Таким образом, демонстрация 3 — б июля была разгромлена, а партия большевиков загнана в подполье.
Казалось, движение кончилось поражением. Однако по существу оно было своего рода победой, одержанной революцией на пути перерастания ее из буржуазной в социалистическую. Буржуазия несколько переоценила свой успех: за внешними, легко наблюдаемыми передвижками она не заметила глубокого внутреннего процесса в расстановке классовых сил. Самодержавие в январские дни 1905 года, разгромив мирную демонстрацию, покончило не с рабочим движением, а с верой рабочих в царя. Так и буржуазия, подавив июльское выступление, разбила не рабочую революцию, а доверие, даже не к себе, — оно давно было утеряно, — а к мелкобуржуазным лидерам.
Среди сотен тысяч демонстрантов было немало рядовых эсеров и меньшевиков. Вместе с многими тысячами беспартийных, доверявших [294] мелкобуржуазному блоку, они ясно увидели всю мерзость его предательства. Июльские дни вбили клин между верхами и низами соглашательских партий: в то время как верхи скатились в лагерь буржуазии, низы круто повернули в сторону пролетариата.
Большевистские ряды начали быстро пополняться. За три недели число членов партии в Петрограде увеличилось на 2 500 человек. Рост партии и ее влияние среди рабочих видны и по выборам в различные организации на фабриках и заводах. Выборы уполномоченных в больничную кассу заводов «Новый Лесснер» и «Старый Лесснер» дали такие результаты: из 100 избранных оказалось 15 эсеров, 5 меньшевиков и 80 большевиков. До этого большевиков среди уполномоченных было меньше половины. На заводе «Эриксон» из 60 уполномоченных избрано было 7 меньшевиков, 14 эсеров и 39 большевиков. На заводе «Треугольник» из 100 уполномоченных избрано 65 — 70 большевиков, в то время как раньше большинство имели эсеры.
Те же результаты дали и перевыборы в советы. На Франко-русском заводе избрали трех депутатов-большевиков вместо прежних эсеров и меньшевиков. На заводе «Лангензинен» вместо соглашателя был избран большевик и т. д.
Рабочие порывали с обанкротившимися партиями и уходили к большевикам. Если они еще и не вступали в партию — часто по причине жестоких преследований, — они внутренне освобождались от влияния мелкобуржуазных лидеров.
Результат всюду был один: рабочая масса после первых дней разгула репрессий как бы уходила в себя, а затем, поразмыслив, мало-помалу переходила в лагерь большевизма.
«Сделали доклад о питерских событиях, — рассказывал депутат из Грозного на VI съезде партии большевиков, — и что же? Со стороны эсеров и меньшевиков... ни одного звука: они были побиты. После этого травля прекратилась, и, больше того, эсеры стали записываться в нашу организацию»{387}.
«Эсеры имеют большое значение, — докладывал представитель Донбасса, — но после событий 3 — 5 июля замечается отлив рабочих и из эсеровских организаций к нам... Видные эсеры перешли в нашу организацию и говорили, что правящие классы предали интересы рабочих»{388}.
Свидетельством разложения мелкобуржуазных партий является и рост в них оппозиции: у меньшевиков усиливается левое крыло, лидер которого Мартов даже выступал в июльские дни с предложением передать власть советам; правое крыло меньшевиков фактически обособилось и перешло в газету «День», которую [295] редактировал известный ликвидатор Потресов. Среди эсеров усилились левые течения. Эсеровская партия затрещала по всем швам: правые ругали руководство, а «левые» обвиняли правых в предательстве.
Июльское движение вызвало то, что потом часто повторялось в истории партии: пролетариат, почуяв грозящую его партии опасность, еще теснее сплотился вокруг большевиков. За июлем последовала первая «партийная неделя», когда рабочие массами вливались в партийные ряды.
Июльская демонстрация еще в одном отношении сыграла огромную роль. Она ответила рабочим и крестьянам на коренной вопрос революции — в чьих руках власть. Власть перешла в руки буржуазии — это явственно поняли и ощутили на себе широкие массы трудящихся.
«Движение 3 и 4 июля, — так оценил июльские дни Ленин, — было последней попыткой путем манифестации побудить советы взять власть. С этого момента советы, т. е. господствующие в них эсеры и меньшевики, фактически передают власть контрреволюции, представляемой кадетами и поддерживаемой эсерами и меньшевиками. Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция»{389}.
Выработкой новой тактики для нового этапа революции занялся VI съезд большевистской партии.
Источник http://militera.lib.ru/h/hcw/07.html
Скачать (прямая ссылка): istoriyagragdanskoyvoyni1935.djvu
|
