Был в СССР детский писатель Николай Носов. Ну, тот самый, которого все сейчас знают, как «создателя» Незнайки. Но, конечно же, одним Незнайкой данный автор не ограничивался – поскольку литературную деятельность он начал задолго до появления указанного героя – в 1938 году. Правда, тогда никаких «незнаек» не было: довоенные, военные и первые послевоенные работы писателя созданы в абсолютно реалистическом ключе. Причем, том самом, о котором было уже говорилось: показанные в этих самых рассказах и повестях советские дети ведут себя более, чем самостоятельно. Они сами занимаются домашним хозяйством («Мишкина каша»), строят инкубатор («Веселая семейка»), ухаживают за пчелами на пасеке («Дневник Коли Синицына».)

Причем, стоит понимать, что речь идет именно о младших школьниках – тех, кого сейчас водят за руку в школу родители. (А на Западе вообще не имеют права оставлять дома одних – только с нянями.) Тогда же это было нормой – более того, нормой была помощь старших детей младшим и успевающих – неуспевающим. (В позднесоветское время подобные вещи так же практиковались – но исключительно по инициативе «взрослых».) Поэтому можно сказать, что советский детский писатель Носов прекрасно отражал существующие тенденции в окружающей жизни – за что и был любим. (Более того – за повесть «Витя Малеев в школе и дома» он получил в 1951 году Сталинскую премию.)

* * *

И вдруг этот самый писатель-реалист создает… некую «волшебную страну», где живут «волшебные человечки». Нет, конечно, прямо о волшебстве он еще не заявляет – первая книга, посвященная «Приключению Незнайки и его друзей» обходится еще без этого явления. Собственно, и сама концепция мира «малышей» выглядит пока что некой гиперболой, очевидной отсылкой к тому самому детскому и подростковому коллективу, которые описывались писателем ранее. Однако сам факт перехода от изображения реальных школьников к изображению их «условной натуры» в виде неких «маленьких человечков» настораживает. Тут, разумеется, можно еще вспомнить, что основную идею – включая самого Незнайку – Носов взял от дореволюционной детской писательницы Анны Хвольсон, которая совершенно сознательно под своими героями полагала мифических эльфов-брауни. Впрочем, в данном контексте последнее несущественно – гораздо важнее обращение именно к дореволюционному «сеттингу» - т.е., к образам времен господства «мира детства». (В образованных сословиях, конечно.)