Ст.1. Суды и тюремное заключение для малолетних и несовершеннолетних упраздняются.

Ст.2. Дела о несовершеннолетних обоего пола до 17 лет, замеченных в деяниях общественно-опасных, подлежат ведению комиссии о несовершеннолетних.

Ст.3. Указанные комиссии находятся в исключительном ведении Народного комиссариата общественного призрения и состоят из представителей ведомств: общественного призрения, народного просвещения и юстиции в количестве не менее трех лиц, причем одним из этих лиц должен быть врач.

Ст.4. По рассмотрении дела о несовершеннолетних, комиссия либо их освобождает, либо направляет в одно из убежищ Народного комиссариата общественного призрения, соответственно характеру деяния.

"Без вооруженной защиты социалистической республики мы существовать не могли. Господствующий класс никогда не отдаст своей власти классу угнетенному. Но последний должен доказать на деле, он не только способен свергнуть эксплуататоров, но и организоваться для самозащиты, поставить на карту все”.

В.И.Ленин, т. 38, с. 138-139.

ИЗ ДЕКРЕТА СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
ОБ ОРГАНИЗАЦИИ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ

15 января 1918 г.

Старая армия служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией. С переходом власти к трудящимся и эксплуатируемым классам возникла необходимость создания новой армии, которая явится оплотом Советской власти в настоящем, фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе.

Ввиду этого Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию под названием "Рабоче-Крестьянская Красная Армия”, на следующих основаниях:

1) Рабоче-Крестьянская Красная Армия создается из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс.

2) Доступ в ее ряды открыт для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма.

X армия занимала центр Западного фронта. Ее штаб находился в местечке Молодечно. О том, как было встречено здесь известие о восстании в Петрограде, рассказывают в «Правде» от 4 ноября 1917 года делегаты 107-го Троицкого полка.

«Веств о перевороте, — пишут они, — пришла 26 октября. Встречена она была с восторгом, криками «ура». Состоялось собрание всего полка, который вынес резолюцию за полную поддержку новой власти... 27-го была получена другая телеграмма о взятии Петрограда Керенским с призывом не верить Военно-революционному комитету и об аресте большевиков. Этой телеграмме никто не поверил».

Несколькими днями раньше в 107-м Троицком полку была принята резолюция о передаче всей власти в руки Советов. С этой резолюцией делегаты 107-го полка объездили несколько полков своей дивизии: 105, 106 и 108-й. Всюду солдаты единогласно присоединились к резолюции 107-го полка. Даже в ударном батальоне подавляющее большинство солдат присоединилось к резолюции, и лишь небольшая кучка протестовала, требуя ареста делегатов.

Резолюция была доставлена в комитет 27-й дивизии с тем, чтобы делегат от дивизии доставил ее на II Всероссийский съезд Советов. Дивизионный комитет сначала отказывался принять эту резолюцию. Когда же делегаты пригрозили, что они сами доставят ее на съезд, комитет принял, но на съезд ее не доставил, а положил под сукно.

Так было накануне Октябрьского переворота не только в 27-й дивизии, но и в других частях X армии. Разрыв между сол­датской массой и соглашательскими войсковыми комитетами стал к этому времени совершившимся фактом.

Армейский комитет X армии, получив первые известия о восстании в Петрограде, совместно с правительственным комиссаром обратился к армии с воззванием, пророча гибель революции. 28 октября в Молодечно состоялось армейское совещание представителей полковых, дивизионных и корпусных комитетов, вернее, представителей соглашательских, по преимуществу, верхушек этих комитетов. Но и при таком положении около 50 человек высказались на совещании за большевиков. Эсеры и меньшевики насчитывали на своей стороне около 100 человек. Небольшая группа представителей заняла «нейтральную» пози­цию, воздерживаясь при всех голосованиях.

После Северного фронта крупнейшее значение для успеш­ного завершения пролетарской революции имел Западный фронт. Он лежал ближе других фронтов к Москве и — после Северного фронта — к Петрограду. В тылу Западного фронта находился центр генеральской контрреволюции — Ставка верховного главнокомандующего.

Окопы Западного фронта тянулись от Двинска до Пинска. Штаб фронта находился в Минске. Так же как и на Северном фронте, здесь стояли три армии: III, X и II.

II армия занимала крайний левый фланг Западного фронта— Пинские болота. Штаб армии находился в Слуцке, но наиболее жизненным центром ее являлся Несвиж, расположенный ближе к окопам. В Несвиже находился и армейский комитет.

26 октября фракция большевиков армейского комитета по­лучила известия о восстании в Петрограде. Большевики немедленно предъявили комитету требование о признании новой власти. Комитет, состоявший на две трети из соглашателей, отклонил это требование. Тогда большевики вышли из его состава. Многие из них разъехались по фронту поднимать на борьбу за советскую власть солдат-окопников. А большевики, оставшиеся в Несвиже вместе с товарищами, прибывшими из Минска, раз­вернули работу военно-революционного комитета.

Еще до начала октябрьских событий, в противовес казакам 2-й Уральской казачьей дивизии, стоявшим в Несвиже, большевики вызвали туда 32-й Сибирский полк. 26 октября сибирцы подошли к Несвижу. В частях II армии большевики — члены армейского комитета — боролись за немедленные перевыборы дивизионных и корпусных комитетов, за выборы делегатов на армейский съезд, который должен был собраться 1 ноября, за контроль над штабами и телеграфом и за захват корпусных газет

Полковые комитеты в большинстве полков были уже большевистскими. Исключение представляли лишь некоторые полки IX и III сибирских корпусов: в первом сильны были украинские националисты, во втором — эсеры. Захват власти в полках совершился очень быстро. Командный состав оказался настолько изолированным, что не мог оказать никакого сопротивления.

О настроении большинства частей II армии можно судить по резолюции, принятой 27 октября на объединенном заседании полкового, ротных и командных комитетов 18-го гренадерского Карсского полка.

По Северному фронту весть о революции в Петрограде распространилась, как огонь по сухой соломе.

Утром 25 октября в редакцию газеты «Латышский стрелок» зашёл солдат-телеграфист. Озираясь, он спросил редактора. Тот отозвался. Солдат отвел редактора в сторону и секретно передал ему телеграмму. Она поступила из Петрограда окольным путем через Ревель и Юрьев. Оказалось, что соглашательский армейский комитет XII армии — Искосол — установил дежурства своих членов на телеграфе и не пропускал телеграмм, идущих в адрес революционных организаций. Телеграфист снял копию с задержанной телеграммы и принес ее в редакцию большевистской газеты с предложением «довести до сведения масс».

Телеграмма гласила:

«Враги народа ночью перешли в наступление... Замыш­ляется предательский удар против Петроградского Совета. Газеты «Рабочий путь» и «Солдат» закрыты».

Дальше в телеграмме давались указания не допускать отправки в Петроград воинских частей на поддержку контрреволюции.

Вскоре затем стало известно, что Временное правительство пало и вместо него образуется новая власть.

В состав Северного фронта входили три армии: XII, I и V Из них наибольшее значение имела XII армия, расположенная в непосредственной близости к столице.

Узнав о восстании в Петрограде, возникший нелегально военно-революционный комитет XII армии тотчас же выступил открыто. Он находился в городе Вендене, в непосредственной близости к окопам.

Утром 26 октября военно-революпионный комитет оповестил части армии и население Вендена о своем образовании. В выпущенном им воззвании говорилось, что по примеру красного Петро­града в районе XII армии возник военно-революционный комитет, задачей которого было объедпнигь все революционные силы XII армии.

В состав военно-революционного комитета вошли представи­тели Центрального Комитета большевиков, революционной со­циал-демократии Латвии, военной организации большевиков XII армии. Исполнительного комитета латышских стрелков, Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов XII армии, а также Советов солпатских, рабочих и безземельных депутатов Вендена, Вольмара и Юрьева.

«Нужно, чтобы ни один солдат XII армии не был направлен в Петроград на позорное «усмирение»,— говорилось в воззвании.

Опираясь на военную организацию большевиков и Искольстрел — Исполнительный комитет Советов депутатов латыш­ских стрелков, — военно-революционный комитет объявил себя органом власти XII армии.

В почь на 26 октября главнокомандующий Западного фронта генерал Балуев запросил Ставку, как быть с поступающими телеграммами об аресте Временного правительства:

«Я прошу дать указания Ставки — и немедленно, так как телеграммы Военно-револю­ционного комитета скрыть от войск не могу».

Наутро генерал Духонин сообщил Балуеву, какие меры при­нимает Ставка:

«Так как начинают проникать телеграммы с разными рас­поряжениями большевиков, то мы  установили в Ставке, Могилеве и на станции дежурство членов комитета для задержки телеграмм».

Ставка пыталась скрыть от солдат известие о свержении Временного правительства. Расположенная в тылу Западного фронта, в захолустном губернском городке Могилеве, Ставка верховного главнокомандующего была средоточием монархических генералов и офицеров, составлявших её многолюдный штаб. На охране этого контрреволюционного гнезда стояли наиболее «бла­гонадежные» войсковые части, как, например, 1-й Ударный полк, батальон георгиевских кавалеров и др. При Ставке находились и многочисленные центральные учреждения военизированных буржуазных организаций — Земгора (союза земств и городов) и Военно-промышленного комитета.

Ставку возглавлял начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Н.Н.Духонин. На деле он же был главковерхом, так как формально занимавший эту должность Керенский по сути дела был подставным лицом, «политической фигурой».

Духонин еще только начинал большую карьеру. В начале войны он командовал полком, затем был генерал-квартирмейстером штаба Юго-западного фронта и лишь в сентябре 1917 года получил назначение на должность начальника штаба верховного главнокомандующего. Духонин был монархистом. Учитывая сложившуюся обстановку; он, как говорит генерал Деникин, «скрепя сердце шел по пути с революционной демократией». Духонин надеялся с помощью соглашательских комитетов вос­становить в армии палочную дисциплину и продолжать войну до «победного конца». Но расчеты его не оправдались.

Ограниченный и недалекий, Духонин всецело руководствовался советами и указаниями такой крупной фигуры в стане контррево­люции, как генерал Алексеев — бывший начальник штаба верховного главнокомандующего при Николае II, а затем при Керенском.

«Алексеев настолько давил на личность Духонина, — го­ворит генерал М.Д.Бонч-Бруевич, — что Духонин, прежде чем дать какое-либо распоряжение, всегда по прямому про­воду разговаривал с Алексеевым».

Из функции денег как средства обращения возникает их монетная форма. Весовая часть золота, мысленно представленная в цене, или денежном названии товаров, должна противостоять последним в процессе обращения как одноименный кусок золота, или монета. Как и установление масштаба цен, чеканка монет попадает в руки государства. В тех различных национальных мундирах, которые носят на себе золото и серебро в качестве монет и которые они снова снимают, появляясь на мировом рынке, обнаруживается разделение между внутренней, или национальной, сферой товарного обращения и всеобщей сферой мирового рынка.

Следовательно, золотая монета и золото в слитках различаются между собой только по внешности, и золото постоянно может быть превращено из одной формы в другую (Само собой разумеется, в мою задачу совсем не входит рассмотрение таких подробностей, как монетная пошлина и т. п. Что касается романтического сикофанта Адама Мюллера, который восхищается “великодушной щедростью” английского пра­вительства, “даром” чеканящего монету ⁵², то ему достаточно противопоставить сле­дующие слова сэра Дадли Норса: “Серебро и золото, подобно другим товарам, имеют свои приливы и отливы. После получения известного количества серебра из Испании... оно отсылается в Тауэр и там чеканится. Вскоре после этого может обнаружиться новый спрос на золото или серебро в слитках для вывоза. Если металла в слитках не окажется, так как весь он употреблен на чеканку монеты, что тогда предпринять? Очевидно, снова переплавить монету; от этого убытка не будет, — ведь чеканка ничего не стоит владельцам металла. Только нация остается в накладе и должна бросать свои деньги на ветер. Если бы купцу” (Норе сам был одним из крупнейших купцов времен Карла II) “приходилось уплачивать пошлину за чеканку, он не стал бы без серьез­ных оснований посылать свое серебро в Тауэр, и чеканенная монета в этом случае имела бы несомненно более высокую стоимость, чем серебро в слитках” (North, цит. соч., стр. 18).). Путь,  на который вступает золото, выйдя из монетного двора, ведет его, в конце концов, к плавильному тиглю. А именно, в обращении золотые монеты стираются, одна больше, другая меньше. Название золотой монеты и количество ее золотой субстанции, ее номинальное и ее реальное содержание начинают мало-помалу расходиться. Одноименные золотые монеты приобретают различную стоимость, так как они имеют теперь различный вес. Золото как средство обращения отклоняется от золота как масштаба цен и вместе с тем перестает быть действительным эквивалентом товаров, цены которых оно реализует.

Смена форм, в которой совершается вещественный обмен продуктами труда, Т - Д - Т, обусловливает, что одна и та же стоимость, образуя в качестве товара исходный пункт процесса, снова возвращается к этому же пункту в виде товара. Таким образом, это движение товаров представляет собой кругооборот. С другой стороны, эта же самая форма исключает кругооборот денег. Результатом ее является непрерывное удаление денег от их исходного пункта, а не возвращение к нему. До тех пор, пока товар в руках продавца сохраняется в своем превращенном виде, в виде денег, товар этот находится в стадии своего первого метаморфоза, т. е. он осуществил лишь первую половину своего обращения. Когда процесс - продажа ради купли - закончен, то деньги, в свою очередь, удалились из рук своего первоначального владельца. Правда, если ткач, купив библию, снова продаст холст, то и деньги опять вернутся в его руки. Но они вернутся не вследствие обращения первых 20 аршин холста, которое, напротив, удалило их из рук ткача в руки продавца библии. Деньги могут вернуться лишь благодаря тому, что новый товар возобновляет или повторяет все тот же процесс обращения, который заканчивается тем же результатом, как и первый. Следовательно, форма движения, непосредственно сообщаемая деньгам обращением товаров, представляет собой их постоянное удаление от исходного пункта, их переход из рук одного товаровладельца в руки другого, или их обращение (currency, cours de la monnaie).

Обращение денег есть постоянное монотонное повторение одного и того же процесса. Товар всегда находится на стороне продавца, деньги - всегда на стороне покупателя как покупательное средство. Они функционируют как покупательное средство, реализуя цену товара.

Но, реализуя ее, деньги переносят товар из рук продавца в руки покупателя и в то же время удаляются сами из рук покупателя в руки продавца с тем, чтобы повторить тот же самый процесс с каким-либо другим товаром. Тот факт, что эта односторонняя форма движения денег возникает из двусторонней формы движения товара, остается замаскированным. Сама природа товарного обращения порождает как раз противоположную видимость. Первый метаморфоз товара по своему внешнему виду есть не только движение денег, но и собственное движение самого товара; наоборот, второй метаморфоз товара представляется только как движение денег. В первой половине своего обращения товар меняется местом с деньгами. Вместе с тем товар как потребительная стоимость выпадает из сферы обращения и переходит в сферу потребления

Мы видели, что процесс обмена товаров заключает в себе противоречащие и исключающие друг друга отношения. Развитие товара не снимает этих противоречий, но создает форму для их движения. Таков и вообще тот метод, при помощи которого разрешаются действительные противоречия. Так, например, в том, что одно тело непрерывно падает на другое и непрерывно же удаляется от последнего, заключается противоречие. Эллипсис есть одна из форм движения, в которой это противоречие одновременно и осуществляется и разрешается.

Поскольку процесс обмена перемещает товары из рук, где они являются непотребительными стоимостями, в руки, где они являются потребительными стоимостями, постольку этот процесс есть общественный обмен веществ. Продукт одного полезного вида труда становится на место продукта другого полезного вида труда. Товар, достигнув пункта, где он служит в качестве потребительной стоимости, выпадает из сферы товарного обмена и переходит в сферу потребления. Нас интересует здесь лишь первая сфера. Поэтому мы будем рассматривать весь процесс лишь со стороны формы, следовательно лишь смену форм, или метаморфоз, товаров, которая опосредствует общественный обмен веществ.

Совершенно неудовлетворительное понимание этой смены форм обусловливается, если даже не считать неясности в самом понимании стоимости, тем обстоятельством, что каждое изменение формы товара совершается путем обмена двух товаров: простого товара и денежного товара. Когда обращают внимание только на этот вещественный момент, обмен товара на золото, упускают из виду как раз то, что следовало бы видеть прежде всего, а именно то, что происходит с формой товара. Упускают из виду, что золото, рассматриваемое только как товар, еще не есть деньги и что другие товары при помощи своих цен сами относят себя к золоту как своему собственному денежному образу.

Товары вступают в процесс обмена непозолоченными, неподсахаренными, в чем мать родила. Процесс обмена порождает раздвоение товара на товар и деньги, внешнюю противоположность, в которой товары выражают имманентную им противоположность между потребительной стоимостью и стоимостью. В этой противоположности товары как потребительная стоимость противостоят деньгам как меновой стоимости. Вместе с тем та и другая сторона этой противоположности есть товар, т. е. единство потребительной стоимости и стоимости.

Цена есть денежное название овеществленного в товаре труда. Следовательно, эквивалентность товара и того количества денег, название которого есть его цена, представляет собой тавтологию, да и вообще относительное выражение стоимости товара есть в то же время выражение эквивалентности двух товаров («Или придется признать, что миллион в деньгах стоит больше, чем равная стоимость в товарах» (Le Trosne, цит. соч., стр. 919), следовательно, «одна стоимость стоит больше, чем равная ей другая».). Но если цена как показатель величины стоимости товара есть в то же время показатель его менового отношения к деньгам, то отсюда не вытекает обратного положения, что показатель менового отношения товара к деньгам неизбежно должен быть показателем величины стоимости. Пусть общественно необходимый труд равной величины выражается в 1 квартере пшеницы и в 2 фунтах стерлингов (около 1/2 унции золота). 2 ф. ст. есть денежное выражение величины стоимости квартера пшеницы, или его цена. Но если обстоятельства позволяют назначить цену этого квартера в 3 ф. ст. или вынуждают снизить ее до 1 ф. ст., то, очевидно, что 1 ф. ст. слишком  малое, а 3 ф. ст. слишком большое выражение величины стоимости пшеницы, - тем не менее и 1 ф. ст. и 3 ф. ст. суть цены пшеницы, потому что,

• во-первых, они являются ее формой стоимости, деньгами, и,
• во-вторых, показателями ее менового отношения к деньгам.

При неизменных условиях производства или неизменной производительной силе труда на воспроизводство одного квартера пшеницы должно быть затрачено во всех случаях одинаковое количество общественного рабочего времени. Это обстоятельство не зависит от воли ни производителей пшеницы, ни других товаровладельцев. Величина стоимости товара выражает, таким образом, необходимое, имманентное самому процессу созидания товара отношение его к общественному рабочему времени. С превращением величины стоимости в цену это необходимое отношение проявляется как меновое отношение данного товара к находящемуся вне его денежному товару. Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных, условиях. Следовательно, возможность количественного несовпадения цены с величиной стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены. И это не является недостатком этой формы, - наоборот, именно эта отличительная черта делает ее адекватной формой такого способа производства, при котором правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел.