Торжество столыпинской
реакции оказалось недолговечным. Не могло быть прочным правительство,
которое не хотело дать народу ничего, кроме кнута и виселиц. Репрессии
стали столь обычными, что они перестали пугать народ. Стала исчезать
усталость рабочих, навеянная в первые годы поражения революции. Рабочие
вновь стали подыматься на борьбу. Предвидение большевиков о неизбежности
нового революционного подъема оказалось правильным. Уже в 1911 году
количество стачечников превышало 100 тысяч, тогда как в предыдущие годы
оно составляло всего 50—60 тысяч человек. Еще Пражская партийная
конференция в январе 1912 года отметила начавшееся оживление в рабочем
движении. Но настоящий подъем революционного движения начинается в
апреле—мае 1912 года, когда вспыхнули массовые политические стачки в
связи с ленским расстрелом рабочих.
4 апреля 1912
года на Ленских золотых приисках в Сибири во время стачки по приказу
царского жандармского офицера было убито и ранено более 500 рабочих.
Расстрел безоружной толпы ленских шахтеров, мирно шедших для переговоров
с администрацией, взволновал всю страну. Это новое кровавое злодеяние
царского самодержавия было совершено в угоду хозяевам Ленских золотых
приисков — английским капиталистам, чтобы сломить экономическую
забастовку шахтеров. Английские капиталисты и их русские компаньоны
получали от Ленских приисков бешеные прибыли — ежегодно более 7
миллионов рублей — за счет самой бесстыдной эксплуатации рабочих. Они
платили рабочим ничтожную заработную плату, кормили их негодными,
гнилыми продуктами. Не выдержав притеснений и издевательств, б тысяч
рабочих Ленских приисков забастовали.
На ленский
расстрел пролетариат ответил массовыми забастовками, демонстрациями и
митингами в Петербурге, Москве, во всех промышленных центрах и
районах.
"Мы были так ошеломлены и потрясены, что
сразу не находили подходящих слов. Какой бы протест мы ни заявили, это
было бы слабой тенью того душевного клокотания, какое каждый из нас
переживал. Ничто нам не поможет: ни слезы, ни протесты, а только
организованная массовая борьба”, — так писали рабочие одной группы
предприятий в своей резолюции.
Бурное негодование
рабочих еще больше усилилось, когда царский министр Макаров в ответ на
запрос социал-демократической фракции в Государственной думе по поводу
ленского расстрела нагло заявил: "Так было и так будет!”. Количество
участников политических стачек протеста против кровавого избиения
ленских рабочих выросло до 300 тысяч.
Ленские дни,
словно ураган, ворвались в ту атмосферу "успокоения”, которая была
создана столыпинским режимом. Вот что писал по этому погоду т. Сталин в
большевистской Петербургской газете "Звезда” в 1912
году:
"Ленские выстрелы разбили лед молчания,
и—тронулась река народного движения. Тронулась!.. Все, что было злого и
пагубного в современном режиме, все, чем болела многострадальная Россия —
все это собралось в одном факте, в событиях на Лене. Вот почему именно
ленские выстрелы послужили сигналом забастовок и
демонстраций”. Напрасно ликвидаторы и троцкисты хоронили
революцию. Ленские события показали, что революционные силы живы, что в
рабочем классе накопилась огромная масса революционной энергии.
Первомайские забастовки 1912 года охватили около 400 тысяч рабочих.
Стачки эти носили яркий политический характер, проходили под
большевистскими революционными лозунгами: демократическая республика,
8-часовой рабочий день, конфискация всей помещичьей земли. Эти основные
лозунги были рассчитаны на то, чтобы объединять не только широкие массы
рабочих, но и крестьян и солдат для революционного натиска против
самодержавия.
"Грандиозная майская забастовка
всероссийского пролетариата и связанные с ней уличные демонстрации,
революционные прокламации и революционные речи перед толпами рабочих
ясно показали, что Россия вступила в полосу революционного подъема”,—
писал Ленин в статье "Революционный подъем” (Ленин, т. XV, стр.
533).
