Страна приступила к реализации плана ГОЭЛРО. Одной из первоочередных задач явилось восстановление и создание новых предприятий топливной промышленности. Нужно было ликвидировать жесточайший топливный кризис, охвативший страну; улучшить структуру топливного баланса и создать новые транспортные возможности по доставке топлива потребителям.

С середины 20-х и в течение 30-х годов наряду с вводом в строй разрушенных предприятий было начато сооружение ряда новых заводов тяжелой промышленности. Среди них Магнитогорский металлургический комбинат на Урале, Кузнецкий – в Сибири, Керченский и Криворожский – на Украине; тракторные заводы в Волгограде, Харькове, Челябинске, сельскохозяйственного машиностроения в Ростове; автозаводы в Москве и Нижнем Новгороде, заводы химической промышленности; Луганский паровозостроительный, шарикоподшипниковый и трансформаторный заводы в Москве; Уральский и Ново-Краматорский машиностроительный заводы и ряд других крупных энергоемких промышленных объектов.

Советская власть напрягала все силы для быстрейшей ликвидации тяжёлых внутренних затруднений, которые переживала страна после окончания гражданской войны.

Собравшийся в декабре 1920 г. VIII съезд Советов выработал целую систему экономических мероприятий, направленных к хозяйственному возрождению страны. Съезд заседал в Москве, в Большом театре. Из-за отсутствия топлива театр не отапливали, и делегаты сидели в валенках и шубах. На сцене висела огромная карта электрификации Советской страны. На карте зажигались электрические лампочки, указывавшие места стройки будущих электростанций. Ленин разъяснял значение плана электрификации для перехода нищей и разорённой страны к социалистическому строительству.

По инициативе и под руководством Ленина был разработан так называемый «план ГОЭЛРО» (Государственная комиссия по электрификации России). Ленинский план ГОЭЛРО был первым крупным перспективным хозяйственным планом советской власти, прообразом сталинских пятилеток. План намечал постройку в течение 10 лет 30 крупных электростанций. Товарищ Сталин писал Ленину по поводу плана ГОЭЛРО: «Мастерский набросок действительно единого и действительно государственного хозяйственного плана без кавычек. Единственная в наше время марксистская попытка подведения под советскую надстройку хозяйственно- отсталой России действительно реальной и единственно возможной при нынешних условиях технически-производственной базы» ( Ст а л и н , Соч., т. 5, стр. 50).

Под электрификацией страны Ленин и Сталин понимали не только постройку отдельных электростанций, но и постепенную перестройку всего хозяйства страны, в том числе и земледелия, на базе новой техники, на базе современного крупного машинного производства. Только такая перестройка, осуществляемая советской властью, могла окончательно подорвать корни капитализма в стране и обеспечить построение незыблемого фундамента социалистической экономики.

МАКСИМ ГОРЬКИЙ.

ПРАВДА СОЦИАЛИЗМА

УЖЕ ДЕСЯТЬ лет партия большевиков, воплощение разума и воли пролетариата Союза социалистических советских республик -- без Владимира Ильича Ленина в ее мощной, изумительно продуктивной работе. Ушел гениальный возбудитель революционного самосознания рабочего класса, но с каждым годом революционная, культурно-хозяйственная работа партии Ленина обогащает в прошлом полудикую крестьянскую страну грандиозными результатами ее руководства, и с каждым годом все ярче вскрывается объем и значение организаторской работы Ильича, изумительная смелость его мысли, безошибочность расчетов и редкий дар предвидения будущего. Великий человек, которого карлики именовали "фантазером" и, ненавидя, пошло высмеивали, этот великий человек становится все величавее. Из всех "великих" всемирной истории Ленин - первый, чье революционное значение непрерывно растет и будет расти.

Так же непрерывно и все быстрее, растет в мире значение Иосифа Сталина, человека, который, наиболее глубоко освоив энергию и смелость учителя и товарища своего, вот уже десять лет достойно замещает его на труднейшем посту вождя партии. Он глубже всех других понял: подлинно и непоколебимо революционно-творческой может быть только истинно и чисто пролетарская, прямолинейная энергия, обнаруженная и воспламененная Лениным. Отлично организованная воля, проницательный ум великого теоретика, смелость талантливого хозяина, интуиция подлинного революционера, который умеет тонко разбираться в сложности качеств людей и, воспитывая лучшие из этих качеств, беспощадно бороться против тех, которые мешают первым развиться до предельной высоты, -- поставили его на место Ленина.

Пролетариат Союза советов горд и счастлив тем, что у него такие вожди, как Сталин и многие другие верные последователи Ильича.

*  *  *

К числу подвигов "чести и славы", подвигов "доблести и геройства", уже обычных в нашей стране, присоединено создание Беломорско-балтийского водного пути.

Это одна из наиболее блестящих побед коллективно организованной энергии людей над стихиями суровой природы севера.

О великой победе (Белморстрой)

Соединение Белого и Балтийского морей путем создания Беломорско-Балтийского канала осуществило новую чрезвычайно смелую мысль т. Ста­лина.

Смелость идеи т. Сталина в вопросе построения Беломорско-Балтийского канала заключалась не столько в самом факте создания этого гиганта гидро­техники, сооружение которого было мечтой веков, но стало действитель­ностью только при советской власти. Не только в этом заключалась мысль т. Сталина. Не ново, что большевистские настойчивость и упорство пере­крывают все то, на что была способна инициатива дореволюционной помещичье-капиталистической России. Белморстрой—не первая и не последняя крепость, взятая большевиками. Новым в этом деле, особой примечательной чертой в нашей стройке является то, что эта работа была выполнена не обычной рабочей силой. Беломорско-Балтийский канал был построен руками заключенных лагерей ОГПУ, нарушителей законов Советской страны, где немало было активных врагов, сосредоточенных в непосредственной бли­зости от границы, за которой притаился классовый враг, сосредоточенных в почти безлюдной стране, насчитывающей на всей своей территории едва 370 тыс. чел. К этому надо еще прибавить, что вся эта масса правона­рушителей содержалась почти без всякой охраны, так как наша исправи­тельно-трудовая политика предполагает ничтожный процент охраны по отно­шению ко всему аппарату исправительно-трудовых лагерей. На примере Беломорско-Балтийского лагеря мы видим, что правильно проводимая испра­вительно-трудовая политика советской власти привела к тому, что, несмотря на близость границы, мы не имели ни одного сколько-нибудь серьезного экс­цесса со стороны заключенных, а наоборот — исключительная черта нашей стройки в том, что в интересах рабочего класса использован полезный труд людей, ранее активно выступавших против устоев и принципов советской власти, на Белморстрое давших образцы героизма и массового энтузиазма.

Нужна была поистине сталинская смелость для того, чтобы пойти на это дело. Сейчас, когда мы подводим итоги Беломорского строительства, можно с уверенностью сказать, что Белморстрой продемонстрировал перед всем миром всю глубину и мощь советской исправительно-трудовой политики:

         Моя мать училась и работала на большом новом заводе, вокруг которого раскинулись дремучие леса.
      На нашем дворе, в шестнадцатой квартире, жила девочка, звали ее Феня.
      Раньше ее отец был кочегаром, но потом тут же на курсах при заводе он выучился и стал летчиком.
      Однажды, когда Феня стояла во дворе и, задрав голову, смотрела в небо, на нее напал незнакомый вор-мальчишка и вырвал из ее рук конфету.
      Я в это время сидел на крыше дровяного сарая и смотрел на запад, где за рекой Кальвой, как говорят, на сухих торфяных болотах, горел вспыхнувший позавчера лес.
      То ли солнечный свет был слишком ярок, то ли пожар уже стих, но огня я не увидел, а разглядел только слабое облачко белесоватого дыма, едкий запах которого доносился к нам в поселок и мешал сегодня ночью людям спать.
      Услыхав жалобный Фенин крик, я, как ворон, слетел с крыши и вцепился сзади в спину мальчишки.
      Он взвыл от страха. Выплюнул уже засунутую в рот конфету и, ударив меня в грудь локтем, умчался прочь.
      Я сказал Фене, чтобы она не орала, и строго-настрого запретил ей поднимать с земли конфету. Потому что если все люди будут подъедать уже обсосанные кем-то конфеты, то толку из этого получится мало.

Киносценарий

      Обложка детиздатовской книги "Тимур и его команда". Книгу держит Коля Колокольчиков. Заикаясь и показывая на книгу, он говорит Квакину:
      - Не люблю, когда врут! Здесь написано, что когда ты был хулиганом, то я стоял перед тобой бледный. Я никогда ни перед кем не стоял бледный. Это не в моем характере...
      Квакин (добродушно):
      - Ты стоял весь красный и языком лизал губы. Но вот нос у тебя, кажется, действительно был бледный.
      Колокольчиков (обидчиво):
      - Нос - это не я. Я...

  Вот уже три месяца, как командир бронедивизиона полковник Александров не был дома. Вероятно, он был на фронте.
      В середине лета он прислал телеграмму, в которой предложил своим дочерям Ольге и Жене остаток каникул провести под Москвой на даче.
      Сдвинув на затылок цветную косынку и опираясь на палку щетки, насупившаяся Женя стояла перед Ольгой, а та ей говорила:
      -- Я поехала с вещами, а ты приберешь квартиру. Можешь бровями не дергать и губы не облизывать. Потом запри дверь. Книги отнеси в библиотеку. К подругам не заходи, а отправляйся прямо на вокзал. Оттуда пошли папе вот эту телеграмму. Затем садись в поезд и приезжай на дачу... Евгения, ты меня должна слушаться. Я твоя сестра...
      -- И я твоя тоже.
      -- Да... но я старше... и, в конце концов, так велел папа.
      Когда во дворе зафырчала отъезжающая машина, Женя вздохнула и оглянулась. Кругом был разор и беспорядок. Она подошла к пыльному зеркалу, в котором отражался висевший на стене портрет отца.

Впервые повесть была опубликована в журнале "Октябрь" за 1929 год (No 4-7) под рубрикой "Пережитое". Эта рубрика, как и само название, под которым повесть печаталась - "Обыкновенная биография", - подчеркивали автобиографический характер произведения. С таким же названием повесть вышла в свет в 1930 году в двух выпусках "Роман-газеты для ребят".
      Тихий городок Арзамас, реальное училище, детские игры, взбудоражившая город весть о революции... Все это и многое другое действительно перешло в повесть прямо из мальчишеских лет писателя. Как и герой повести, он быстро повзрослел, дневал и ночевал в арзамасском клубе большевиков, мать его работала фельдшерицей, отец находился на фронте. В образе большевика "Галки" в повести выведен преподаватель реального училища Николай Николаевич Соколов. Когда Аркадий Голиков (Гайдар) в 1919 году ушел на гражданскую войну, ему, как и герою повести Борису Горикову, едва исполнилось пятнадцать лет.
      Но полного совпадения судеб писателя и героя его повести, конечно, искать не следует. Так, например, в повести отец Бориса Горикова по приговору военного суда царской армии расстрелян, а отец писателя Петр Исидорович Голиков стал в Красной Армии комиссаром полка. Путь самого писателя на фронт был иным, чем у Бориса Горикова.
      Желая указать на то, что образ Бориса Горикова собирательный, что в нем соединены черты многих юношей, которых позвала на служение народу Великая Октябрьская социалистическая революция, писатель и дал сначала своей повести название "Обыкновенная биография". На "обыкновенность", т.е. типичность своего жизненного пути, как и пути героя повести, Аркадий Гайдар указывал и позже. "Это не биография у меня необыкновенная, а время было необыкновенное, - писал он в 1934 году. - Это просто обыкновенная биография в необыкновенное время".
      Интересно, что до названия "Обыкновенная биография" существовал еще один его вариант - "Маузер". Так именуется повесть в договоре, заключенном писателем с Госиздатом в июне 1928 года.
      Однако уже после того как повесть вышла в свет, писатель продолжал искать для нее максимально точное, емкое название. В 1930 году повесть была издана в Госиздате отдельной книгой под названием "Школа". С этим "именем" она и осталась в советской литературе, рассказывая все новым и новым поколениям юных читателей о той большой школе жизни, школе борьбы, школе революции, через которую довелось пройти их сверстникам в годы становления Советской власти.
      "Школа" задумывалась в 1923-1924 годах в Сибири, когда Гайдар, молодой командир РККА, впервые брался за перо. Начал же он работать над повестью в 1928 году, живя в Кунцеве, под Москвой, а заканчивал в Архангельске в 1928-1930 годы, сотрудничая одновременно в газете "Волна" ("Правда Севера"). В литературном приложения к газете "Правда Севера" и появился впервые небольшой отрывок из повести, тогда еще называвшейся "Маузер".
      Работал Аркадий Гайдар над этой повестью очень напряженно, продолжая оттачивать свой стиль, ту особую гайдаровскую интонацию, о которой впоследствии, именно по поводу "Школы", сказал на Первом съезде писателей в 1934 году С. Я. Маршак: "Есть у Гайдара и та теплота и верность тона, которые волнуют читателя..."

    И из-за какой-то беды поезд два часа простоял на полустанке и пришел в Москву только в три с половиной. Это огорчило Натку Шегалову, потому что севастопольский скорый уходил ровно в пять, и у нее не оставалось времени, чтобы зайти к дяде.
      Тогда по автомату, через коммутатор штаба корпуса, она попросила кабинет начальника - Шегалова.
      - Дядя, - крикнула опечаленная Натка, - я в Москве!.. Ну да: я, Натка. Дядя, поезд уходит в пять, и мне очень, очень жаль, что я так и не смогу тебя увидеть.
      В ответ, очевидно, Натку выругали, потому что она быстро затараторила свои оправдания. Но потом сказали ей что-то такое, отчего она сразу обрадовалась и заулыбалась.
      Выбравшись из телефонной будки, комсомолка Натка поправила синюю косынку и вскинула на плечи не очень-то тугой походный мешок.
      Ждать ей пришлось недолго. Вскоре рявкнул гудок, у подъезда вокзала остановилась машина, и крепкий старик с орденом распахнул перед Наткой дверцу.
      - И что за горячка? - выбранил он Натку. - Ну, поехала бы завтра. А то "дядя", "жалко"... "поезд в пять часов"...
      - Дядя, - виновато и весело заговорила Натка, - хорошо тебе - "завтра". А я и так на трое суток опоздала. То в горкоме сказали: "завтра", то вдруг мать попросила: "завтра". А тут еще поезд на два часа... Ты уже много раз был в Крыму да на Кавказе. Ты и на бронепоезде ездил и на аэроплане летал. Я однажды твой портрет видела. Ты стоишь, да Буденный, да еще какие-то начальники. А я нигде, ни на чем, никуда и ни разу. Тебе сколько лет? Уже больше пятидесяти, а мне восемнадцать. А ты - "завтра" да "завтра"...
      - Ой, Натка! - почти испуганно ответил Шегалов, сбитый ее бестолковым, шумным натиском. - Ой, Натка, и до чего же ты на мою Маруську похожа!
      - А ты постарел, дядя, - продолжала Натка. - Я тебя еще знаешь каким помню? В черной папахе. Сбоку у тебя длинная блестящая сабля. Шпоры: грох, грох. Ты откуда к нам приезжал? У тебя рука была прострелена.