В этот час величайшей печали
Я тех слов не найду,
Чтоб они до конца выражали
Всенародную нашу беду...

Это Твардовский.

Нет слов таких, чтоб ими передать
Всю нестерпимость боли и печали,
Нет слов таких, чтоб ими рассказать,
Как мы скорбим по Вас, товарищ
Сталин!

А это Симонов.

Обливается сердце кровью...
Наш родимый, наш дорогой!
Обхватив твое изголовье,
Плачет Родина над Тобой.

Это Берггольц.

И пусть в печали нас нельзя утешить,
Но он, Учитель, нас учил всегда:
Не падать духом, голову не вешать,
Какая б ни нагрянула беда.

А это Исаковский.

 

Н. Грибачев

*  *  *

Дрогнул мир, узнав об этом горе,
Разрыдались скорбью провода...
Если б нам несчастье переспорить,
В грудь его свои сердца вложить —
Десять тысяч лет он мог бы строить,
При потомках в коммунизме жить...
Трудно нам без Сталина на свете,
Но великий гений не угас —
Сталин вновь из вечного бессмертья
Учит нас и исправляет нас...

А. Жаров

СТАЛИН - НАШЕ ЗНАМЯ

Нет на свете уголка такого,
Нет такого места на земле,
Где бы люди не слыхали слова,
Сказанного Сталиным в Кремле. Читать далее...

Я - по собственному велению, —
Сердцу в верности поклянясь,
Говорю о ВЛАДИМИРЕ ЛЕНИНЕ
И о том, что главное в нас.

Вот уже, разгибаясь под ношей,
Вырывается мир из тьмы!
Начинаются горы с подножий.
Начинаемся с ЛЕНИНА мы!

Мы немало столетий ждали
И вместили в себя потому
Силу всех прошедших восстаний!
Думы всех Парижских коммун!..

Жгли сомнения. Шли опасности,
С четырёх надвигались сторон...
Но была на планете партия —
Та, которую создал он!

Мир готов за неё поручиться
Перед будущим наверняка
И лежит на пульсе Отчизны —
Вечно! - ленинская рука.

Он - ровесник всех поколений.
Житель Праг, Берлинов, Гаван.
По широким ступеням столетий
Поднимается ЛЕНИН к вам!

Представляю яснее ясности,
Как смыкают ваши ряды
Люди ленинской гениальности,
Люди ленинской чистоты.

Не один, не двое, а множество!
Вырастающие, как леса,
И по всей Вселенной разносятся
Их спокойные голоса...

Что ж, для этого мы и трудимся.
Терпим холод. Шагаем в зной...
Ведь ещё только начал раскручиваться
И раскачиваться шар земной!

Прозвучи, сигнал наступления!
Солнце яростное, свети!..
Всё ещё впереди! И ЛЕНИН,
Будто молодость, впереди!

Читать далее...

Время шло к ночи. Дьячок Савелий Гыкин лежал у себя в церковной сторожке на громадной постели и не спал, хотя всегда имел обыкновение засыпать в одно время с курами. Из одного края засаленного, сшитого из разноцветных ситцевых лоскутьев одеяла глядели его рыжие, жёсткие волосы, из-под другого торчали большие, давно не мытые ноги. Он слушал… Его сторожка врезывалась в ограду, и единственное окно её выходило в поле. А в поле была сущая война. Трудно было понять, кто кого сживал со света и ради чьей погибели заварилась в природе каша, но, судя по неумолкаемому, зловещему гулу, кому-то приходилось очень круто. Какая-то победительная сила гонялась за кем-то по полю, бушевала в лесу и на церковной крыше, злобно стучала кулаками по окну, метала и рвала, а что-то побеждённое выло и плакало… Жалобный плач слышался то за окном, то над крышей, то в печке. В нём звучал не призыв на помощь, а тоска, сознание, что уже поздно, нет спасения. Снежные сугробы подёрнулись тонкой льдяной корой; на них и на деревьях дрожали слёзы, по дорогам и тропинкам разливалась тёмная жижица из грязи и таявшего снега. Одним словом, на земле была оттепель, но небо, сквозь тёмную ночь, не видело этого и что есть силы сыпало на таявшую землю хлопья нового снега. А ветер гулял, как пьяный… Он не давал этому снегу ложиться на землю и кружил его в потёмках как хотел.

Гыкин прислушивался к этой музыке и хмурился. Дело в том, что он знал, или, по крайней мере, догадывался, к чему клонилась вся эта возня за окном и чьих рук было это дело.

Читать далее...