«Мир болен», – это утверждают не только большевики, это утверждается и лирически настроенными гуманитариями, которые, наконец, поняли, что «человеколюбие», «милосердие», «великодушие» и прочие чувства, коими двуногие хищники пытались прикрыть волчью свою «натуру», – эти чувства неприменимы в действительности, их трудно превратить в товар, они не находят потребителей и вредно влияют на рост торгово-промышленных прибылей.

«Мир обезумел», – это всё более громко говорят люди, которые избрали ремеслом своим защиту и оправдание безответственной, бесчеловечной власти капитала над миром трудящихся, – защиту неограниченной и уже бессмысленной эксплуатации хозяевами энергии рабочих.

История «болезни» капитализма начинается почти немедленно вслед за тем, как только буржуазия вырвала власть из обессилевших рук феодалов. Можно считать, что первым, кто отметил эту болезнь и отчаянно закричал о ней, был Фридрих Ницше, современник Карла Маркса. Случайностей – нет, все явления жизни обоснованы, и не случайно, что в те годы, когда Маркс научно и неопровержимо обосновал неизбежность гибели капитализма, неизбежность власти пролетариата, – Ницше, с яростью больного и устрашённого фанатика, проповедовал законность и безграничие власти «белокурой бестии». До Ницше отрицал буржуазное государство, религию, мораль и утверждал право единицы на неограниченный эгоизм Макс Штирнер, – под этим отрицанием анархиста скрывается, в сущности, отрицание того «гуманизма», который буржуазия начала вырабатывать ещё в средних веках, в начале борьбы своей против феодализма и церкви, идейного вождя феодалов. Неудобство и противоречивость этого «гуманизма» в житейской практике буржуазии она поняла очень рано, о чём свидетельствует церковная реформа Лютера, Кальвина и др. По сути своей реформа эта свелась к тому, что «гуманитарное» евангелие заменено было библией, которая не только считает вполне естественной, но даже восхваляет вражду племён, истребление людей, грабёж, обман и всё подобное, без чего буржуазные государства не могут существовать. До Лютера церковь поучала чернорабочих строителей культуры страдать и терпеть Христа ради,

В 1937 году Союз Советских Социалистических Республик будет торжественно праздновать двадцатилетие своего бытия и своей работы, посредством которой Союз организовался как сила небывалого, всемирного значения и влияния.

   До 1917 года огромная, богатая сырьем, но технически нищая Россия, опутанная варварским самодержавием царей, рассматривалась капиталистами Европы как будущая их колония, как "страна рабов". Но вот за 17 лет неутомимого, изумительно успешного труда партия Ленина, работая в стране, прославленной "варварством самодержавия", в стране безграмотного, полунищего крестьянства, -- партия Ленина воспитала презираемого сытеньким мещанством "полуголодного фабричного рабочего" -- идеальным революционером-большевиком. Он вымел из своей страны, как хлам, не пригодный для утилизации, всех паразитов его труда, выгнал армии, посланные капиталистами Европы якобы на защиту иноязычных, но классово родных им русских помещиков и фабрикантов, и, возвратив порабощенным царями иноплеменным народностям их право на свободное развитие национальных культур, превратил постыдно отсталую страну свою в могучее индустриальное государство.

   Это почти чудо. Но -- чудес не бывает, и это -- естественный результат работы людей, которые, владея комплексным -- всесторонним -- знанием прошлого, понимая все явления настоящего, точно и ясно определив цели будущего, смело принялись за работу, реализацию указаний истории. Это -- люди высочайшего напряжения творческой энергии, ученики, соратники и друзья Ленина. Они во главе с Иосифом Сталиным, человеком могучей организаторской силы, дружески воспитывают в бывшей "варварской" и "нищей" стране нового, культурного хозяина-социалиста.

   Этот новый хозяин, бывший наемный рабочий и батрак, отлично понимает, что ценнейшая творческая, все разрешающая, все побеждающая энергия есть энергия социалистически организованного разума.

Уже десять лет партия большевиков, воплощение разума и воли пролетариата Союза Социалистических Советских Республик, – без Владимира Ильича Ленина в её мощной, изумительно продуктивной работе. Ушёл гениальный возбудитель ренолюционного самосознания рабочего класса, но с каждым годом революционная, культурно-хозяйственная работа партии Ленина обогащает в прошлом полудикую крестьянскую страну грандиозными результатами её руководства, и с каждым годом всё ярче вскрывается объём и значение организаторской работы Ильича, изумительная смелость его мысли, безошибочность расчётов и редкий дар предвидения будущего.

Великий человек, которого карлики именовали «фантазёром» и, ненавидя, пошло высмеивали, – этот великий человек становится всё величавее. Из всех «великих» всемирной истории Ленин – первый, чьё революционное значение непрерывно растёт и будет расти.

Так же непрерывно и всё быстрее растёт в мире значение Иосифа Сталина, человека, который, наиболее глубоко освоив энергию и смелость учителя и товарища своего, вот уже десять лет достойно замещает его на труднейшем посту вождя партии. Он глубже всех других понял: подлинно и непоколебимо революционно творческой может быть только истинно и чисто пролетарская, прямолинейная энергия, обнаруженная и воспламенённая Лениным. Отлично организованная воля, проницательный ум великого теоретика, смелость талантливого хозяина, интуиция подлинного революционера, который умеет тонко разбираться в сложности качеств людей и, воспитывая лучшие из этих качеств, беспощадно бороться против тех, которые мешают первым развиться до предельной высоты, – поставили его на место Ленина.

Пролетариат Союза Советов горд и счастлив тем, что у него такие вожди, как Сталин и многие другие верные последователи Ильича.

К числу подвигов «чести и славы», подвигов «доблести и геройства», уже обычных в нашей стране, присоединено создание Беломорско-Балтийского водного пути.

Толстой, несомненно, любил природу. И даже очень! Гораздо больше, чем средний человек, — недаром он так чудесно умел входить в психологию животного. Всеми недрами своего существа, всеми органами ощущения, всеми порами кожи воспринимал он природу. Неутомимый пешеход, наездник до восьмидесяти лет, долгое время страстный охотник, житель по преимуществу деревни, Толстой в очень сильной мере — человек природы.

Только такой человек мог создать законченный образ Ерошки.⁴ И можно ли забыть образ маленького великого старика, колдующего у берега моря, каким нам написал его тот же Горький?⁵

К этому надо прибавить ненависть к городу. Сколько этой презрительной ненависти вложено в знаменитое начало одного из романов ⁶ о том, как люди булыжниками забили живую землю и как она все-таки сквозь камень дала зеленые ростки.

И все-таки Толстой-писатель, Толстой-идеолог не любит природу: он не только к ней своеобразно равнодушен, он ее боится, он ее почти ненавидит.

Он готов, на худой конец, признать мать-землю, поскольку ее можно пахать, а потом жать колосья, ради скудного хлеба насущного, но и только. Ведь что такое природа? Эта лучезарность дня и очарование ночи? Эти цветы, блещущие красками и одурманивающие ароматом? Эта игра стихийных сил, которая зовет жить, бороться, наслаждаться, плодиться, как живет, наслаждается, борется, плодится весь мир животный, только мудрее, то есть сильнее и сознательнее? Что такое эта природа? Это — соблазн! Это — мираж! Трудно поверить, чтоб это создал бог. Бог только по неисповедимым причинам бросил, как неисчислимый дождь искр, посев наших душ в этот пышный и злой мир и дал этим душам задачу: не соблазниться, пребыть в чистоте и вернуться к нему — первоочагу духовного пламени, очистившись от всей скверны соприкосновения с природой.

Таково даже не столько крестьянское, сколько азиатское, из Азии крестьянству навязанное отношение к природе, к которому Толстой, вопреки своей пламенной чувственности и своему восприимчивому гению, старался прильнуть, к которому он звал всех других.

Вот почему так скуп Толстой-пейзажист. Если вы и найдете у него несколько полотен природы, то они взяты как бы невзначай, нехотя.

Немногие исключения лишь подтверждают установленное нами правило.

Теперь припомните природу Горького!

Хоть она иногда и плачет, и злится, и кусает человека, но не это припомнится вам с первого же раза, а необычайная роскошь и огромное, несравненное, я думаю, даже несмотря на Тургенева, единственное в нашей литературе разнообразие пейзажа.

Горький поистине великий пейзажист, а главное, страстный любитель пейзажа. Он почти не может подойти к человеку, начать рассказ или главу романа без того, чтобы не глянуть на небо, не посмотреть, что делают солнце, луна и звезды и вся несказанная палитра небесного свода с изменчивым волшебством облаков.

Сколько у Горького моря, сколько у него гор, лесов, степей, сколько у него маленьких садиков, закоулков природы! Какие необыкновенные слова придумывает он для нее. Он работает над нею, как объективный живописец, то как какой-нибудь Монэ, разлагающий перед вами ее краски своим изумительным аналитическим глазом и своим, вероятно богатейшим в нашей литературе словарем, то, наоборот, как синтетик, который дает общие силуэты и одной кованой фразой определяет для вас целую панораму. Но он работает не только как живописец. Он работает над природой как поэт.

Социальный сдвиг, породивший Толстого и который можно определить как ломку старой Руси стремительным наступлением капиталистической промышленности, был сдвигом, так сказать, односторонним и безысходным.

Толстой идеологически бежал из своего осужденного историей класса к крестьянству. Но и у крестьянства не было никакого выхода. Только гораздо позднее мог быть найден выход для крестьянской бедноты, и указать ему этот выход мог только победоносный пролетариат.

Сам пролетариат для Толстого, можно сказать, не существовал. Революционно-демократические представители передового крестьянства с их великим вождем Чернышевским рисовались Толстому лишь где-то в туманной дали, как неясные, но крайне несимпатичные силуэты. Для него они были детьми того же дьявольского города, безумцами, которые хотят, отвечая насилием на насилие, еще более увеличить адову смуту наступающей лжецивилизации и которые тщатся соблазнять простой народ грубыми обещаниями грабежа, дележа и фальшивого плотского благополучия.

Сдвиг, породивший Максима Горького, был, напротив, двойственен и нес с собою выход.

Хотя капитал и навалился на страну чугунной тяжестью, но в то же время его глыба, как мы уже сказали, давала трещины, свидетельствовавшие о его недолговечности. Даже в литературе торжество капитализма отразилось не столько победными песнями, сколько каким-то оханьем и скрипеньем, а прямые бытописатели капитала, вроде небездарного и довольно зоркого Боборыкина, так сразу и начали описывать капиталистический инвентарь с изъянов, страхов и внутренних сомнений.

Разве не курьезно, что в русской литературе просто трудно найти писателя, сколько-нибудь именитого, которого можно было бы назвать бардом капитализма?

Зато капитализм имел свою пролетарскую подкладку, на которую история потом должна была перелицевать человеческое общество.

Семьдесят пять лет назад перестало биться сердце великого пролетарского писателя, революционера Алексея Максимовича Горького.

История непростых отношений Горького с большевистской партией – тема отдельного разговора. Сегодня нам придется сосредоточить внимание на происшедшей три четверти века назад трагедии. Для этого есть серьезные причины, но начнем не с них, а, так сказать, с информационного повода.

И вот на первой полосе – статья: «Бацилла для Буревестника». Подзаголовок: «Как ни удивительно, историкам литературы удалось доказать, что убийца Горького – «фармацевт» Ягода». И в самом деле, удивительно – при нынешней-то демократии и гласности. А еще удивительнее читать об этом не в «Трудовой России», а в «Литературке».

Напомним: Генрих Ягода в 1936 г. возглавлял советскую службу безопасности – ОГПУ. 15 марта 1938 г. расстрелян по приговору суда, после одного из широко известных «московских процессов». Приговор был вынесен по ряду обвинений, в том числе в убийстве А.М. Горького. После XX съезда КПСС, и особенно в ходе и после «перестройки», процессы 30-х гг. были превращены в жупел беззакония, произвола и фальсификаций. Но даже комиссией по реабилитации 90-х гг. Г. Ягода реабилитирован не был.

Автор статьи – доктор филологических наук, профессор Лидия Спиридонова – напоминает три версии кончины писателя: «1. В убийстве Горького на процессе 1938 года были обвинены Н. Бухарин, А. Рыков, Г. Ягода, П. Крючков, лечащие врачи… 2. «Умерщвление» по приказу Сталина, хитроумно осуществленное Г. Ягодой и его подчиненными…3. Естественная смерть в результате двустороннего воспаления легких». Дается отсылка к труду «Вокруг смерти Горького (Документы, факты, версии)» – ни года издания, ни прочих выходных данных. Большая часть статьи – так теперь принято с «легкой» руки западной прессы – отнесена на четвертую страницу.

В. И. ЛЕНИН

КАК ОРГАНИЗОВАТЬ СОРЕВНОВАНИЕ?

Буржуазные писатели исписали и исписывают горы бумаги, воспевая конкуренцию, частную предприимчивость и прочие великолепные доблести и прелести капиталистов и капиталистического порядка. Социалистам ставили в вину нежелание понять значение этих доблестей и считаться с «натурой человека». А на самом деле капитализм давно заменил мелкое товарное самостоятельное производство, при котором конкуренция могла в сколько-нибудь широких размерах воспитывать предприимчивость, энергию, смелость почина, крупным и крупнейшим фабричным производством, акционерными предприятиями, синдикатами и другими монополиями. Конкуренция при таком капитализме означает неслыханно зверское подавление предприимчивости, энергии, смелого почина массы населения, гигантского большинства его, девяносто девяти сотых трудящихся, означает также замену соревнования финансовым мошенничеством, непотизмом, прислужничеством на верху социальной лестницы.

Социализм не только не угашает соревнования, а, напротив, впервые создает возможность применить его действительно широко, действительно в массовом размере, втянуть действительно большинство трудящихся на арену такой работы, где они могут проявить себя, развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе - непочатой родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами и миллионами.

В. И. ЛЕНИН. О КООПЕРАЦИИ

I

У нас, мне кажется, недостаточно обращается внимания на кооперацию. Едва ли все понимают, что теперь, со времени Октябрьской революции и независимо от нэпа (напротив, в этом отношении приходится сказать: именно благодаря нэпу), кооперация получает у нас совершенно исключительное значение. В мечтаниях старых кооператоров много фантазии. Они смешны часто своей фантастичностью. Но в чем состоит их фантастичность? В том, что люди не понимают основного, коренного значения политической борьбы рабочего класса за свержение господства эксплуататоров. Теперь у нас это свержение состоялось, и теперь многое из того, что было фантастического, даже романтического, даже пошлого в мечтаниях старых кооператоров, становится самой неподкрашенной действительностью.

У нас, действительно, раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства, у нас, действительно, задачей осталось только кооперирование населения. При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели тот социализм, который ранее вызывал законные насмешки, улыбку, пренебрежительное отношение к себе со стороны людей, справедливо убежденных в необходимости классовой борьбы, борьбы за политическую власть и т. д. И вот не все товарищи дают себе отчет в том, какое теперь гигантское, необъятное значение приобретает

Статья В. И. Ленина «С чего начать?», напечатанная передовой в № 4 газеты «Искра», содержит ответы на важнейшие вопросы социал-демократического движения в России: о характере и главном содержании политической агитации, об организационных задачах и плане построения боевой общероссийской марксистской партии.

Статья явилась программным документом для революционной социал-демократии и широко распространялась в России и за границей. Местные социал-демократические организации читали ее в газете «Искра», переиздавали отдельной брошюрой. Сибирский социал-демократический союз отпечатал 5 тысяч экземпляров брошюры и распространял ее по всей Сибири. Брошюра печаталась также в Ржеве и распространялась в Саратове, Тамбове, Нижнем Новгороде, Уфе и других городах.

Организационные и тактические идеи, выдвинутые Лениным в статье «С чего начать?» и подробно развитые им в книге «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», изданной в марте 1902 года, служили руководством в повседневной практической деятельности по созданию марксистской партии в России.

В. И. ЛЕНИН

С ЧЕГО НАЧАТЬ?

Вопрос: «что делать?» за последние годы с особенной силой выдвигается перед русскими социал-демократами. Речь идет не о выборе пути (как это было в конце 80-х и начале 90-х годов), а о том, какие практические шаги и как именно должны мы сделать на известном пути. Речь идет о системе и плане практической деятельности. И надо признать, что этот основной для практической партии вопрос о характере и способах борьбы остается у нас все еще нерешенным, возбуждает все еще серьезные разногласия, обнаруживающие прискорбную неустойчивость и шатание мысли.

«Четыре танкиста и собака» — польский чёрно-белый телевизионный сериал, снятый по одноимённой повести Януша Пшимановского.
19. Тиргартен (польск. Tiergarten). Серия рассказывает о продолжении боёв за Берлин 1 мая 1945 года. Экипажу «Рыжего» при поддержке пехоты необходимо захватить важные позиции, на которых укрепились немцы, в частности дом и станцию метро. Танкисты во главе с Янеком придумывают хитрый план, как подобраться незамеченными к немцам через затопленный тоннель метро и поддержать атаку своих частей с другой стороны, заложив в метро взрывчатку с помощью русского минёра Ивана Павлова.
20. Ворота (польск. Brama). Серия рассказывает о последних боях в Берлине. «102-й» с экипажем едет в составе колонны к Бранденбургским воротам, где Янек встречает Марусю, вместе с несколькими другими товарищами получает офицерское звание, и выполняет обещание отвезти фуражку раненого ротмистра в Берлин. Полковник Тадеуш получает звание генерала. Германия выбрасывает белый флаг.
21. Дом (польск. Dom). Серия рассказывает о последних днях войны. Наши герои ожидают капитуляции Германии и встречаются с американцами. Они решают навестить Павлова, назначенного комендантом близлежащего города и впоследствии помогают ему спасти этот город от разрушения. Павлова убивает молодой немец. Но впереди у Янека, Густлика, Гжеся, Томаша и их друзей — новая, мирная жизнь. В экипаже «Рыжего» две свадьбы: у Янека и Маруси и у Густлика и Гонораты. Гжесь решает жениться на Лидке.

«Четыре танкиста и собака» — польский чёрно-белый телевизионный сериал, снятый по одноимённой повести Януша Пшимановского.
16. Дальний дозор (польск. Daleki patrol). Серия рассказывает о вылазке польской танковой разведки в тыл противника. Главные герои получают новый танк. И спасают бежавшего узника концлагеря при заводе по производству бронебойных снарядов около города Крейцбург, от которого узнают о готовящейся нацистами расправе над заключёнными. Лучшие «во всей Польше танкисты» получают очередное спецзадание: группе под командованием поручика Козуба необходимо захватить мост через Гавельканал и удержать его до подхода наступающих войск. Но теперь задача меняется — важнее помочь готовящемуся в концлагере восстанию. Взвод мотоциклистов, «Рыжий» и ещё два танка совершают рейд по тылам противника, уничтожая вражеские посты и заслоны. Героям удаётся выполнить обе задачи. Дорогу к лагерю показывает старый немец, уставший от войны, а найти переправу помогает работавшая прислугой у немецкого генерала полька Гонората.
17. Клин (польск. Klin). Серия рассказывает о чудесном спасении Густликом своей возлюбленной Гонораты. При этом он успешно обороняет захваченный мост от авангарда фашистской дивизии, вклинившейся в оборону советско-польских войск. К нему на выручку приходят «Рыжий» и взвод мотоциклистов хорунжего «Магнето» Лажевского. Полковник Тадеуш приказывает экипажу танка «Рыжий» отправляться в Берлин.
18. Кольца (польск. Pierścienie). Серия рассказывает о том, как герои добираются до пригородов Берлина и вступают в уличные бои с фашистами. К пробирающемуся по разрушенным улицам танку примыкают разрозненные группы пехотинцев. Стремительной атакой отряд выбивает врага с проспекта пригорода. Погибает Магнето, на его место встает младший брат подхорунжий Задра. В этой серии Густлик дарит Гонорате в качестве обручального кольца гайку и называет своей невестой.