
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
В МОСКВЕ.
9.
КАПИТУЛЯЦИЯ БЕЛЫХ.
Военно-революционный комитет поручил Смидовичу и Смирнову ведение переговоров. На свой страх и риск делегаты пошли еще на ряд уступок по сравнению с теми, что утром были предложены «комитету общественной безопасности». В договор был включен новый пункт — 5-й, который гласил:
«По подписании соглашения все пленные обеих сторон немедленно освобождаются».
Ухудшены были формулировки второго и третьего пунктов, в пункте втором добавлено о сохранении в юнкерских училищах оружия, нужного для обучения, а пунктом третьим представители командного состава белогвардейцев вводились в комиссию по разрешению способа разоружения юнкеров. Вот договор в его окончательном виде:
«2 ноября сего года в 5 часов вечера.
1. Комитет общественной безопасности прекращает своё существование.
2. Белая гвардия возвращает оружие и расформировывается. Офицеры остаются при присвоенном их званию оружии. В юнкерских училищах сохраняется лишь то оружие, которое необходимо для обучения. Всё остальное оружие юнкерами возвращается. Военно-революционный комитет гарантирует всем свободу и неприкосновенность личности.
3. Для разрешения вопроса о способах осуществления разоружения, о коем говорится в пункте втором, организуется комиссия из представителей Военно-революционного комитета, представителей командного состава и представителей организаций, принимавших участие в посредничестве.
4. С момента подписи мирного договора обе стороны немедленно дают приказ о прекращении всякой стрельбы и всяких военных действий, с принятием решительных мер к неуклонному исполнению этого приказа на местах.
5. По подписании соглашения все пленные обеих сторон немедленно освобождаются».

Когда Смидович и Смирнов ознакомили Военно-революционный комитет с окончательным текстом договора, на заседании уже присутствовало большинство членов Партийного центра и те члены Военно-революционного комитета, которых не было на утреннем заседании. Договор вызвал резкие возражения со стороны целого ряда товарищей. Прения длились очень долго. И если договор всё же был утверждён, то только потому, что он содержал в себе главное: признание советской власти в Москве и поражение белогвардейцев.
В 9 часов вечера 2 ноября Воегно-революционный комитет издал следующий приказ.
«Всем войскам Военно-революционного комитета.
Революционные войска победили. Юнкера и белая гвардия сдают оружие. Комитет общественной безопасности распускается. Все силы буржуазии разбиты наголову и сдаются, приняв наши требования.
Вся власть — в руках Военно-революционного комитета.
Московские рабочие и солдаты дорогой ценой завоевали всю власть в Москве.
Все на охрану завоеваний новой рабочей, солдатской и крестьянской революции!
Враг сдался.
Военно-революционный комитет приказывает прекратить всякие военные действия (ружейный, пулеметный и орудийный огонь).
С прекращением военных действий войска Советов остаются на своих местах до сдачи оружия юнкерами и белой гвардией особой комиссии.
Войскам не расходиться до особого приказа Военно-революционного комитета».
В районах знали, что идут переговоры о сдаче юнкеров, но массы, наученные опытом перемирия 29— 30 октября, не верили в искренность белых. 3 ноября боевые стычки кое-где продолжались.
В каком положении оказались некоторые юнкерские части, разбросанные по всему городу, показывает обращение в штаб белых штабс-капитана Мыльникова. 3 ноября он находился на Арбате и запрашивал о положении дел, возмущаясь тем, что, будучи на позиции, он не имеет сведений об обстановке боя.
В 10 часов 35 минут утра 3 ноября Смоленский рынок целиком был в руках красногвардейцев. Тут же были устроены засады для задержки юнкеров, пытавшихся после подписания договора о сдаче бежать из Москвы через Брянский вокзал.
3 ноября утром 5-я школа юнкеров сдалась. К рассвету 3 ноября был занят и Кремль.
Его заняли красногвардейцы после прекращения артиллерийского обстрела в 3 часа утра 3 ноября. До этого времени туда проникали только отдельные красногвардейцы.
Взятием Кремля была завершена победа в Москве.

Началась приемка сдавшихся офицеров и юнкеров.
Массы были возмущены тем, что офицерам оставили оружие, гарантировали свободу и личную безопасность всем контрреволюционерам, т. е. оставили безнаказанными все их действия и освободили всех пленных белогвардейцев и юнкеров.
3 ноября в Военно-революционном комитете собрались представители районных комитетов. Они потребовали аннулирования доювора, заключения под стражу юнкеров и белогвардейцев и расстрела главарей контрреволюции.
Рабочие и солдаты, в течение шести суток сражавшиеся на улицах Москвы с юнкерами, сразу же исправили ошибки руководителей восстания: офицеры не только не остались «при присвоенном их званию оружии», но их и юнкеров после разоружения пришлось во избежание самосуда отправлять в тюрьму. Уже оттуда их выпускали на основании договора. При освобождении арестованных приходилось даже переодевать в солдатские шинели, чтобы массы их не растерзали.
В местах разоружения юнкеров и офицеров скопились громадные толпы рабочих и солдат. Они очень враждебно отнеслись к нейтральным комиссарам и даже к уполномоченным Военно-революционного комитета, которые выполняли пункты договора о разоружении и освобождении офицеров и юнкеров.
Вот как описывает картину возмущения масс меньшевистский автор в газете «Вперед»:
«Прибыв в Александровское училище с утра 3 ноября, я застал чрезвычайно серьезную картину. На улицу стекались группы различных частей, как воинских, так и вольных, чрезвычайно недисциплинированных, которые шумно и страстно требовали немедленного ареста и даже избиения юнкеров и офицеров. Они грозили нам приводом артиллерии, если мы не исполним их требования. Стоящие на площади два орудия (трёхдюймовые) были направлены толпой против училища. На улицах — чрезвычайно нервная обстановка, угрозы против комиссаров с минуты на минуту могли превратиться в действия, была попытка взять нас на мушку».
Классовое чутье не обмануло рабочих. После капитуляции руководители «комитета общественной безопасности» приступили к организации саботажа во всех учреждениях города Москвы. Офицеры развернули вербовку в контрреволюционную армию и отправляли белогвардейцев на Дон, где сколачивал свои банды Каледин. Основная масса офицеров и юнкеров, сражавшихся против рабочих и солдат в Москве, пошла на пополнение рядов организовавшейся на Дону и Украине контрреволюции.
Уступчивость, и в последнюю минуту еще проявленная Московским военно-революционным комитетом к вполне выявившимся классовым врагам, не принесла ничего кроме вреда пролетарской революции.

Октябрьское восстание в Москве было подлинным народным восстанием. В борьбу были втянуты широчайшие рабочие и солдатские массы.
Фабрики и заводы были крепостями этого восстания. Рабочие выделяли из своей среды лучших бойцов, доставляли оружие и всё необходимое для победы. Своим революционным порывом и классовой сознательностью они оказывали громадное влияние на солдатскую массу, вовлекали её в борьбу, руководили ею. Рабочие массы и часть гарнизона требовали от районных революционных центров непримиримости, стойкости, решительного наступления. Наступление, а не оборона — стало лозунгом масс. Воспитанные уроками декабрьского восстания 1905 года, московские рабочие знали, что только кровавая, отчаянная борьба, только энергичное наступление обеспечат победу.
Районные центры, в свою очередь, настаивали на переходе центральных руководящих органов восстания к наступательной тактике. Благодаря революционному творчеству и героической решимости рабочих-передовиков в районах был исправлен ряд ошибок руководства. Благодаря самоотверженности масс была достигнута победа.
В Москве, как и в Петрограде, организация восстания и руководство им оставались безраздельно в руках одной партии — партии большевиков.
В Москве не в меньшей степени, чем в Петрограде, действительным вдохновителем восстания был Ленин, за которым без всяких колебаний шла московская организация большевиков.
С начала октябрьских боев в Москве великий гений социалистической революции Ленин внимательно следил за ходом борьбы в Москве, оказывая московскому пролетариату и его большевистской организации всестороннюю помощь.
На помощь московским рабочим Петроградский военно-революционный комитет, возглавляемый Сталиным, послал значительные вооруженные силы.
Отряды, посланные Ленипым и Сталиным, с величайшим энтузиазмом вместе с пролетарскими отрядами московских рабочих громили белогвардейских мятежников. Прибытие революционных подкреплений из Петрограда, Иваново-Вознесенска и других городов неизмеримо укрепило позиции революционных сил и, наоборот, вносило деморализацию в ряды мятежников.
Серьезные ошибки, допущенные в Октябрьские дни в Москве, были следствием того, что «главные правила искусства восстания», о которых настойчиво напоминал в своих письмах Ленин, нарушались ведущими боевыми органами, как при организации восстания, так и в руководстве вооружённой борьбой. Как бы предвидя возможность этих ошибок, Ленин напоминал в своих письмах, что
«...вооружённое восстание есть особый вид политической борьбы, подчинённый особым законам, в которые надо внимательно вдуматься»
Допущенные в Октябрьские дни в Москве ошибки явились результатом того, что эти особые законы вооружённого восстания были недостаточно поняты, нередко их игнорировали, забывали о них.
В Петрограде контрреволюционное выступление юнкеров было беспощадно раздавлено в одну ночь. В Москве же руководство обнаружило медлительность и нерешительность, а кое-кто из состава руководящих органов — и предательское колебание, приведшие к затяжке борьбы. Вопреки указаниям Ленина: «начиная его (восстание. — Ред.), знать твердо, что надо идти до конца», — московские большевики уже при организации руководящих органов допустили ошибки, затруднившие победу. В добавление к ошибкам, совершенным в первые дни борьбы, следует отнести еще следующие:
1. Технической подготовки восстания не было. Боевые органы были созданы поздно. Приводные ремни от партии большевиков к солдатам оказались к началу восстания недостаточно крепкими.
2. Военно-революционный комитет по указанию Партийного центра ввел в свою среду меньшевиков и объединенцев. В Петрограде оборона, в том числе и приглашение других партий в состав Военно-революционного комитета, была прикрытием наступления. В Москве введение эсеро-меньшевиков в Военно-революционный комитет было принято всерьез.
3. В военно-революционных комитетах, как в центре, так и в районах, в начале боевых действий не было товарищей, хорошо знавших военное дело. В известной мере военно-технической слабостыо Военно-революционного комитета можно объяснить тот факт, что руководство восстанием не обеспечило немедленного и прочного захвата арсенала и пороховых погребов для вооружения рабочих и солдат.
4. В Петрограде восстание отличалось исключительной организованностью. В Москве, особенно в первый период, преобладал самотек. «Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. «Оборона есть смерть вооружённого восстания», — так учил Ленин.
В составе Военно-революционного комитета, как и Партийного центра, в Москве оказались люди, не верившие в силы пролетарской революции, отрицавшие возможность победы социализма в России. Они были против вооруженного восстания. Они рассчитывали предупредить восстание. Они вступили и до и в процессе восстания в предательские переговоры с классовым врагом. Но этими-то переговорами и воспользовался противник. Он выиграл время, чтобы соорганизоваться. Обманом он. захватил Кремль, окружил здание Совета и предъявил ультиматум Военно революционному комитету.
Московская организация большевиков, руководствуясь указаниями Ленина и Сталина, отбросила колеблющихся, сломила сопротивление противников восстания и добилась решающей победы над контрреволюцией в Москве.
Читать полностью
продолжение следует
ИСТОРИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ в СССР. ТОМ ВТОРОЙ
http://militera.lib.ru/h/hcw/index.html
|