|
20 августа 1991 года был последний
день СССР
И на командном
пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее
радио,
Не выдержав, закричал:
— Ты слышишь меня, я
верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не
может
Вышибить из седла!—
Такая уж
поговорка
У майора была.
К. Симонов
СЫН
АРТИЛЛЕРИСТА
Был у
майора Деева
Товарищ — майор
Петров,
Дружили еще с
гражданской,
Еще с двадцатых
годов.
Вместе рубали белых
Шашками
на скаку,
Вместе потом служили
В
артиллерийском полку.
А у майора
Петрова
Был Ленька, любимый
сын,
Без матери, при казарме,
Рос
мальчишка один.
И если Петров в
отъезде,—
Бывало, вместо отца
Друг
его оставался
Для этого
сорванца.
Вызовет Деев
Леньку:
— А ну, поедем
гулять:
Сыну артиллериста
Пора к
коню привыкать!—
С Ленькой вдвоем
поедет
В рысь, а потом в
карьер.
Бывало, Ленька
спасует,
Взять не сможет
барьер,
Свалится и захнычет.
—
Понятно, еще малец!—
Деев его
поднимет,
Словно второй
отец.
Подсадит снова на лошадь:
—
Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Ничто
нас в жизни не может
Вышибить из
седла!—
Такая уж поговорка
У
майора была.
Прошло еще два-три
года,
И в стороны унесло
Деева и
Петрова
Военное ремесло.
Уехал
Деев на Север
И даже адрес
забыл.
Увидеться — это б
здорово!
А писем он не любил.
Но
оттого, должно быть,
Что сам уж детей не
ждал,
О Леньке с какой-то
грустью
Часто он
вспоминал.
Десять лет
пролетело.
Кончилась
тишина,
Громом загрохотала
Над
родиною война.
Деев дрался на
Севере;
В полярной глуши
своей
Иногда по газетам
Искал
имена друзей.
Однажды нашел
Петрова:
«Значит, жив и здоров!»
В
газете его хвалили,
На Юге дрался
Петров.
Потом, приехавши с
Юга,
Кто-то сказал ему,
Что
Петров, Николай Егорыч,
Геройски погиб в
Крыму.
Деев вынул газету,
Спросил:
«Какого числа?»—
И с грустью понял, что
почта
Сюда слишком долго
шла...
А вскоре в один из
пасмурных
Северных вечеров
К Дееву
в полк назначен
Был лейтенант
Петров.
Деев сидел над картой
При
двух чадящих свечах.
Вошел высокий
военный,
Косая сажень в плечах.
В
первые две минуты
Майор его не
узнал.
Лишь басок лейтенанта
О
чем-то напоминал.
— А ну, повернитесь к
свету,—
И свечку к нему
поднес.
Все те же детские
губы,
Тот же курносый нос.
А что
усы — так ведь это
Сбрить!— и весь
разговор.
— Ленька?— Так точно,
Ленька,
Он самый, товарищ
майор!
— Значит, окончил
школу,
Будем вместе служить.
Жаль,
до такого счастья
Отцу не пришлось
дожить.—
У Леньки в глазах
блеснула
Непрошеная слеза.
Он,
скрипнув зубами, молча
Отер рукавом
глаза.
И снова пришлось
майору,
Как в детстве, ему
сказать:
— Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Ничто
нас в жизни не может
Вышибить из
седла!—
Такая уж поговорка
У
майора была.
А через две
недели
Шел в скалах тяжелый
бой,
Чтоб выручить всех,
обязан
Кто-то рискнуть
собой.
Майор к себе вызвал
Леньку,
Взглянул на него в упор.
—
По вашему приказанью
Явился, товарищ
майор.
— Ну что ж, хорошо, что
явился.
Оставь документы
мне.
Пойдешь один, без
радиста,
Рация на спине.
И через
фронт, по скалам,
Ночью в немецкий
тыл
Пройдешь по такой
тропинке,
Где никто не
ходил.
Будешь оттуда по
радио
Вести огонь батарей.
Ясно?—
Так точно, ясно.
— Ну, так иди
скорей.
Нет, погоди
немножко.—
Майор на секунду
встал,
Как в детстве, двумя
руками
Леньку к себе
прижал:—
Идешь на такое дело,
Что
трудно прийти назад.
Как командир, тебя
я
Туда посылать не рад.
Но как
отец... Ответь мне:
Отец я тебе иль
нет?
— Отец,— сказал ему Ленька
И
обнял его в ответ.
— Так вот, как отец, раз
вышло
На жизнь и смерть
воевать,
Отцовский мой долг и
право
Сыном своим
рисковать,
Раньше других я
должен
Сына вперед
посылать.
Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Ничто
нас в жизни не может
Вышибить из
седла!—
Такая уж поговорка
У
майора была.
— Понял меня?— Все
понял.
Разрешите идти?—
Иди!—
Майор остался в
землянке,
Снаряды рвались
впереди.
Где-то гремело и
ухало.
Майор следил по часам.
В
сто раз ему было б легче,
Если бы шел он
сам.
Двенадцать... Сейчас,
наверно,
Прошел он через
посты.
Час... Сейчас он добрался
К
подножию высоты.
Два... Он теперь, должно
быть,
Ползет на самый
хребет.
Три... Поскорей бы,
чтобы
Его не застал рассвет.
Деев
вышел на воздух —
Как ярко светит
луна,
Не могла подождать до
завтра,
Проклята будь
она!
Всю ночь, шагая как
маятник,
Глаз майор не
смыкал,
Пока по радио
утром
Донесся первый сигнал:
— Все
в порядке, добрался.
Немцы левей
меня,
Координаты три,
десять,
Скорей давайте
огня!—
Орудия зарядили,
Майор
рассчитал все сам,
И с ревом первые
залпы
Ударили по горам.
И снова
сигнал по радио:
— Немцы правей
меня,
Координаты пять,
десять,
Скорее еще
огня!
Летели земля и
скалы,
Столбом поднимался
дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто
не уйдет живым.
Третий сигнал по
радио:
— Немцы вокруг меня,
Бейте
четыре, десять,
Не жалейте
огня!
Майор побледнел,
услышав:
Четыре, десять — как
раз
То место, где его
Ленька
Должен сидеть сейчас.
Но,
не подавши виду,
Забыв, что он был
отцом,
Майор продолжал
командовать
Со спокойным
лицом:
«Огонь!»— летели
снаряды.
«Огонь!»— заряжай
скорей!
По квадрату четыре,
десять
Било шесть батарей.
Радио
час молчало,
Потом донесся
сигнал:
— Молчал: оглушило
взрывом.
Бейте, как я сказал.
Я
верю, свои снаряды
Не могут тронуть
меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте
море огня!
И на командном
пункте,
Приняв последний
сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не
выдержав, закричал:
— Ты слышишь меня, я
верю:
Смертью таких не
взять.
Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Никто
нас в жизни не может
Вышибить из
седла!—
Такая уж поговорка
У
майора была.
В атаку пошла пехота
—
К полудню была чиста
От
убегавших немцев
Скалистая
высота.
Всюду валялись
трупы,
Раненый, но живой
Был
найден в ущелье Ленька
С обвязанной
головой.
Когда размотали
повязку,
Что наспех он
завязал,
Майор поглядел на
Леньку
И вдруг его не узнал:
Был
он как будто прежний,
Спокойный и
молодой,
Все те же глаза
мальчишки,
Но только... совсем
седой.
Он обнял майора,
прежде
Чем в госпиталь уезжать:
—
Держись, отец: на свете
Два раза не
умирать.
Ничто нас в жизни не
может
Вышибить из седла!—
Такая уж
поговорка
Теперь у Леньки
была...
Вот какая
история
Про славные эти дела
На
полуострове Среднем
Рассказана мне
была.
А вверху, над горами,
Все
так же плыла луна,
Близко грохали
взрывы,
Продолжалась война.
Трещал
телефон, и, волнуясь,
Командир по землянке
ходил,
И кто-то так же, как
Ленька,
Шел к немцам сегодня в тыл.
|
