Когда мы говорим, что АмериКа является наиболее буржуазной нацией в мировой истории, мы имем в виду четыре вещи: 1. У Америки не было феодального или общинного прошлого, она с самого начала была построена в соответствии с кошмарным видением буржуазии. 2. Америка начала свое национальное существование как нация-угнетатель, как колонизатор угнетенных народов. 3. Капиталистическим является не только правящий класс Америки, обуржуазены все евроамериканские классы и слои; забота о мелких привилегиях и собственностиявляется жизненным ориентиром для белых масс. 4. Америка настолько упадочна, что она не имеет своего пролетариата, вместо этого она паразитирует на колониальном пролетариате угнетенных наций и национальных меньшинств. Поистине – Вавилон, «чья жизнь есть смерть».
Поселенческие массы Колониальной Америки находились в положении совершенно отличном от масс в старой Европе. Привилегии завоевателей породили непролетарское общество сетлеров. Среди поселенцев преобладали преставители средних имущих классов (в той степени, в какой классы уже обозначились в новом обществе): торговцы, ремесленники и фермеры. Земля была доступна для каждого европейца, желавшему иметь ее. Каждый белый поселенец мог стать собственником. Неудивительно, что эмиграция в «Новый мир» (т.е. новозавоеванный, новопорабощенный) была так популярна в старой Европе. Неудивительно, что для европейских масс рассказы о жизни в Америке звучали как сказка. Молодая Америка была настоящим Диснейлэндом капитализма. Классовая структура евроамериканского общества периода Войны за независимость (1775 г.) говорила сама за себя.
На 80% оно состояло из буржуазии и мелкой буржуазии:
10% - капиталисты: крупные плантаторы, крупные торговцы, и т.д.
20% - крупные фермеры, профессии (доктора, адвокаты, учителя и т.д.), торговцы и другие элементы выше среднего слоя.
40% - мелкие фермеры.
10% - ремесленники:кузнецы, бочары, плотники, судовые мастера и т.д.
Остальные 20% составляли:
15% - временные рабочие, которые, как правило, вскоре вливались в слой мелких фермеров.
5%- наемные рабочие.27
Не только буржуазия как таковая была весьма большой, но и 70% всего поселенческого населения относились к разным категориям имущего среднего класса. Из них преобладающее большинство было землевладельцами, включая многих торговцев и ремеслеников, еще большее число евроамериканцев работали на себя или были на пути к этому. Группа «бедных» поселенцев - люмпенов и постоянных чернорабочих -составляла лишь 5% белого населения и не имела никакого влияния на это общество собственников. Можно понять, почему в 1759 губернатор Вирджинии Фокье жаловался, что ему не удается привлечь поселенцев для службы в милиции, так как « каждый мужчина в этой колонии владеет землей и кроме негров работников здесь нет». (Империализм США до сих пор не может решить проблему рекрутирования в армию белого населения.)28
Районы плантаций, в который властвовала небольшая элита крупнейших землевладельцев, владевших непропорционально большой долей богатства, отличались не меньшей степенью общих для всех поселенцев привилегий и их единства. Южная Каролина была штатом с наибольшей централизацией крупных плантаций, но и там не было заметно появления белого рабочего класса. Структура поселенческого общества в этом штате свидетельствует лишь об интенсификации тех буржуазных черт, которые существовали на национальном уровне:
86% буржуазии и мелкой буржуазии:
3% элита плантаторов (более 1000 акров земли)
15% крупные плантаторы (500-999 акров)
8% купцы и владельцы мастерских
5% профессии
42% средние и мелкие фермеры (меньше 500 акров)
10% ремесленники
----------------
14% наемные работники (в основном временные)
Важно понимать, что мы имеем в виду под мелкими фермерами, составлявшими наибольшую отдельную группу сетлерского населения. Приведем в качестве примера Ребекку Ройстон из графства Калверт штат Мэриленд, которая умерла в 1740 г. После нее осталось наследство стоимостью в 81 фунт стерлингов (что помещает ее в самую середину средне-мелкого слоя фермеров). Эта сумма выражала стоимость 200 акров сельскохозяйственной земли, 31 головы крупного рогатого скота, 15 овец, 29 свиней, 1463 фунта табака на продажу, 4 перин, 2 старых ружей, разной мебели, инструментов, кухонных принадлежностей и кабального контракта на 8-летнего ребенка-слугу. Жизнь не богатая, нероскошная, но обеспеченная, с небольшой собственностью, пищей, жильем и наличными деньгами от товарного производства. 29 И, конечно же, несравненно более обеспечанная по сравнению с горьким и нищим существованием колониального африканского пролетариата (а также британского или французского пролетариата того времени).
Хотя евроамериканские мастера (craftsmen) и рабочие существовали, они не развились в пролетариат, потому что у них было слишком много привилегий (как у белых поселенцев – пер.), и их пролетарский статус был в основном временным. Важно твердо уяснить, что простое наличие среди поселенцев мастеров и рабочих не означает автоматически, что эти люди осознавали себя как класс. С их непролетарским уровнем жизни и будущим вхождением в имущий средний класс большинство поселенцев-рабочих не имели стимула для развития пролетарского сознания. Кроме того, быстрая ротация поселенцев в этом слое препятствовала формированию материальной базы класса.
Мы можем яснее представить эту ситуацию, ознакомившись с характером труда и заработной платы. Колониальное производство основывалось не на фабрике, а на мастерской, в которой работало несколько мастеров высокой квалификации, призводящих предметы вручную и поштучно. Даже верфи обычно имели не более пяти-десяти мастеров и рабочих всех специальностей. Мастерская принадлежала и управлялась хозяином-ремесленником, который нанимал одного-двух подмастерьев и нескольких учеников, слуг или рабов.30 Легко понять, что в небольших сетлерских общинах социальные и классовые линии были размытыми и неопределившимися. Например, многие поселенцы-ремесленники были также мелкими фермерами и частично или полностью обеспечивали себя собственными продуктами питания.
В то время как одни ремесленники не поднимались выше, другие уже становились мелкими капиталистами, потому что историческим продолжением мастерской была капиталистическая мануфактура. Самый известный ремесленник колониального периода Поль Ревере был не только серебрянных дел мастером и художником-гравером, но и мелким капиталистом, владевшим медным литейным цехом. В колониальный период большинство евроамериканских ремесленников и наемных рабочих в конце концов покупали землю или другую частную собственность и передвигались в средний слой.
Особый и непролетарский характер ремесленников и рабочих в поселенческом обществе (удобно забытый современными евроамериканскими радикалами) был хорошо известен европейцам вроде Маркса и Энгельса. В 1859 Маркс писал о «...Соединенных Штатах Северной Америки, где, классы хотя уже существуют, они еще не отстоялись, и в беспрерывном движении меняют свои составные части и уступают их друг другу...»31 То, что Маркс видел в этой классовой текучести, было высшей привилегией поселенческого общества – привилегией не иметь пролетариата. Позже он указывал: « В колониальных странах закон предложения и спроса благоприятствует рабочему. Этим объясняется относительно высокий уровень заработной платы в Соединенных Штатах. Там капитал оказывается в очень затруднительном положении; он не может воспрепятствовать тому, что рабочий рынок постоянно пустеет вследствие постоянного превращения наемных рабочих в независимых самостоятельных крестьян. Для очень значительной части американского народа положение наемного рабочего оказывается лишь переходным состоянием, из которого рабочий рассчитывает наверняка выйти в течение более или менее короткого срока».32 И Маркс писал не о преходящей фазе, а o фундаментальных условиях, которые сохранялись в Америке в течение более чем двух столетий.
Разве плохо было быть поселенцем! Ведь и те европейцы, которые предпочитали или были вынуждены продавать свой труд за заработную плату, получали самую высокую зарплату в капиталистическом мире. Самую высокую. Том Пейн, революционный пропагандист, хвалился, что в Америке «простой работник» зарабатывал столько, сколько английский лавочник!33 Мы знаем, что Джордж Вашингтон должен был платить своему белому подмастерью-плотнику 40 фунтов в год плюс 400 фунтов мяса, 20 бушелей кукурузы и разрешать ему пользоваться садом и огородом. Портные подмастерья в Вирджинии зарабатывали 26-32 фунта в год плюс питание, жилье, прачечные услуги и выпивку.34
В целом, евроамериканские рабочие зарабатывали по меньшей мере в два раза больше своих коллег в Британии и, по некоторым данным, в пять-шесть раз больше, чем зарабатывали шведские или датские рабочие.35 Даже столетие спустя разница была настолько большой, что Маркс замечал: « Все вы знаете, что средняя заработная плата американского сельского работника в два раза выше того, что получает такой работник в Англии, хотя цены на продукцию сельского хозяйства в Соединенных Штатах ниже, чем в Соединенном Королевстве...»
Поселенческое общество могло позволить себе эту высокооплачиваемую, обуржуазившуюся белую рабочую силу только потому, что для своего поддержания оно также имело наиболее низкооплачиваемую, предельно пролетаризированную африканскую колонию.
Многие из поселенцев-рабочих были кабальными слугами, которые обязались бесплатно работать в течение ряда лет (обычно 4 года) на своего хозяина в обмен за свой переезд через Атлантику. Считается, что до половины всех европейцев в Америке до 1776 г. прошли через это временное закабаление. Некоторые историки-поселенцы придают большое значение этому феномену и сравнивают его с рабством африканцев в попытке затушевать национальное угнетение, которое лежит в основе существования Америки. Но как бы ни была тяжка по временам эта кабала, переселенцы становились свободными, а африканские рабы нет. И что может быть более ярким свидетельством национальных различий между угнетателем и угнетенным, чем то обстоятельство, что белые кабальные слуги могли смотреть в будущее с надежной в один прекрасный день самим стать плантаторами и рабовладельцами.
Для того, чтобы стать гражданином этого общества сетлеров, надо было заплатить «вступительный взнос». Например, уже в 1629 г. почти один из шести депутатов парламента Вирджинии был в прошлом кабальным слугой. Многие члены процветающей фермерской колонии немцев в Пенсильвании попали в страну таким путем.36 Кристофер Хилл, британский историк-марксист, прямо связывает желание европейцев принять кабалу с их мечтой владеть землей, описывая это явление как «временную фазу на пути к свободе и землевладению». 37
Это важно, потому что только этот нижний слой поселенческого общества имел потенциальную возможность развить пролетарское сознание. В первые десятилетия табачной промышленности Вирджинии бригады белых кабальных слуг работали на плантациях бок о бок с африканскими и индейскими рабами, которых в 1600х гг. они намного превосходили численно. Ситуация была нестабильной, и одним из ее последствий был ряд совместных побегов, забастовок и заговоров слуг и рабов. Для плантаторов это представляло очевидную опасность, особенно если учитывать, что белые слуги составляли немалую часть поселенческого населения в двух табачных колониях: 16% в Вирджинии в 1681 г. и 10% в Мэриленде в 1715 г.38
Этот политический кризис разрешился с прекращением использования белого кабального труда на плантациях. Сначала был полностью использован более широкий и наиболее прибыльный поток африканского труда, а потом иссяк и приток британских кабальных слуг. Количество европейских слуг въезжавших в Вирджинию упало с 1500-2000 в год в 1670х гг. до всего 91 в 1715 г.39 Однако, важнее было изменение их социальной роли, а не численности.
Историк Ричард Моррис в своем исследовании труда в колониальный период говорит следующее о европейских кабальных слугах на плантациях: «...но с развитием африканского рабства они были постепенно заменены в качестве полевых рабочих и в основном стали использоваться как надсмотрщики, бригадиры или пастухи». 40 Иначе говоря, даже самый низший слой поселенческого общества был поднят над пролетариатом в силу своей принадлежности к нации угнетателей.
Как только эти белые бедняки покинули поля и получили возможность помогать в управлении и надзоре над африканскими рабами, их бунтарский период подошел к концу. Значение этого опыта состоит в том, что он показывает материальные причины отсутствия классового сознания у ранних евроамериканских рабочих и то, как их политическое сознание было прямо связано с тем, насколько они участвовали в привилегиях поселенческого общества. Кроме того, этот опыт показал к удовольствию капиталистов, что протест и бунтарство внутри поселенческого общества можно тушить за счет усиления колониальной эксплуатации других наций и народов.
27 Jackson Turner Main.The Social Structure of Revolutionary America. Princeton, 1965, p. 66-67. Хотя евроамериканские историки приходят к широкому диапазону выводов на предмет классового расслоения в данный период, их фактологическая база примерно одинаковая. Например, James Henretta в своей известной работе "Economic Development and Social Structure in Colonial Boston,” приходит к выводу, что колониальный период отмечен быстрым ростом неравенства между поселенцами и «появлению...”пролетариев”». Это часто приводимая цитата. Но внимательное изучение его исследования показывает, что: 1. В 1770х в сельском Массачусетсе земельная собственность была почти универсальной среди белых поселенцев (более 90%); 2. Даже в Бостоне, одном из основных городов, значительное большинство поселенцев были работающими на себя собственниками (60-70 %); 3. Сам Хенретта указывает, что многие поселенцы из тех, кто не имел облагаемой налогами собствености, не были бедняками. У них был приличный доход, они пользовались достаточным уважением, чтобы занимать выборные должности. Таким образом, хотя Хенретта предпочитает подчеркивать усиливающееся неравенство внутри сетлерского общества, его исследование подтверждает общую картину привилегий и исключительного образа жизни для евроамериканских завоевателей. 28 Hofstadter, op. cit. p. 161. 29 Audrey C. Land. Bases of the Plantation Society.N. Y., 1969, p. 105. 30 Morris, op. cit. p.40. 31 « Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т.1, Москва, 1955, стр. 220. 32 «Заработная плата, цена и прибыль». К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т.1, Москва, 1955, стр. 404-405. 33 Foner, op. cit., p. 12. 34 Morris, op. cit., p. 46; Brown & Brown, op. cit., p. 22. 35 Morris, op. cit., p. 45. 36 Fred Shannon. American Farmers Movements. Princeton, 1957, p. 9; Morris, op. cit. p. 36. 37 Hill, op. cit., p. 74. 38 Morris, op. cit., p. 36-37. 39 Thomas J. Wertenbaker. The Shaping of Colonial Virginia. N. Y., 1958, p. 134. 40 Morris, op. cit., p. 29.
