«Луна 9» — советская автоматическая межпланетная станция 3 февраля 1966 года впервые в истории освоения космоса совершила мягкую посадку на поверхность Луны и впервые передала на Землю телепанорамы лунной поверхности. Продолжительность активного существования автоматической лунной станции (АЛС) на поверхности Луны составила 75 часов.

Планета удивлялась

Советский Союз — страна са­мого передового в мире обще­ственно-политического строя — постоянно демонстрировала всей планете образцы научно-технической мощи. Первый в мире, величайший, крупней­ший — как часто звучали эти слова, когда речь шла о свершениях советской науки.

Первая в мире атом­ная электростанция и первый в мире атомный ледокол были созданы в нашей стране. Это было в 50-х годах. А в середине 60-х годов наши уче­ные и инженеры на полуострове Мангышлак на берегу Каспийского моря развернули строи­тельство атомной установки для опреснения соленой воды. Она тоже будет первой в мире. Первое в мире подводное кругосветное плава­ние совершили советские атомоходы. Они про­шли огромный путь — 40 тыс. км.

Читать далее...

    ПРЕДИСЛОВИЕ

 

     Как-то раз  в  моем  присутствии  один  из  канцлерских  судей  любезно объяснил обществу примерно в полтораста человек, которых никто не подозревал в слабоумии, что хотя предубеждения против Канцлерского суда  распространены очень широко (тут судья, кажется, покосился в мою сторону), но суд  этот  на самом деле почти безупречен. Правда, он признал,  что  у  Канцлерского  суда случались кое-какие незначительные промахи - один-два на протяжении всей его деятельности, но они были не так велики, как говорят, а если и произошли, то только лишь из-за "скаредности общества": ибо  это  зловредное  общество  до самого последнего времени решительно отказывалось увеличить количество судей в Канцлерском суде *, установленное - если не ошибаюсь - Ричардом Вторым  *, а впрочем, неважно, каким именно королем.

     Эти слова показались мне шуткой, и, не будь она столь  тяжеловесной,  я решился бы включить ее в эту книгу и вложил бы ее в уста Велеречивого Кенджа или мистера Воулса, так как ее, вероятно, придумал либо  тот,  либо  другой. Они могли бы даже присовокупить к ней подходящую  цитату  из  шекспировского сонета:

     Красильщик скрыть не может ремесло,
     Так на меня проклятое занятье
     Печатью несмываемой легло.
     О, помоги мне смыть мое проклятье! * Читать далее...

       ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА*

     В предисловии к первому изданию этой  книги  я  говорил,  что  чувства, которые я испытываю,  закончив  работу,  мешают  мне  отступить  от  нее  на достаточно большое расстояние и отнестись к своему  труду  с  хладнокровием, какого требуют подобные официальные  предварения.  Мой  интерес  к  ней  был настолько свеж и силен,  а  сердце  настолько  разрывалось  меж  радостью  и скорбью - радостью достижения давно  намеченной  цели,  скорбью  разлуки  со многими спутниками и товарищами, - что я  опасался,  как  бы  не  обременить читателя слишком доверительными сообщениями и касающимися только меня одного эмоциями.

     Все, что я мог бы  сказать  о  данном  повествовании  помимо  этого,  я попытался сказать в нем самом.

     Возможно, читателю не  слишком  любопытно  будет  узнать,  как  грустно откладывать перо, когда двухлетняя работа  воображения  завершена;  или  что автору чудится, будто он отпускает в  сумрачный  мир  частицу  самого  себя, когда толпа живых существ, созданных силою его ума, навеки уходит  прочь.  И тем не менее мне нечего к этому прибавить; разве  только  следовало  бы  еще признаться (хотя, пожалуй, это и не  столь  уж  существенно),  что  ни  один человек неспособен, читая эту историю, верить в нее  больше,  чем  верил  я, когда писал ее. Читать далее...

    ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

 Эта повесть была начата через несколько месяцев после выхода отдельным изданием "Записок Пиквикского клуба". Тогда было очень много дешевых йоркширских школ. Теперь их очень мало.

 Частные школы долгое время являлись знаменательным примером того, сколь чудовищно пренебрегают в Англии воспитанием и как небрежно относится к воспитанию государство,- к выращиванию добрых или плохих граждан, несчастных или счастливых людей. Любой человек, доказавший свою непригодность к какой-либо другой профессии, имел право без экзамена и без проверки знаний открыть школу в любом месте, тогда как к врачу предъявлялись требования пройти необходимую подготовку, чтобы оказывать помощь ребенку при появлении на свет или способствовать уходу его из этого мира; подобные требования предъявлялись к аптекарю, к адвокату, к мяснику, булочнику, свечному мастеру - к представителям всех профессий и ремесел, за исключением школьных учителей, а школьные учителя, как правило, были болванами и мошенниками, которые, натурально, должны были множиться и процветать при таких обстоятельствах, причем йоркширские учителя занимали самую низшую и самую гнилую перекладину лестницы. Люди, промышлявшие скупостью, равнодушием или тупостью родителей и беспомощностью детей, люди невежественные, корыстные, жестокие, которым вряд ли хоть один рассудительный человек поручил бы уход за лошадью или собакой,эти люди послужили достойным краеугольным камнем сооружения, которое при всей существующей нелепице и великолепном высокомерном laissez-aller {Равнодушии (франц.).} вряд ли имело себе подобное в мире. Читать далее...

В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградировавших представителей лондонского населения.

Но одна из задач этой книги - показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малей- шего желания завоевывать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.

 О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, - довольно непоследовательно, как смею я думать, - утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти - об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так. Читать далее...

Читать далее...

  Имя Константина Сергеевича Станиславского, великого реформатора русского театра, выдающегося режиссера и артиста по праву стоит в ряду славных имен великих деятелей мировой культуры. Вместе с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко он основал в 1898 году Московский Художественный театр.

    В начале 20-х годов Станиславский переехал с семьей в дом N 6 по Леонтьевскому переулку. В этом доме прошли последние 17 лет его жизни, здесь в десятую годовщину со дня его кончины в 1948 году был открыт мемориальный Дом-музей К. С. Станиславского, который является филиалом Музея МХАТ.

   Семья Станиславского занимала в доме второй этаж, который был разделен на две половины: жилые комнаты (кабинет, столовая, спальни) и помещения, где размещалась Оперная студия, созданная великим режиссером в 1918 году при Большом театре. Впоследствии студия была отделена от Большого театра в 1924 году ей было присвоено имя Станиславского. Двумя годами позже Оперную студию преобразовали в Оперный театр.

Читать далее...

Победа октября революции 1917 определила новый этап деятельности Станиславского как режиссёра, педагога и теоретика сценического искусства. Спектакли, созданные им в сов. время, отличались не только глубиной и оригинальностью режиссёрского замысла, совершенством сценического воплощения, но и социальной заострённостью: "Горячее сердце" Островского (1926), "Безумный день, или Женитьба Фигаро" Бомарше (1927). Важной вехой в развитии сов. театра и утверждении в нём метода социалистического реализма стал поставленный под руководством Станиславского (режиссер И. Я. Судаков) спектакль "Бронепоезд 14-69" Вс. Иванова (1927).

Станиславский руководил постановкой спектаклей "Унтиловск" Леонова (1928), "Мёртвые души" по Гоголю (1932), "Таланты и поклонники" Островского (1933) и др.

Станиславский стремился осуществить реформу сценического искусства и в области музыкального театра. В 1918 возглавил Оперную студию Большого театра, выросшую в Оперную студию-театр, затем — в Оперный театр им. К. С. Станиславского

Читать далее...

5 января 1863 г. (17 января по новому стилю) родился Константин Сергеевич Станиславский (Алексеев), реформатор театра, актер, режиссер, основатель Московского Художественного театра, автор целой системы методов и принципов воспитания актера, известных под термином "система Станиславского", один из родоначальников театральной школы, часто именуемой "реалистической".

В основе его мировоззрения стоит идея равенства и ценности каждого человека на земле, а в театре - единство труппы, жизненной достоверности образов в каждом эпизоде, подлинность актерского переживания. Система Станиславского стала классикой актерского мастерства. До сих пор бытуют и его знаменитые цитаты:

«Трудное дело надо сделать привычным, привычное легким, а легкое приятным»;

«Если бы смысл театра был только в развлекательном зрелище, быть может, и не стоило бы класть в него столько труда. Но театр есть искусство отражать жизнь»;

«Театр живет не блеском огней, роскошью декораций и костюмов, эффектными мизансценами, а идеями драматурга. Изъян в идее пьесы нельзя ничем закрыть. Никакая театральная мишура не поможет»;

Читать далее...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

1

На пороге они обнялись.

— Здравствуй, мой милый! Здравствуй, голубчик! — Хозяин был взволнован, густой, рыкающий бас ему изменил. — Входи, входи, не бойся, — радостно говорил он, подталкивая гостя в спину. — Да не смутит тебя эта безумная роскошь!..

Переступив порог, гость осмотрелся. В довольно большой комнате, кроме двери, через которую он вошел, были четыре стены, два окна, потолок и пол, очень чистый, еще не утративший строительной новизны. Ни стола, ни стульев, ни вообще какой–либо мебели не было. Только под одним из окон плашмя лежал распухший старый чемодан, накрытый четырьмя снежной свежести носовыми платками. На чемодане, окружая бутылку с водкой и два стаканчика из дешёвого ярко–розового стекла, расположились коробки со шпротами и бычками, полуметровое полено колбасы, каравай хлеба, четверть головки голландского сыра, крупные луковицы, помидоры, огурцы. В углу комнаты, свернутый в тюк, ожидал ночи полосатый тощий волосяной матрац; на нем, сложенное в несколько раз, лежало зеленое одеяло из верблюжьей шерсти. На стенах, оклеенных пестрыми обоями, кое–где были пришпилены булавками странички чистой тетрадочной бумаги.

— Прямо к столу, прямо к столу, дорогой Витенька! А то мой личный повар и так уже ворчит. Индейка, говорит, перетомилась. И черепаховый суп перекипел. А знаешь, какие они капризные, эти черепаховые супы?

Присели на пол возле чемодана, один против другого: хозяин комнаты — старый драматический актер Александр Гуляев и гость — недавно отпраздновавший свое тридцативосьмилетие художник Виталий Козаков.

— Подымем прежде вот эти драгоценные венецианские кубки с бургундским, а потом уже и поговорим.

Хозяин наполнил стаканчики. Чокнулись, сказали: «За встречу», выпили, поморщились, принялись закусывать. Отламывали хлеб, резали колбасу, поддевали бычков на вилки, говоря: «Как все–таки восхитительны эти дальневосточные сардины» или: «А печеный лангуст — изумительнейшая из закусок». С хрустом грызли огурцы, называя их то корнишонами, то какими–то андивами. Нюхали лук.

Читать далее...

В 1969 году  Всеволод Анисимович Кочетов написал роман "Чего же ты хочешь?", Писатель, военный журналист, он поднял Знамя классовой борьбы в черную эпоху СЛЯКОТИ, называемой "оттепелью" и, потом, "застоем"  Пророческий роман, о тех причинах которые разрушат первое в мире государство трудящихся.

Через всё повествование проходит линия неравного противостояния двух миров. Мир старый, отживший несправедливый, всей своей мощью пытается задавить мир новый, зародившийся на одной шестой части земли и ведущий к светлому будущему всех людей. Мир наживы и эксплуатации в своих целях использует фашизм, религию, ложь, предательство и прочие гнусности. Помощниками ему становятся мещанство, невежество.

Яркими красками показана классовая борьба в искусстве, троцкизм в политике, человеческие отношения в обществе. В книге поднимается большой пласт проблем, который не хотели замечать и принимать на свой счет руководители СССР. Кочетов пишет о том, что уже появилось и что уже присутствует в советском обществе не один год.

Недаром после выхода книги на автора обрушился шквал необоснованной критики и клеветы со стороны "творческой интеллигенции" и молчаливый запрет со стороны руководства партии. Это был страх перед реальностью.

Читать далее...

Кочетов Всеволод Анисимович [22.1(4.2).1912, Новгород - 4 ноября 1973 (61 год)], русский советский писатель.

Член КПСС с 1944.

Окончил сельско-хозяйственный техникум (1931). Был рабочим судостроительной верфи, агрономом.

В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 сотрудник газет Ленинградского фронта.

Главный редактор «Литературной газеты» (1955—1959), журнала «Октябрь» (с 1961).

Печататься начал в 1934.

Повести «На невских развалинах» (1946) и «Предместье» (1947) посвящены событиям Великой Отечественной войны.

Послевоенной жизни села посвящены повесть «Кому светит солнце» (1949; новый вариант — «Профессор Майбородов», 1961), роман «Под небом родины» (1950; новый вариант — «Товарищ агроном», 1961) и др.

Роман Кочетова «Журбины» (1952; фильм «Большая семья», 1954), рисующий жизнь трёх поколений рабочей династии, — одно из значительных произведений советской литературы о рабочем классе. Для романов «Братья Ершовы» (1958), «Секретарь обкома» (1961; одноименный фильм, 1964), «Угол падения» (1967; одноименный фильм, 1970), «Чего же ты хочешь?» (1969) характерно обращение к острым и злободневным вопросам современности; романы вызвали оживлённую полемику в печати.

Награжден 2 орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Красной Звезды и медалями.

Соч.: Избр. произв., т. 1—3, М., 1962; Годы фронтовые. Повести, рассказы, очерки. [Вступ. ст. В. Чалмаева], М., 1964; Город в шинели. Записи военных лет. Повесть, рассказы. [Вступ. ст. В. Лаптева], М., 1967; Кому отдано сердце. Публицистика, М., 1970; Ленинградские повести, М., 1972.

Лит.: Веленгурин Н., Всеволод Кочетов. Творческая биография, М., 1970; Андреев Ю., О романе Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?», «Литературная газета», 1970, 11 февр.; Паленов В., Раздумья и тревоги, «Наш современник», 1972, № 2; Русские советские писатели-прозаики. Биобиблиографический указатель, т. 2, Л., 1964. В. А. Калашников.

 

Сочинения

Дозор (стихотворение), 1934.

На невских равнинах (повесть), 1946.

Предместье (повесть), 1947.

Кому светит солнце (повесть), 1949 (новый вариант — «Профессор Майбородов», 1961).

Черты характера (сборник рассказов). — Л.: Лениздат, 1949.

Под небом родины (роман), 1950 (новый вариант — «Товарищ агроном», 1961).

Журбины (роман), 1952 (экранизация в 1954 году — «Большая семья»).

Братья Ершовы (роман), 1958.

Молодость с нами (роман), 1956.

Руки народа. Из китайского дневника. — М.: Советский писатель, 1961.

По двум тысячелетиям. Поездка в Италию. — М.: Молодая гвардия, 1961

Секретарь обкома (роман), 1961 (экранизирован в 1963 году).

Улицы и траншеи. Записи военных лет, 1965. (здесь под именем Веры Горбылёвой изображена жена Кочетова Вера Андреевна[106], 1914—2001[105])

Встречи добрые и недобрые. — М.: Правда, 1966

Остров бурь. — М.: Молодая гвардия, 1967

Угол падения (роман), 1967 (экранизация в 1970 году — «Угол падения»).

Итальянские странички. — М.: Правда, 1968

Чего же ты хочешь? (роман), 1969.

Читать далее...