Читать далее...

Фашистская партия — орудие империалистической реакции

30 января 1933 г. президент Германии Гинденбург назначил главой правительства руководителя фашистской партии Гитлера. Хотя по форме это являлось обычной заменой одного буржуазного правительства другим, по существу произошла смена одной государственной формы классового господства немецкого монополистического капитала другой. Место буржуазной демократии заняла фашистская диктатура.

«Фашизму власти, — указывается в Программе КПСС, — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала»¹. Приход гитлеровской партии к власти означал, что немецкая империалистическая буржуазия вступила на путь насильственного подавления демократических сил и свобод внутри страны, а во внешней политике переходила к форсированной подготовке и развязыванию грабительской агрессивной войны за передел рынков сбыта, источников сырья и сфер приложения капиталов.

Читать далее...

2 мая, но 1933 года

Разгром фашистами СПГ и профсоюзов

Опираясь на закон о чрезвычайных полномочиях, гитлеровцы приступили к проведению так называемой политики унификации — сосредоточению всей государственной власти в руках верхушки фашистской партии при ликвидации всех нефашистских политических партий и массовых общественных организаций, демократических органов местного самоуправления и т. п. Фашистская унификация — это установление всевластия монополистического капитала, не прикрытого никакими буржуазно-демократическими формами.

Вслед за Коммунистической партией удар гитлеровцев обрушился на вторую партию немецкого рабочего класса — СПГ, а также на профсоюзы. Фашисты после прихода к власти показали, что они не потерпят существования социал-демократической партии. Газеты и журналы партии подвергались одному запрету за другим. После выборов в рейхстаг девять депутатов — социал-демократов оказались арестованы. Тысячи активных рабочих — социал-демократов были брошены фашистами в тюрьмы и концентрационные лагеря, где подвергались чудовищным пыткам и истязаниям. Тем не менее правые реформистские лидеры СПГ Вельс, Штампфер и другие продолжали питать определенные иллюзии, рассчитывая достичь соглашения с гитлеровцами.

На следующий день после прихода гитлеровцев к власти орган СПГ «Форвертс» «с глубоким удовлетворением» приветствовал заявление фашистского министра внутренних дел Фрика о том, что нацистская партия стоит «на почве легальности»1.

Читать далее...

Борьба передовой части немецкого народа против фашизма и войны в 1933—1939 годах имела принципиальное значение. «Несмотря на распространение варварской нацистской идеологии в широких кругах населения Германии, многие немцы по-прежнему сознавали свою ответственность перед собственным народом и всем человечеством, — пишет В. Ульбрихт. — Героизм и непреклонная решимость революционного немецкого рабочего класса и его большие боевые традиции жили в сотнях тысяч немецких антифашистов, которые в подпольных группах Сопротивления, тюрьмах и концентрационных лагерях защищали мир, свободу и национальную честь немецкого народа против империализма, милитаризма и фашизма»¹.

Основной силой движения Сопротивления являлся рабочий класс. «Кто вынес главную тяжесть освободительной борьбы? Все исследования и источники дают ясный и недвусмысленный ответ. Наибольшую активность проявили рабочие, которые также, это необходимо отметить со всей объективностью, понесли наибольшие жертвы»², — пишет западногерманский историк Г. Вейзенборн, сам принимавший участие в движении Сопротивления.

Читать далее...

«Мир болен», – это утверждают не только большевики, это утверждается и лирически настроенными гуманитариями, которые, наконец, поняли, что «человеколюбие», «милосердие», «великодушие» и прочие чувства, коими двуногие хищники пытались прикрыть волчью свою «натуру», – эти чувства неприменимы в действительности, их трудно превратить в товар, они не находят потребителей и вредно влияют на рост торгово-промышленных прибылей.

«Мир обезумел», – это всё более громко говорят люди, которые избрали ремеслом своим защиту и оправдание безответственной, бесчеловечной власти капитала над миром трудящихся, – защиту неограниченной и уже бессмысленной эксплуатации хозяевами энергии рабочих.

История «болезни» капитализма начинается почти немедленно вслед за тем, как только буржуазия вырвала власть из обессилевших рук феодалов. Можно считать, что первым, кто отметил эту болезнь и отчаянно закричал о ней, был Фридрих Ницше, современник Карла Маркса. Случайностей – нет, все явления жизни обоснованы, и не случайно, что в те годы, когда Маркс научно и неопровержимо обосновал неизбежность гибели капитализма, неизбежность власти пролетариата, – Ницше, с яростью больного и устрашённого фанатика, проповедовал законность и безграничие власти «белокурой бестии». До Ницше отрицал буржуазное государство, религию, мораль и утверждал право единицы на неограниченный эгоизм Макс Штирнер, – под этим отрицанием анархиста скрывается, в сущности, отрицание того «гуманизма», который буржуазия начала вырабатывать ещё в средних веках, в начале борьбы своей против феодализма и церкви, идейного вождя феодалов. Неудобство и противоречивость этого «гуманизма» в житейской практике буржуазии она поняла очень рано, о чём свидетельствует церковная реформа Лютера, Кальвина и др. По сути своей реформа эта свелась к тому, что «гуманитарное» евангелие заменено было библией, которая не только считает вполне естественной, но даже восхваляет вражду племён, истребление людей, грабёж, обман и всё подобное, без чего буржуазные государства не могут существовать. До Лютера церковь поучала чернорабочих строителей культуры страдать и терпеть Христа ради,

Читать далее...

«Мир болен», – это утверждают не только большевики, это утверждается и лирически настроенными гуманитариями, которые, наконец, поняли, что «человеколюбие», «милосердие», «великодушие» и прочие чувства, коими двуногие хищники пытались прикрыть волчью свою «натуру», – эти чувства неприменимы в действительности, их трудно превратить в товар, они не находят потребителей и вредно влияют на рост торгово-промышленных прибылей.

«Мир обезумел», – это всё более громко говорят люди, которые избрали ремеслом своим защиту и оправдание безответственной, бесчеловечной власти капитала над миром трудящихся, – защиту неограниченной и уже бессмысленной эксплуатации хозяевами энергии рабочих.

История «болезни» капитализма начинается почти немедленно вслед за тем, как только буржуазия вырвала власть из обессилевших рук феодалов. Можно считать, что первым, кто отметил эту болезнь и отчаянно закричал о ней, был Фридрих Ницше, современник Карла Маркса. Случайностей – нет, все явления жизни обоснованы, и не случайно, что в те годы, когда Маркс научно и неопровержимо обосновал неизбежность гибели капитализма, неизбежность власти пролетариата, – Ницше, с яростью больного и устрашённого фанатика, проповедовал законность и безграничие власти «белокурой бестии». До Ницше отрицал буржуазное государство, религию, мораль и утверждал право единицы на неограниченный эгоизм Макс Штирнер, – под этим отрицанием анархиста скрывается, в сущности, отрицание того «гуманизма», который буржуазия начала вырабатывать ещё в средних веках, в начале борьбы своей против феодализма и церкви, идейного вождя феодалов. Неудобство и противоречивость этого «гуманизма» в житейской практике буржуазии она поняла очень рано, о чём свидетельствует церковная реформа Лютера, Кальвина и др. По сути своей реформа эта свелась к тому, что «гуманитарное» евангелие заменено было библией, которая не только считает вполне естественной, но даже восхваляет вражду племён, истребление людей, грабёж, обман и всё подобное, без чего буржуазные государства не могут существовать. До Лютера церковь поучала чернорабочих строителей культуры страдать и терпеть Христа ради,

Читать далее...

Это страна великого Маркса?!

Это бурного Шиллера дом?!

Это сюда меня под конвоем

Пригнал фашист и назвал рабом?!

И стенам не вздрогнуть от «Рот фронта»?

И стягу спартаковцев не зардеть?

Ты ударил меня, германский парень,

И еще раз ударил... За что? Ответь!

Тому, кто любил вольнодумца Гейне

И смелой мысли его полет,

В последнем жилище Карла и  Розы

Пытка зубы не разожмет.

Читать далее...

Читать далее...

Когда-то, теперь уже давно, моим соседом по номеру в пражской гостинице "Алькрон" оказался странный, неопределенного возраста человек с серым, землистого цвета лицом и огромными, лихорадочно блестевшими черными глазами. Я уже знал - он грек, один из героев Сопротивления. Знал, что после освобождения Греции от гитлеровских оккупантов он был схвачен, брошен в тюрьму, провел несколько лет в одиночке и чудом спасся, бежав из-под конвоя. Теперь он приехал в Чехословакию по приглашению здешнего комитета ветеранов войнs: на вид ему можно было дать лет сорок пять, а по паспорту он был ровно на двадцать лет моложе.

Мы познакомились, кланялись при встречах, но, хотя человек этот все больше меня заинтересовывал, поговорить не удалось - он знал только греческий язык.

Но вот как-то под вечер он неожиданно вошел ко мне возбужденный и какой-то торжественный, в сопровождении девушки, говорившей по-гречески и по-русски.

Войдя, он положил на стол сверток, и в нем оказались разрозненные листы какой-то книги, зачитанные и захватанные руками до того, что текст по уголкам страниц еле можно было рассмотреть.

- Я знаю, вы писатель. Я читал ваши книги, - сказал он. - И вы должны знать всю силу оружия, которое находится в ваших руках. Сегодня я передаю это пражской молодежи. - Он показал на старые, измятые листы. - Я расстаюсь с ними и хотел бы сказать вам несколько слов об этой удивительной книге.

Читать далее...

Почему и каким образом фашизм мог победить?

Фашизм — злейший враг рабочего класса и трудящихся. Фашизм — враг девяти десятых германского народа, девяти десятых австрийского народа, девяти десятых других народов фашистских стран. Как, каким образом этот злейший враг мог победить?

Фашизм смог притти к власти прежде всего потому, что рабочий класс благодаря политике классового сотрудничества с буржуазией, которую вели вожди социал-демократии, оказался расколотым, политически и организационно разоруженным перед лицом наступающей буржуазии. Коммунистические же партии были недостаточно сильны, чтобы помимо и против социал-демократии поднять массы и повести их на решительный бой против фашизма.

И на самом деле! Пусть миллионы социал-демократических рабочих, которые теперь вместе со своими коммунистическими братьями испытывают на себе ужасы фашистского варварства, подумают серьезно: если бы австрийский и германский пролетариат в 1918 г., когда вспыхнула революция в Германии и Австрии, не следовал за социал-демократическим руководством Отто Бауэра, Фридриха Адлера и Реннера в Австрии, Эберта и Шейдемана в Германии, а пошел бы по пути русских  большевиков, по пути Ленина и Сталина, сейчас не было бы фашизма ни в Австрии, ни в Германии, ни в Италии, ни в Венгрии, ни в Польше, ни на Балканах. Не буржуазия, а рабочий класс был бы уже давно хозяином положении в Европе. (Аплодисменты.)

Возьмем например австрийскую социал-демократию. Революция 1918 г. подняла ее на огромную высоту. Она имела власть в руках, она имела крепкие позиции в армии, в государственном аппарате. Опираясь на эти позиции, она могла в корне убить зарождающийся фашизм. Но она сдавала без сопротивления одну позицию рабочего класса за другой. Она позволила буржуазии укрепить свою власть, аннулировать конституцию, очистить государственный аппарат, армию и полицию от социал-демократических функционеров, отнять у рабочих арсенал. Она позволяла фашистским бандитам безнаказанно убивать социал-демократических рабочих, приняла условия гютенбергского пакта, открывшего фашистским элементам доступ на предприятия. В то же время вожди социал-демократии морочили рабочих линцской программой, где предвиделась альтернативная возможность вооруженного насилия над буржуазией и установления пролетарской диктатуры, заверяя их, что партия ответит призывом к генеральной забастовке и вооруженной борьбе, если правящие классы применят насилие к рабочему классу. Как будто вся политика подготовки фашистского нападения на рабочий класс не была цепью насилий над ним, прикрытых конституционными формами? Даже накануне и во время февральских боев руководство австрийской социал-демократии оставило героически борющийся шуцбунд изолированным от широких масс и обрекло австрийский пролетариат на поражение. Читать далее...