Глава четырнадцатая.
Маневры соглашателей и планы буржуазии в связи с нарастанием революции
1. Эсеро-меньшевики — последняя опора буржуазии
Бурное революционизирование пролетарских и трудящихся масс крестьянства раздробило, разрушило социальную основу мелкобуржуазных партий.
Подталкиваемые общим революционным подъемом, эсеро-меньшевистские лидеры после разгрома Корнилова явились в Зимний дворец и потребовали от имени своих партий вывода кадетов из правительства. Но массовое движение уже вышло из границ, приемлемых для мелкобуржуазных партий: выключением кадетов из числа членов правительства невозможно было остановить растущую революцию под лозунгом «Вся власть советам». Организующая сила этого лозунга все крепче соединяла массы. Эсеро-меньшевики решили спешно строить другую плотину, которая сдержала бы революционное движение [437] и затем отвела его в другое, менее опасное русло.
Первого сентября состоялось объединенное заседание Всероссийского центрального исполнительного комитета советов и исполнительного комитета советов крестьянских депутатов. Напуганные революцией лидеры мелкобуржуазных партий противопоставили лозунгу «Вся власть советам» созыв общедемократического съезда.
«Брать всю власть в свои руки — преступление перед революцией»{633},
заявил на объединенном заседании лидер меньшевиков Скобелев, а Церетели, только два часа тому назад требовавший от Керенского устранения кадетов из правительства, снова выступил с защитой коалиции с буржуазией.
Спеша отгородиться от революции, Авксентьев, лидер эсеров, обрушился на комиссию Всероссийского центрального исполнительного комитета советов, вызвавшую войска из Финляндии для борьбы с Корниловым, и резко выступил против вооружения рабочих. В припадке паники Авксентьев выболтал, что меньшевики и эсеры плелись в хвосте революции и приняли участие в борьбе с Корниловым только потому, что боялись отстать от ушедших вперед масс.
Заседание приняло резолюцию о созыве съезда
«всей организованной демократии и демократических органов местного самоуправления, который должен решить вопрос об организации власти, способной довести страну до Учредительного собрания»{634}.
Демократический съезд — вот та плотина, которая должна была приостановить революционный подъем или отвлечь его в сторону.
Съезд, или, как его называли, Демократическое совещание, собрался 14 сентября. Меньшевики и эсеры постарались всячески ослабить представительство рабочих и крестьянских масс, расширив число делегатов разных мелкобуржуазных и буржуазных организаций. Советы рабочих и солдатских депутатов послали 230 человек, и почти столько же мест (200) получили недемократические земства. Профсоюзы получили 100 мест, а кооперация, целиком находившаяся в руках эсеро-меньшевиков, послала 120 человек. Всем армейским организациям многомиллионного фронта дали 83 голоса, а реакционному казачеству предоставили 36 голосов. На съезд пригласили представителей офицеров, духовенства, «междупартийного союза», скрывавшего уже под одним своим названием определенно реакционные группы. Словом, постарались всячески подтасовать состав Демократического совещания, лишь бы оставить в меньшинстве революционные элементы.
Как ни усердно хлопотали «герои подлога» — так заклеймил Ленин эсеров и меньшевиков, подтасовавших съезд. Плотина оказалась недостаточно прочной: на съезде за коалицию с буржуазными партиями высказались 766 делегатов, против — 688, воздержались — 38.
Мало того, в президиум поступили для голосования две поправки специально по вопросу о коалиции:
1) «За пределами коалиции остаются те элементы как кадетской, так и других партий, которые причастны к корниловскому заговору».
2) «За пределами остается партия «народной свободы»{635}.
Принятие первой поправки исключало полностью возможность коалиции с буржуазией, ибо нельзя было найти ни одной буржуазной партии, не связанной так или иначе с заговором Корнилова. Меньшевики и эсеры в поисках лазейки для всяких маневров решили голосовать за вторую поправку. Но уловка не удалась: за первую голосовало подавляющее большинство в 798 голосов, против — 139 при 196 воздержавшихся. Съезд явно колебался влево. При [439] голосовании резолюции в целом только 183 делегата подняли руки «за», против высказались 813 и 80 воздержались.
Мелкая, крохоборческая возня оказалась напрасной: массы ушли так далеко влево, что даже подтасованный Демократический съезд провалил коалицию с кадетами.
Политиканы решили тогда взять «непокорный» съезд измором.
Делегатов обхаживали, уговаривали, обещали им и то и сё, звали на компромисс, лишь бы добиться какой-нибудь уступки. Наконец 20 сентября состоялось заседание президиума Демократического совещания, пополненного представителями партий и групп, на котором политические плясуны решили подвести итог своей карусели: снова против коалиции высказались 60, а за коалицию только 50 человек.
Обработку делегатов пришлось начинать сызнова. Мелкобуржуазные политики выкинули еще одно «коленце». Эсеро-меньшевики временно прекратили атаку по вопросу о коалиции, но предложили выделить из состава Демократического совещания постоянное представительное учреждение — Демократический совет, перед которым должно быть ответственно правительство. Собрание согласилось с этим. По предложению меньшевиков большинство президиума Демократического совещания постановило, что в новый орган включаются на пропорциональных началах представители от всех групп и партий. Тогда ловкие «либерданы» — так рабочие называли меньшевиков по имени двух лидеров — Либер и Дан — подсунули новую поправку: если во вновь формируемое Временное правительство будут введены буржуазные элементы, то и в представительный орган должны быть введены буржуазные партии. Эсеро-меньшевистский трюк удался: поправка была принята 56 делегатами против 48 при 10 воздержавшихся. В тот же вечер Церетели протащил эту же резолюцию и на съезде, «подсластив» для большей верности ее еще в одном месте: в третьем пункте обещалось, что в будущем органе должно быть сохранено преобладание демократических элементов.
Резолюция вышла общипанной, но лакеи выполнили волю буржуазии, протащив хотя и в замаскированной форме идею коалиции. Впрочем, хозяева не сомневались в преданности своих лакеев. Еще во время заседания Демократического совещания Керенский вел переговоры с крупнейшими представителями буржуазных партий — Кишкиным, Бурышкиным, Коноваловым и Третьяковым, приглашая их в правительство. Последние требовали создания «твердой власти». [440]
Центральный комитет кадетской партии, стоявший за спиной торгующихся, поручил Кишкину и Коновалову вступить в министерство при условии, что будущий представительный орган будет назначен правительством, а не избран советами и другими общественно-политическими организациями. Временное правительство, убедившись в полной лояльности Демократического совещания, не имея даже резолюции «либерданов» о коалиции, приняло условие кадетов. Как раз в это время эсеро-меньшевики обещали в резолюции прямо противоположное: правительство должно было отчитываться перед Временным советом Российской республики, или перед Предпарламентом, как назвали орган, выделенный Демократическим совещанием. Получив резолюцию о коалиции, которую «либерданы» после долгих хлопот состряпали на подтасованном съезде, Временное правительство использовало ее целиком для осуществления своих планов. Керенский договорился с кадетами и пополнил состав Временного правительства следующими лицами: А. Коновалов — министр торговли и промышленности и заместитель министра-председателя, К. Гвоздев (меньшевик),г — министр труда, П. Малянтович (меньшевик) — министр юстиции, С. Прокопович — министр продовольствия, профессор М. Бернацкий — министр финансов, С. Оалазкин — министр народного просвещения, Н. Кишкин (кадет) — призрения, С. Смирнов (кадет) — государственного контроля, А. Карташев (кадет) — министр исповеданий, А. Ливеровский — путей сообщения, С. Третьяков — председатель Экономического совета при Временном правительстве, С. Маслов (эсер) — министр земледелия.
Правительство подтвердило, что Предпарламент
«образуется из 555 членов, приглашаемых в состав совета Временным правительством по представлениям общественных и политических организаций»{636}.
Предпарламенту предоставлялось право обсуждать только те законы, «по коим Временное правительство признает необходимым иметь заключение»{637} Предпарламента.
В итоге, как ни подтасовано было Демократическое совещание, сколько тонких подвохов ни применили эсеро-меньшевики, совещание все же показало наличие политической прострации в рядах соглашателей и полную потерю ими массовой поддержки: эсеро-меньшевики оказались изолированными от масс.
Но на этом не остановился процесс левения трудящихся. Отлив масс от мелкобуржуазных партий повлиял и на состав самих партий: у меньшевиков и эсеров начался раскол. Еще перед самым открытием Демократического совещания — 13 сентября — состоялось [441] чрезвычайно бурное заседание фракции меньшевиков. Обанкротившиеся лидеры обвиняли друг друга в политических ошибках, бичевали себя за допущенные промахи, ссорились и спорили в поисках причин краха меньшевизма и быстрого успеха большевистских идей. На фракции меньшевиков была представлена не единая партия, а по крайней мере три группы, резко выступавших одна против другой. После двухдневных прений 75 членов фракции высказались против коалиции, а 65 — «за». Церетели, таким образом, явно нарушил директиву своей партии, когда официально выступил на съезде за коалицию.
Еще резче проявилось брожение у эсеров. На VII Петроградской губернской конференции, состоявшейся 10 сентября 1917 года, левое крыло эсеров подвергло критике работу Центрального комитета своей партии и при перевыборах губернского комитета получило большинство.
Партии меньшевиков и эсеров раскалывались на две части: низы отходили к революции, а верхи открыто выражали свою преданность буржуазии.
Из эсеровской партии начались массовые выходы рабочих и трудящихся. В партии резко пала дисциплина. Целые группы отказывались подчиняться партийным директивам. Центральный комитет эсеров потребовал, чтобы Савинков явился с ответом по поводу своих связей с Корниловым, но Савинков отказался, получив поддержку большой группы эсеров во главе с пресловутой «революционеркой» Брешко-Брешковской.
Среди эсеров все более крепло левое крыло. Уже на III съезде партии эсеров в мае 1917 года небольшая группа левых опубликовала свою декларацию с протестом против соглашательской политики большинства. Не порывая с партией, левое крыло с мая месяца фактически повело свою независимую от Центрального комитета политику. Во главе левых стало несколько ярких фигур: Спиридонова, Колегаев, Прошьян, Биценко, Натансон, Шрейдер, Камков.
Основные разногласия между левым крылом эсеров и правым шли по вопросу о Временном правительстве и земле. Левые были против коалиции с буржуазией, но и не выдвигали лозунга «Вся власть советам». На советы левые смотрели как на контролирующие органы, повторяя, таким образом, ошибки левых меньшевиков. В аграрном вопросе левые занимали более решительную позицию, выступая за немедленную ликвидацию помещичьего землевладения.
Полное свое разложение партия эсеров скрывала, отколовшихся всячески старались удержать. Когда в эсеровской фракции [442] Предпарламента левое крыло назвало политику партии предательской и покинуло заседание, Центральный комитет эсеров заявил, что с выходом из фракции левые все же остаются членами партии. Но это не могло спасти эсеров, ибо уход рабочих и крестьян из-под влияния эсеров нарастал быстрым темпом. Процесс ухода масс от эсеров, как и от меньшевиков, ускорялся перевыборами советов. Перевыборы же обычно кончались изгнанием из советов соглашателей и переходом советов на сторону большевиков.
Маневры соглашателей оказались обреченными на явный провал.
История гражданской войны в СССР
Источник http://militera.lib.ru/h/hcw/14.html
Скачать (прямая ссылка): https://drive.google.com/open?id=0B5Ukzv8_4OCxajhpX1FTX1RKU28
| 
