Вся жизнь Подвиг. Макар Мазай

Если историю нельзя писать пером, ее следует писать штыком

Мазай — человек-сталь!

В 1930 году на мариупольский металлургический завод имени Ильича приехал работать двадцатилетний парень Макар Мазай. Спустя шесть лет он установит мировой рекорд съема стали с одного квадратного метра пода печи. А тогда, почти совершенно неграмотному, непривычному к такой работе, приходилось ему туго: «Работать в цехе, где все дышит огнем, непривычному человеку трудно. А тут как на грех стояла жара, и даже старожилы цеха работали с большим напряжением. Четверо из нашей пятерки на второй день не вышли на работу. Я остался один. Не скажу, что работа в горячем цехе мне сразу понравилась… После первого дня работы у меня кружилась голова. Сразу пришла мысль уйти из цеха, но я ей не поддался».

Но это было только первое испытание собственных сил, предстояло еще усвоить очень важную и совсем непростую науку: завод — наш общий, каждый отвечает за все, «не на капиталистов работаем», а значит, нельзя дожидаться, пока тебе «создадут условия». «Тогда-то я понял, чего мне больше всего не хватает — грамоты, знаний, — вспоминал впоследствии Мазай. — Я был почти совершенно неграмотным, едва умел подписываться, заказ на плавку прочитывал с трудом. Я был комсомольцем-активистом, но не читал ни книг, ни газет. «Я — неграмотный!» Эта мысль поразила меня, как будто я вдруг обнаружил в себе порок, о котором раньше не знал».

Признаться себе в таком — уже поступок. Пойти учиться (когда кажется, что время для этого упущено, что уже слишком «старый» и не справишься) — и не только для себя, но и для общего дела, для своего завода, своей страны — поступок вдвойне. «Успехи окрыляют. Я обрел смелость и поставил себе задачу сделать 12 тонн стали с квадратного метра пода нормой своей работы. С таким призывом я обратился через газету «Правда» ко всем сталеварам Советского Союза». И призыв Мазая, собственным трудом и примером доказавшего, что невозможного для тех, кто устремлен к будущему, не бывает, — конечно же, был услышан. Горячая закалка, которую получает человек в юности, — это на всю жизнь. В начале Великой Отечественной войны Макар Мазай, оставшийся в оккупированном Мариуполе, попал в руки фашистов. Враги предлагали ему командировку в Германию на заводы Круппа, но больше всего хотели, чтобы Макар помог запустить завод. Немцы надеялись, что если знаменитый Мазай станет им служить, на завод по его примеру вернутся оставшиеся в городе рабочие и специалисты. Мазай отверг такие предложения. Его истязали в гестаповских застенках, его пытались купить. Все оказалось тщетным. Ни один металлург не вернулся на завод. В ноябре 1941 года Мазая расстреляли.

Биография:

Мазай Макар Никитович, родился 31 марта 1910, станица Ольгинская Краснодарского края, в ноябре 1941 расстрелян фашистами в Мариуполе.

16 августа 1930 г. поступил чёрнорабочим на Мариупольский металлургический завод имени Ильича.

В 1933 г. стал первым подручным у опытного сталевара М. В. Махортова.

В 1935 г. — сталевар мартеновского цеха.

В 1936 г. — один из зачинателей движения скоростного сталеварения. В октябре 1936 г. Макар Мазай один за другим устанавливает рекорды по съёму стали с квадратного метра пода печи с максимальным результатом 15 тонн за 6 часов 30 минут. После этого его опыт и методы работы распространились по всей стране, а сам Макар Мазай становится делегатом Чрезвычайного VIII Всесоюзного съезда Советов.

В 1937-1941 гг. — Мазай обучается в Промышленной академии им. Кагановича в Москве.

В годы Великой Отечественной войны Макар Мазай после пыток и истязаний расстрелян немцами.

Мазай М.Н.- автор книги «Записки сталевара» (М.,, 1940).

Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1 апреля 1939 г.).

Именем Макара Мазая названа улица в Ильичёвском районе Мариуполя.

В ноябре 1948 в Жданове сталевару был установлен памятник на проспекте Ильича.

Вскоре в Сталино появилась улица названная именем Макара Мазая

Победу в Великой Отечественной войне ковали не только на фронте. Подготовка ее началась задолго до того, как ранним июньским утром 1941 года на земле нашей Родины разорвались первые вражеские снаряды. На огромном фронте от Баренцева моря до Черного германская сталь противостояла металлу советской марки. И сначала робко, а потом все смелее во мраке порабощенной Европы от Варшавы до Пиренейских гор — люди поверили в свет победы. Один из тех, кто зажег этот свет еще в пламени довоенных донбасских мартенов, работал на Мариупольском металлургическом заводе имени Ильича.

Жизнь на Кубани

Неподалеку от городка Приморско-Ахтырск, среди кубанских камышовых плавней, раскинулась станица Ольгинская. В 1919 году в станицу пришла трагическая весть: в бою под станицей Прохладной в плен к белоказачьей кавалерии попал раненый красный конник Никита Мазай. Предлагали белые лихому кавалеристу перейти на службу к ним, но бывший батрак своей воинской честью не торговал. За это его подвергли страшной казни четвертованию. Может, это и предание, но пошла на Кубани молва, что, когда Никите Мазаю отрубили руку, он, собрав последние силы, бросил в лицо палачам: На весы правды ляжет и моя отсеченная рука.

Докатились эти слова и до младшего сына бесстрашного Никиты Макара. Было ему в ту пору только девять лет. А родился Макар Никитович Мазай 13 апреля 1910 года в той же станице Ольгинская. Учиться в школе ему не пришлось, разве что читать и писать выучился, а потом пришлось идти в пастушки. Позже Макар батрачил у местного кулака Данилы Черныша. Как-то весной, когда на речке Бейсуг уже подтаял лед, послал хозяин Макара на другую сторону реки за табаком-самосадом. Пошел батрачонок по льду да и провалился. На счастье, поблизости оказались зареченские мужики, вытащили Макара из полыньи и принесли подхватившего горячку хлопца к хозяину. А тот на другой день выставил больного мальчика за двери — нечего, мол, мне за свои деньги всяких батраков лечить. Пришлось Макару помытариться несколько лет. Одно время даже с цыганским табором кочевал. Но вернулся в станицу.

Конечно, и в родной станице было много важных дел, но Макар давно мечтал о чем-то большом и значительном, которое хотелось совершить в жизни. А жизнь, как это часто бывает, сама подбросила новый поворот в его судьбе.

Приезд гостей из Донбасса

Весной 1930 года в станицу Ольгинская приехали гости из Донбасса агитировать молодежь ехать работать в Мариуполь на металлургический завод имени Ильича. В числе пяти станичных парней, пожелавших круто изменить жизнь, был и Макар Мазай. Город на берегу Азовского моря встретил хлопцев с Кубани недоверчиво. Девушка в отделе кадров завода съехидничала:

- Ну и орлы к нам прибыли, одни картузы чего стоят! Все приехавшие станичники и в самом деле выделялись казацкими фуражками с высокой тульей.

А старший мастер мартеновского цеха Иван Семенович Боровлев объявил вновь прибывшим без дипломатии:

- Цех у нас, как, впрочем, и вся жизнь, — не курорт. Потому новички не надолго задерживаются. Скоро сами все увидите.

Когда пятеро вчерашних станичников впервые отворили дверь мартеновского цеха, то обомлели. Кругом стояли пыль, гарь, чад, а из стоявших в ряд мартенов вырывалось бушующее пламя. Не цех, а настоящая адская печка.

- Что, страшно? так же с ехидцей полюбопытствовал мастер.

- Не без того, — только и могли вымолвить новоиспеченные металлурги.

Начались трудовые будни. Из поступивших на работу комсомольцев сформировали бригаду, а в наставники дали старых опытных рабочих. Однажды Макар спросил у металлурга с дореволюционным стажем Ивана Шашкина:

- Дядя Ваня, а слово «фосфор» — ругательное?

- С чего ты взял?

- А ты когда его говоришь, получается сквозь зубы, словно ругаешься.

- Считай, что угадал. Фосфор для нас, сталеваров, самый главный враг. Если его в руде, а потом и чугуне много, металл из наших печей выходит никуда не годный.

- А чего же с фосфором доменщики не борются? не отставал Макар.

- Вот пристал! Не нашего ума это дело. На то инженеры есть, они грамотные, пусть думают.

Макар сразу заметил, что старые рабочие работают по старинке, полагаясь не на знание науки по плавке стали, а на собственный опыт. И тогда молодой подручный пошел в техническую библиотеку завода. Каждую свободную минуту он посвящал чтению книг и брошюр по металлургии, подчас с большим трудом вникая в замысловатые расчеты и мудреную терминологию. Постепенно перед ним открывались сложные, но необычайно захватывающие проблемы огненного мира металлургии.

О семье Макара Мазая

В сентябре 1932 года, окончив профсоюзные курсы техминимума, Макар Мазай впервые провел плавку металла как самостоятельный сталевар. Этот же год стал памятен для Макара Мазая и другим большим событием: он встретил девушку, с которой решил связать свою судьбу. Подруги звали ее Марютой, а по паспорту она была Марфой Дмитриевной, родом из поселка Талаковки, находящегося недалеко от станции Сартана. Но большая жизнь не давала людям 30-х годов замыкаться в тихих семейных радостях. В 1933 году Макар Мазай начал учебу на заочных курсах сталеваров Днепропетровского горного института. Страна развивалась, и требовалось все больше стали! И Макар Мазай предложил рискованное решение: углубить ванну мартеновской печи и одновременно поднять высоту свода мартена. После этого в печь можно было засыпать гораздо больше шихты, чем прежде. Путь к рекорду, который должен был стать нормой, оказался долгим и сложным. Как-то раз плавка затянулась, а металл вышел бракованным. Макара чуть было снова не перевели в подручные сталевара. Но на заводе имени Ильича сумели поверить в интересный проект. И 28 октября 1936 года успех пришел: за 6 часов 40 минут плавки с каждого квадратного метра пода печи было снято 15 тонн стали. Мировой рекорд! Конечно, дело было не только в почине Макара Мазая. Молодого сталевара поддержали и сделали возможной трудовую победу директор завода Николай Радин, главный инженер Петр Кравцов, начальник мартеновского цеха Яков Шнееров. Это они пошли на огромный технический риск, грамотно организовали труд сталеваров и весь технологический процесс плавки стали, умело состыковали работу всех цехов и участков. Но все же главным «виновником» торжества стал Макар Мазай. Молодой сталевар получил приветственную телеграмму от народного комиссара тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, а вскоре нарком наградил Макара Мазая невиданным в те времена подарком: легковой машиной марки «Эмка». Труд и поиск металлурга-рекордсмена оценила и вся страна, он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. На VIII Всесоюзном съезде Советов, где была принята Конституция 1936 года, Макар заявил с трибуны:

- Я думаю, что лучшим отпором всем врагам Советского Союза будут сверхплановые тонны стали. Зальем фашистам глотки горячим металлом!

После этих слов ложа иностранных дипломатов опустела. Не всем понравилось горячее, но искреннее и уверенное слово рабочего парня с Донбасса.

В 1936 году Макар Мазай приехал в Магнитку, чтобы познакомиться со своим соперником по соревнованию и передать опыт сталеварам. На печи № 3 Алексей Грязнов и Макар Мазай провели совместную Плавку дружбы, а потом собрали всех своих товарищей по профессии и рассказали о том, какие у них планы.

В следующем, 1937, году Макар Мазай уехал в Москву на учебу в Промышленной академии. Туда же перебралась и его семья.

У Макара Никитовича и Марфы Дмитриевны было четверо детей. И сейчас, спустя много лет, отделяющих нас от тех незабываемых событий, в старом, но добротном доме, недалеко от главной проходной Мариупольского металлургического комбината имени Ильича, живет старшая дочь знаменитого сталевара Ида Макаровна. Жив и один из сыновей Макара Мазая Александр Макарович.

- Из четырех детей мы с братом остались вдвоем, — рассказывает Ида Макаровна. — С комбинатом имени Ильича связали жизнь и мои дети — внуки Макара Никитовича. Сын Александр работает в мартеновском цехе, где ставил рекорды его дед. А дочь Наташа трудится в кислородно-конвертерном цехе.

Своего отца Ида Макаровна запомнила добрым, веселым, отзывчивым человеком. Друзей и знакомых у него было не перечесть. Мог иногда Макар Никитович и почудить. Зашел он как-то вечером в ресторан, потребовал заведующего и объявил ему:

- Закрывай заведение, а всех, кто тут есть, я угощаю.

На следующий день в Мариуполе только и было разговоров, как счастливцы, оказавшиеся в ресторане, вдоволь попировали за счет самого Макара Мазая.

- Иной раз ходили об отце и сплетни, — продолжила рассказ Ида Макаровна, — кто-то пустил слух, что он разбил машину, подарок Серго Орджоникидзе, катаясь по городу. Отец действительно попал однажды в небольшую аварию возле шлаковой горы, но и сам остался невредим, и машину только немного пришлось подремонтировать.

Во многом отец оставался таким, как все: он не кичился славой сталевара-рекордсмена, и никогда не задирал нос перед коллегами. Но когда к нему шли со своими нуждами и бедами люди, Мазай забывал про покой и сон. Пробивался к любым начальникам и в любые учреждения и добивался, чтобы человеку помогли. Мы никогда не пользовались своей фамилией для выбивания всяких благ. Получали только те, которые полагались по закону. Но самой фамилией дорожим. Так уж вышло, что у меня было два мужа, но я осталась на отцовской фамилии Мазай.

По воспоминаниям Иды Макаровны перед отъездом на учебу в Промакадемию отец сдал заводу наркомовский подарок «Эмку» и квартиру, полученную незадолго до переезда в Москву. В столице Макар Никитович вместе с семьей прожил до лета 1941 года.

О страшном слове «война» и твердом Мазаевском характере!

В первые дни войны Промышленная академия по решению Госкомитета обороны была расформирована, а ее слушателей отправили на предприятия, где они работали до учебы. Макар Мазай вернулся на Мариупольский завод им. Ильича и стал инструктором сталеваров. В квартире, которую он получил перед поступлением в академию, жили другие люди, и поэтому семья Мазаев поселилась в Талаковке у брата Марфы Дмитриевны Кузьмы. Мама вместе с нами, детьми, могла остаться в Москве, — вспоминает Ида Макаровна Мазай, — но решила по-другому: куда иголка, туда и нитка. Так мы и отправились в Талаковку. Отца дома почти не видели. Круглыми сутками не выходил из цеха. Завод полностью переключился на выпуск стали, необходимой для войны, и отец день и ночь находился рядом с металлургами, переживал за каждую тонну выплавленного металла. Эвакуироваться отец не успел потому, что до последнего находился в мартеновском цехе, стремясь уничтожить все, что могло послужить оккупантам. Его упрашивали: «Макар Никитич, уходи! Немцы уже по соседним цехам шастают!». Не хватило, может быть, каких-то полчаса.

Мазай остался в оккупированном Жданове (Мариуполе) из-за безалаберности партийного руководства

8 октября 1941 года 1-я и 2-я мотоциклетно-стрелковые роты, бронетранспортеры и танки разведывательного батальона дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» во главе с штурмбаннфюрером Куртом Мейером вошли в город Мариуполь. (В это время, к слову, в городе происходило заседание партхозактива, обсуждавшего, как быть с объектами народного хозяйства.). Больше того, на «Азовстали» шла работа, и противник захватил завод по производству качественных сталей целехоньким. Таким образом «Азовсталь» без паузы стала работать на врага. Главным виновником произошедшего был С.Б. Задионченко, член ЦК ВКП(б), первый секретарь Днепропетровского обкома, член военного совета Южного фронта, который был направлен в Мариуполь, где должен был организовывать производство, а в последний момент что можно — эвакуировать, а остальное вывести из строя. Задионченко преступно проморгал приближение врага к городу, не отдав вовремя распоряжение закозлить печи. Узнав, что враг на окраине, Задионченко немедленно бросился наутек, даже не сказав участникам партактива, чтобы они немедленно разошлись. Так вот и остались в Мариуполе знаменитые сталевары Макар Мазай и Никита Пузырев.

Казалось бы, за сей «подвиг», Задионченко однозначно заслуживал военного трибунала с приговором к высшей мере, но «почему-то» всё обошлось.

Умер Задионченко в 1972 году в Москве персональным пенсионером союзного значения и упокоился на элитном Новодевичьем кладбище.

В последние годы жизни ему очень покровительствовал Леонид Ильич, которого Задионченко перед войной выдвигал в Днепропетровске.

О жизни Мазая в оккупированном городе

Предистория трагедии

В конце 1941 года гитлеровцы создали горно-металлургическое общество "Восток”, которое должно было эксплуатировать производственные мощности Донецкого угольного бассейна. В основе стояла крупнейшая монополия "Крупп”, заводы которой создавали военную мощь Германии во время Первой мировой войны, а с 1939 года были главными поставщиками оружия для фашистов. Мариупольскую сталь оккупанты хотели направлять на производство танков. Но не тут-то было! Квалифицированные рабочие разбрелись по селам, исчез и опытнейший Мазай. Но гестаповцы выследили и схватили его, привезли в Мариуполь. Сначала просто предлагали работать на немецкую армию, обещали жизнь. Он не согласился. Тогда его подвергли жесточайшим пыткам — ответ был все тот же. 13 ноября 1941 года после очередных истязаний Макара Мазая расстреляли.
Основной этап. Жизненная драма и финал…

Макар Мазай вместе с семьей очутился в захваченном фашистами Мариуполе. Опасно было жить в городе, где многие его знали в лицо. Поэтому семья Макара оставалась в Талаковке, а он редко когда ночевал две ночи подряд в одном и том же месте. В оккупированном городе остались многие металлурги-ильичевцы и никто не отказывал в помоши Макару, долгое время он укрывался от немцев.

Но у немцев была цель найти Макара Мазая с первых дней оккупации. Удивительно, но в Германии о нем узнали задолго до прославивших его рекордов. Еще в начале 30-х годов на заводе имени Ильича поднимать производство помогали инженеры-металлурги из Германии, и один из них, указав на подручного сталевара Макара Мазая заводскому начальству, заявил: «Из этого парня толк будет». Имя Макара Мазая с тех пор было взято на заметку немецкими фирмами, и когда на проходной завода имени Ильича оккупанты прибили вывеску фирмы Круппа, Макар им понадобился как специалист.

На поиски неуловимого сталевара были брошены все силы военной комендатуры и гестапо Мариуполя. За Макаром по пятам следовали шеф зондеркоманды Фогель, начальник мариупольского СД Вульф, фельдкомендант Гофман, а заправлял всей слежкой садист и наркоман обер-лейтенант Шаллерт. Фашисты расстреляли друга Макара Мазая сталевара Толмачева и зверски замучили мастера мартеновского цеха Никиту Пузырева. Но Макар уходил из всех ловко расставленных сетей.

Знаменитый сталевар ушел в подполье

Он появлялся на улицах и на базарах, замаскировавшись под приехавшего в Мариуполь селянина из окрестных деревень, или под торговца. И люди, видевшие Макара, понимали, что город металлургов продолжает сражаться с фашистами даже в оккупации. Сквозь мглу фашистского рабства, как яркая молния, сверкала мысль: «Мы не сдаемся!».

Может быть, и не удалось бы фашистам схватить Макара Мазая, но нашелся и в Талаковке предатель. Он написал донос в гестапо о том, что Макар иногда появляется в доме брата жены. И как-то рано утром его окружили немецкие солдаты. Макар Мазай попал в руки фашистов. Ему предлагали командировку в Германию на заводы Круппа, но больше всего немцы хотели, чтобы своим именем Макар помог запустить завод. Фашисты надеялись, что Макар станет им служить, и на завод, по его примеру, вернутся оставшиеся в городе рабочие и специалисты. Но Мазай в гестаповских застенках молчал. Его били и истязали, даже пытались купить, организовав банкет с вином и закуской. Но все оказалось тщетным. Макар отверг посулы, а на взорванный завод не вернулся ни один металлург.

О первой версии гибели сталевара

Но точные обстоятельства гибели Макара Мазая до сих пор остаются неизвестными. По воспоминаниям его дочери, в ноябре 1941 года Марфа Дмитриевна несколько раз ходила к арестованному отцу, носила ему передачи. Как-то раз он умудрился передать короткую записку: «Завтра нас выпустят». Что этим хотел сказать Макар Никитович, осталось тайной. Но на другой день рано утром Марфа Дмитриевна уже была у дверей гестапо. Через окно для приема передач выглянул вольнонаемный: «Чего ты тут стоишь? Твоего мужа вместе с другими еще в четыре часа утра отвезли на агробазу и расстреляли». Агробазой назывался поселок на окраине Мариуполя, по пути к райцентру Володарское.

О еще одной версия гибели Мазая

Напомним, что Мазай продолжал варить сталь, которая тут же, в ремонтных цехах, использовалась для восстановления танков. Люди покидали завод, а он оставался у печи. День и ночь. После одной такой суточной вахты чуть доплелся домой и свалился, как убитый спать. Проснулся от шума мотоциклов — немцы прорвали оборону Красной Армии и окружили Мариуполь. Макара Мазая выдал фашистам предатель. Одни говорили, что Макара сожгли в той печи, на которой он установил свой первый, ставший историческим, рекорд, другие утверждали, что его поймали в тот момент, когда он с миной в руках подползал к своему цеху…

О предателе выдавшем известного сталевара

Имя предателя, выдавшего Макара Мазая, стало известно в 1944 году, когда к наступавшим советским войскам попал архив мариупольского гестапо. Он понес заслуженную кару, а в Талаковке и сейчас живут его родственники. Уже через многие годы после окончания войны внук человека, выдавшего Макара Мазая захватчикам, признался Иде Макаровне: «Мне нестерпимо стыдно за моего деда».

Автор: Михаил Кантор, журналист

Пастух и царь