в связи с повысившимся спросом на шерсть стали огораживать и присоединять к своему Домену общинные угодья. Ранние Огораживания. ещё не задевали существенно общинного строя деревни. Это был процесс, проходивший в недрах феодального общества. Иной характер и иное значение приобрели Огораживания с конца 15 в., в период разложения феодальных отношений. Основной причиной Огораживаний в конце 15—16 вв. послужил рост цен на шерсть, вызванный не только массовым экспортом, но и развитием собственной английской суконной промышленности, в которой началось зарождение капиталистической отношений. В этот период Огораживания подвергались не только пастбища, но и пахотные земли. Лорды огораживали свои домениальные, а также надельные крестьянские земли. Это приводило к ликвидации общинных распорядков. Держатели, лишавшиеся своих земельных участков, изгонялись также и из домов, которые во многих местах принадлежали лордам и предоставлялись крестьянам как дополнение к наделу. Согнанные с земли крестьяне превращались в пауперов) нищих и бродяг.
Новый толчок Огораживанию дала Реформация и связанная с ней Секуляризация церковно-монастырских земель, которая сопровождалась массовым сгоном крестьян, державших эти земли. Огороженные земли лорд эксплуатировал сам (путём найма батраков из бедняков-коттеров (См. Коттеры)) или сдавал крупным арендаторам-фермерам.
Огораживания меняли социальный облик деревни: доля фермеров росла, а доля самостоятельных крестьян-общинников уменьшалась, хотя в конце 16 — начале 17 вв. им все еще принадлежало от 1/2 до 2/3 пахотных и пастбищных земель. Правительство, опасаясь сокращения числа налогоплательщиков и ослабления военной мощи страны (крестьяне были основным источником комплектования армии) и видя в экспроприированных массах источник социальных волнений, приняло, начиная с 1485, ряд законов против Огораживания, целью которых было предохранение от исчезновения по крайней мере крестьянских наделов в 20 акров земли.
Особенно усилились Огораживания после революции, в ходе капиталистической перестройки аграрных отношений. Политическими условиями, обеспечившими дальнейшие Огораживания, были победа в революции т. н. нового (обуржуазившегося) дворянства, аграрное законодательство революции, сделавшее бывших феодальных крупных землевладельцев полными собственниками земель и рассматривавшее крестьян держателей как временных пользователей своих участков, целиком зависящих от воли лорда.
В 18 в. в процесс Огораживания вмешался парламент, легализуя его многочисленными «частными» актами. Эти т. н. парламентские Огораживания, усилившиеся с 60-х гг. 18 в. и особенно в конце 18 — начале 19 вв., завершили ликвидацию системы общинных полей и гибель класса мелких земельных собственников. Огораживания способствовали образованию классической структуры капиталистического сельского хозяйства в Англии. Феодалы превратились в лендлордов-землевладельцев капиталистического типа (см. Лендлордизм), связанных исключительно с фермерами-капиталистами, делившимися с землевладельцами частью прибыли, которую они извлекали, эксплуатируя с.-х. рабочих. Феодальные рента уступила место капиталистической. Место основного производителя средних веков) феодально-зависимого крестьянина) занял с.-х. рабочий. В результате экспроприации крестьянства английским буржуазия получила дешевую рабочую силу.
Огораживания были распространены также в Нидерландах, Франции и Германии.
Лит.: Маркс К., Капитал, т. 1, гл. 24, т. 3, гл. 47, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, 25, ч.2; Лавровский В. М., Парламентские огораживания общинных земель в Англии конца XVIII — начале XIX вв., М. — Л., 1940; его же, Проблемы исследования земельной собственности в Англии в XVII—XVIII вв., М., 1958; Семенов В. Ф., Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI в., М. — Л., 1949.
В. Ф. Семенов (статья из Советской исторической энциклопедии. Печатается с сокращениями).
Большая советская энциклопедия
С. АРХАНГЕЛЬСКИЙ
Проф. В. Ф. СЕМЕНОВ. "ОГОРАЖИВАНИЯ И КРЕСТЬЯНСКИЕ ДВИЖЕНИЯ В АНГЛИИ XVI ВЕКА"
Вопрос о зарождении капиталистического способа производства в недрах феодального общества интересовал К. Маркса задолго до появления в свет его классического труда "Капитал". "Чтобы правильно судить о феодальном производстве, - писал Маркс в "Нищете философии", - нужно рассматривать его как способ производства, основанный на антагонизме. Нужно показать, как создавалось богатство в этой основанной на антагонизме среде, как параллельно с развитием борьбы классов развивались производительные силы, как один из этих классов, - представлявший собою дурную неудобную сторону общества, - постепенно рос до тех пор, пока не созрели, наконец, материальные условия его освобождения"1 .
В "Коммунистическом Манифесте" развивалась мысль о буржуазном обществе, возникшем из гибнущего феодального общества, о революционной роли буржуазии, которая безжалостно разорвала пёстрые феодальные связи, прикреплявшие человека к его "естественным повелителям", и оставила между людьми только одну связь - голый "интерес", бессердечный "чистоган". Наконец, в XXIV главе I тома "Капитала" Маркс дал предисторию капитала и соответствующего ему способа производства на ярком конкретном материале из истории Англии XV-XVII вв., показав, как происходила насильственная экспроприация народных масс.
В своей работе В. Ф. Семёнов рассматривает вопрос о различных огораживаниях в Англии конца XV и начала XVI в. и о народных движениях, которыми они сопровождались. Тема эта весьма значительна и имеет глубоко принципиальный интерес. Исследователь, разрабатывающий эту тему, должен осветить процесс становления новых общественных классов, ибо "история буржуазии начинается вместе с историей пролетариата, представляющего собой остаток пролетариата феодальной эпохи".
Книга В. Ф. Семёнова делится на шесть глав. Первая глава является историографическим обзором, в котором автор рассматривает литературу, посвященную проблеме английских огораживаний XVI в., начиная от "Капитала" Маркса и до работ, вышедших в наше время. Вторая глава излагает мнения современников об огораживаниях. В третьей главе рассматривается борьба с огораживаниями при первых Тюдорах (1485 - 1547). Четвёртая глава анализирует данные правительственных комиссий 1517 - 1518 гг. об огораживаниях. В последних двух главах - пятой и шестой - автор рассказывает о восстаниях 1536 - 1537 и 1549 годов. В исследовании В. Ф. Семёнова выступают две главные темы - огораживания в Англии первой половины XVI в. и восстания
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. V, стр. 374 - 375.
стр. 138
того же периода. Таким образом, содержание книги несколько уже её заглавия. Правда, автор сообщает, что он намерен написать и следующий том, посвященный огораживаниям и восстаниям второй половины XVI и начала XVII века.
Глава, посвященная историографии вопроса, является одной из самых ответственных в работе В. Ф. Семёнова. В ней автор даёт оценку ранее вышедшим работам и намечает путь дальнейшего исследования. В. Ф. Семёнов разделил её ня четыре отдела, следуя хронологическому принципу. В рамках каждого отдела рассматриваются работы историков в хронологической последовательности. Но в последнем отделе рта хронологическая последовательность не выдержана: Кертлер (1920) попал в обзор раньше Грея (1915); Бредли (1918) попал позднее Брентано (1928). Вообще последний отдел историографии составлен небрежно: в него включена небольшая статья Сэ, компилятивная работа Бредли, но пропущена экономическая история Англии Липсона (I - III тома) и не дана развёрнутая критика концепции Тресельяна (она попала в примечание на стр. 33, и о ней кратко сказано на стр. 55). Эта глава, несомненно, разочарует читателя.
Существенным недостатком этой части работы В. Ф. Семёнова является то, что он не выделил в особый раздел отечественную историографию, а включил её в западноевропейскую, в основном английскую.
Историография находится в теснейшей связи с жизнью того общества, в котором она создаётся. Работы М. М. Ковалевского, А. Н. Савина, И. Граната могут бить поняты и оценены только как звенья одной цепи, как проявление глубокого интереса русских историков к судьбам крестьянства в стране капитализма, какой была Англия и какой становилась Россия, где в то же время уже поднималось значение рабочего класса, шли жаркие споры народников и социал-демократов, появились уже первые работы Ленина и хорошо было знакомо имя Маркса, а интеллигенция делилась на сторонников и противников марксистской теории. В 90-е годы XIX в. и в первое десятилетие XX в. в Англии стояла совсем другая проблема- возрождение мелкого крестьянского хозяйства в рамках развитого капиталистического строя, чтобы сделать из крестьянина оплот против социализма и притупить остроту социального вопроса. В результате того, что В. Ф. Семёнов вытянул историков в одну шеренгу, он не мог осветить коренного историографического вопроса. Автору удалось лучше осветить другой вопрос - о смене приёмов и методов исторического исследования. Но и здесь нарочитый скепсис к сообщениям современников об огораживаниях и эвикциях и отсутствие должного критического отношения к достоверности данных официального правительственного обследования огораживаний, отмеченные автором у буржуазных историков, следовало бы связать не только с ревизией марксизма, но и с откровенными апологетическими течениями, направленными на оправдание роли буржуазии, хотя бы в ущерб пониманию подлинного смысла исторического процесса. Американский исследователь Гэй говорил: "Эта мобилизация населения, хотя бы её начало ощущалось как социальное бедствие, была в действительности национальным благословением - необходимым первым шагом к индустриальной супрематии Англии"2 . В то же время исследовательские приёмы Гэя поражают своим произволом в наиболее ответственном месте. Желая составить таблицу общего количества огороженной земли в Англии за полтора века (1455 - 1607) и не располагая данными об огораживаниях за годы 1518-1577, он просто-напросто складывает количество огороженных акров за годы предшествующие (1485 - 1517) и за годы последующие (1578 - 1607) и полученную от сложения сумму помещает в среднюю между ними графу, называя весь этот процесс "не очень волнующим".
С третьей главы открывается непосредственное исследование процесса огораживаний конца XV и первой половины XVI в., поскольку этот процесс и борьба с ним отразились в тюдоровском законодательстве. Автор кратко останавливается на политике Иоркистской династии,. так как уже Эдуард IV принимал жалобы крестьянских общин на захват лордами общинных угодий, а Ричард III издал специальную декларацию к жителям Кента, обещав неприкосновенность владений для всех держателей земли. Но главное внимание естественно перенесено автором на акты Генриха VII и Генриха VIII, Заканчивается эта глава разделом об огораживаниях и изгнаниях по решениям королевских судов. Из деятелен правления Генриха VIII хорошо обрисован кардинал Вулси (1515 - 1530), при котором действовал особый аппарат-комиссия по расследованию дел об огораживаниях в 35 графствах Англии. Комиссия должна была выяснить, сколько Сёл и деревень, домов и прочих построек было разорено, сколько и какие земли были превращены в пастбища, сколько земель огорожено для парков. Эта канцелярская машина продолжала работать в течение 1517 - 1518 года. После падения Вулси эту политику продолжал Т. Мор, а затем Т. Кромвель, при котором были изданы новые акты против огораживаний (1534 - 1536). "В причинах реформы трудно разобраться. Изучение деятельности Вулси производит впечатление, что он искренне желал реформы законов и обычаев страны"3 , - пишет Гэй. Как же разрешает этот вопрос автор рецензируемой книги?
Изложив обстоятельно историю аграрного законодательства первых Тюдоров и содержание отдельных статутов, рассказав о деятельности комиссии 1517 - 1518 г., автор не выяснил причин, обусловивших политику Тюдоров, не вскрыл, чьим интересам отвечали законы Тюдоров, почему временами
2 Quarterly Journal of Economics. Vol. XVII, p. 589.
3 Gay Edwin. The inquisition of depopulation in 1517 and the Domeslay of ineborures. Transactions R. H. S.; n. s. Vol. XIV. d. 236.
стр. 139
защита крестьянского землевладения усиливалась, а временами ослаблялась. При чтении этой главы получается впечатление, что или Тюдоры были совершенно самостоятельны в своей социальной политике и действовали как сила надклассовая или автор не хотел затруднять себя выяснением сил, вызвавших законодательство того времени. Нельзя сводить историческое исследование к пересказу источников, хотя бы и очень добросовестному и обстоятельному. Последние слова этой главы о том, что правительство Тюдоров на деле мирилось с огораживаниями находятся в полном противоречии с тем, что было сказано о деятельности Вулси и комиссии 1517 - 1518 г. несколько раньше. Правительство Тюдоров не всегда мирилось с огораживаниями. Надо было выяснить, почему его политика была колеблющейся, какую реакцию она встречала на местах; надо было разделить эту политику на периоды. По отношению к судебным органам, принимавшим к разбору аграрные дела, не разрешён вопрос, насколько они являлись подчинёнными исполнителями правительственных предначертаний, как и них проявлялся характер классового суда, не взирая на пышное название одного из судебных органов - "суд справедливости".
Следующая, четвёртая, глава, которой завершается первая половина работы (огораживания), представляет собой характеристику самих огораживаний в десяти центральных графствах, трёх восточных, двух северных, трёх западных и двух южных, всего в 20 графствах. Разделив Англию на пять больших округов, В. Ф. Семёнов даёт и обобщающую характеристику огораживаний в Центральной Англии (стр. 187 - 188), в Восточной Англии (стр. 195 - 200), в Северной Англии (стр. 205). Сводной характеристики огораживаний на западе и на юге не дано, очевидно, ввиду отсутствия достаточных материалов. По каждому графству устанавливается количество огороженных акров земли, причём автор объективно ссылается на данные Лидема и Гэя, предоставляя читателю самому выбирать, за кем следовать. В отношении западных и южных графств приводятся данные Гэя, по другим - данные анонимного характера (стр. 206, 208, 209, 212), и только в двух местах автор сослался на собственные подсчёты, указывая количество огороженных акров в Лейстершире и количество огороженных лесов, лугов и пустошей в Йоркшире (стр. 170, 201).
Было бы, конечно, более убедительно, если бы автор дал в исследовании всюду оригинальные, а не заимствованные выводы. Ценными являются таблицы социального состава огораживателей по девяти графствам и таблицы размеров огороженных участков по семи графствам, но почему-то не составлены сводные таблицы; материал остаётся раздробленным. Зато в конце IV главы приложена сводная таблица Гэя о результатах огораживаний, по данным канцелярских отчётов (1485 - 1517). В примечании 231 автор пишет, что цифры Гэя являются минимальными. Мы сопоставили их с аналогичными цифрами Лидема, приведенными автором, а также с результатами собственных подсчётов В. Ф. Семёнова. Из этого сопоставления можно убедиться, что минимальные цифры даёт Лидем, а не Гэй, что подсчёты нашего автора приближаются к данным Лидема, а в ряде случаев точно совпадают с ними.
В последних двух главах (V и VI) В. Ф. Семёнов рассматривает два крестьянских движения в Англии (1536 - 1537 и 1549 гг.), которые находились в органической связи с огораживаниями, представляя бурный протест крестьян против обезземеливания и изгнания их с тех мест, где жили и работали поколения их предков. Обе главы являются лучшей частью работы. В них нет ни лишней растянутости, ни ненужных мелочей, содержание их отличается яркостью. Автору удалось сделать очень ценные наблюдения над характером крестьянских движений.
Касаясь предпосылок двух северных движений - Линкольнширского и "благодатного паломничества", - автор даёт понять читателю, какой своеобразный мир представляла в начале XVI в. Северная Англия, с одной стороны, ещё не слившаяся в одно целое с остальной страной, а с другой - уже начинавшая испытывать развитие капиталистических отношений, усиление эксплоатации крестьян, захват общинных земель, стремление к наживе, подчинение далёкой власти королевского правительства. Это противоречие особенно обострилось при диссолюции северных монастырей и привело к большому восстанию, одновременно сепаратистскому, прокатолическому и аграрному.
Автор раскрыл не только основной стержень движения, причины его раскола, но также дал исчерпывающее объяснение мотивов правительственной политики и измены местного дворянства, перешедшего на сторону короля. При чтении этой главы невольно возникает вопрос, не был ли всё же процесс огораживания на севере сильнее, чем он был обрисован автором, так как ст. 13-я Донкастерской программы направлена против огораживаний: "Все захваты и огораживания, произведённые начиная с четвёртого года царствования Генриха VII, должны быть уничтожены, исключая гор, лесов и парков".
Шестую главу В. Ф. Семёнов назвал "Народные восстания 1549 года", пользуясь термином Маркса, который так называл эти движения в своих "Хронологических выписках" (т. VII, стр. 362). В этой главе обрисовано два восстания крестьян: в Девоншире и Корнуэлле (стр. 284 - 300) и в Норфольке под руководством Роберта Кэта (стр. 300 - 333). Первое движение вставлено в подобающую ему рамку: показаны особенности исторической жизни Корнуэлла и Девоншира, описано возникновение огораживаний и отмечено принесшее огромный ущерб крестьянам повышение платежей за землю, в частности повышение файнов в 10 - 20, а в некоторых случаях даже в 30 раз. Движение принято типично крестьянские формы с проявлением ненависти крестьян к джентльменам новой, капиталистической складки. Оно было прокатоличе-
стр. 140
ским, с явным реакционным оттенком, но вместе с тем носило "массовый народный и до известной степени национально-краевой характер" (стр. 299). Гораздо больше внимания автор уделил обрисовке норфокского движения Роберта Кэта, что. конечно, вполне естественно. Особый интерес представляют в этом восстании его сложность, наличие наряду с умеренной программой Р. Кэта особых стремлений беднейших копигольдеров и коттеров, о чем сообщает современник Новелль, автор "De Furioribus Norfolciensibus". В. Ф. Семёнов эти стремления деревенской бедноты условно называет Уиндемской программой (манор Уиндем). По ней можно составить представление об уравнительных тенденциях части повстанцев. Об этих же тенденциях говорил и современник Хэйлз.
Автором показаны также настроения рядовых ремесленников, подмастерьев и прочих плебейских элементов города Норича, которые в то время выражали уверенность, что сопротивление против угнетателей возобновится. Заканчивается глава очень ценным разделом, посвящённым реакционному законодательству после разгрома движения. Восстание 1549 г. охватило и другие графства Англии, помимо Корнуэлла, Девоншира и Норфолька, но об этом автор упоминает только вскользь.
Подводя итоги своему исследованию, В. Ф. Семёнов связывает изученные им крестьянские движения с процессом первоначального накопления. Это были крупнейшие крестьянские восстания после 1381 г., они проходили в сложной обстановке, когда ломался феодальный строй и создавались капиталистические отношения, когда уже был поставлен вопрос о существовании крестьянского хозяйства.
Книга В. Ф. Семёнова раскрывает перед нами один из важнейших периодов в истории Англии - период рождения капитализма- и даёт исторический комментарий к XXIV главе "Капитала". Однако написана она неровно. Попытка пойти своим путём в подсчётах огороженных в Англии акров к 1517 г. не может быть признана удачной ни по масштабу подсчётов, ни по целеустремлённости, ни по оригинальности выводов. Причина этой неудачи, по нашему мнению, лежит в том, что автор неправильно оценил историографическую роль Лидема и Гэя. Желая дать комментарий к XXIV главе "Капитала", он отправлялся от исследований, глубоко ей враждебных. Более самостоятельным автор был в изучении народных движений первой половины XVI века. Здесь он сказал своё слово, показал сложность движений, их особый местный колорит, подлинную историческую действительность.
Источник
Вопросы истории, № 6, Июнь 1949, C. 138-141
|
