Глава пятнадцатая.
Расстановка боевых сил контрреволюции накануне великой пролетарской революции
5. Контрреволюция натравливает фронт на тыл
Если ход контрреволюционных формирований на фронте и в областях подавал генералам известные надежды на успех, то нарастание революции разносило по ветру эти надежды. Из тыла на фронт шел поток революционной литературы, прибывали пополнения, принося с собой накаленную атмосферу. Из промышленных центров приезжали рабочие делегации, привозя жгучие лозунги революции. Обеспечить свои временные успехи на фронте контрреволюция могла, только изолировав фронт от тыла.
Уже давно, с самого начала революции, пытались восстановить против рабочих армию. Буржуазная пресса вела бешеную [476] кампанию против установления восьмичасового рабочего дня. Рабочих обвиняли в предательстве, ставили им в пример солдат на фронте, которые-де все отдают родине. Солдатам нашептывали, что рабочие загребают кучи денег, наживаются на нехватке рабочих рук. Разруху, продовольственный кризис, недостаток боеприпасов на фронте объясняли нежеланием пролетариев работать более восьми часов в день.
Кое-где удалось натравить солдат на рабочих. С фронта в Петроград потянулись солдатские делегации с резолюциями, требующими, чтобы рабочие отказались от «непомерных требований». Но когда солдатские делегации появлялись на заводах, когда солдаты сближались с пролетариями, они быстро убеждались в провокационной политике буржуазии. Делегации возвращались на фронт совсем с другим настроением. Стремясь рассеять клевету буржуазии, рабочие стали, в свою очередь, требовать присылки солдатских делегаций. Тысячи солдат петроградского гарнизона, перебывавших на фабриках, направлялись военной организацией большевиков на фронт и там вскрывали провокационный характер кампании.
Клеветнические выпады буржуазии дали противоположные результаты. Вместо противопоставления фронта тылу они сплотили солдат и рабочих в единой борьбе против контрреволюции. «На ваши лицемерные клики:
«Солдаты — в окопы, рабочие — к станкам!» — писали гвардейцы-гренадеры, — мы говорим: а вы, господа капиталисты, к сундукам! Открывайте их. Народ давал и дает кровь и пот, вы давайте деньги на ликвидацию затеянной вами ужасной мировой войны!..»{678}
Чем быстрее уходила почва из-под ног буржуазии, тем более рьяно буржуазия стремилась вырыть пропасть между фронтом и тылом. Захлебываясь от бешенства, кадетская пресса кричала, что источником всех злоключений является тыл. 150 буржуазных и эсеро-меньшевистских военных газет в один голос тянули эту же нудную и злую песню.
Штабные команды, где окопались буржуазные сынки, сотрудники бесчисленных околофронтовых организаций; госпитали и лазареты, учреждения, где отсиживались бывшие адвокаты, чиновники, земские работники; штабы, склады и снабженческие организации — все это разражалось резолюциями протеста, лживыми выступлениями против тыла. Из военных газет резолюции попадали в столичную буржуазную прессу и там печатались под заголовком: «Голос фронта».
Вот одна из таких «фронтовых» резолюций: [477]
«Общее собрание комитета штаба N-1 пехотной дивизии, комендантской роты и команд при штабе вынесло резолюцию, в коей указывается, что собрание считает всякое неподчинение воле революционного правительства, воле большинства демократии в лице ее центральных комитетов изменой делу революции, прямой угрозой отечеству. Отечество в опасности не только здесь, на фронте, но еще более в тылу. Только оттуда пришло разложение армии. Армию развратили предатели с тыла. Пусть тыл вместе с армией подчинится железной революционной дисциплине. Пусть изменники и предатели общего дела независимо от того, военный он или нет, в тылу судятся по тем же законам, как на фронте»{679}.
Кампания все ширилась, оглушая криком, воем. Ее размах и высота взятой ноты свидетельствовали, что реакция прикрывает этим шумом подготовку к серьезнейшим действиям. Вскоре это стало ясно. На Государственном совещании в Москве генерал Алексеев выступил с речью против тыла:
«То, что находится в тылу, не привлечено к полезной работе. Все бездействует... Они совершенно не подготовлены к азбучному солдатскому делу. Еще так недавно они существовали, как прочное целое, спаянное одним цементом — любовью к родине... и сознанием необходимости довести войну до конца»{680}.
Все беспорядки в полках генерал объяснял влиянием агитаторов тыла. Он рассказывал, что в один из полков вернулся солдат, посланный на тыловые курсы агитаторов, и организовал выступление против командного состава.
Маневр генерала Алексеева, одного из активнейших организаторов контрреволюции, был поддержан «бабушкой русской революции», как эсеры прозвали Брешко-Брешковскую, являвшейся на деле одной из самых активных пособниц контрреволюции.
«Беда нашей армии, — вторила она Алексееву, — не столько на фронте, сколько в тылу. Наш тыл три года почти стоит без дела. Он скучает, он разлагается. И вот эти люди, которые уже умудрены опытом, которые были уже там в Петрограде и Москве в разных советах и знают, что делается в армии, — половина из них, добрая половина должна идти немедленно в тыл и организовать его, иначе вы ничего не добьетесь»{681}.
Старенькая эсерка выдала то, о чем умолчал более опытный генерал. Обуздать тыл должна армия, фронт должен дать людей [478] для обуздания тыла. Противопоставление фронта тылу понадобилось, чтобы прикрыть и оправдать подготовку корниловщины.
Разгром корниловского выступления основательно ударил по провокационной кампании натравливания фронта на тыл. Продолжать кампанию в старой форме стало невозможно: революция разоблачила ее суть. Контрреволюция, однако, не отказалась от своих целей — противопоставления фронта тылу, — но попыталась добиться этого уже в несколько иной форме.
Одной из решающих сил, на которые опиралась революция, являлись гарнизоны запасных частей в городах. В этих частях насчитывалось около полутора миллионов солдат. Тыловые гарнизоны состояли либо из ратников второго разряда призыва 1896 года, либо из призывников 1894 года, наконец, из молодежи призыва последних годов. Часть гарнизонов составляли выздоравливающие раненые. Уже самый состав запасных частей облегчал революционную пропаганду в них. Только что мобилизованная молодежь и оторванные от работы отцы семейств 40 лет и старше представляли очень восприимчивую среду, ожидавшую от революции больших перемен в своей судьбе. Но дело, конечно, было не столько в составе частей, сколько в окружающей обстановке. Гарнизоны, особенно Петрограда, Москвы и других крупных городов, находились под постоянным влиянием большевистских газет и революционного пролетариата. Солдаты запаса вместе с рабочими принимали участие в митингах, демонстрациях, выступлениях против правительства. В запасных полках большевики вели напряженную работу.
Из запасных полков революционное влияние шло на фронт через маршевые роты и прочие виды направляемых в армию пополнений. Запасные части в городах составляли военную опору революции, ее агитационные силы. Из них рабочие получали военных инструкторов, а часто и оружие, в запасных полках партия вербовала своих членов и агитаторов для работы в фронтовых частях.
Завоевать гарнизоны городов значило для контрреволюции подорвать революцию в тылу и оградить от революционного воздействия фронт. Борьба за тыловые гарнизоны для буржуазии стала центральной частью борьбы за армию, борьбы против революции. План генералов состоял в том, чтобы вывести наиболее революционные части из крупнейших городов на фронт, заменить их «надежными» частями. В Ставку, как по приказу, отовсюду посыпались требования на пополнения. Даже Кавказский фронт, [479] где фактически прекратились боевые действия, слал телеграммы одну за другой:
«Кавфронт ходатайствует скорейшем наряде 100 тысяч укомплектований. В счет этой цифры благоволите скорейшем отправлении петроградского гарнизона 20 тысяч солдат третьей категории, кроме того необходимо выслать 30 тысяч из запасполков внутренних округов целыми запасполками или маршевыми ротами...»{682}
Тут уже прямо указано, откуда брать пополнения: из петроградского, наиболее революционного гарнизона 20 тысяч человек, а из других городов — полки целиком. Несмотря на провал июньского наступления на фронте и почти полное затишье в боевых действиях на фронт непрерывным потоком шли маршевые роты. Большая часть пополнений по дороге дезертировала, но задача, намеченная контрреволюцией, выполнялась: тыловые гарнизоны таяли, а вместе с ними ослаблялась в известной мере и база революции.
Тыловые гарнизоны уменьшались не только за счет маршевых рот. Запасные полки выводились из городов под всяким предлогом. Так на жалобу командующего Черноморским флотом, что 45-й пехотный запасный полк в Николаеве совершенно разложился, последовало распоряжение генерала Духонина:
«45-й пехотный запасный полк желательно безотлагательно увести из Николаева...»{683}
Запасные части выводились в первую очередь оттуда, где особенно высоко поднималась революционная температура, или из тех мест, где солдаты своим революционным влиянием мешали концентрации реакционных частей, например, на Дону. Контрреволюционная деятельность генералитета получила скоро и правительственное утверждение: в военном министерстве разрабатывался приказ о планомерном сокращении запасных частей в тылу, а пока приказ проходил по всем инстанциям, запасные части подтягивались ближе к фронту под предлогом повышения их боеспособности.
Эсеро-меньшевистские комитеты в армии шли рука об руку с реакцией.
«Опыт показывает, — писал 20 августа 1917 года командир XVIII армейского корпуса командующему 9-й армией, — что запасные части, расположенные в больших центрах, перегруженные количеством солдат без надлежащего пропорционального числа офицеров, часто очень неопытных, — все это ведет к разрушению внутреннего порядка и дисциплины этих частей и недостаточности их учебной подготовки, что, в свою очередь, больно отзывается на полках, ими комплектуемых. Посему всецело присоединяюсь к утвержденному начальником дивизии постановлению дивизионного комитета 37-й пехотной дивизии (эсеро-меньшевистского состава. - Ред. ) и прошу о нижеследующем:
Так как практика показала, что привлечение тыловых частей ближе к фронту действующей армии несомненно способствует оздоровлению их, перевести комплектующий 37-ю пехотную дивизию 1-й запасный полк из Петрограда в какой-либо пункт тыла Румынского фронта»{684}.
С другой стороны, в запасные части посылали с фронта особо надежные кадры: георгиевских кавалеров, ударников, реакционных офицеров, младший командный состав, проверенных, отборных солдат. Из Петроградского округа писали дежурному генералу в Ставку:
«Восстановить работу в запасных частях возможно только при помощи здоровых и крепких кадров, а без них армия рискует совершенно лишиться порядочных пополнений»{685}.
Под прикрытием Временного правительства генералы контрреволюции развернули колоссальную работу. Из промышленных центров на фронт посылались тысячи солдат запасных частей. Из солдатских комитетов вне срока и очереди направлялись в отпуск наиболее активные члены. Офицеров, если они шли с массами, под всякими предлогами удаляли из частей и бросали на фронт. В гренадерском резервном полку офицеры постановили изъять подпоручика Никонова как «вредного» для солдат и офицеров, а из протеста солдат выяснилось, что Никонов провел огромную работу по борьбе с корниловщиной.
В прессе снова началась широкая кампания противопоставления фронта тылу. На сей раз ведущая роль принадлежала эсеро-меньшевикам.
«Где же воодушевление демократии? — спрашивали 3 октября с возмущением соглашательские «Известия». — Крестьяне закапывают хлеб в ямы и гноят его, но не посылают в армию, где часто не выдают полного пайка хлеба. Стоящие в тыловых гарнизонах солдаты одеты и обуты лучше и часто лучше питаются, чем солдаты, стоящие на позициях»{686}.
«Не все благополучно сейчас в тылу, — писали 6 октября «Известия». — И это питает и обостряет вражду к тылу. И уничтожить эту вражду можно не одними опровержениями [481] лжи, а действительным уничтожением того, что является в этих обвинениях правдой»{687}.
Кадетская «Речь» ехидно подхватывала эсеро-меньшевистскую клевету и злорадно смаковала ее в своих обзорах.
«Люди реакции — не краснобаи», говорил еще Маркс по поводу контрреволюции в 1848 году. Кадеты хорошо знали, с какой лихорадочной настойчивостью шла в лагере контрреволюции борьба за тыловые части. Излишняя болтливость могла лишь повредить настойчивой и быстрой работе контрреволюции. Мелкобуржуазные соглашатели ретиво прикрывали и оправдывали подготовку наступления контрреволюции.
История гражданской войны в СССР
Источник http://militera.lib.ru/h/hcw/15.html
Скачать (прямая ссылка): https://drive.google.com/open?id=0B5Ukzv8_4OCxajhpX1FTX1RKU28
| 
