ГЛАВА ПЕРВАЯ
КРИЗИС НАЗРЕЛ
2.
КУРС НА ВОССТАНИЕ.
Письма Ленина обсуждались в Центральном Комитете большевиков 15 сентября. На этом заседании Каменев, впоследствии расстрелянный как враг народа, резко выступил против Ленина. Он доказывал, что Ленин оторвался от жизни. Каменев требовал сжечь письма, называл их «бредом сумасшедшего». Боевой призыв вождя партии испугал тех, кто давно уже вел борьбу против партии, против Ленина.
Центральный Комитет дал решительный отпор перепуганному предателю. Сталин предложил обсудить письма и разослать их наиболее крупным организациям большевистской партии.
Тогда Каменев зачитал резолюцию, в которой пытался противопоставить Ленина и Центральный Комитет:
«Центральный Комитет, обсудив письма Ленина, отвергает заключающиеся в них практические предложения, призывает все организации следовать только указаниям Центрального Комитета и вновь подтверждает, что Центральный Комитет находит в текущий момент совершенно недопустимым какие-либо выступления на улицу»1.
Каменев пытался создать впечатление, что Ленин не отражает мнения Центрального Комитета большевиков.
Но подлый маневр не удался. Центральный Комитет отверг предложение Каменева.
Письма Ленина были разосланы по крупнейшим организациям большевистской партии.
Работа Центрального Комитета с момента получения этих писем пошла в духе указаний Ленина.
«Уже с конца сентября, — писал в первую годовщину Великой пролетарской революции Сталин, —- Центральный комитет партии большевиков решил мобилизовать все силы партии для организации успешного восстания»2.
Был выделен ряд членов Центрального Комитета, которые занялись проверкой сил Красной гвардии, её вооружением, выявлением складов оружия, учётом воинских частей и настроения их. Была активизирована военная организация большевиков, которая усилила связи с военными частями, создавала там свои ячейки, вела большую пропагандистскую и агитационную работу среди солдат и матросов.
Вся работа по подготовке восстания проходила в самых конспиративных условиях. Дело решалось не на обычных заседаниях с резолюциями и протоколами. Условия работы партии, самые задачи подготовки восстания определяли и своеобразный характер этой работы. Исходя из указаний Владимира Ильича, члены Центрального Комитета устанавливали связи с местными работниками, инструктировали наиболее испытанных из них. Иногда важнейшие решения и организационные меры принимались на ходу, передавались через доверенных людей лично и устно. Всячески избегали писаных инструкции и письменной информации.
В доме Сергиевского братства на Фурштадтской улице — под флагом издательства «Прибой» — помещалась нелегальная штаб-квартира большевиков. Она была расположена в непосредственном соседстве с церковью, почему её в шутку называли «под крестами». Сюда ежедневно со всех концов России являлись представители местных большевистских организаций за помощью и указаниями. Здесь был опорный пункт работы Я. М. Свердлова, державшего в своих руках все организационные связи Центрального Комитета большевиков.
В этот знаменательный период жизни партии, как и всегда вместе с Лениным, организовывал победу товарищ Сталин. На VI съезде партии Сталии выступил как политический руководитель съезда, ближайший помощник Ленина, которому Владимир Ильич доверял осуществление политической линии. Находясь в Центральном Комитете и в редакции центрального органа «Рабочий путь», — так пришлось из-за преследования правительства переименовать «Правду», — Сталин вёл и организаторскую работу и работу по проведению и разъяснению ленинский линии партии большевиков. Роль центрального органа в тех условиях была огромна. Основную политическую ориентировку партийные организации находили в статьях Ленина и Сталина.
Центральный Комитет твёрдо и уверенно взял курс на восстание. Это нашло немедленное отражение в «Рабочем пути».
Уже 17 сентября, т. е. через день после первого обсуждения ленинского письма, Сталин, редактор центрального органа большевистской партии, писал в «Рабочем пути»:
«Революция идёт. Обстрелянная в июльские дни и «похороненная» на Московском совещании, она вновь подымает голову, ломая старые преграды, творя новую власть. Первая линия окопов контрреволюции взята. Вслед за Корниловым отступает Каледин. В огне борьбы оживают умершие было Советы. Они вновь становятся у руля, ведя революционные массы.
«Вся власть Советам» — таков лозунг нового движения...
На прямой вопрос, поставленный жизнью, требуется ясный и определённый ответ.
За Советы или против них!»1
Тут не было прямого призыва к восстанию - он был невозможен в легальной печати. Но вся статья дышала ленинским духом и звала к решительной борьбе. Чрезвычайно искусно обходя цензурные препятствия, Сталин дал блестящий образец широкой агитации в открытой печати за вооружённое восстание.
«... в России происходит решающий процесс выростания новой власти, действительно народной, действительно революционной, ведущей отчаянную борьбу за существование, — писал Сталин в следующем номере «Рабочего пути». — С одной стороны — Советы, стоящие во главе революции, во главе борьбы с контрреволюцией, которая ещё не разбита, которая только отступила, благоразумно спрятавшись за спиной правительства. С другой стороны — правительство Керенского, которое покрывает контрреволюционеров, которое сговаривается с корниловцами (кадеты!), которое объявило войну Советам, стараясь их разбить, чтобы самому не быть разбитым.
Кто победит в этой борьбе — в этом теперь вся суть... Основное теперь не в выработке общей формулы «спасения» революции! — а в прямой поддержке Советов в их борьбе с правительством Керенского»1.
Сталин прекрасно выполнил пожелание Ленина, высказанное в первом письме о вооружённом восстании:
«Обдумать, как агитировать за это, не выражаясь так в печати»2.
В статьях Сталина мы не найдём слова «восстание». И всё же каждая строка этих статей дышит простой, убедительной и открытой агитацией за захват власти.
Проведение ленинской линии в центральном органе снова вызвало протесты Каменева. На следующем заседании Центрального Комитета, 20 сентября, Каменев протестовал против слишком резкого, по его мнению, тона газеты и возражал против отдельных выражений в статьях. Центральный Комитет вынес по этому поводу специальное решение:
«... откладывая подробное обсуждение вопроса о ведении центрального органа, Центральный Комитет признаёт, что общее направление его целиком совпадает с линией Центрального Комитета»3.
Центральный Комитет партии большевиков полностью одобрил линию центрального органа, который в редакционных статьях Сталина спокойно и твёрдо проводил ленинские установки. Это подчеркнул и сам Ленин:
«Сейчас не будем останавливаться на фактах, свидетельствующих о нарастании новой революции, ибо, судя по статьям нашего центрального органа «Рабочего Пути», партия уже выяснила свои взгляды по этому пункту. Нарастание новой революции представляет из себя явление, кажется, общепризнанное партией»4.
Под «новой революцией» Ленин понимал вооружённое восстание. Иначе нельзя было выражаться в подцензурной печати.
Такая оценка была дана Лениным ещё 22 сентября после опубликования в центральном органе статей Сталина. Как и для Ленина, для Центрального Комитета большевистской партии вооружённое восстание было лозунгом действия. Именно эту идею настойчиво и непрерывно проводил в газете Сталин.
Но лозунг действия требовал определённых тактических шагов. 21 сентября Центральный Комитет обсуждал тактические меры, вытекающие из курса на восстание. Шёл вопрос об уходе с Демократического совещания.
Демократическое совещание доживало последние часы. Заседал главным образом президиум. На этих заседаниях один из министров — меньшевик Церетели уговаривал делегатов, добиваясь признания коалиции. Уже была утверждена замена Демократического совещания выбранным из его же состава Советом Российской республики.
Эсеры и меньшевики заранее назвали новый орган Предпарламентом, чтобы поднять его авторитет, показать народу, что Россия якобы вступила уже на путь буржуазного парламентаризма. Сталин называл в своих статьях Предпарламент «выкидышем корниловщины». Рабочие со своей стороны, издеваясь над соглашателями, прозвали Предпарламент «предбанником».
Центральному Комитету партии большевиков приходилось, таким образом, решать вопрос, как быть с новым эсеро-меньшевистским учреждением. Было вынесено постановление: Демократического совещания не покидать, отозвать большевиков из президиума, но в Предпарламент не входить. Считаясь, однако, с тем, что за резолюцию высказалось девять человек, а против — восемь, Центральный Комитет постановил окончательное решение передать большевистской фракции совещания.
В тот же день — 21 сентября — собралась большевистская фракция Демократического совещания. Каменев, Рыков, Рязанов требовали оставаться в Предпарламенте. Нельзя бойкотировать парламент, говорили они, уход из него равносилен восстанию. Явно антиленинскую позицию занимал Троцкий.
Он предлагал, не входя пока в Предпарламент, отложить решение вопроса до съезда Советов.
Эту позицию Троцкий позже мошеннически пытался выдать за ленинскую тактику бойкота.
Чёткую и ясную позицию занял Сталин. Войти в Предпарламент — значит ввести в заблуждение массы и создать впечатление о возможности блока с соглашателями, значит укрепить того самого врага, которого мы готовимся свергать. Сталин предложил бойкотировать Предпарламент и отдать все силы борьбе вне его стен.
Противникам бойкота удалось, однако, увлечь потерявших чутьё «парламентских» представителей партии. Выборы в Демократическое совещание производились не прямо от населения, а по организациям. Большевики проходили либо от Советов, либо от городских Дум, кооперации и т. д. Соглашательская обстановка, постоянное воздействие перепуганных мелких буржуа повлияли и на отдельных большевиков. 77 членов фракции против 50 высказались за участие в Предпарламенте, задачей которого было обмануть массы.
Как только Ленин узнал об этом решении фракции, он написал письмо, прямо посвящённое «ошибкам нашей партии». До сих пор Ленин звал партию большевиков с совещания на заводы и в казармы, но нигде ещё не говорил об ошибках. Сейчас он резко обрушился на тех, кто отстаивал участие в подтасованном «парламенте».
«У нас не всё ладно в «парламентских» верхах партии, — писал Ленин, — больше внимания к ним, больше надзора рабочих за ними; компетенцию парламентских фракций надо определить строже. Ошибка нашей партии очевидна. Борющейся партии передового класса не страшны ошибки. Страшно было бы упорствование в ошибке, ложный стыд признания и исправления её»1.
Центральный Комитет 23 сентября снова вернулся к вопросу о Демократическом совещании. Поведение «парламентской» фракции подверглось резкой критике. Демократическое совещание приняло перед этим резолюцию, в которой требовало от правительства заключить мир. Было ясно, что эсеро-меньшевистские предатели, столько месяцев болтавшие о мире, и на сей раз только подписали новую бумажку. Большевики должны были разоблачить этот лицемерный шаг. Между тем фракция во главе с Каменевым и Рязановым голосовала за резолюцию. Руководители фракции тянули её на парламентский путь.
Центральный Комитет осудил поведение фракции. Чтобы подчеркнуть, как недопустимо даже в мелочах создавать «парламентские» иллюзии единства с соглашателями, Центральный Комитет принял резолюцию:
«Заслушав сообщение, что Рязанов назвал Церетели «товарищем» при чтении декларации, Центральный Комитет предлагает товарищам при публичных выступлениях не называть «товарищами» тех, в отношении которых такое обращение может оскорбить революционное чувство рабочих»2.
Кроме того Центральный Комитет постановил созвать 24 сентября партийное совещание из членов Центрального Комитета большевиков, Петербургского комитета и фракции Демократического совещания.
Партийное совещание состоялось в намеченный день и приняло резолюцию с призывом:
«... приложить все усилия для мобилизации широких народных масс, организованных Советами... являющимися теперь боевыми классовыми организациями, переход власти к которым становится лозунгом дня»3
Неправильная линия большевистской фракции была выправлена.
Но противники восстания вместо борьбы за немедленное взятие власти продолжали цепляться за участие в Предпарламенте. Это течение нужно было разоблачить и преодолеть.
Центральный Комитет большевиков 24 сентября призвал партию требовать немедленного созыва съезда Советов в противовес Предпарламенту, а на местах, где глубже было революционное настроение, приступить к созыву явочным порядком областных и окружных съездов.
«Долг пролетариата, как вождя русской революции,— писал Сталин в передовой статье «Рабочего пути», — сорвать маску с этого правительства и показать массам его настоящее контрреволюционное лицо... Долг пролетариата сомкнуть ряды и неустанно готовиться к грядущим битвам.
Столичные рабочие и солдаты уже сделали первый шаг, выразив недоверие правительству Керенского — Коновалова...
Слово теперь за провинцией»1.
За день до решения Центрального Комитета большевиков — 23 сентября — эсеро-меньшевики в Центральном исполнительном комитете под давлением масс постановили, наконец, созвать II съезд Советов на 20 октября. С 27 сентября «Рабочий путь» выходит под лозунгом: «Товарищи рабочие, солдаты и крестьяне! Готовьтесь к Всероссийскому съезду Советов на 20 октября! Немедленно созывайте областные съезды Советов!»
На заседании 29 сентября Центральный Комитет постановил созвать 5 октября съезд Советов Северной области, т. е. Финляндии, Петрограда и ближайших к нему городов, где господствовало большевистское настроение. Задачей съезда ставилось ускорить агитационную и организационную подготовку вооружённого восстания.
продолжение следует
ИСТОРИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ в СССР. ТОМ ВТОРОЙ
http://militera.lib.ru/h/hcw/index.html
| 
