КАК ПОНИМАЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС?

II

До сих пор мы говорили о том, как не следует решать “национальный вопрос”. Теперь поговорим о том, как надо решать этот вопрос, т. е. как разрешила его социал-демократическая рабочая партия .

Прежде всего необходимо помнить, что действующая в России социал-демократическая партия назвала себя Российской (а не русской), Очевидно, этим она хотела нам показать, что она под своим знаменем будет собирать не только русских пролетариев, но и пролетариев всех национальностей России, и, следовательно, она примет все меры для уничтожения воздвигнутых между ними национальных перегородок.

Далее, наша партия очистила “национальный вопрос” от окутывающего его тумана, придававшего ему таинственный вид, расчленила этот вопрос на отдельные элементы, придала каждому из них характер классового требования и изложила их в программе в виде отдельных статей. Этим она ясно нам показала, что взятые сами по себе так называемые “национальные интересы” и “национальные требования” не имеют особой цены, что эти “интересы” и “требования” достойны внимания лишь настолько, насколько они двигают вперед или могут двинуть вперед классовое самосознание пролетариата, его классовое развитие.

КАК ПОНИМАЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС?

I

Все изменяется... Изменяется общественная жизнь и вместе с нею изменяется и “национальный вопрос”. В разные времена различные классы выступают на арену борьбы, - и каждый класс по-своему понимает “национальный вопрос”. Следовательно, “национальный вопрос” в разные времена служит различным интересам, принимает различные оттенки в зависимости от того, какой класс и когда выдвигает его.

Существовал, например, у нас так называемый дворянский “национальный вопрос”, когда - после “присоединения Грузии к России” - грузинское дворянство почувствовало, как невыгодно было для него потерять старые привилегии и могущество, которые оно имело при грузинских царях, и, считая “простое подданство” умалением своего достоинства, пожелало “освобождения Грузии”, Этим оно хотело поставить во главе “Грузии” грузинских царей и дворянство и передать им, таким образом, судьбу грузинского народа! Это был феодально-монархический “национализм”. Это “движение” не оставило никакого заметного следа в жизни  грузин, не стяжало себе славы ни одним фактом, если не иметь в виду отдельные заговоры грузинских дворян против русских правителей на Кавказе. Читать далее...

Революционное брожение в народе не могло не охватить и войско. Характерно, что вождей движения давали те элементы военного флота и армии, которые рекрутировались главным образом из среды промышленных рабочих и для которых требовалась наибольшая техническая подготовка, например, саперы. Но широкие массы были еще слишком наивны, слишком мирно, слишком благодушно, слишком по-христиански настроены. Они вспыхивали довольно легко, любой случай несправедливости, слишком грубое обращение офицеров, плохое питание и т. п. могло вызвать возмущение. Но не хватало выдержки, отсутствовало ясное сознание задачи: не хватало достаточного понимания того, что только самое энергичное продолжение вооруженной борьбы, только победа над всеми военными и гражданскими властями, только ниспровержение правительства и захват власти во всем государстве является единственной гарантией успеха революции.

Широкие массы матросов и солдат легко начинали бунтовать. Но так же легко делали они ту наивную глупость, что освобождали арестованных офицеров; они давали успокоить себя обещаниями и уговорами начальства; таким образом начальство выигрывало драгоценное время, получало подкрепление, разбивало силы восставших, и затем следовали самое жестокое подавление и казни вождей.

Особенно интересно сравнить военные восстания в России 1905 года с военным восстанием декабристов в 1825 году. Тогда руководство политическим движением принадлежало почти исключительно офицерам, и именно дворянским офицерам; они были заражены соприкосновением с демократическими идеями Европы во время наполеоновских войн. Масса солдат, состоявшая тогда еще из крепостных крестьян, держалась пассивно.

История 1905 года дает нам совершенно обратную картину. Офицеры, за небольшими исключениями, были тогда настроены или буржуазно-либерально, реформистски, или же прямо контрреволюционно. Рабочие и крестьяне в военной форме были душой восстаний; движение стало народным. Впервые в истории России оно захватило большинство эксплуатируемых. Чего в нем не хватало, так это, с одной стороны, выдержки, решительности масс, которые слишком страдали болезнью доверчивости, с другой стороны, не хватало организации революционных социал-демократических рабочих в военных мундирах: у них не было уменья взять руководство в свои руки, стать во главе революционной армии и перейти в наступление против правительственной власти.

Кстати сказать, - может быть, медленнее, чем нам хотелось бы, но зато верно, - эти два недостатка будут уничтожены не только общим развитием капитализма, но и теперешней войной ...

До 22 (по старому стилю 9) января 1905 года революционная партия России состояла из небольшой кучки людей - тогдашние реформисты (точь-в-точь как теперешние), издеваясь, называли нас «сектой». Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков, которые издавались главным образом за границей и контрабандным путем, с невероятными трудностями, ценой многих жертв пересылались в Россию, - таковы были революционные партии в России и в первую очередь революционная социал-демократия до 22 января 1905 года. Это обстоятельство формально давало ограниченным и надменным реформистам право утверждать, что в России еще нет революционного народа.

Однако в течение нескольких месяцев картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи, тысячи стали вождями от двух до трех миллионов пролетариев. Пролетарская борьба вызвала большое брожение, частью и революционное движение, в глубинах пятидесяти - стамиллионной крестьянской массы, крестьянское движение нашло отзвук в армии и повело к солдатским восстаниям, к вооруженным столкновениям одной части армии с другою. Таким образом колоссальная страна со 130 миллионами жителей вступила в революцию, таким образом дремлющая Россия превратилась в Россию революционного пролетариата и революционного народа.

Необходимо изучить этот переход, понять его возможность, его, так сказать, методы и пути.

Самым главным средством этого перехода была массовая стачка. Своеобразие русской революции заключается именно в том, что она была по своему социальному содержанию буржуазно-демократической, но по средствам борьбы была пролетарской. Она была буржуазно-демократической, так как целью, к которой она непосредственно стремилась и которой она могла достигнуть непосредственно своими собственными силами, была демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация колоссального крупного дворянского землевладения, - все меры, которые почти в полном объеме осуществила буржуазная революция во Франции в 1792 и 1793 гг.

Русская революция была вместе с тем и пролетарской, не только в том смысле, что пролетариат был руководящей силой, авангардом движения, но и в том смысле, что специфически пролетарское средство борьбы, именно стачка, представляло главное средство раскачивания масс и наиболее характерное явление в волнообразном нарастании решающих событий.

Русская революция является в мировой истории первой, но она будет, без сомнения, не последней, - великой революцией, в которой массовая политическая стачка сыграла необыкновенно большую роль.

Первая буржуазно-демократическая революция в России

В. И. ЛЕНИН

РАБОЧАЯ И БУРЖУАЗНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Вопрос об отношении социал-демократии или рабочей демократии к демократии буржуазной есть старый и в то же время вечно новый вопрос. Он стар, ибо выдвинут с тех самых пор, как возникла социал-демократия. Его теоретические основы выяснены еще в самых ранних произведениях марксистской литературы, в «Коммунистическом манифесте» и в «Капитале». Он вечно нов, ибо каждый шаг в развитии каждой капиталистической страны дает особое, оригинальное сочетание различных оттенков буржуазной демократии и различных течений в социалистическом движении.

И у нас в России этот старый вопрос сделался особенно новым в настоящее время. Чтобы отчетливее выяснить себе теперешнюю постановку, мы начнем с небольшой исторической справки. Старое русское революционное народничество стояло на утопической, полуанархической точке зрения. Мужика-общинника считали готовым социалистом. За либерализмом образованного русского общества ясно видели вожделения русской буржуазии. Борьба за политическую свободу отрицалась, как борьба за учреждения, выгодные буржуазии. Народовольцы сделали шаг вперед, перейдя к политической борьбе, но связать ее с социализмом им не удалось. Ярко социалистическая постановка вопроса была даже затемнена, когда падающую веру в социалистичность нашей общины стали подновлять теориями в духе г-на В. В. о неклассовом, небуржуазном характере русской демократической интеллигенции.

Этим положено было начало тому, что народничество, прежде безусловно отрицавшее буржуазный либерализм, стало постепенно сливаться с этим последним в одно либерально-народническое направление. Буржуазно-демократическая сущность русского интеллигентского движения, начиная от самого умеренного, культурнического, и кончая самым крайним, революционно-террористическим, стала выясняться все более и более, одновременно с появлением и развитием пролетарской идеологии (социал-демократии) и массового рабочего движения. Но рост этого последнего сопровождался расколом среди социал-демократов. Ясно обнаружилось революционное и оппортунистическое крыло социал-демократии, выражавшие первое - пролетарские, второе - интеллигентские тенденции нашего движения. Легальный марксизм ⁸¹ скоро на деле оказался «отражением марксизма в буржуазной литературе» ⁸² и через бернштейнианский оппортунизм дошел прямиком до либерализма.

В. И. ЛЕНИН

ДОКЛАД ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ
12 (25) МАЯ

Вопрос об отношении к буржуазным партиям стоит в центре принципиальных разногласий, давно уже разделяющих на два лагеря российскую социал-демократию. Еще до первых крупных успехов революции или даже до революции - если можно так выразиться о первой половине 1905 года - было уже две вполне наметившиеся точки зрения на этот вопрос. Споры связаны были с оценкой буржуазной революции в России. Оба направления среди с.-д. сходились на том, что революция эта - буржуазная. Но они расходились в понимании этой категории и в оценке практически-политических выводов из нее. Одно крыло социал-демократии - меньшевики - толковали это понятие так, что в буржуазной революции главным двигателем ее является буржуазия, пролетариат же способен занимать лишь положение «крайней оппозиции». Брать на себя задачу самостоятельного проведения этой революции, руководство ею он не может. Особенно рельефно проявились эти разногласия на спорах о временном правительстве (вернее: об участии с.-д. во временном правительстве) - спорах, которые велись в 1905 году. Меньшевики отрицали допустимость участия с.-д. во временном революционном правительстве прежде всего именно потому, что считали главным двигателем или вождем буржуазной революции буржуазию. С полной яркостью обнаружился этот взгляд в резолюции кавказских меньшевиков (1905 года) 176, одобренной новою «Искрой». В резолюции этой говорилось прямо, что участие с.-д. во временном правительстве могло бы отпугнуть буржуазию и тем ослабить размах революции. Здесь ясно признается, что пролетариат не может и не должен идти дальше буржуазии в буржуазной революции. 

Обратного взгляда держались большевики. Они безусловно стояли на том, что революция наша буржуазная в смысле ее общественного экономического содержания. Это значит вот что: задачи данного, происходящего теперь в России, переворота не выходят из рамок буржуазного общества. Даже самая полная победа современной революции, т. е. завоевание наиболее демократической республики и конфискация всей помещичьей земли крестьянством, нисколько не затрагивает основ буржуазного общественного строя. Частная собственность на средства производства (или частное хозяйство на земле, кто бы ни был ее юридическим владельцем) и товарное хозяйство - остаются. Противоречия капиталистического общества, и главное из них - противоречие между наемным трудом и капиталом - не только не стираются, а, напротив, еще больше обостряются и углубляются, развиваясь более широко и в более чистом виде.

В. И. ЛЕНИН

БОЛЬШЕВИКИ И МЕЛКАЯ БУРЖУАЗИЯ

Под таким названием поместили «Новые Силы» 48 статью, которая дает хороший повод к некоторым разъяснениям.

Газета недовольна нашим «избитым» делением буржуазии на мелкую, революционную, и либеральную. За кадетов, несомненно, голосовали многие мелкие буржуа, говорит орган трудовиков, повторяя обычный меньшевистский довод.

Да, за кадетов голосовали многие мелкие буржуа. Это правда. Но о классовом характере партии нельзя судить только по тому, что за нее в данную минуту голосовали, между прочим, такие-то и такие-то элементы. Несомненно, что за немецких с.-д. голосуют многие мелкие буржуа, за немецкий «центр» многие рабочие. Но «Новые Силы» понимают, вероятно, что отсюда нельзя заключить о неверности «избитого» деления трудящихся классов на мелкую буржуазию и пролетариат.

Вся история к.-д. партии в целом и последние выборы в особенности ясно показали, что классовую основу этой партии составляет помещик, ведущий капиталистическое хозяйство, средний буржуа и буржуазный интеллигент. Масса народа, т. е. широкие слои городского мещанства и затем крестьянства, чужды этой партии, которая боится всякой самодеятельности масс, воюет с ней, защищает выкуп, борется с местными аграрными комитетами на основе «4-хвостки» 49 и т. д.

Только поэтому и получилось такое поразительно быстрое отпадение мелкой буржуазии от к.-д. на последних выборах. Крестьянство, как известно, совсем провалило кадетов и больше всех содействовало их поражению в губернских избирательных собраниях. Городское мещанство, как мы уже отмечали в № 1 «Нового Луча» *, сразу доставило 41 тысячу голосов левому блоку в городах против 74 тысяч голосов к.-д., несмотря на отсутствие у левых ежедневной печати и т. д.

Кадеты - партия либеральных буржуа. Экономическое положение этого класса заставляет его бояться победы крестьян и сплоченности рабочих. Отсюда неизбежная, а вовсе не случайная, тенденция к.-д. поворачивать вправо, в сторону сделки с реакцией, тем быстрее, чем быстрее левеют народные массы. Не случайность, а экономическая необходимость вызвала то, что после разгона Думы пролетариат, крестьянство и городская мелкобуржуазная беднота страшно полевели, революционизировались, кадеты же страшно поправели. Жалеть об этом, пытаться изменить или остановить этот процесс могут только мещане и филистеры в политике.

3

1. О СОВРЕМЕННОМ МОМЕНТЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Принимая во внимание,

1) что переживаемый Россией экономический кризис, не обнаруживая признаков близкой ликвидации, в своем затяжном течении порождает по-прежнему громадных размеров безработицу в городах, голод в деревнях;

2) что в связи с этим обостряется классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, борьба между помещиками и крестьянством, а также между подкупаемой правительством крестьянской буржуазией и деревенской беднотой;

3) что политическая история России за истекший год, начиная с первой Думы 2 и кончая новыми выборами, показывает быстрый рост сознательности всех классов, выразившийся в громадном усилении крайних партий, в упадке конституционных иллюзий, в ослаблении «центра», т. е. либерально-буржуазной партии к.-д. 3, стремящейся прекратить революцию посредством уступок, приемлемых для черносотенных помещиков и самодержавия;  Читать далее...

Пятый съезд РСДРП состоялся 30 апреля - 19 мая (13 мая- 1 июня) 1907 года в Лондоне. Сначала съезд предполагалось созвать в Копенгагене, а в случае запрещения - в Мальме (Швеция) или Брюсселе. Но правительства Дании, Швеции и Бельгии под прямым давлением царского правительства запретили созыв съезда РСДРП на территории своих государств. Съехавшиеся в Копенгагене делегаты съезда переехали в Мальме, а оттуда выехали в Лондон.

Настоятельная необходимость созыва съезда была вызвана оппортунистической политикой меньшевистского ЦК, избранного на IV (Объединительном) съезде РСДРП (в ЦК вошло 7 меньшевиков и 3 большевика; в редакцию ЦО - 5 меньшевиков). Эта политика, шедшая вразрез с волей большинства партии, потерпела полное банкротство. Ни одно мероприятие меньшевистского ЦК, в связи с важнейшими событиями в стране, не только не находило поддержки большинства крупнейших партийных организаций промышленных центров, но, наоборот, осуждалось ими. Читать далее...

Троцкий пытался сколотить на съезде свою отдельную центристскую, то есть полуменьшевистскую группку, но за ним никто не пошел.

Так как большевики вели за собой поляков и латышей, то они имели устойчивое большинство на съезде.

Одним из основных вопросов борьбы на съезде был вопрос об отношении к буржуазным партиям. По этому вопросу шла борьба между большевиками и меньшевиками еще на II съезде. Съезд дал большевистскую оценку всем непролетарским партиям – черносотенцам, октябристам, кадетам, эсерам – и сформулировал большевистскую тактику в отношении этих партий.

Съезд одобрил политику большевиков и принял решение вести беспощадную борьбу как с черносотенными партиями – "Союзом русского народа”, монархистами, советом объединенного дворянства, так и "Союзом 17 октября” (октябристы), торгово-промышленной партией и партией "мирного обновления”. Все эти партии были явно контрреволюционными.

II Государственная дума была распущена царским правительством 3 июня 1907 года. Этот день принято, в истории называть днем третьеиюньского государственного переворота. Царское правительство издало новый закон о выборах в III Государственную думу и тем самым нарушило свой собственный манифест 17 октября 1905 года, так как, согласно этому манифесту, оно должно было издавать новые законы только с согласия думы. Социал-демократическая фракция второй думы была предана суду, представители рабочего класса были отправлены на каторгу и в ссылку на поселение.

Новый избирательный закон был составлен так, что намного увеличивал количество представителей помещиков и торгово-промышленной буржуазии в думе. В то же время в несколько раз сокращалось и до того небольшое число представителей крестьян и рабочих.

III дума по своему составу была черносотенно-кадетской. Из общего числа 442 депутатов в ней было: правых (черносотенцев) – 171, октябристов и членов родственных им групп – 113, кадетов и членов близких к ним групп – 101, трудовиков – 13, социал-демократов – 18.

В лице правых (они назывались так потому, что сидели в думе на правой стороне) были представлены злейшие враги рабочих и крестьян – черносотенные помещики-крепостники, устраивавшие массовые порки и расстрелы крестьян при подавлении крестьянского движения, организаторы еврейских погромов, избиения рабочих демонстраций, зверских поджогов помещений, где происходили митинги в дни революции. Правые стояли за самое свирепое подавление трудящихся, за неограниченную царскую власть, против царского манифеста 17 октября 1905 года.

Близко к правым в думе примыкала партия октябристов, или “Союз 17 октября”.

Вопрос об отношении социал-демократии к буржуазным партиям принадлежит к числу так называемых «общих» или «теоретических» вопросов, т. е. не связанных непосредственно с какой-либо определенной практической задачей, в данный момент стоящей перед партией. Против включения таких вопросов в порядок дня Лондонского съезда РСДРП велась ожесточенная борьба меньшевиками и бундовцами, поддержанными здесь, к сожалению, внефракционным Троцким. Оппортунистическое крыло нашей партии, как и других с.-д. партий, защищало «деловой», «практический» порядок дня съезда. Оно чуждалось «общих широких» вопросов. Оно забывало, что в конце концов широко принципиальная политика есть единственная, действительно практическая политика. Оно забывало, что, кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность.

Большевикам, настаивавшим на включении в порядок дня съезда целого ряда «общих вопросов», удалось отвоевать, при помощи поляков и латышей, только один вопрос: об отношении к буржуазным партиям. И этот вопрос встал во главе не только всех принципиальных вопросов съезда, но и всех работ вообще. Так вышло и так должно было выйти именно потому, что действительным источником почти всех и безусловно всех существенных разногласий, всех расхождений по вопросам практической политики пролетариата в русской революции была различная оценка нашего отношения к непролетарским партиям. С самого начала русской революции наметилось среди с.-д. два основных взгляда на ее характер и на роль пролетариата в ней. Кто будет разбирать тактические разногласия в РСДРП, не касаясь различия этих основных взглядов, тот безнадежно будет путаться в мелочах и частностях.  

I

Два течения в русской социал-демократии по вопросу об оценке нашей революции и задач пролетариата в ней вполне наметились уже в самом начале 1905 года и получили полное, точное и формально признанное известными организациями выражение весной 1905 года на большевистском III съезде РСДРП в Лондоне и одновременной конференции меньшевиков в Женеве. И большевики и меньшевики поставили тогда на обсуждение и приняли резолюции, которые слишком склонны игнорировать теперь люди, забывающие историю своей партии или даже фракции, или желающие уклониться от выяснения действительных источников принципиальных разногласий. По взгляду большевиков, на пролетариат ложится активная задача довести до конца буржуазно-демократическую революцию, быть вождем ее.