Словом, если руководство КПСС действительно хочет сплочённости социалистического лагеря и международного коммунистического движения, оно должно полностью отказаться от линии ревизионизма, великодержавного шовинизма и раскольничества. Сплочённость социалистического лагеря и международного коммунистического движения может быть сохранена и упрочена лишь тогда, когда не только на словах, но и на деле будет соблюдаться верность марксизму-ленинизму и пролетарскому интернационализму, будет вестись борьба против современного ревизионизма и современного догматизма, борьба против великодержавного шовинизма и других форм буржуазного национализма, борьба против сектантства и раскольничества. Таков единственный путь защиты и укрепления сплочённости.

Нынешняя международная обстановка, говоря в целом, весьма хорошая. Международное коммунистическое движение одержало блестящие победы, которые привели к коренным изменениям в соотношении классовых сил на международной арене. Но вместе с тем международное коммунистическое движение подвергается нападкам со стороны регрессивного течения — ревизионизма и раскольничества, и это вполне закономерное явление в развитии истории. Хотя это обстоятельство и создало временные трудности для международного коммунистического движения и некоторых братских партий, зато ревизионисты разоблачили себя, и марксисты-ленинцы поднялись на борьбу против них. А это — хорошее дело.

Вне всякого сомнения, марксизм-ленинизм, это вечно молодое, полное жизненных сил учение, восторжествует во всём мире; на основе марксизма-ленинизма международное коммунистическое движение станет ещё более могучим и сплочённым; дело международного пролетариата и дело революции народов всего мира одержат ещё более блестящие победы. А современный ревизионизм неизбежно потерпит

полный и окончательный крах.

Мы хотели бы посоветовать руководству КПСС: хладнокровно подумайте над тем, к чему приведут вас ревизионизм и раскольничество, на которых вы упорно настаиваете. Мы ещё раз обращаемся к вам с искренним призывом вернуться на позиции марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, на позиции революционных принципов Декларации 1957 года и Заявления 1960 года, на позиции норм взаимоотношений между братскими партиями и братскими странами, предусмотренных этими документами, и на принципиальной основе устранить разногласия, укрепить сплочённость международного коммунистического движения, сплочённость социалистического лагеря, сплочённость Китая и Советского Союза.

Несмотря на то, что между нами и руководством КПСС существуют серьёзные разногласия, мы полны веры в широкие массы членов КПСС и советский народ, воспитанные Лениным и Сталиным. Китайские коммунисты и китайский народ будут и впредь неуклонно отстаивать сплочённость между Китаем и Советским Союзом, укреплять и развивать глубокую дружбу народов наших стран.

В действительности, выступает против Советского Союза не кто иной, как само руководство КПСС во главе с Хрущёвым.

Руководство КПСС полностью и огульно отрицает И. В. Сталина. Оно изображает в мрачном, страшном свете первое в мире государство диктатуры пролетариата и социалистический строй. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС ликвидировало диктатуру пролетариата, изменило характер КПСС как пролетарской партии и открыло путь к разгулу капиталистических сил в Советском Союзе. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС в целях достижения американо-советского сотрудничества всячески угодничает, раболепствует перед американским империализмом и позорит великий Советский Союз. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС, проводя политику великодержавного шовинизма, относится к братским социалистическим странам, как к зависимым странам, и дискредитирует Советское государство. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС выступает против революционной борьбы народов и чинит препятствия этой борьбе. Оно превратилось в апологета империализма и неоколониализма и осквернило славные интернациональные традиции партии Ленина. Что же это, как не антисоветское выступление?

Словом, само руководство КПСС своими делами покрыло несмываемым позором великий Советский Союз и КПСС и нанесло серьёзный ущерб коренным интересам советского народа. А это настоящие антисоветские выступления.

При таких обстоятельствах Коммунистическая партия Китая и другие марксистско-ленинские партии, все марксисты-ленинцы, руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, естественно, не могут не подвергать серьёзной критике ревизионистскую и раскольническую линию руководства КПСС, с тем чтобы отстоять чистоту марксизма-ленинизма и сплочённость международного коммунистического движения. Ревизионизм и раскольничество руководства КПСС — вот против чего мы выступаем. Ведя борьбу с этими ошибками руководства КПСС, мы защищаем созданную Лениным Коммунистическую партию Советского Союза, отстаиваем коренные интересы первого в мире социалистического государства — Советского Союза и советского народа. Какая же тут может быть речь о каком-то «антисоветском выступлении»?

Отстаивать или не отстаивать на деле марксистско-ленинскую линию и принцип пролетарского интернационализма, защищать или не защищать на деле коренные интересы КПСС, Советского Союза и советского народа — вот где проходит водораздел между теми, кто защищает Советский Союз, и теми, кто выступает против него. Подвергать принципиальной критике ревизионизм и раскольничество руководства КПСС значит защищать Советский Союз; а проводить ревизионистскую и раскольническую линию, как это делает руководство КПСС, значит в действительности выступать против Советского Союза; следовать же и подчиняться этой ошибочной линии значит не защищать Советский Союз, а помогать руководству КПСС ущемлять коренные интересы советского народа.

Ревизионизм и раскольничество руководства КПСС есть результат широкого распространения и усиления буржуазных факторов внутри страны, есть продукт империалистической политики, в частности политики ядерного шантажа и политики «мирной эволюции», проводимой американским империализмом. В свою очередь, ревизионистская и раскольническая теория и политика руководства КПСС служат интересам нарастающих в стране капиталистических сил и интересам империализма, парализуют революционную волю народов всего мира, создают препятствия в их революционной борьбе. Поэтому руководство КПСС заслужило горячую похвалу и рукоплескания со стороны империалистов и их приспешников.

Американские империалисты больше всего хвалят Хрущёва за создание раскола в международном коммунистическом движении. Они говорят: «Становится ясным, что Хрущёв достаточно искренен в своем желании добиться ослабления напряжённости отношений с Западом и что он готов ради этого пойти на риск — на раскол коммунистического движения»343-1. Они заявляют: «Никита Хрущёв бесповоротно разрушил единый блок сталинских времен. Это, пожалуй, величайшая услуга Хрущёва, оказанная им не коммунизму, а западному миру»343-2. «Мы должны быть благодарны Хрущёву за то, что он испортил свои отношения с китайцами… Мы должны быть благодарны ему за то, что он своими многочисленными весьма высокопарными и неожиданными предложениями внёс смятение в международное коммунистическое движение»343-3.

Они говорят: «Хрущёв является, пожалуй, самым лучшим советским премьер-министром, с которым Запад желал бы иметь дело, и Запад должен стараться до поры до времени воздерживаться от любых действий, которые могли бы ещё более ослабить его позицию»343-4. И далее: «Теперь американское правительство убеждено в том, что Соединённые Штаты должны оказывать Хрущёву максимум поддержки в его споре с красным Китаем»344-1.

В числе болельщиков, подбадривающих руководство КПСС, находятся и политически давно обанкротившиеся троцкисты. Они активно поддерживают руководство КПСС по таким коренным вопросам, как отношение к Сталину, отношение к американскому империализму, отношение к югославскому ревизионизму. Троцкисты говорят: «Ситуация, созданная ⅩⅩ съездом КПСС, и особенно ⅩⅩⅡ съездом, в высшей степени благоприятствует возрождению нашего движения в самих рабочих государствах»344-2. «Мы готовились к этому 25 лет. Теперь мы должны двинуться туда, и причём энергично»344-3. Они заявляют: «Мы будем критически поддерживать хрущёвское направление в его борьбе за „десталинизацию“, против более консервативных тенденций»

У многих деятелей контрреволюции, особенно военных, укреплялось убеждение, что победа революции в центральной России неизбежна; не лучше ли поэтому заранее выбрать плацдарм, где сосредоточить силы для продолжения борьбы. Таким местом мог стать юго-восток. Не прекращая борьбы в центре, Временное правительство заблаговременно стало превращать Донскую область и Северный Кавказ в оплот контрреволюции. Войсковой атаман Дона генерал Каледин, обвинённый в связи с Корниловым и оправданный правительственной комиссией, решительно принялся за очистку области от революционных элементов. Сюда на Дон перебрасывались под предлогом отсутствия фуража на фронте казачьи полки. Отсюда выводились запасные батальоны, находившиеся под большевистским влиянием. На Дон и Северный Кавказ бежали офицеры, изгнанные из воинских частей солдатами. Здесь в октябре 1917 года был создан Юго-восточный союз из кубанских, донских, терских и астраханских казачьих войск, из горцев Северного Кавказа и степных народов Донской области и Астраханской губернии; этот союз должен был стать одной из плотин для борьбы с пролетарской революцией.

Большевистские организации Донской области, и прежде всего ростовская организация, вели упорную борьбу против контрреволюции за завоевание масс.

Большевики опирались на рабочих и гарнизон Ростова. К августу в городе числилось около 300 большевиков. Комитет партии помещался вместе с эсеровской и меньшевистской организациями в павильоне городского сада. Рабочие и солдаты, приходившие сюда за литературой или за докладчиками, часто «ошибались дверью» и попадали к большевикам. Соглашатели скоро убедились, в каком опасном соседстве они оказались, и покинули павильон. Отныне всем помещением овладели большевики. Работа протекала дружно. В саду и на прилегающих улицах шёл почти непрерывный митинг. Толпы народа горячо обсуждали речи большевиков. Распространялась «Правда». Местная большевистская газета «Наше знамя» выходила в количестве более 15 тысяч экземпляров. Основная работа велась в профсоюзах — среди металлистов и железнодорожников. 

Поволжье — особенно Среднее и Нижнее — издавна считали своей «вотчиной» эсеры. Сюда ещё в 70-х годах прошлого века шли «в народ» бунтари. Их манили исторические традиции великих крестьянских восстаний Степана Разина и Емельяна Пугачёва. Эсеры пытались присвоить себе ореол славы бунтарей.

Здесь, в Поволжье, в революцию 1905 года сильнее, чем в других местах, бушевало крестьянское движение. Именно тут при зареве горящих дворянских гнёзд, под звуки набата создал саратовский губернатор Столыпин свою систему борьбы с крестьянским восстанием. Возведённый царём Николаем II из губернаторов в министры, он пытался своей аграрной политикой спасти потрясённую империю.

Дело было, конечно, не в исторических традициях. Сами традиции вырастают и держатся на определённой экономической почве. Помещики в 1861 году отрезали у поволжских крестьян в свою пользу более 25% земли, а в Саратовской и Самарской губерниях — даже 40%. Крестьян загнали «на песочки» и посадили на нищенский земельный надел. В Саратовской губернии третья часть — почти 35% — всех крестьян считалась «дарственниками»: помещики отпустили их на волю без выкупа, даром, но зато оставили им только четвёртую часть надела. Вот где была основа бурного аграрного движения в Поволжье.

Во время войны Поволжье стало тыловой областью. В городах стояли огромные гарнизоны: в Самаре — 60 тысяч, в Саратове — 30 тысяч солдат. Казань являлась центром крупнейшего военного округа, объединявшего все гарнизоны городов Поволжья. Общее количество войск всего Казанского военного округа на 1 января 1917 года достигало 800 тысяч человек, из них одних офицеров — 20 тысяч. Казанский гарнизон накануне Октября насчитывал почти 60 тысяч человек.

   Условия работы в Москве несколько отличались от Петрограда, где борьбой непосредственно руководил Центральный Комитет большевиков. Основные кадры петроградского пролетариата состояли из металлистов и рабочих тяжёлой промышленности крупных предприятий. Это был «потомственный пролетариат», как их называли, подчёркивая тем самым, что петроградские рабочие давно потеряли связь с деревней. В Москве преобладали текстильщики. Их связь с деревней была теснее. Они медленнее освобождались от мелкобуржуазных влияний. Крупные предприятия Москвы составляли исключение в массе мелких и средних предприятий.

   Петроградский пролетариат пострадал от военных мобилизаций меньше, чем московский. Правительство старалось не посылать на фронт квалифицированных рабочих. В Москве взамен мобилизованных пришли новые пополнения из деревни, что на некоторое время значительно понизило боеспособность рабочих. Военная организация московских большевиков была значительно слабее военной организации Петрограда.

А главное — в Москве не было такого руководства партийной организацией, какое обеспечивали в Петрограде Ленин и Сталин.

Впереди других организаций в подготовке штурма шёл Петроградский комитет большевиков.

Письма Ленина о восстании были известны руководящим работникам петроградской организации. Не раз Ильич прямо обращался в Петроградский комитет. Выборгский район, куда в начале октября перебрался Владимир Ильич, размножал письма на машинке. Рабочие читали их группами, переписывали от руки. В партийных низах шла напряжённая мобилизация сил вокруг лозунгов Ленина, призывавшего готовиться к восстанию.

5 октября Петроградский комитет обсуждал письмо Ленина, адресованное большевикам обеих столиц.

Против восстания выступил М. М. Лашевич — впоследствии известный троцкист. Он развил те же доводы, что Каменев и Зиновьев: сил у нас недостаточно; Петроград и Финляндия — не вся Россия; крестьянство за нами не пойдёт, а если пойдёт и согласится дать хлеб, то мы не сумеем его подвезти; страна в области экономической, промышленной и продовольственной идёт к пропасти; власть идёт к нам, но форсировать события нельзя.

Короче, колеблющиеся возлагали все надежды на самотёк: вместо организации восстания — ждать развития событий; вместо быстрой, настойчивой мобилизации всех сил — плыть по течению; вместо руководства революцией — плестись в хвосте.

Лашевич защищал предложение Троцкого об отсрочке восстания до съезда Советов. Доводы, которые скрывал Троцкий, откровенно высказал его сторонник. В этих доиодах особенно ярко вскрылось, как близко сошлись позиции Зиновьева, Каменева и Троцкого. Одна переходила в другую. Сбитые с одной платформы, авторы скрывались за второй.

Петроградский комитет дал резкий отпор противникам восстания.

     Ленин всегда  подчёркивал в статьях и письмах накануне Октября, что политическую судьбу народа, судьбу всей страны решает прежде всего победа революции в Петрограде и Москве. Вооружённое восстание в Петрограде и Москве в значительной мере предрешит исход борьбы во всей стране.

       Но определяя, откуда должен быть направлен главный удар, где решается в основном успех революции, где надо прежде всего создать ударный кулак и решающий перевес сил, партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным никогда не исходила из того, что вся страна сама по себе, самотёком, стихийно пойдёт за утвердившими власть Советов Петроградом и Москвой. По всей стране шла мобилизация сил. И самый вывод Ленина о том, что восстание назрело, целиком основывался на анализе соотношения классовых сил не только в центре, но и по всей стране.

      «Мы в большинстве в стране...»¹, — писал Ленин в исторической статье «Кризис назрел».

      Завоевание большевиками большинства в стране стало очевидным фактом после корниловщины.

     Решение Центрального Комитета большевистской партии о вооружённом восстании положило начало новому — третьему периоду в истории подготовки Великой Октябрьской социалистической революции.

        Первый период (март — апрель 1917 года) Сталин характеризовал как период новой ориентировки партии.

        Второй период (май — август 1917 года) — как период революционной мобилизации масс.

        Третий период (сентябрь — октябрь 1917 года) — как период организации штурма.

«Характерной чертой этого периода, — писал Сталин о периоде организации штурма, — нужно считать быстрое нарастание кризиса, полную растерянность правящих кругов, изоляцию эсеров и меньшевиков и массовую перебежку колеблющихся элементов на сторону большевиков»¹.

      Вслед за Петроградским и Московским Советами большевики завоёвывают большинство в Советах почти всех крупнейших промышленных центров страны: в Екатеринбурге и Минске, Ростове и Саратове, Киеве и Харькове, Таганроге и Самаре, Царицыне и Владимире, не говоря уже о Луганске и Иваново-Вознесенске, где Советы стали большевистскими вскоре после Февральской буржуазно-демократической революции.

Маркс продолжает:

    «... На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, - лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям»» ⁹⁷.

Только теперь мы можем оценить всю правильность замечаний Энгельса, когда он беспощадно издевался над нелепостью соединения слов: «свобода» и «государство». Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства.

Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя.

Эта экспроприация даст возможность гигантского развития производительных сил. И, видя, как теперь уже капитализм невероятно задерживает это развитие, как многое можно было бы двинуть вперед на базе современной, уже достигнутой, техники, мы вправе с полнейшей уверенностью сказать, что экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производительных сил человеческого общества. Но как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением труда, до уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, до превращения труда в «первую жизненную потребность», этого мы не знаем и знать не можем.

Поэтому мы и вправе говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для решения таких вопросов нет.

Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям», т. е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям. «Узкий горизонт буржуазного права», заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока ⁹⁸, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, - этот узкий горизонт будет тогда перейден.

В «Критике Готской программы» Маркс опровергает подробно лассалевскую идею о получении рабочим при социализме «неурезанного» или «полного продукта труда». Маркс показывает, что из всего общественного труда всего общества необходимо вычесть и резервный фонд, и фонд на расширение производства, и возмещение «сношенных» машин и т. п., а затем из предметов потребления фонд на издержки управления, на школы, больницы, приюты престарелых и т. п.

Вместо туманной, неясной, общей фразы Лассаля («полный продукт труда - рабочему») Маркс дает трезвый учет того, как именно социалистическое общество вынуждено будет хозяйничать. Маркс подходит к конкретному анализу условий жизни такого общества, в котором не будет капитализма, и говорит при этом:

«Мы имеем здесь дело» (при разборе программы рабочей партии) «не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, носит еще отпечаток старого общества, из недр которого оно вышло» ⁹⁴.

Вот это коммунистическое общество, которое только что вышло на свет божий из недр капитализма, которое носит во всех отношениях отпечаток старого общества, Маркс и называет «первой» или низшей фазой коммунистического общества.

В капиталистическом обществе, при условии наиболее благоприятного развития его, мы имеем более или менее полный демократизм в демократической республике. Но этот демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической эксплуатации и всегда остается поэтому, в сущности, демократизмом для меньшинства, только для имущих классов, только для богатых. Свобода капиталистического общества всегда остается приблизительно такой же, какова была свобода в древних греческих республиках: свобода для рабовладельцев. Современные наемные рабы, в силу условий капиталистической эксплуатации, остаются настолько задавленными нуждой и нищетой, что им «не до демократии», «не до политики», что при обычном, мирном течении событий большинство населения от участия в общественно-политической жизни отстранено.

Правильность этого утверждения всего нагляднее, может быть, подтверждается Германией именно потому, что в этом государстве конституционная легальность продержалась удивительно долго и устойчиво почти полвека (1871-1914), а социал-демократия за это время гораздо больше, чем в других странах, сумела сделать для «использования легальности» и для организации такой высокой доли рабочих в политическую партию, как нигде в свете.

Какова же эта наиболее высокая из наблюдавшихся в капиталистическом обществе доля политически сознательных и деятельных наемных рабов? Один миллион членов партии социал-демократов - из 15 миллионов наемных рабочих! Три миллиона профессионально организованных - из 15-ти миллионов !

Демократия для ничтожного меньшинства, демократия для богатых, - вот каков демократизм капиталистического общества. Если присмотреться поближе к механизму капиталистической демократии, то мы увидим везде и повсюду, и в «мелких», якобы мелких, подробностях избирательного права (ценз оседлости, исключение женщин и т. д.), и в технике представительных учреждений, и в фактических препонах праву собраний (общественные здания не для «нищих»!), и в чисто капиталистической организации ежедневной прессы и так далее и так далее, - мы увидим ограничения да ограничения демократизма. Эти ограничения, изъятия, исключения, препоны для бедных кажутся мелкими, особенно на глаз того, кто сам никогда нужды не видал и с угнетенными классами в их массовой жизни близок не был (а таково девять десятых, если не девяносто девять сотых буржуазных публицистов и политиков), - но в сумме взятые эти ограничения исключают, выталкивают бедноту из политики, из активного участия в демократии.

Маркс прежде всего отметает прочь ту путаницу, которая Готской программой вносится в вопрос о соотношении государства и общества.

    «... Современное общество, - пишет он, - есть капиталистическое общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или менее свободное от примеси средневековья, более или менее видоизмененное особенностями исторического развития каждой страны, более или менее развитое. Напротив того, «современное государство» меняется с каждой государственной границей. В прусско-германской империи оно совершенно иное, чем в Швейцарии, в Англии совершенно иное, чем в Соединенных Штатах. «Современное государство» есть, следовательно, фикция.

    Однако, несмотря на пестрое разнообразие их форм, различные государства различных цивилизованных стран имеют между собой то общее, что они стоят на почве современного буржуазного общества, более или менее капиталистически развитого. У них есть поэтому некоторые общие существенные признаки. В этом смысле можно говорить о «современной государственности» в противоположность тому будущему, когда отомрет теперешний ее корень, буржуазное общество.

    Вопрос ставится затем так: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами: какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч раз ни сочетать слово «народ» со словом «государство», это ни капельки не подвинет его разрешения...»⁸⁹