"Не забудем, не простим!" черный октябрь 93-го - 13:08

"Не забудем, не простим!"
черный октябрь 93-го

ГРИМАСЫ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ
Р.И. Косолапов

Эта статья написана по свежим следам событий в октябре-ноябре 1993 года. По нашему мнению, основные ее положения и оценки не устарели.

Московская трагедия 21 сентября — 4 октября 1993 года заставила содрогнуться весь мир. Реакция впервые в истории расстреляла из танковых орудий законно избранный демократический парламент. Попрана Конституция Российской Федерации. Разогнаны Советы народных депутатов.

Более или менее исчерпывающий анализ происходящего возможен только в рамках исследования контрреволюции в Советском Союзе, которая в своеобразных, зачастую парадоксальных формах стала осуществляться с середины 80-х годов под флагом "реформаторской" деятельности Горбачева. Сентябрьско-октябрьские события стали ее заключительным актом.

Контрреволюция в России с момента избрания Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС прошла три этапа.

Первый этап: март 1985 - июнь 1988 года - можно назвать маскировочным. Горбачев начинает с внешне марксистских лозунгов "живого творчества народа", "ускорения", "восстановления ленинского облика социализма" и т. п. Лишь постепенно, по мере овладения центральным партийным аппаратом и средствами массовой информации, горбачевцы добавляют в свой политический лексикон маловыразительные для большинства населения, как правило, импортно-заманчивые клише: "плюрализм" и "общечеловеческие ценности", "возвращение в цивилизацию" и "рынок", "гражданское общество" и "консенсус", "парламентаризм" и "правовое государство".

Когда весь этот набор входит в привычный газетно-телевизионный обиход и считается внедренным, начинается само "дело". XIX Всесоюзная конференция КПСС одобряет самоубийственные для партии "реформы" советской политической системы. Прежде всего ликвидируются гарантии должного представительства в Советах рабочих и крестьян. Предрешается вопрос о лишении КПСС ее руководящего влияния в политике и экономике, образовании и культуре, об изгнании партии из власти. Санкционируется несовместимый с советскими принципами институт единоличного президентства. Наконец, учреждается типичное для буржуазных государств разделение властей - представительная, исполнительная, судебная.

Второй этап: июнь 1988 - август 1991 года - раннепарламентский. Для него характерны эйфория отрицания, переделка советского законодательства на буржуазно-демократический лад, внесение сотен поправок в конституции СССР и РСФСР. Депутаты, как бы не ведая, что творят, формируют и освящают доверенной им волей народа те самые бюрократические структуры, того монстра, который потом ликвидирует всякую представительную власть. Мода на "суверенизацию" союзных республик, объявление "суверенитета России" (от кого? от чего?) впервые создают в Москве ситуацию союзно-российского двоевластия (Горбачев - Ельцин). Растет напряженность в ослабленной КПСС. Горбачев форсирует ее социал-демократизацию и либерализацию. В ответ поднимается Движение коммунистической инициативы и учреждается Компартия России, отстаивающая свой классово-трудовой, марксистско-ленинский характер. Дело доходит до постановки на Пленуме ЦК КПСС (апрель 1991 года) вопроса об отставке Горбачева с партийного поста. Образуется заговор против КПСС и Советского Союза, в котором в разных ролях участвуют Горбачев и Ельцин (к тому времени уже вышедший из партии).

Совершается еще один переворот из трех стадий: а) имитация путча (учреждение ГКЧП с секретного согласия Горбачева); б) имитация контрпутча (обращение Ельцина, мнимая оборона "Белого дома", запрет КПСС); в) подлинный путч (разгон Съезда народных депутатов СССР). При этом не обходится без крупных политических интриг. Так, Ельцин, воспользовавшись временным отсутствием в Москве Горбачева, который исполнял роль "крымского пленника", перехватывает руководство не только республиканскими, но и общесоюзными ведомствами, в том числе силовыми, переподчиняет их себе. Прилетевшему Горбачеву приходится довольствоваться жалкой функцией подмастерья. От роспуска КПСС (август) до роспуска СССР (декабрь) длится его политическая агония.

Третий этап контрреволюции в России - антисоветский - продолжается с августа 1991-го до начала октября 1993 года. В этот период после ликвидации союзно-российского двоевластия постепенно складывается двоевластие двоякого рода: 1) двоевластие президентско-парламентское (стремительно нарастающее и обостряющееся противоречие между администрацией Ельцина и его окружения, с одной стороны, Съездом народных депутатов и Верховным Советом - с другой) и 2) двоевластие центрально-региональное (придавленное состояние институтов Советской власти в столицах, Москве и Петербурге, с одной стороны, и сильное влияние Советов в республиках, краях и областях - с другой). Именно эти противоречия, обострение которых было спровоцировано претензией на единовластие Ельцина, и привели к кровавой развязке 4 октября.

Меньше всего конфликты, о которых идет речь, вызываются чьими-то личными амбициями и желанием повелевать. За всем этим стоят интересы и борьба классов - без изучения их содержания и динамики мы не сможем ничего понять в политике.

Прежде всего, как вышло, что в Советском Союзе, России, первыми осуществившими социалистический выбор, оказался возможным столь длительный и крупномасштабный контрреволюционный сдвиг?

Ответ на этот вопрос очень не прост. Не исчерпывая его полностью, можно коротко сказать: при потворстве, утрате бдительности хрущевским и брежневским руководством в СССР в 60-70-х годах было допущено возвратное классообразование, то есть частичное восстановление буржуазии.

Оставляя в стороне особенности индивидуальных биографий и эгоистические мотивы Горбачева и Ельцина, следует констатировать, что они и их команды, фактически вылупившиеся в "инкубаторе" КПСС, уже не выступали лидерами трудящихся. Это были в сущности представители двух новых социальных слоев, заключивших между собой антисоциалистический, проимпериалисгический союз: 1) теневого капитала, внезаконного частного предпринимательства и 2) коррумпированной, обуржуазившейся бюрократии. Это и есть те главные "герои", которые, опираясь на поддержку Запада, обустраивают нынче для себя Россию.

На втором, раннепарламентском этапе контрреволюции и президент, и высшие органы представительной власти действуют сообща. И криминально-компрадорские элементы, поддерживающие Ельцина, и мелкобуржуазный, чиновничье-интеллигентский парламент вместе ликвидируют властную монополию КПСС. При этом оба "ликвидатора", и особенно парламентарии, не сознают, насколько прочен и как долго просуществует их альянс. Вскоре по общедемократическим принципам и иллюзиям депутатов Ельцин начинает наносить удар за ударом. Опьянение успехом сменяется похмельем разочарования.

Уже беловежское соглашение, заключенное втайне тремя президентами и приведшее к распаду великой державы, к противоестественному разлучению трех славянских республик русского исторического корня - Белоруссии, России (Великороссии) и Украины (Малороссии), к очевидному подрыву их внутреннего потенциала и ослаблению международных позиций заставило задуматься многих. Но больше всего разъединила президента России и его парламент политика ускоренного "перехода к рынку", известная как "шоковая терапия".

Идея "перехода к рынку", за которой скрывается капитализация страны, уже сама по себе сомнительна. Она буквально вбивается в сознание населения монопольно действующими в интересах необуржуазии средствами массовой информации при откровенном поощрении западных властей и участии их спецслужб. Между тем рынок как сфера обращения товаров и услуг не может развернуться на здоровой основе без надежно поставленного производства. Рынок при подрыве производства может породить только спекуляцию.

Взаимное охлаждение отношений между представительной и исполнительной ветвями власти вызывалось и другими причинами. Президент переставал видеть смысл существования парламента, поскольку в его глазах тот, связанный во многом общедемократическими идеями и мнением избирательской общественности, исчерпал себя как разрушитель социалистической законности и юридический оформитель реставрации капитализма. Парламент в свою очередь все больше раздражался авторитарными замашками, а то и произволом президента, который, поощряя "приватизацию" и "свободу торговли", наращивал теперь уже свой "новый средний класс".

Скандальный характер приобрело неуважение президентом действовавшей Конституции.

Первую в 1993 году атаку на Конституцию и парламент Ельцин предпринял 20 марта, когда попытался ввести "особый порядок управления страной", но был вынужден отступить. Верховный Совет и Съезд народных депутатов немедленно поддержали пришедшие к Дому Советов десятки тысяч москвичей. Эта вторая оборона "Белого дома" приобрела совершенно иной характер. В августе 1991 года она имела антисоветскую, антикоммунистическую направленность. На этот раз 21 марта 1993 года народ при всем своем критическом отношении к мелкобуржуазному парламенту защищал Советскую власть; по стране в тесном контакте со структурами Фронта национального спасения. Стали широко создаваться общественные комитеты защиты Конституции и конституционного строя.

К числу последующих маневров Ельцина относятся: референдум 25 апреля, затеянный для демонстрации якобы поддержки народом президента и его политики, для дискредитации парламента и оправдания его досрочных перевыборов; образование нелегитимного Совета Федерации; созыв Конституционного совещания 5 июня. Все эти, по видимости, благопристойные затеи сопровождались "промывкой мозгов" населения, антипарламентской пропагандой. Была пущена в ход сила. Первого мая москвичи, актив оппозиции, вышедшие на манифестацию в честь традиционного праздника весны, труда и мира, были вынуждены дать отпор попытке кровавой расправы над ее участниками. Эхом Первомая-93 явилось 300-тысячное шествие в День Победы 9 Мая.

Противоборство, типичное для современной политической жизни России, отчетливо обозначилось 12 августа. В 80 регионах более миллиона человек отметило Всероссийский день защиты крестьянства. В многотысячном митинге в Москве у Дома Советов участвовали делегаты агропромышленного комплекса 44 республик, краев и областей. Митинг решительно высказался против линии на разорение колхозно-совхозного производства, бесконтрольной купли-продажи земли, навязывания России тоталитарного режима, призвал к сохранению власти Советов, к пролетарской солидарности и сплоченности.

В тот же день состоялась встреча президента с представителями государственных радиотелекомпаний и газет, выступая на которой он сделал зловещее заявление. "По всему видно, - сказал Ельцин, упомянув президентско-парламентское двоевластие,- что настоящая политическая схватка наступит в сентябре. Август - время для артподготовки, в том числе и для средств массовой информации". В кругах оппозиции уже было известно, что готов указ о прекращении действия Конституции и роспуске парламента и что его опубликование в случае осложнения ситуации в столице в связи со второй годовщиной путча 1991 года планируется на 20 августа.

Реакция тогда не решилась вызвать беспорядки и пролить кровь потому, что оппозиция, прежде всего левая, абсолютно доминировала на улицах Москвы 19, 20 и 21 августа, отмечавшихся как дни всероссийского траура. Акции протеста 19, августа начало движение "Трудовая Москва", продолжили Фронт национального спасения, организации коммуно-патриотического направления. На их фоне растерянно выглядело сборище "Виват, Россия!" 20 августа, в котором по соседству с массовым народным митингом участвовало около двух тысяч ельцинистов. Некоторую примечательность этой сходке придало лишь то, что на ней прозвучали открытые злобные призывы к насильственному свержению Советской власти, в том числе вооруженным путем. В Москве отмечалось усиленное сосредоточение войск, в связи с чем оппозиция обратилась с открытым письмом к личному составу армии, министерств внутренних дел и безопасности РФ. "...Присягали вы не личности, а Отчизне, - говорилось в письме.— Не допустите, чтобы вас сделали орудием, которое случайный властолюбец использует для совершения очередного государственного переворота.

Лучше пренебречь президентом-беззаконником, чем пожертвовать страной. Не дайте обмануть себя и заставить выступить против собственного народа".

Существовала ли еще возможность предотвратить столкновение? Да, существовала, но она требовала от обеих сторон таких интеллектуальных, нравственных и волевых качеств, которых они не проявили, да, вероятнее всего, и не имели. За месяц до обнародования Указа № 1400, то есть объявления президентом войны парламенту, 21 августа генерал Титов и я как сопредседатели Фронта национального спасения, взаимодействовавшего с депутатским блоком "Российское единство", внесли в политсовет Фронта записку "За гражданский мир и восстановление державы". В ней предлагался единственно реальный вариант действий - отказ Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ от ряда принятых за три года непродуманных и поспешных, по смыслу антисоветских поправок к Конституции; образование авторитетной и компетентной комиссии по подготовке ее новой редакции; созыв Всероссийского (с участием народных депутатов всех уровней) съезда Советов или Общероссийского народного собора. От депутатов требовались честный пересмотр своей прошлой деятельности, трезвая самокритика, гражданское мужество, способность влиять на страну. К сожалению, этот исторический шанс не был использован. Депутатов, многие из которых лично вели себя потом достойно, как политиков хватило всего лишь на микрофонное самовыражение и производство новых бумаг.

21 сентября в 17 часов открылось очередное заседание политсовета Фронта национального спасения, но повестка дня была сорвана. Стало известно о предстоящем в 20 часов выступлении Ельцина. Члены политсовета были проинформированы о намерениях президента и предпринимаемых им шагах. Противостояние законодательной власти, которую поддержала судебная власть, и власти исполнительной, то есть народной демократии и буржуазного авторитаризма, вступило в завершающую фазу. Началось активное сопротивление.

Мне довелось провести в Доме Советов все дни (оставаясь, когда ожидался штурм, и по ночам) с 21 по 27 сентября, до установления вокруг него ранним утром 28-го глухой блокады, и посетить Дом Советов вечером 3 октября после прорыва кольца и взятия мэрии, во время событий в Останкине.

1. Это был народный лагерь сторонников Советской власти, через который прошли десятки тысяч людей, москвичей и представителей мест. В окрестностях Дома Советов был разбит постоянный бивак. Парламент круглосуточно, несмотря на холодные и дождливые ночи, охранялся простыми гражданами, бескорыстными добровольцами, представителями трудящихся, других социальных групп, женщинами и мужчинами, стариками, подростками и детьми. Эти люди демонстрировали чудеса самоотверженности и организованности. Многие из них первыми пали в начале карательных действий президента утром 4 октября.

2. Это была демонстрация слабости буржуазного парламентаризма. Надо отдать должное личному мужеству Руцкого, Хасбулатова и Зорькина, взявших на себя ответственнейшие и конституционно безупречные решения 21 - 22 сентября. Но народ был готов окончательно поверить Съезду народных депутатов и Верховному Совету только после решительных и быстрых действий, существенно улучшающих положение широких трудящихся масс. Между тем, особенно в свете начавшихся переговоров с президентской стороной по так называемому нулевому варианту (президент берет назад свой указ - парламент отменяет свои ответные решения), у большинства "советистов" сложилось впечатление: обитатели Дома Советов, бросив вызов Ельцину и авторитаризму, сжигая на этом направлении мосты, в то же время опасаются слияния с уличной демократией.

3. Парламент не учел того урока масштабных политических перемен, что инициативу следует не упускать из своих рук. Он больше пугал реакцию, чем наступал на нее. Уверен, огромное мобилизующее и сплачивающее воздействие на всю Россию, на народ и Вооруженные Силы оказала бы замена на башне Дома Советов трехцветного флага, непопулярного по многим историческим причинам, красным (с синей полосой) флагом РСФСР. Парламенту России следовало немедленно опротестовать беловежское соглашение и обратиться к парламентам союзных республик с предложением начать переговоры о воссоединении многонациональной Советской державы на обновленной основе. Его обязанностью было позаботиться о жертвах "шоковой терапии" и предпринять меры по стабилизации цен, прежде всего на хлеб. И это всего лишь немногое из того, что мог немедленно сделать, но не сделал парламент.

4. Сентябрьско-октябрьское сопротивление могло вылиться в общедемократическую революцию, предотвращающую установление буржуазной диктатуры тоталитарно-фашистского типа и неизбежно идущую дальше, перерастающую в свой следующий, социалистический этап. Ожидание этого стихийно пронизывало страстно митинговавшую улицу. Однако к такому повороту событий не были готовы не только отдельные "вожди", но, думается, и народные избранники, в том числе большинство фракции "Коммунисты России". Это противоречие внутренне сковывало движение, локализовало его, обрекая на неудачу. Подобие народного восстания на Садовом кольце 3 октября, прокатившееся от Октябрьской площади до площади Свободной России, "зациклилось" на прорыве блокады Дома Советов и штурме мэрии. При этом первая акция была необходима и оправданна, вторая - сомнительна и в общем-то бесполезна.

5. В московские события 21 сентября - 4 октября была умело встроена многослойная провокация.

Приведу примеры.

Вскоре после Указа № 1400 и ответных действий парламента, который назначил исполняющим обязанности президента Руцкого, наступила ситуация зыбкого равновесия. В подобных случаях (что мы наблюдали, в частности, 20-21 августа 1991 года) наступает тревожное кратковременное затишье, а самый момент может быть образно обозначен как "ожидание крови". Типичный пример реакции при этом - провоцирование или прямое совершение убийства с тем, чтобы с наигранным возмущением обвинить в нем своего оппонента. Такой момент впервые настал вечером 23 сентября, когда, руководствуясь неясными мотивами, некая вооруженная группа атаковала никому не нужный узел связи войск СНГ. Тут же с балкона Дома Советов известные в Москве "ультрареволюционеры", увлекающиеся "игрой в захват власти", призвали тысячи митингующих идти и "поддержать товарищей". Огромного труда стоило генералам Макашову и Титову удержать толпу и спасти людей от явно подготовленного кровопускания.

Замкнув 28 сентября вооруженное кольцо вокруг Дома Советов, ельцинские каратели стали буквально терроризировать и злить москвичей. Избиениям 28 сентября — 2 октября подвергались не только собравшиеся и митингующие, но и обычные спешащие по своим делам прохожие, особенно у станций метро. Больше всего свирепствовали омоновцы в касках и бронежилетах на Красной Пресне.

Внимательные наблюдатели утверждают, что силы порядка применили прямо противоположную тактику 3 октября. Цепи милиции не оказали серьезного противодействия колонне, шедшей от Октябрьской площади, и даже как бы поощрили прорыв.

Нельзя не удивляться авантюристичности и тактической безграмотности призывов к безоружной толпе идти за много километров на телецентр в Останкине. От Октябрьской площади, откуда двинулась эта масса, всего в получасе ходьбы находится старый, Шаболовский телецентр. Поворот к нему по крайней мере позволил бы не рассредоточивать силы и сохранить человеческие жизни. 3 октября в Доме Советов я видел последнюю телепередачу, которую очень нервно вел комментатор Кругов. На экране двигались колонны с флагами, автобусы и грузовики, полные молодежи, и параллельно им шли бронетранспортеры (я насчитал четыре). Волки сопровождали овец. Пройдет немного времени, и сотни полных надежды людей будут расстреляны из пулемета, размещенного на третьем этаже Останкинской телестудии, из автоматов и окруживших здание боевых машин. В свете этих фактов приказ Руцкого штурмовать Останкино и намерение Хасбулатова в ночь на 4 октября "брать Кремль" трудно объяснить. Мания "брать" здания — символы господства, идущая у некоторых квазиреволюционеров от памяти о штурмах Бастилии и Зимнего дворца, выглядит на редкость наивно. На пороге XXI века накоплено немало других способов решения вопроса о власти.

6. Известно, что у Ельцина возникли значительные трудности при попытках заставить службы безопасности и внутренних дел, армию безропотно повернуть оружие против народа. Разумеется, и здесь нашлись предатели и садисты, готовые за доллары посягнуть на святыню. Имена генералов Грачева, Кобеца и Волкогонова, разрабатывавших и осуществлявших операцию 4 октября, покрыты в российской истории несмываемым позором. Однако без иностранного присутствия и вмешательства дело не сладилось. Защитники Дома Советов засекли 6—7 снайперов, располагавшихся в соседнем недостроенном здании посольства США. Снайперы находились и в других близлежащих домах. Многие лица, сидевшие в бронемашинах, переговаривались на английском языке. Видимо, не безосновательны сообщения печати о прибытии в Москву во время сентябрьско-октябрьских событий подразделений "специалистов" из-за рубежа.

7. Не буду описывать саму расправу над высшими органами Советской власти. По меткому слову одного из патриотов, верхние этажи Дома Советов были превращены в крематорий, нижние - в морг. Многие из погибших до конца не поняли смысл случившегося, но это были чистые души, настоящие герои.

...Неужели с расстрелом Дома Советов уничтожены демократия в России, надежда на восстановление подлинного народовластия?

Отнюдь нет. Черный октябрь-93, при всей его значительности и трагизме, был всего лишь эпизодом. Россия пока не двинулась. Она еще не сказала своего слова. Народ, как всегда в смутные времена, безмолвствует.