Урожаи 30-х или украденные достижения

 Проблема урожаев и урожайности 30-х годов прошлого века в СССР до сих пор продолжает вызывать неослабевающий интерес. И неудивительно, поскольку именно на эти годы пришлось становление советской колхозно-совхозной системы сельскохозяйственного производства, с другой стороны, на начало 30-х годов пришелся один из сильнейших голодов 20 века в СССР.

В различных публикациях, как научных, так и, скажем так, не очень, высказываются совершенно полярные точки зрения. В частности, высказывается мнение, что советская сельскохозяйственная статистика 30-х, в который показан рост урожайности в результате социалистической реконструкции сельского хозяйства, является "полностью сфальсифицированной". С другой стороны, отмечаются работы (в частности М. Таугера[1]), в которых указывается, что в СССР существовало "две статистики" - "закрытая", для руководства, и "открытая", официальная, для всех. В частности, М. Таугер ссылается на Отто Шиллера, атташе Германии по вопросам сельского хозяйства, служившего в Москве в 30-е годы и имевшего прямые выходы на правительственных статистиков, который говорил, что советские статистические данные составлялись в трех вариантах: для публикации, для руководителей среднего звена и для высших чиновников.

Подливает масла в огонь тот факт, что последние официальные публикации статистических данных предвоенных пятилеток СССР сталинского периода, относятся к 1939 году. После 17-летнего перерыва первые статистические справочники вышли только в 1956 году. Но при этом, в связи с изменением системы учета урожайности, данные по валовому сбору зерновых и урожайность периода второй – третьей пятилеток (и только эти данные!) были пересчитаны в меньшую сторону. Уменьшение урожайности и валового сбора составило порядка 20-35% в зависимости от года. Официальное объяснение этому такое: в 1933 году размеры урожая стали определять как урожай на корню, или биологический урожай и, поскольку эти цифры не есть отражение реального валового сбора, то они были откорректированы и пересчитаны как амбарный урожай (непосредственно собранный в амбары, зернохранилища).

С точки зрения полноты учета, заслуживающими доверия являются данные по государственным заготовкам и государственным закупкам – как непосредственно учтенные на заготпунктах. Искусственное завышение или занижение этих данных влекло за собой прямую уголовную ответственность, поэтому учет был налажен достаточно быстро и был достаточно точным – за приписки можно было получить реальный срок. Сельхозпроизводителей при госзакупках обычно "обижали" не недоучетом фактически сданной продукции, а занижением ее классности (чтобы меньше платить за единицу продукции) и характерно это явление было для гораздо более поздних времен.

С 1928 года по 1939 г.,  количество заготовок выросло практически в 2,8 раза. У многих "исследователей", глядя на возросшие цифры заготовок и скорректированные значения валового сбора, возникает соблазн начать рассуждать о "безжалостной политике выкачивания зерна" или как весьма поэтически высказались в одном научном издании, данная новелла "…позволяла кратократии существенно увеличивать норму обязательных поставок зерна в "закрома государства…"[2]

Если ориентироваться на цифры 50-х годов, то каким образом можно объяснить рост поголовья скота при стабилизации валового сбора зерновых? А вот в связи с ростом урожая с 1933 года по статистике 30-х годов, рост поголовья начинает выглядеть логичным.

Подведем итоги некоторые предварительные итоги.

Во-первых, "искусственное увеличение" урожайности и урожая никак не связано с обоснованием увеличения (и самим увеличением) обязательных поставок продовольствия государству. Процент отчуждения урожая в пользу государства был стабильным и "завышение" урожайности практически на объемах государственных поставок не сказалось.

Во-вторых, если брать совокупность таких факторов, как рост населения, рост поголовья скота, рост закупок и заготовок, рост потребления сельским населением, то цифры официальной довоенной статистики с 1933 года по 1938 год в динамике смотрятся более, чем обоснованными. Если же ориентироваться на цифры, скорректированной в 50-х годах статистики, то картина становится абсурдной.

И, как результат, возникает вопрос – а зачем вообще ввели определение урожая на корню? И насколько вообще советская довоенная статистика была точной, что ее пришлось позже корректировать?

 

 

Прежде чем давать на них ответ, необходимо сделать несколько пояснений.

1. Советская сельскохозяйственная статистика в прямом смысле выросла из "шинели" сельскохозяйственной статистики Российской империи. В том числе, вплоть до 1937 – 1938 гг. ей руководили специалисты еще "дореволюционной закалки".

2. На начало коллективизации насчитывалось порядка 25 млн. хозяйств. Реально в таких условиях наладить нормальный учет? Нет, поэтому оставался только один способ, а именно, создать методику выборочных исследований, по которой можно было бы получать точную, и самое главное, оперативную информацию о картине в целом.

3. Особенности уборки урожая середины 30-х и середины 50-х годов отличаются как небо и земля. В 30-е годы (о более раннем периоде вообще не упоминаем) урожай начинали убирать до фазы полной спелости, чтобы зерно не начало осыпаться. Об уборке прямым комбайнированием в фазу полной спелости только мечтали в самых светлых мечтах. Уборка разделялась на собственно жнивье, в период которого ставили копны, далее, копны скирдовали. После чего, в зависимости от уровня развития хозяйства, копны либо оставляли в поле, постепенно вывозя их на ток, либо вывозили в овины на "дозревание". Далее везли на ток, где шла непосредственно молотьба. С тока вывозили в амбары. Вся эта процедура длилась весь конец лета и осень, и часто вплоть до зимы.

4. Исходя из предыдущего, можно представить себе, какие были потери зерна – если пропущены оптимальные сроки уборки (осыпание на поле), при копновании и скирдовании, при транспортировке в овин и на ток, на токе при молотьбе, при вывозе с тока в амбары. И это в амбарном урожае не учитывается. И как в таком случае бороться с потерями, если учитывается только амбарный урожай, т.е. конечный итог?

5. Механизация сельскохозяйственных работ в середине 30-х была на уровне 20%, а в конце порядка 40%. Во время уборочной тягловый скот кормить нужно? А при вспашке под озимь? А обеды работникам? И все это не учитывается в амбарном урожае.

4. Исходя из двух предыдущих пунктов, отметим, что реально данные об амбарном урожае могут быть получены в лучшем случае январе месяце. И зачем такое знание постфактум, если в СССР строили плановую экономику?

Теперь более подробно о статистическом сельскохозяйственном учете в довоенном СССР, с учетом предыдущих пояснений.

 

 

Дореволюционная российская сельскохозяйственная статистика второй половины 19 века связана с тремя учреждениями – Центральным статистическим комитетом (ЦСК) при МВД, статистическими органами при земствах и статистические органы при Департаменте земледелия (позднее – Министерстве, позднее – Главного управления землеустройства и земледелия). В связи с обсуждением, отметим, что указанные статучреждения, помимо прочего, собирали данные о площади посевов сельхозкультур и об урожайности. Валовой сбор рассчитывали исходя из полученных первых двух показателей. Понятное дело, что в данных этих трех ведомств присутствовал разнобой. С источниковедческой точки зрения, наиболее приемлемы данные ЦСК, однако суть не в этом, а в методике сбора. А заключалась она в анкетировании респондентов. Поясним подробнее, у каждого из учреждений была своя сеть респондентов. В лучшем случае (ЦСК) в каждую волость направлялось определенное число анкет (по 12 анкет для крестьян и помещиков отдельно 6 для озимых и 6 для яровых культур). По Европейской России число респондентов ЦСК достигало 100 тысяч. Капля в море, особенно с учетом наличия порядка 20 млн. крестьянских хозяйств. По другим учреждениям было и того меньше. И, если по площадям посевов ситуация была более-менее (в большинстве губерний более, в меньшинстве – менее), хотя первая аграрная перепись, позволившая хоть как-то оценить эти самые площади посевов прошла аж в 1916 году, то оценка урожайности была вообще фантастической. В том плане, что специалисты по сельскохозяйственной статистике и до сего часа спорят, каким образом ее корректировать, чтобы получить вменяемые данные, хоть как-то похожие на реальную урожайность. Если к этому добавить еще и то, что прогнозы урожайности оценивалась в баллах, которые переводились в количественные оценки с помощью коэффициентов, полученных, внимание, на основе все тех же данных об урожайности… В общем, все проблемы статистики того время налицо – малая выборка, неравномерное распределение респондентов, о репрезентативности и надежности можно вообще не упоминать – отсутствовали как явление. И это беда не только российской сельхозстатистики – это проблема, через которую прошли все страны того времени, кто с большими потерями, кто с меньшими.

Однако следует отметить и другой момент. В отдельных случаях, на местах для оценки урожайности использовались т.н. контрольные обмолоты. Что они из себя представляли? В начале уборки из определенного количества копен выбиралось несколько, которые обмолачивали. И на основе этих обмолотов давали оценку урожайности. Ничего не напоминает? Так это же и есть та самая пресловутая "биологическая урожайность" или урожайность на корню. Только без "метровки" (о чем ниже), а исходя из "копны".

***

Советская статистика до середины 20-х годов страдает все теми же проблемами, что и российская (собственно говоря, это одна и та же статистика с точки зрения методологических, методических и организационных подходов) только помноженная на страшнейший бардак периода "военного коммунизма" и Гражданской войны. Вот как описывает сельскохозяйственную статистику Кауфман А.А.: "Собирание сведений об урожае в пореволюционный период разбивается на следующие стадии: 1) наблюдение за состоянием посевов и трав; 2) определение конкретных урожаев по первым умолотам; 3) окончательное определение урожая.

Сведения об урожаях сводились к получению от добровольных корреспондентов конкретных похозяйственных данных о величине нажина и обмолота хлебов по первым умолотам. И последним способом получения сведений об урожае являлся осенний опрос. Это уже выборочное обследование, обнимающее около 3% всего числа хозяйств данной территории".[15]

Т.е., точность ее еще похуже, чем российской дореволюционной. Применялись все те же балльные оценки на основе прогнозов урожайности за 1905 – 1914 гг. Причем следует отметить, что данные средней урожайности за десятилетие с 1905 по 1914 Министерства Земледелия и ЦСК значительно разнилась[16]. Например разница по озимой ржи составляла 1, 47 ц/га, по озимой пшенице 1,35 ц/га, по пшенице яровой 0,71 ц/га, по яровому ячменю 0,71 ц/га и т.д.

А это описание Немчинова В.С. "У нас виды на урожай также оцениваются на основе субъективных оценок. Эти оценки в прошлом (до социалистической реконструкции сельского хозяйства) давала обычно так называемая сеть добровольных корреспондентов. Она преимущественно состояла из кулаков, служителей культа и только отчасти из учителей. Естественно, что кулаки и служители культа в своих оценках путем искажения действительного состояния посевов пытались проводить классовые враждебные влияния на план заготовок и другие мероприятия Советского государства. То, что виды на урожай определялись на основе "оказаний классово враждебных элементов, приводило в расчетах валового сбора хлебов к ошибкам, имеющим большие последствия. Другой источник ошибок заключается в системе оценок. Была принята пятибальная система: хороший — 5, выше среднего—4, средний—3, ниже среднего—2, плохой—1. Перевод этих баллов в весовое выражение производился в статистических бюро на основе особых шкал урожайности. На основе этих шкал устанавливалось количественное соотношение между урожаем, оцениваемым тем или другим способом, и средним урожаем.

В 1929 г. была упразднена сеть добровольных корреспондентов, а в 1930 г. и балловые оценки. В настоящее время оценка производится в центнерах с 1 га. Оценку видов на урожай производят каждую декаду (в 1933 г. каждую пятнадцатидневку) начиная со всходов и кончая началом уборки. В целях контроля за показателями совхозов и колхозов оценки дополнительно собираются от специальной сети контрольно-наблюдательных пунктов. При этом составляются следующие документы: а) агротехнические паспорта на земельный массив, на котором ведутся наблюдения, с указанием сроков и качества работ, а также севооборота полей; б) акты об оценке состояния хлебов с глазомерной оценкой и с данными об элементах урожая (густота стояния, величина колоса по числу зерен, вес 1000 зерен в граммах, степень, засоренности и т. д.); в) акты о сборе урожая".[17]

Общий вывод статистиков того времени таков, что крестьяне намеренно данные по урожайности занижают. Поэтому постоянные корректировки "в плюс" для того времени можно назвать обычным явлением. В общем, советское руководство вменяемых данных по урожайности и урожаям в этот период, фактически, не имело. И периодические голодные годы, начиная от голода 1921 года это отчетливо показало. Государство не только не контролировало аграрный сектор – оно вообще не имело представление о сельскохозяйственном производстве. А, если и имело, то весьма приблизительное. В качестве примера можно привести компанию 1927/28 годов, когда произошла ошибка в оценке так называемых хлебных запасов в крестьянских хозяйствах. "Накануне компании их объем определялся почти в 900 млн. пуд, а подсчеты после ее окончания снизили таковые до 529 млн. пудов".[18]

Именно это период ознаменовался постоянными склоками в оценке урожая между Центральным статистическим управлением (ЦСУ) и Госпланом. Каждое из этих управлений обвиняло своих оппонентов в "неправильности", "некорректности" и ссылалось на собственные методические разработки. И все они дружно не доверяли крестьянам, при этом пользуясь данными этих же крестьян в качестве респондентов, рассылая им анкеты и проводя осенние опросы. Сравнительно адекватные данные показывали только пробные обмолоты (да-да, те самые, дающие урожайность на корню), но и их полагали "завышенными". В конце-концов, эти склоки надоели руководству СССР, в результате чего ЦСУ вошло в состав Госплана в качестве Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ). Но это было далеко не все, поскольку к проблеме учета подключился Наркомзем, в свою очередь, начавший новую "войну цифр" с Госпланом, в частности, с ЦУНХУ.

Понимали ли эти проблемы статистики? Безусловно. Вторая половина 20-х годов проходит под лозунгом улучшения методов оценки урожайности. Сначала оценки проверяли по расчетам балансов на основе потребления – продажи – экспорта (методика была предложена С.Г. Струмилиным), проводились сопоставления опросов с бюджетными обследованиями. К примеру в инструкции ЦСУ СССР для проведения бюджетных исследований за 1926 год, написано, что "сбор учитывается сначала в копнах, возах, и других единицах счета обычных в данном районе. В строчках 9-12 эти меры тотчас же, в присутствии хозяина переводятся в пуды".[19] Даже не касаясь точности такой оценки веса, уже можно сказать, что речь явно идет не об амбарном урожае.

Сравнивались пробные обмолоты с опросами. И во всех случаях получали существенные занижения оценки урожайности со стороны респондентов. В конце 20-х годов была подвергнута резкой критике система оценки урожайности в баллах, особенно резко критиковалось использование дореволюционной "средней урожайности" как неадекватной.

Наконец, отдельное внимание следует обратить на исследование специалистов-агрономов. В частности А.Г. Дояренко указывал, что на опытных станциях были апробированы два метода оценки урожайности – "относительный урожай", когда по диагонали поля выкашивалась полоса, по результатом обмолота которой оценивалась урожайность, и "пробной площади" - когда с поля выкашивались несколько (в зависимости от площади поля) делянок площадью 1 м2 (вот она и есть "метровка"), по результатом обмолота которых выводилась средняя урожайность. Экспериментальная проверка выявила, что точность определения урожая методом "метровки" составляла 8-10%. При этом рекомендовалось проводить контрольные обмолоты с "метровок" такими же способами, которые практиковались в хозяйствах, чтобы этот метод отражал так же и реальные потери при обмолотах.

Таким образом, метод оценки урожайности на корню предложили сами статистики и специалисты-агрономы, как наиболее адекватный в тех условиях и отражающий реальную урожайность с учетом потерь при обмолотах. Более того, этот метод ни коим образом не противоречил классическим методам российской статистики и был прямым их развитием.

***

30-е годы прошли под знаменем апробации, проверки и уточнения данного метода, а также оформления организационной структуры учреждений, отвечавших за статистику урожайности.

Напомним, что в начале 1930 года ЦСУ было подчинено Госплану. Тогда же было отдано распоряжение о формировании групп статистиков для работы на местах – группы планировалось набрать из представителей сельской общественности под контролем исполкомов сельсоветов. Позже, в 1931 году была организована сеть районных комиссий по оценке урожая, которые должны были работать по системе контрольных обмолотов, привязывая данные к пятибальной шкале оценки посевов и фактическими данными урожайности. Таким образом, произошел коренной пересмотр системы отбора данных на местах – от добровольцев к системе экспертов из представителей крестьянства под двойным контролем – местных исполкомов и статистических органов. Например, в докладной записке заведующего сектора учета Наркомзема СССР М.И. Гегечкори, в сентябре 1932 г. указывается: "Между тем, система учета урожая, основанная в текущем году на донесениях самих предприятий — колхозов и совхозов, исключает преувеличенную оценку на всех стадиях созревания хлебов, наоборот, предприятию выгоднее преуменьшение сбора, на что и сбиваются многие из них. Об этом свидетельствуют многочисленные сообщения как земельных, так и советских и партийных органов"[20].

Кроме того, формировалась параллельная система учета под эгидой Наркомзема. Например, в докладной записке начальника ЦУНХУ В.В.Осинского И.В.Сталину и В.М.Молотову о размерах валового сбора хлебов в 1931 г. есть такие фразы. Что "…в 1931 г. впервые исчисление валового сбора хлебов производилось Наркомземом, которому была передана с этого времени урожайная статистика. Свои расчеты по валовому сбору хлебов Наркомзем производил на основании показаний отдельных колхозов, совхозов и сельсоветов (статуполномоченных). Также отмечается, что при сравнении валового сбора 1931 г. с валовым сбором 1930 г. следует, однако, иметь в виду то обстоятельство, что при формальном сборе в 1930 г. в 835 480 тыс. ц какая-то часть хлебов оказалась в силу специфических условий 1930 г. неубранной…"[21]

Параллельно шла проверка методики, в частности, "Постановлением СНК от 3 мая 1932 г. выборочные обмолоты должны быть проведены по всей стране в массовом масштабе. Постановление НКЗ СССР от 13 мая 1932 г., изданное в развитие постановления СНК от 3 мая, обязывает все совхозы, колхозы, хозяйства потребкооперации произвести выборочные обмолоты урожая хлебов и результаты сообщить через сельсоветы райземуправлениям и районным исполкомам".[22] 

 

17 декабря 1932 г., согласно решению ЦК ВКП (б) и постановлению Совнаркома СССР, были учреждены центральная и межрайонная государственные комиссии по определению урожайности и валового сбора зерновых культур и подсолнуха. Главной задачей этих комиссии являлось "установление точных размеров и налаживание правильного учета посевных площадей, урожайности и валового сбора зерновых продуктов, предотвращение и пресечение всяких попыток кулацких, шкурнических и поддающихся буржуазным влияниям элементов искажать учетные данные о производстве хлебов, прикрывая этим кулацкий саботаж в сельском хозяйстве, злоупотребления, хищения, разбазаривание общественной собственности".[23]

По постановлению НКЗ СССР оценки состояния урожая дают директор совхоза, МТС, правление колхоза, а по единоличникам— сельсоветы. Сельсоветы также рассматривают оценки состояния урожая, которые дают колхозы"11.

Была введена уголовная ответственность за дачу заведомо неверных сведений о состоянии посевов, на основании постановлений СНК СССР от 5 марта 1933 года и от 27 ноября 1933 г. Урожай на корню или биологический урожай определялся с помощью метода метровок. Пробы стали браться с определенным интервалом, и с учетом пестроты посевов.

Какие оценки урожая? 12 сентября заместитель председателя Государственной комиссии по определению урожайности (ЦГК) пишет, что "следует иметь в виду, что Центральной государственной комиссией определяется не амбарный урожай, а урожай оптимальный. Мы не можем и не должны при определении урожайности считать нормой те потери при косовице, возке, обмолоте, которые являются результатом нашей бесхозяйственности, а подчас и вредительства, идущего от нашего классового врага. Потери на уборку в среднем мы исчисляем примерно в 10%. Если же они на деле будут равны, как показывают сообщения с мест и как это может получиться в частности в результате бесхребетности местных земельных органов и отсутствия систематической борьбы с потерями с их стороны, не 10, а 20%, то амбарная урожайность для всех зерновых определится в 8,5 ц с га по СССР, а валовой сбор — 865 млн ц (5200 млн пуд.)".[24] А нарком земледелия Я.А. Яковлев, что "Мы имеем в настоящем году рекордный урожай, несколько превышающий предвоенный рекордный 1913 г. и рекордный послереволюционный — 1930 г. С учетом погодных условий и действительного хода уборки НКЗем определяет валовой сбор хлебов по СССР равным, примерно, 5,4 млрд пуд. и среднюю урожайность равную 8,8 —8,9 ц с 1 га, против 8,5 ц в 1913 и 1930 гг".[25] И зам. председателя Госплана СССР А.И. Гайстер , ссылая на плохую погоду в ряде регионов и данные обмолотов: "Внеся все указанные поправки в среднюю урожайность по СССР, принятую ЦГК в 9,9 ц, получим среднюю урожайность поСССР в 9,2 ц. Валовой сбор по СССР определяется ЦГК (при площади зерновых по данным НКЗ в 101,6 млн га в 1006 млн ц. По моему подсчету валовой сбор зерновых по СССР составляет ориентировочно 93 млн ц".[26]

Даже с учетом того, что вместо оценочного способа биологического урожая, перешли к непосредственному измерению, и исходя из того, что потери могут колебаться от 10% до 20% по Брюханову Н.П. (Немчинов оценивал разницу между биологическим и амбарным до 20%., Сталин в 20-25% при ручном способе уборки), Комиссия по оценке урожая, НКЗ, и Госплан оценивают урожай традиционно по разному. Официальный результат, урожайность -8,8 ц/га, валовой сбор 89,8 млн. т

 1934 год

 1934 год принес очередные новшества. Урожай был разделен условно на три части. Биологический (на корню), нормально-хозяйственный[27] и амбарный. Была выдвинута такая зрения, что для оперативно хозяйственных целей не может использоваться "понятие амбарного урожая, так как точные размеры этого урожая могут быть определены по отчетным данным только после полного завершения обмолота т.е. не ранее середины зимы, а попытки определения урожая в этом смысле в период уборки означали бы равнение на существующую практику уборки с недочетами и потерями или, иначе говоря ставку на самотек и поощрение бесхозяйственности".[28]...

1935 год...

  Это год принес очередные разногласия.

 23 марта 1937 года Политбюро ЦК ВКРП(б) принимает постановление "О ликвидации Государственной комиссии по определению урожайности и размеров валового сбора зерновых культур при СНК СССР", с формулировкой, "что Государственная Комиссия по определению урожайности и размеров валового сбора зерновых культур при СНК СССР уже выполнила свое назначение в период слабости органов Наркомзема и ЦУНХУ и дальнейшее существование ЦГК не оправдывается интересами дела"[35]. Функции по определению фактических посевных площадей возложили на Наркомзем СССР, а функции Государственной Комиссии по определению средней урожайности и по исчислению валовых сборов были возложены на ЦУНХУ.

На совещании по определению урожайности и валовых сборов зерновых и технических культур при ЦУНХУ Госплана СССР, состоявшемся в мае 1937 г., начальник ЦУНХУ И.А. Кроваль отметил искажение действительных данных по урожайности и валовым сборам зерна. "Надо иметь ввиду тенденцию к занижению валового сбора, тенденцию неучета валового сбора в той части, которая израсходована скоту, птице, тенденцию заприходовать не весь урожай, часть урожая отнести ко вторым-третьим сортам для того, что бы избежать, во первых, некоторой части государственных обязательств, во-вторых, больше оставить у себя"[36].

Поэтому в основу принимаемого урожая должны быть положены данные массовых обмолотов, подвергнутых тщательному контролю через участковых и районных инспекторов, а также данные специальных обследований по учету возвратимых потерь в хозяйстве и расхода на поле".[37]

5 августа, в записке на имя Сталина Начальник ЦУНХУ Госплана СССР Верменичев подтверждает цифры урожайности за предыдущие годы. "За годы I пятилетки самый высокий урожай был в 1930 г. — 8,5 ц с 1 га; за годы II пятилетки урожай, за исключением неблагоприятного 1936 г., не опускался ниже 8,5 ц, и в 1933 г. равнялся 8,8 ц. Урожай 1937 г. — 11,7 ц с 1 га не только значительно превышает урожай всех предшествующих лет, но и является базой новых, значительно более высоких урожаев третьей пятилетки"[38].

9 июня 1939 года принимается новая инструкция ЦУНХУ Госплана СССР по определению урожая зерновых культур.

е) итогов выборочных обследований, проводимых органами нархозучета в колхозах и совхозах, по проверке отчетов о ходе уборки комбайнами и обмолота, выявлению расходов на поле и всех потерь с момента созревания хлебов до окончания уборки и обмолота."[39]

Т.е. биологический урожай с поправкой на ход уборочной компании. После этого в документах помимо фактического сбора, стали фигурировать колонки потерь по вышеперечисленным видам.

 

                                                                                           

Подведем краткие итоги.

Говорить о какой-либо точности в статистике урожая и урожайности 20-х годов не приходится, и уж тем более, нет абсолютно никаких оснований считать цифры урожая до 1933 года как амбарный. Точность была крайне низкой и данные показатели следует использовать с крайней осторожностью. Даже более осторожно, чем дореволюционные показатели урожайности – в то время хоть учет был более-менее налажен, в отличие от периода "военного коммунизма", Гражданской войны и НЭПа.

Период конца 20-х – начала 30-х годов отмечается как время поиска организационных, методических и методологических форм статистического учета урожайности. Прежде всего с целью оперативного планирования получения сельскохозяйственно продукции и, во-вторых, получение более-менее обоснованных показателей урожайности и площади посевов, от которой можно было бы оттолкнуться при планировании.

Метод оценки урожайности на корню для того времени был вполне адекватен и давал достаточно точные показатели урожайности. Перейдя к непосредственному измерению биологического урожая, совершенствуя методику, удалось добиться относительно объективных показателей. Что совершенно логично вытекает из того факта, что от оценочных показателей на базе выборочных опросов, перешли к непосредственным замерам. Измерение потерь на всех этапах сбора, расширение сети хозяйств, для более детальных исследований, в конечном итоге способствовало получению достаточно точных цифр. Это в свою очередь позволило выработать систему оперативной отчетности, позволяющую с одной стороны получать реальную информацию в агросекторе, с другой корректировать полученные оценки для оперативного планирования. Зная размеры урожая до уборки, и зная приблизительную норму потерь, можно было требовать от хозяйств более тщательного подхода к уборке. В условиях, когда уровень механизации был невысок и несовершенен, а хлеб в прямом смысле был бесценен, сокращение потерь являлось первейшим фактором повышения урожайности. Более того, при выводе конечных цифр валового сбора и урожайности, статистики учитывали реальные потери, а также учитывали реальные расходы на уборочную кампанию, которая не попадала в амбарный урожай, но в урожайности должна учитываться. Например, судя по записке Чернова поправки урожайности колебались от 1,2 до 3 ц/га И эта цифра больше чем 10%, что делает некорректным снижение показателей на 25% и выше. Таким образом, выборочная корректировка по второй-третьей пятилетке середины 50-х годов представляется необъективной.

А что же амбарный урожай? Дело в том, что реально размеры амбарного урожая при оперативном планировании использовать просто невозможно, поскольку обмолот оканчивался поздней осенью или зимой и, следовательно, попасть в осенние опросы полностью обмолоченное зерно никак не могло. Отсюда и "занижения" данных хозяйствами, это если еще не учитывать реального занижения с целью получения дополнительной прибыли и уменьшения объема заготовок. Кстати, с последним стали легко бороться, привязав госзакупки к площади посевов.

Есть ли разделение на "официальную" и "закрытую" статистику? Нет. Все цифры соответствуют друг другу. Есть развитие методов учета и оценки. Есть различия в данных различных органов и ведомств по причине ведомственных интересов, но, как правило, итоговый результат находится между двумя крайними точками зрения. И есть отдельно оперативное планирование поступления сельскохозяйственной продукции и оценка реального урожая.

Использовалось ли "завышение урожайности" с целью выкачать у бедных крестьян последний хлеб? Нет, потому что обязательные поставки были привязаны к посевным площадям, а натуроплата МТС исчислялась от непосредственно намолоченного зерна. К планируемой урожайности привязывалась только та работа МТС, которая выполнялась до уборки урожая. Что совершенно естественно, ибо работа уже выполнена, а урожая еще нет.

Итак. Если посмотреть на совокупность всех факторов, как то рост населения, рост поголовья скота, рост закупок и заготовок, рост потребления сельским населением, усовершенствованные методы статистических исследований, уменьшение времени на посев и сбор урожая, увеличение производства удобрений, внедрение новых сортов, увеличение производительности труда, введение севооборотов, то показатели и динамика цифр 30-х годов, как по соотношению между собой, так и по отношению к предшествующим периодам, выглядят вполне заслуживающими доверия. То, что при переходе на измерение в амбарном весе, вся линейка урожаев должна была подлежать пересмотру, это вполне логично. Но под нож попали только годы второй и, частично, третьей пятилеток, и это в конечном итоге, только добавило несуразности в общую картину.

Почему же "подрезали" именно эти годы? В книге "Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933-1940 гг" есть следующие красноречивые строки: "Нарушение Ленинских принципов руководства колхозным производством было связано с неправильной концепцией Сталина о перспективах развития колхозов. Эта концепция исходила из ошибочного понимания товарного производства при социализме, путей повышения колхозной собственности до уровня общенародной, переходов колхозов к коммунизму и получила в последствии яркое выражение в брошюре Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР". Сталинская концепция развития колхозов оказывала отрицательное влияние на практику в период довоенных пятилеток"[40]. Видимо никак не вписывались данные 30-х годов в "перестройку" тов. Хрущева, как то: ликвидация приусадебных хозяйств, ликвидация МТС, и массовые преобразования колхозов в совхозы. А на фоне провала сельскохозяйственного производства под его "мудрым руководством", эти данные смотрелись бы еще более впечатляюще. Вот и пришлось "репрессировать неправильную статистику", пересчитав валовый сбор именно этих лет исходя из реалий "текущего момента".

 

Источник: "Утерянная империя"