В Сирии разыгрывают Ливийский сценарий. Какие-то "повстанцы", на деле оказвывающиеся просто бандитами, с американским оружием в руках, начинают требовать от правительства прямой передачи власти транснациональным корпорациям. Вот так, ни мало - не много! Только вдумайтесь! Требуют от законного правительства отдать всю страну в рабство иностранным монополиям. Это называется борьбой за демократию. Цинизм переходит все границы. Это все равно, что власовцы под защитой Гитлеровской армии требовали от руководства СССР сложить оружие в борьбе с фашизмом. Требовали не применять против них "революционеров"- власовцев - оружие. Вот циничные новости на страницах MIGnews.com
Безжалостное подавление режимом Асада протестов в городе Дераа привело к панической реакции жителей. Одному
из жителей города удалось связаться с корреспондентом Associated Press.
Он сказал: "Необходима срочная международная интервенция. Нам нужна
помощь других стран. Пусть придет Обама и заберет нас. Пусть придет
Израиль и заберет нас. Пусть придут евреи и будут править нами. Кто
угодно, любой будет лучше, чем Башар Асад".
Вот пусть придет Израиль и заберет их ... в рабство. Вопрос согласен ли народ, его не волнует. И то, что Израиль и США будут палачами его народа, тоже по-видимому не важно.
Положение очень опасно. Капитализм в кризисе. Он возвращается к колониальной политике. Неоколониализм себя уже не оправдывает. Пытающиеся спасти капитализм, Обама и компания, терпят провал за провалом. Они перешли к прямому неприкрытому фашизму. Они хотят обратить большую часть населения Земли в рабов. Открыта работорговля. Горит Ливия. Но ведь не только. А что твориться в Газе и на оккупированных Израилем территориях. План наземной операции в Ливии захватывает и Судан, и Нигер, и Чад.Войска НАТО хозяйничают в Кот Д'Ивуаре, и в Катаре. А разгромленные Ирак и Афганистан...
Сирия граничит с Израилем. Мы ничего не знаем об этой стране. Андрей Манчук в книге "Наследники Че Гевары" пишет очень кратко о ней.
"
Сирия Асадов. Машина времени. На Голанских высотах. В кольце врагов. Мысли на горе Касьюн
«Добро
пожаловать в Сирию Асадов». За этой надписью на КПП начинается такая
близкая для Ливана, и так не похожая на него страна. Песчаные,
каменистые холмы с живописными деревнями. Сторожевые башни и линии
окопов. Средиземноморские тучи пытаются преодолеть горный барьер – метет
мокрый снег, эхо разносит гром, кривой клинок радуги входит в желтое
тело пустыни. Большие портреты Хафеза Асада, основателя династии, его
сыновей – действующего президента Башара, и старшего сына Басиля,
погибшего в автокатастрофе, то и дело встречают нас на обочине. Напротив
некоторых сооружений стоят таблички: «Военный объект. Фотографировать
запрещено». Это почти все следы цензуры, которые нам пришлось увидеть в
асадовской Сирии – если не брать в расчет оккупированные Голаны.
Великий
город Дамаск, в древнем оазисе у горы Касьюн, представляет собой полную
противоположность приморскому Бейруту. Улицы и проспекты Дамаска
просторны – кроме тысячелетних улочек в районе мечети Омейядов. На них
чисто, дорожное движение организовано и упорядочено. Здесь нет бешеных
цен на землю, а потому нет и многоэтажных высоток, подобных бейрутским
башням. Сотни минаретов свободно возвышаются над пятимиллионной столицей
– вечером они, все, как один горят холодным изумрудно-зеленым огнем.
Сирия заслуженно славится низким уровнем криминалитета, а цены на
основные товары и продукты питания выгодно отличаются от ливанской
дороговизны. В Дамаске не видно кричащей бедности палестинских лагерей и
шиитских гетто Ливана. Бедные окраины выглядят более пристойно – по
крайней мере, на них не лежит печать нищеты.
Молодежь
сирийской столицы одета по-европейски, женщины-суннитки, как правило,
носят хиджабы. В городе много бедуинов в просторных халатах и пестрых
платках-хатта. Это излюбленное украшение европейской левой тусовки,
которое так дурацки смотрится на отечественных неформалах, оказалось
весьма народной одеждой. Хатта (или же куфии) носят провинциалы, а также
совсем бедные люди, нередко преклонных лет. Красно-белая расцветка
платков характерна для сирийских и иорданских племен, палестинцы носят
бело-черные куфии, шииты – их сине-белую, или зеленую разновидность.
Публика, которая покупает платки на местной толкучке, заставляет
вспомнить торговлю кашкетами-картузами на местечковом украинском рынке.
Те же самые социальные типажи.
Вокруг
много вооруженных солдат с красными погонами на зеленых мундирах,
похожих на советскую военную форму. Бронзовые и гранитные памятники
также напоминают советские монументы. Множество внешних и глубоко
внутренних, сущностных особенностей Сирии роднят ее с Советским Союзом
поздней, горбачевской эпохи – машина времени как будто доставила нас
обратно в восьмидесятые. Высшее сирийское руководство, многие члены
которого прошли через советские вузы, годами воспроизводило политическую
и административную систему своего главного военно-политического
союзника – с поправкой на особенность местных условий. Экономическая
система страны представляет собой государственный капитализм, с
достаточно жестким контролем над банковским и энергетическим сектором,
над внешней торговлей и ведущими отраслями национального производства.
Правящая партия Арабского социалистического возрождения (Хизб БААС)
образует коалицию с рядом зависимых организаций, включая
Коммунистическую партию Сирии (Халеда Багдаша). В настоящий момент этот
режим находится в крайне сложном положении – баасистам приходится
противостоять как внешнему давлению империализма, так и внутренним
исламистским движениям.
Светский
характер сирийского общества имеет своеобразные предпосылки. Правящая
«львиная» семья Асадов («лев» – так переводится с арабского эта
фамилия), происходящая из города Латакии, принадлежит к секте алавитов.
Приверженцы этой конфессии – странного симбиоза шиитского ислама,
гностического христианства и зороастризма, – которые сохраняют веру в
переселение мужских душ и молятся по ночам в куполообразных зданиях на
холмах, пользуются давней антипатией суннитского большинства. Алавиты
традиционно отвергают внешнюю обрядность ислама. После Второй мировой
многие из них стали активными участниками демократических революционных
движений левого толка, среди которых позднее выделилась панарабистская
БААС. Представители этой конфессии составляют ядро офицерского корпуса,
который то и дело участвует в подавлении выступлений местного филиала
«Братьев-мусульман». Впрочем, алавитское влияние на сирийскую политику
не так велико. Семья Асадов происходит из касты «непосвященных» – низшей
ступени в этой своеобразной конфессии, а потому президенты Хафез и
Башар зачастую демонстративно дистанцировались от ее адептов,
подчеркивая светский, надконфессиональный статус своего режима.
Популярность
Асадов весьма велика. Помимо официальных памятников покойному
президенту-отцу и его старшему сыну, десантнику Басилю (президент Башар
запрещает возводить монументы в свою честь), в народе весьма популярны
лубочные рисунки всех трех членов Семьи, под надписью «С львами – до
конца». Обычно они размещены на заднем стекле местных авто. (Меткий
ливанский анекдот рассказывает о сирийском шпионе в Израиле,
разоблаченном после того, как он наклеил на свой автомобиль фото Ариэля
Шарона и двух его сыновей). Асадов поддерживают многочисленные
конфессиональные меньшинства, включая шиитов и христиан, которые очень
дорожат светской терпимостью этого режима, а также палестинцы,
традиционно опирающиеся на поддержку БААС. Фигура президента Башара –
имеющего репутацию умного, образованного человека, который несколько
смягчил полувоенный режим отца, и, вместе с тем, сохранил основные
принципы его политической линии в отношении Израиля и США, никак не
тянет на образ кровавого диктатора. Тем не менее, угроза внутренних
выступлений, инспирированных империализмом, угрожает этой стране в той
же мере, что и открытое внешнее вторжение по иракскому образцу. Именно
потому руководителей из БААС так интересовал отрицательный опыт нашей,
оранжевой «революции».
По
приезду нас проводят в кабинет к товарищу Малику. Его официальная
должность звучит просто и со вкусом: «член высшего руководства
Революционного Союза молодежи». Товарищ Малик отвечает за внешние связи
этой огромной организации, очень напоминающей наш доперестроечный ВЛКСМ.
Он хорошо говорит по-русски – однако наш разговор переводит товарищ
Бассам, член РСМ, некогда учившийся в Киеве. Сирийские друзья специально
вызвали его в Дамаск из приморской Латакии.
В тот же день мы отправляемся в крупнейший палестинский
лагерь на территории Сирийской арабской республики. Он представляет
собой обычный жилой квартал Дамаска – не лучше и не хуже соседних
районов. В отличие от Ливана, местное законодательство полностью
уравнивает палестинцев в правах с сирийскими гражданами. В местном офисе
Демократического фронта освобождения Палестины собрались активисты
различных палестинских движений. Молодые ребята с безупречным английским
показывают нам хорошо оборудованный компьютерный класс, кинозал и
большую библиотеку. Сирия заслуженно считается одним из главных
координационных центров палестинского сопротивления, что и является
одной из причин острой конфронтации с администрацией Джорджа Буша.
Окна
нашей гостиницы выходят на гору Касьюн, бронзовый памятник Хафезу
Асаду, белокаменную мечеть и двор современной школы. Большая стена делит
его на мужскую и женскую части. По утрам дети выстраиваются на линейки,
выполняя утреннюю зарядку под быструю арабскую музыку и пение муэдзина.
Девочки-школьницы поголовно носят хиджабы, обычные в этом чисто
суннитском, безалкогольном районе. Именно они являются завсегдатаями
местных интернет-клубов, которые отличает необыкновенно качественная и
дешевая связь. Платки-хиджабы, нередко с политизированной палестинской
символикой, украшают головы манекенов в магазинах модной одежды. В
христианских кварталах их заменяет подчеркнуто европейский стиль и
распущенные волосы местных красавиц. Нарушение этих культурных границ не
поощряется, но и не вызывает агрессивной реакции.
Рассказ о достопримечательностях Дамаска выходит за рамки
этих записок. Их центром можно считать Мавзолей Саладдина – скромное
белое здание невдалеке от входа в грандиозную мечеть Омейядов. Традиция
этого человека, положившего конец «Крестовым походам» – средневековому
изданию «антитеррористических операций» наших дней, вдохновляет немалое
число современных сирийцев. Рядом, поперек крытых улочек знаменитого
рынка Хамидия, развешены дацзыбао за подписью президента Башара Асада, с
проклятьями в адрес израильского и американского империализма.
Ранним
утром мы выезжаем в направлении Голанских высот. Дорога на юго-запад
проходит через плантации съедобных кактусов и поля с огромной
белокочанной капустой. На трассе практически нет машин – кроме военных
грузовиков и ооновских джипов. Тот самый библейский тракт из Иерусалима,
которым некогда следовал отец христианства, Савл, завершивший эту
дорогу под именем Павла: «…встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано
будет всё, что назначено тебе делать». Сегодня ему надо было бы быть
взаправду святым, чтобы преодолеть минные поля и укрепрайоны,
разделившие эти два древних города.
Мы проезжаем еще один палестинский лагерь, весь в обрывках
предвыборных агитплакатов. Ближе к Голанам поля начинают рассекать
борозды окопов и оспины от воронок, на обочине попадаются
полуразрушенные и восстановленные дома. «Они дошли вот до сюда», –
говорит нам в одном месте шофер, ветеран «Войны Судного дня». В
небольшом селе, у самой Эль-Кунейтры, на окне швейной мастерской
выставлен красный плакат с Че Геварой. «Hasta La Victoria Siempre», –
восклицает под ним арабская вязь.
Чтобы
попасть в демилитаризованную зону на Голанских высотах, необходимо
проехать три КПП. Пост ООН пропускает нас сравнительно быстро. Пост
сирийской службы безопасности поднимает шлагбаум только после телефонных
переговоров с Дамаском («телефонное право» – еще один характерный
признак советской эпохи). Хмурые, вооруженные автоматами люди в штатском
(согласно условиям перемирия, в Кунейтре нельзя находится сирийским
военным) тщательно досматривают наши автомобили. На третьем посту
переговоры становятся еще более продолжительными – вопрос решается
непосредственно в ЦК партии БААС. После очередного досмотра, нас
все-таки пропускают.
Погода
испортилась еще на подъезде к Кунейтре. Низкое, свинцовое небо тяжело
висит над землей, задевая края тех самых высот. Мрачный пейзаж полного
разрушения. Целые улицы взорванных домов – все, что осталось от большого
и людного города. Мы входим в здание госпиталя – ЦАХАЛ использовал его в
качестве мишени для тренировочных стрельб. Внутренности больницы
разбиты, под ногами валяются сгоревшие койки и медицинский мусор. С
крыши, на которой несет вахту сирийский снайпер, открывается вид на
сплошную россыпь руин. Темные силуэты Голан кажутся надгробиями над
братской могилой многих тысяч людей, погибших в этих местах во время
израильского вторжения. Эти горы опоясывают минные поля, одни из самых
обширных на всей планете. Израиль и сегодня не собирается отдавать
оккупированные высоты – удобный плацдарм для нападения на Дамаск, о чем
так мечтал стервятник Шарон.
В
разрушенной католической церкви нас ждет нежданный привет от другой
войны. На алтарной стене храма отчетливо выделяется слово «Чечня». Его
вывели красной краской, искаженными кириллическими буквами, с одной
грамматической ошибкой. Как считают сирийцы, это граффити современных
черкесов, живущих здесь уже полтора века, со времен романовской
депортации их народа. Руины Кунейтры и в правду во всем похожи на город
Грозный.
В центре мертвого города стоит панно с Хафезом Асадом,
поднимающим флаг над возвращенной Кунейтрой. Ооновцы в герметичных,
похожих на скафандры комбинезонах прогуливаются вдоль руин, распыляя
вакцину против птичьего гриппа – воистину, инфернальное зрелище. Нас
подвозят к последнему сирийскому КПП. В ста метрах, за огромным, похожим
на крепость, блок-постом, мокнет большой флаг с сине-белой звездой
Давида. За бетонным бруствером видны шлемы израильских солдат.
Провожатый предупреждает – снимать нельзя, могут стрелять.
Мы
возвращаемся, минуя тройной блокпост Эль-Кунейтры, и погода вновь
становится ясной. Кошмар близкой войны остается позади – о нем
напоминает лишь колючая проволока, которой обнесены кактусовые поля.
Вдоль старой дороги медленно идут палестинские беженцы в куфиях. Вновь
вспоминается Павлово: «Когда же я был в пути и приближался к Дамаску…»
На следующий день нас принимает глава Революционного Союза
молодежи – рафик Аднан Арбаш. Встречу снимает телевидение, местная
пресса берет у нас несколько интервью, после чего мы едем в ЦК партии
БААС. Здесь, в сосредоточии власти, со всеми ее внешними атрибутами, нас
принимает Шахназ Факуш – умная, энергичная женщина, одна из одиннадцати
членов партийного ЦК, ответственная за международное направление
баасистской политики. При телекамерах она спрашивает у нас о событиях на
Майдане и о последствиях правления режима Ющенко. Потом долго говорит
об угрожающем положении Сирии (переводчик использует знакомую фразу: «в
кольце врагов»), о закономерности победы ХАМАС в борющейся Палестине, и
общих тенденциях глобального сопротивления империализму. В кабинете, где
мы беседуем, беззвучно светится огромный телеэкран. После кадров
Давосского сборища толстосумов, на нем возникает краснорубашечный Чавес в
сопровождении многолюдной толпы – трансляция с мирового социального
форума в Каракасе. Члены партийного руководства БААС смотрят на него с
нескрываемой симпатией и восторгом.
Американская
оккупация Ирака, убийство Харири в Ливане, загнали Сирию в глухой угол.
Страна Асадов оказалась в жесткой и плотной изоляции, с клеймом
государства-изгоя – составной части вымышленной «оси зла». Именно потому
здесь так рады нам – представителям communist.ru
и левой украинской организации «Че Гевара», организовавшей акцию в
поддержку Сирии, за предотвращение военной агрессии против этой страны.
Нам было не сложно найти общий язык с этими людьми. Функционеры
Революционного Союза молодежи и партии БААС лишь внешне напоминают
советских чиновников, однако отличаются от них большей идейной
стойкостью и радикализмом. Отборная империалистическая риторика, в
общем, не расходится у них с истинным направлением мыслей и
практическими делами. Сложное положение, в котором оказался баасистский
режим, приводит к внутренней мобилизации его властных структур, которые
выдвигают из своей среды наиболее деятельных, и очевидно незаурядных
людей.
Здесь
ненавидят войну и боятся ее прихода. Среди белого дня в сирийской
столице проходят массовые учения ГО. Над ее юго-западной частью днем и
ночью выписывают круги патрульные вертолеты. Рядовых сирийцев устрашает
пример такого близкого к ним Ирака, погрузившегося в кромешный ад
гражданской войны. В городе Дамаске скопилось множество иракских
беженцев, бежавших сюда от кошмара массовой бойни. Многие опасаются, что
она может перекинуться и сюда, в Сирию – чего так старательно
добиваются в Вашингтоне.
Империализм уже не раз разрушал этот город, самое старое
поселение на Земле, которое без перерывов населяли люди разных
цивилизаций. Об этом писал в дневнике Лоуренс Аравийский, считавший
захват арабской столицы делом всей своей жизни: «Оставляя Дамаск,
немцы подожги склады и запасы боевого снаряжения, и каждую минуту нас
оглушали взрывы, пламя от которых окрасило небо. При каждом новом
грохоте земля, казалось, сотрясалась. Устремив взгляд на север, мы
видели, как по бледному небу рассыпались снопы желтых точек, так как
снаряды взлетали при взрывах магазинов на ужасную высоту. Я повернулся к
Стерлингу и проговорил: Дамаск горит! Мне причиняла боль мысль о
великом городе, ставшем пеплом в плату за свободу».
Всего
через несколько лет, когда жители «свободного» Дамаска подняли
восстание против новых, англо-французских оккупантов, соратники Лоуренса
расстреляли их из орудий и закидали бомбами с аэропланов. Блэр и Шарон,
Рамсфельд и Буш – всего лишь продолжатели их старых, кровавых дел,
которые и сегодня не позабыты в этой стране.
Прохладный вечер на горе Касьюн. Старая авраамическая
легенда называет ее «горой первоубийства». Согласно преданию, огородник
Каин прервал здесь жизнь своего менее удачливого брата-животновода – в
каменной пещере под названием «Глотка», вскрикнувшей от ужаса перед
содеянным преступлением. Вход в эту дыру в самом деле похож на
распахнутый в крике человеческий рот. Стоя на вершине горы, над сияющим
морем ночного Дамаска, я вспоминал слова нашего колоритного водителя из
породы арабских шоферов. Он остроумно вывел от Каина родословную
нынешних врагов Сирии и всей нашей планеты – империалистов.
Пожалуй, библейский первоубийца действительно годится им в
праотцы. Может быть, именно потому они с такой ненавистью стремятся
смешать с кровью пески Ближнего Востока, сделав из этих двух слов
синоним войны и убийства. Мир сильно изменился с библейских времен, и
здешние камни уже не кричат о массовых преступлениях новых каинов. Но
почему о них так часто молчим мы – люди?
