Биография
Носов Николай Николаевич [р. 10(23). 11. 1908, Киев], русский советский писатель.
Окончил Государственный институт кинематографии (1932).
Участник Великой Отечественной войны 1941‒1945.
Работал кинорежиссёром (1932‒1951).
Литературный дебют ‒ в 1938. Автор книг для детей: повести «Витя Малеев в школе и дома» (1951; Государственная премия СССР, 1952; фильм «Два друга», 1955), цикла юмористических рассказов «Фантазёры» (1957; одноименный фильм, 1966); трилогии «Приключения Незнайки и его друзей» (1954), «Незнайка в Солнечном городе» (1958), «Незнайка на Луне» (1964‒65; Государственная премия РСФСР им. Н. К. Крупской, 1970) ‒ романа-сказки с элементами научной фантастики и политической сатиры. В прозе Носова, насыщенной юмором и игрой, педагогические идеи и познавательный материал преломляются через психологию любознательного и смешного мальчишки-непоседы.
Опубликована «Повесть о моём друге Игоре» (1972) ‒ о формировании характера ребёнка-дошкольника.
Некоторые произведения Носов инсценированы и переведены на иностранные языки.
Награжден 2 орденами, а также медалями.
Соч.: Собр. соч., t. 1‒3, М.,1968 ‒ 1969.
Лит.: Рассадин С., Николай Носов. Критико-бпографический очерк, М., 1961. И. Б. Роднянская.
Незнайка - как отображение советского "безопасного общества"
Был в СССР детский писатель Николай Носов. Ну, тот самый, которого все сейчас знают, как «создателя» Незнайки. Но, конечно же, одним Незнайкой данный автор не ограничивался – поскольку литературную деятельность он начал задолго до появления указанного героя – в 1938 году. Правда, тогда никаких «незнаек» не было: довоенные, военные и первые послевоенные работы писателя созданы в абсолютно реалистическом ключе. Причем, том самом, о котором было уже говорилось: показанные в этих самых рассказах и повестях советские дети ведут себя более, чем самостоятельно. Они сами занимаются домашним хозяйством («Мишкина каша»), строят инкубатор («Веселая семейка»), ухаживают за пчелами на пасеке («Дневник Коли Синицына».)
Причем, стоит понимать, что речь идет именно о младших школьниках – тех, кого сейчас водят за руку в школу родители. (А на Западе вообще не имеют права оставлять дома одних – только с нянями.) Тогда же это было нормой – более того, нормой была помощь старших детей младшим и успевающих – неуспевающим. (В позднесоветское время подобные вещи так же практиковались – но исключительно по инициативе «взрослых».) Поэтому можно сказать, что советский детский писатель Носов прекрасно отражал существующие тенденции в окружающей жизни – за что и был любим. (Более того – за повесть «Витя Малеев в школе и дома» он получил в 1951 году Сталинскую премию.)
* * *
И вдруг этот самый писатель-реалист создает… некую «волшебную страну», где живут «волшебные человечки». Нет, конечно, прямо о волшебстве он еще не заявляет – первая книга, посвященная «Приключению Незнайки и его друзей» обходится еще без этого явления. Собственно, и сама концепция мира «малышей» выглядит пока что некой гиперболой, очевидной отсылкой к тому самому детскому и подростковому коллективу, которые описывались писателем ранее. Однако сам факт перехода от изображения реальных школьников к изображению их «условной натуры» в виде неких «маленьких человечков» настораживает. Тут, разумеется, можно еще вспомнить, что основную идею – включая самого Незнайку – Носов взял от дореволюционной детской писательницы Анны Хвольсон, которая совершенно сознательно под своими героями полагала мифических эльфов-брауни. Впрочем, в данном контексте последнее несущественно – гораздо важнее обращение именно к дореволюционному «сеттингу» - т.е., к образам времен господства «мира детства». (В образованных сословиях, конечно.)
Впрочем, в первой книге, вышедшей в 1954 году, за исключением «сеттинга» с «малютками», все еще довольно «прилично». В том смысле, что эти самые «недоэльфы» живут честной трудовой жизнью, а созданный «мир» изображается довольно реалистично. На уровне детского восприятия, конечно, но старается поддерживаться сходство его с миром реальным: например, показаны полет на воздушном шаре, деятельность по уборке фруктов, показ принципа действия различных механизмов и т.д.) Тем не менее, в следующей книге – «Незнайка в Солнечном городе» (1958 год) – ситуация меняется. Поскольку там появляется Волшебник – классический, с волшебной палочкой – который является deus ex machina произведения. То есть – фактически формирует завязку и развязку сюжета. (Передает Незнайке волшебную палочку – и ликвидирует наделанные данным субъектом проблемы.)
На первый взгляд, кстати, это кажется странным – поскольку за исключением данного момента повесть выдерживается в том же «реалистическом» ключе. В том смысле, что в данных приключениях Незнайки дается, например, широкая картина применения современной (на тот момент) техники – на практически научно-популярном уровне. (Показаны автоматизированные комплексы обработки полей или современные виды транспорта.) Или, скажем, показывается достаточно узнаваемая сатира на стиляг. Однако, в конечном итоге все сводится к волшебнику – который, в конечном итоге, и завершает незнайкины эксперименты по превращения ослов в людей. То есть, выступает… классическим взрослым – наподобие тех же взрослых из «Денискиных рассказов». Подобное изменение по сравнению с тем же «Витей Малеевым» (или, даже, предыдущей книгой про Незнайку), неслучайно. Поскольку показывает изменение отношения к поведению детей – неизбежное при наступлении «безопасного общества». А сказочный «мир малюток» - это, по сути, и есть безопасное общество в его наиболее полной форме.
* * *
Поэтому данное общество не имеет внутренних механизмов поддержания своей целостности, и нуждается в «волшебниках» – так же, как реальные дети во вновь восстановленном «мире детства» нуждаются в постоянной помощи взрослых. (Иначе они быстро заведут этот самый мир в тупик – вплоть до его уничтожения, как это было показано в «Солнечном городе».) Разумеется, изначально эта помощь не кажется особо значительной – взрослые легко разрешают детские проблемы. (Так же, как пресловутый волшебник легко разрешает проблем, созданные Незнайкой в виде «ослов-стиляг».) Однако потом… Впрочем, о том, что будет «потом», надо говорить отдельно – хотя всем известно, что уровень доступного «волшебства» в нашей реальности перестал быть достаточным уже в конце 1970 годов. Тем не менее, тут об этом говорить не стоит.
А стоит лучше упомянуть о том, что в последующем произведении «про Незнайку» - «Незнайке на Луне» - Носов попытался отойти от указанной «волшебной темы» путем введения «внутренних менторов» вместо внешних. В роли последнего выступил «малыш» Знайка, который «получил способность» к разрешению внутренних конфликтов «мира малюток», обретший практически «взрослый» авторитет в совокупности со «взрослой» способностью к принятию решений. (Ну как взрослый – где-то на уровне Вити Малеева.) Впрочем, сама конфликтность подобного мироустройства «малышей» была существенно уменьшена. (Что выразилось через способность к реализации масштабных проектов в виде строительства лунной ракеты.) Ну, и самое главное –основное действие произведения был перенесено в изначально проблемный «лунный мир» - для которого как раз Знайка со товарищи выступил в роли deus ex machina.
Подобные допущения позволили автору закрыть спорную тему устойчивости «безопасного общества», сменив ее на реалистическое изображение «пороков капитализма». (Забавно, но из всего творчества писателя именно последнее оказалось наиболее востребованным в последнее время – в то время, как внутренние проблемы «мира малюток» начали восприниматься, как банальная сказка. Т.е., как нечто, имеющее мало отношения к существующей реальности.) Но, в общем, после выхода «Незнайки на Луне» (1965 год) Носов перестал заниматься детской литературой в привычном понимании. Он перешел к более «взрослым» жанрам: у Носова выходит сатирический сборник «Иронические юморески» (1969), автобиографические произведения «Повесть о моём друге Игоре» (1971) и Тайна на дне колодца» (1977).
* * *
Разумеется, можно сказать, что писатель просто «устал писать сказки» - и ему захотелось создавать более серьезные произведения. (В конце концов, он не конъюнктурщик вроде Успенского, до последнего «гнавшего» откровенный ширпотреб – потому, что он хорошо раскупался.) Но это уже совершенно не важно – в том смысле, что сдвиг в сторону «сказочной реальности» в данное время стал вполне очевиден. Ну, а еще через десятилетие «сказочность» стала характерной чертой не только творчества для детей (тот же Успенский уже фактически не выходит за пределы «сказочной реальности») – но и вполне «взрослых» произведений. Причем, не только в рамках фэнтази, и в виде подавляющая часть фантастики, давно уже избавившейся от признаков «научности», а так же – всевозможных проявлений «постмодерна» (типа книг Пелевина), вовсю пронизанные «волшебными сущностями»...
Источник
|
