Антонина Григорьевна Голубева. Мальчик из Уржума Повесть о детстве и юности С.М.Кирова
ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора
Глава I. Домик на Полстоваловской и его обитатели
Глава II. Кузьмовна
Глава III. Сережина бабушка
Глава IV. Сироты
Глава V. Нужда
Глава VI. В приют
Глава VII. "Дом призрения"
Глава VIII. Воспитанники
Глава IX. Приютское житье
Глава X. Домой
Глава XI. В школу
Глава XII. Приютские и городские
Глава XIII. У.Г.У.
Глава XIV. Учителя и ученики
Глава XV. Саня - реалист
Глава XVI. Второклассник
Глава XVII. Спектакль
Глава XVIII. Почему это так?
Глава XIX. Уржумское начальство
Глава XX. "Благодетели"
Глава XXI. В Казани
Глава XXII. Угловой жилец
Глава XXIII. Новые места, новые люди
Глава XXIV. Соединенное промышленное
Глава XXV. Знакомство со студентом
Глава XXVI. Каторжные
Глава XXVII. Случай с двигателем
Глава XXVIII. "Благодетели" отказываются
Глава XXIX. Жизнь втроем
Глава XXX. Друзья детства встречаются вновь
Глава XXXI. "Крамольники"
Глава XXXII. Домик под горой
Глава XXXIII. Первое поручение
Глава XXXIV. "Искра" на Уржумке
Глава XXXV. Тайная типография
Глава XXXVI. Когда город спал
Глава XXXVII. Последний год в Казани
Глава XXXVIII. Школьный бунт
Глава XXXIX. Возвращение из Казани
Глава XL. Сергей уезжает
Перед тем как написать эту книгу, я побывала в маленьком городке
Кировского края - Уржуме.
Слово "Уржум" по-марийски значит: "увидел белку". Жители Уржума
рассказывают, что когда-то, много лет тому назад, здесь, в дремучих лесах,
водилось много белок.
Из Ленинграда в Уржум ехать нужно долго: сначала на поезде до города
Кирова, а потом 165 километров на лошадях. Это зимой. Летом можно ехать на
пароходе от города Кирова до самого Уржума.
Я отправилась в Уржум зимой. Реки замерзли, и оставалось одно: нанять
лошадей. Ямщик мне попался старый и неразговорчивый. Лошаденка у него была
рыжая, маленькая и мохнатая. В низкие широкие розвальни он наложил много
сена.
Зимы в этих местах суровые. Закутанная в теплый платок, в огромном
тулупе и валенках выше колен, влезла я в розвальни, и мы тронулись в путь.
- Эй, дедушка, когда в Уржуме будем? - крикнула я своему ямщику.
- В Уржуме? Больно прыткая! Сесть еще не успела, - пробурчал старик.
Так он мне ничего и не ответил. А когда я снова попробовала завести
разговор, он только покосился на меня через плечо и зачмокал на лошадь:
- Ну ты, хохряк! Шевели ногами!
Полозья саней резко поскрипывали на поворотах, под дугой позванивал
колокольчик. Я дремала. Проснулась от сильного толчка. Дорога шла под гору.
Справа виднелась замерзшая речонка. Избы, занесенные чуть ли не до самых
крыш снегом, казались издали сугробами, из которых торчат трубы и
радиоантенны.
- Колхоз "Новый путь", - сказал ямщик не оборачиваясь. - Здесь поить
будем!
Мы привернули к первой избе, и я выбралась из сена. В колхозе мы
переночевали, а на рассвете - снова в путь.
Едешь, едешь - все одно и то же. Надоест глядеть - зажмуришься,
подремлешь, а как откроешь глаза - опять то же самое. Сосны да елки, елки
да сосны, словно мы и с места не трогались. Вдоль дороги торчат из снега
полосатые верстовые столбы. Перегоны здесь длинные. Пока от одного колхоза
до другого доберешься, столбов десять насчитаешь, а то и больше.
Еду-еду я и все думаю: что же это за город такой - Уржум? Знакомых у
меня там нет, и еду я туда в первый раз...
Одно только мне известно: есть в Уржуме маленький домик, где родился и
жил замечательный человек, которого знает вся наша страна. Нет у нас
города, в котором бы не было улицы, завода, школы или пионерского отряда
его имени. Звали этого человека Сергей Миронович Киров.
Хорошо бы разыскать в Уржуме школу, где он учился. Может быть, в одном
из классов до сих пор еще стоит поцарапанная, облупившаяся парта, на
которой он сидел.
Может, найдутся в Уржуме и люди, которые знали его с детства.
- Дедушка! - спрашиваю ямщика. - Скоро ли в Уржум-то приедем?
- Потерпи еще малость.
Так мы ехали четыре дня, а на пятые сутки под вечер впереди засверкали
веселые огоньки.
- Вот тебе и Уржум! - сказал ямщик.
Лошаденка бойко затрусила вниз, и скоро мы въехали на базарную
площадь. Здесь было пусто и тихо, только большая косматая собака бегала
между ларьками, вынюхивая снег, да на крыльце возле кооператива дремал
сторож, завернувшись в бараний тулуп.
Мой ямщик снял заскорузлые варежки, сунул их за пояс и, обернувшись ко
мне, неожиданно заговорил. Я никак не думала, что он такой разговорчивый.
- А зовут меня Тимофей Палыч, - сказал ямщик. - Мы здешние,
уржумские... Проживаем здесь семьдесят два года. Каждый столбик, каждый
камешек я тут знаю. Вот, к примеру сказать, кто в этом дому живет? Не
знаешь? А я знаю. Живет здесь учитель Спасский, Владислав Павлович. Он
здешний, уржумский, отец его доктором у нас был. Вон, видишь, у него в
окошке свет горит. Поздно ложится. А тут наискосок кто жил? Жил тут купец
Царегородцев. Он от каменной болезни помер. Криком кричал на всю улицу... А
вон там, под горой, где забор белый каменный, арестный дом стоял, - там
теперь, кажись, склады... А вот в этом доме, в низку - лавка купца
Харламова и почта помещались. Богатейший был человек купец Харламов. -
Старик причмокнул и покрутил головой. - У него в лавке три лампы-молнии
горели. Двух приказчиков и мальчишку держал. Теперь в этом помещении
советская власть Дом колхозника устроила... Вылезай, пассажирка, приехали.
Старик дернул за проволоку от колокольчика у ворот двухэтажного
каменного дома. Минуты через две нам открыла ворота женщина, закутанная в
большой пуховый платок. Старик остался на темном дворе распрягать лошадь, а
я пошла за женщиной в дом.
- Вы откуда едете? - спросила она меня, когда мы вошли в контору.
- Из Ленинграда.
- В командировку или на работу к нам?
- В командировку. Хочу написать книжку о детстве товарища Кирова. Надо
вот людей найти, которые его знали.
Женщина всплеснула руками.
- В этом деле я вам очень могу помочь! Через улицу живет один
гражданин, по фамилии Самарцев, по имени-отчеству Александр Матвеевич. Они
с Сергей Мироновичем росли вместе, - так этот человек вам много чего
рассказать может.
Я обрадовалась.
- Как бы мне к нему поскорей попасть? Я бы хоть сейчас пошла.
В эту минуту в контору вошел мой ямщик.
- Тимофей Палыч, - сказала женщина, - не отведешь ли свою пассажирку
на улицу Свободы к Самарцеву? Я бы и сама свела, да нынче я дежурная.
- А по-старому это какая улица будет? Полстоваловская, что ли? -
спросил ямщик.
- Ну да, Полстоваловская, а теперь улица Свободы.
- Что ж, отвести можно. Здесь рукой подать.
Через полчаса ямщик повел меня на Полстоваловскую. Падал густой снег.
Узенькие мостки вдоль домов были бугристые и скользкие. Снегу намело чуть
не до окон.
- Ишь, какая распута началась. Хорошо, во-время приехали, а то
застряли бы в дороге.
Мы прошли две маленькие улочки, очень похожие одна на другую, и
свернули влево.
- Ну, вот и добрались, - сказал старик, остановившись возле старого
деревянного дома. - Давай, пассажирка, стучать. Пускай хозяева гостей
принимают.
Дверь нам открыла маленькая седая старушка с вязаньем в руках.
- Самарцевы еще не спят? - спросил старик.
- Да, кажись, уж легли...
Ямщик мой шагнул вперед.
- Как это легли? Разбудить надо. Она, небось, из Ленинграда приехала!
В дальней комнате кто-то закашлял, и хриплый мужской голос спросил:
- Кто там?
- А вы разве не спите, Александр Матвеевич? - сказала старушка. - К
вам тут из Ленинграда пришли, то есть приехали.
В комнате еще раз кашлянули. Потом заскрипел отодвинутый стул, и в
кухню, щурясь на свет, вошел высокий седой человек в белой косоворотке и в
черных валенках.
- Прошу вас в комнату, - сказал он. - Чем могу быть вам полезен?
Я объяснила, зачем приехала.
- Ну что ж, расскажу все, что знаю. Мы с Сережей вместе росли. Я его в
детстве Серьгой звал. Настоящая фамилия его Костриков. На этой самой улице
мы с ним жили, через один дом отсюда... Только вот говорить-то я, к
сожалению, не мастер... Ну, да уж как умею!..
Много чего рассказал мне в этот вечер Александр Матвеевич Самарцев.
Поздно ушла я от него. Нигде уж огни не горели. Весь Уржум спал тем
глубоким сном, каким спят глухие деревни зимней ночью. И так же, как в
деревне, где-то во дворах лаяли собаки.
А утром я пошла смотреть маленький домик рядом с Самарцевским - ночью
его не разглядеть было.
Домик старый, бревенчатый, потемневший от времени, глубоко осевший в
землю. Тусклые стекла подвальных окошек еле поблескивают над землей.
Походила я по улицам, зашла в школу, где раньше было Уржумское
городское училище, а вечером повел меня Александр Матвеевич к людям,
которые хорошо знали Сергея Мироновича Кирова, когда он был еще Сережей
Костриковым. Одни из них знали его ребенком, другие с ним в школе учились,
третьи встречали его уже юношей. Рассказы этих людей очень помогли мне в
работе над книжкой.
Но больше всего узнала я о детстве Сергея Мироновича Кирова от его
сестер, Анны Мироновны и Елизаветы Мироновны.
Читать полностью http://lib.ru/MEMUARY/ZHZL/kirow.txt
|
