21 мая 1937 - Начало работы дрейфующей станции "Северный полюс-1” под руководством И.Д.Папанина

Издавна по студеным северным морям отважные русские поморы прокладывали пути. В ХVIII-ХIХ в.в. начались научные экспедиции мореплавателей России, открывателей новых земель и создателей первых карт арктических берегов. Но настоящее планомерное изучение и освоение Арктики началось после победы Великой Октябрьской Социалистической Революции. Социализм ставил науку на службу человеку.

В целях транспортного освоения Северного морского пути на побережье появились полярные станции, морские и воздушные порты, построены ледоколы и транспортные суда.  Но развитие арктического судоходства было невозможно без изучения водного, атмосферного и ледового режима Ледовитого океана. Новаторским и дерзновенным способом систематического исследования Арктики стала первая высокоширотная экспедиция 1937 года, высадившая на льдине у Северного полюса всемирно известную станцию "Северный полюс-1” ("СП-1”). В 1936 г. по докладу начальника Главсевморпути академика О.Ю.Шмидта руководство страны приняло решение об организации воздушной экспедиции к полюсу.

27 ДЕКАБРЯ 1929 года Сталин выступил на конференции аграрников-марксистов. В своей речи товарищ Сталин разоблачил буржуазную теорию «равновесия» секторов народного хозяйства, разбил антимарксистскую теорию «самотёка» в социалистическом строительстве и антимарксистскую теорию «устойчивости» мелко-крестьянского хозяйства. Разгромив все эти буржуазные, антимарксистские, право-оппортунистические теории, товарищ Сталин дал глубокий анализ природы колхозов, как социалистической формы хозяйства, и обосновал переход к политике сплошной коллективизации сельского хозяйства и ликвидации на этой основе кулачества, как класса. [126]

Ленин ещё на XI съезде партии говорил о последнем и решительном бое с русским капитализмом, который вырастает из мелкого крестьянского хозяйства, но в тот период срок этого боя ещё нельзя было с точностью определить. Товарищ Сталин с присущей ему гениальной прозорливостью научно доказал, что срок последнего решительного боя с внутренним капитализмом уже наступил. Великий диалектик — Сталин показал, что ликвидация кулачества, как класса, не есть продолжение прежней политики ограничения и вытеснения кулачества, а есть крутой поворот в политике партии.

«Если конфискация земли у помещиков была первым шагом Октябрьской революции в деревне, — так записано в решениях XVI съезда партии, — то переход к колхозам является вторым и притом решающим шагом, который определяет важнейший этап в деле построения фундамента «социалистического общества в СССР».

К социалистическому хозяйству деревня пришла в результате того, что экономическая [127] необходимость требовала перехода к крупному артельному хозяйству, к коллективному, машинному земледелию. Партия большевиков и Советское государство на протяжении ряда лет создавали в деревне новые производительные силы, насаждали новую технику — тракторы, комбайны и т. д., подготовляли кадры социалистического земледелия, миллионы людей, овладевающих новой техникой.

По мотивам одноименного романа Бруно Ясенского.

Идет строительство Вахшского канала — одной из крупнейших новостроек первой пятилетки. Сюда прибывают по контракту два американца. Матерый шпион полковник Бейли, представившийся безобидным путешественником мистером Мурри, позже будет пойман с поличным и разоблачен. А мистер Кларк (Сергей Курилов), приехавший на канал «делать деньги» постепенно убедится в том, что работа и политика не такие уж разные понятия. Не принимая социализм, он вполне искренне симпатизирует энтузиазму советских людей. Любовь к переводчице — комсомолке Марии Полозовой (Изольда Извицкая) — помогает Кларку осмыслить происходящее.

В центре событий сложного строительства оказывается и инженер Уртабаев (Гурминч Завкибеков) - сильный, яркий человек, один из первых представителей таджикской интеллигенции. Его подозревают во вредительстве. Однако Уртабаев не из тех, кто «ломается», — он доказывает свою непричастность к диверсиям и остается одним из первых авторитетов стройки. В праздничный день открытия канала разгромлена последняя банда басмачей, в схватке с которой погибает комсомольский вожак Карим.

Вернемся еще раз к образу этого человека, - человека, постоянно находящегося между тем, что сделано, и тем, что надо сделать. (Когда с ним говорят о работе, - излюбленное его выражение: "это пустяки по сравнению с тем, что должно быть").

На него обрушивается ненависть наших врагов, и со своей точки зрения они правы, - говорит Кнорин. Он - имя нашей партии, - говорит Бубнов. Это лучший из старой железной когорты, - говорит Мануильский. Старые большевики пользуются уважением, - говорит Микоян, - не потому, что они старые, а потому; что они не стареют.

История его жизни - это непрерывный ряд побед над непрерывным рядом чудовищных трудностей. Не было такого года, начиная с 1917, когда он не совершил бы таких деяний, которые любого прославили бы навсегда. Это - железный человек. Фамилия дает нам его образ: Сталин - сталь. Он несгибаем и гибок, как сталь. Его сила - это его несравненный здравый смысл, широта его познаний, изумительная внутренняя собранность, страсть к ясности, неумолимая последовательность, быстрота, твердость и сила решений, постоянная забота о подборе людей.

После смерти человек живет только на земле. Ленин живет всюду, где есть революционеры. Но можно сказать: ни в ком так не воплощены мысль и слово Ленина, как в Сталине. Сталин - это Ленин сегодня.

Мы уже видели, что во многом он похож на изумительного Владимира Ильича: то же глубокое знание теории, то же чувство реальности, та же твердость. Чем же они отличаются друг от друга? Вот два мнения советских рабочих: "Ленин - это руководитель. Сталин - это хозяин". "Ленин - больше, Сталин - сильнее". Не будем слишком вдаваться в такие параллели: своими неясными определениями они могут привести нас к неверным выводам о двух великих людях, из которых один сформировал другого.

Если угодно, можно сказать, что Ленин, - главным образом в силу условий, - был больше агитатором. Сталину, стоящему во главе более развитой, более укрепленной системы руководства, чаще приходится действовать через партию, через организацию. Сталин сегодня - это не человек больших бурных митингов. Впрочем, он вообще никогда не пользовался приемами крикливого красноречия, - чем только и располагают пробравшиеся к власти проходимцы и преуспевающие проповедники.

Вот что делается в стране, где загораются солнца, - в эпоху, когда, по словам Кагановича, океаны текут под мостами.

Все государства, кроме одного, идут через фашизм к разорению, все они идут к войне. Положение трагично. Но оно несложно. Оно просто.

В XIX веке, когда были точно и ясно осознаны предшествующие исторические этапы, борющееся человечество разделилось на две части; на пытающихся сохранить капиталистическую форму общества и на стремящихся переделать его в направлении равенства. Между этими двумя мощными силами завязалась борьба, постепенно распространяющаяся на весь мир.

Конкретно: по одну сторону - рабочий класс, частично организованный (политически и профессионально) в международную армию, и все, ему сочувствующие; по другую - официальная наследница французской революции, правящая буржуазия: ее государственная машина, ее адвокаты и защитники всех мастей, а также обыватели всех категорий.

Казалось, что существуют и промежуточные позиции. На деле их не было. Все политические партии, расположенные между двумя основными лагерями, разыгрывали лишь пустые, поверхностные комедии. Отсюда с очевидностью вытекает: третьего мира нет. Третьего пути нет Промежуточных решений нет. Что нереволюционно, то реакционно, и даже реформисты постепенно вовлекаются в блок социальной реакции, даже нейтральные увеличивают его вес своим мертвым грузом, даже полуреволюции падают туда же и там погибают окончательно. Либо все, либо ничего.

Следовательно, знаменитый буржуазный либерализм, который, как и всякая "золотая середина", имеет множество приверженцев, который на все лады твердит: "ни реакции, ни революции", - покоится на грубо-неправильном понимании действительности. Факты неумолимо требуют от нашей эпохи: либо реакция, либо революция. Даны только эти две возможности.

Припомним, как определил необозримые основные задачи Сталин: дело идет о том, чтобы превратить отсталую Россию в технически современную страну, чтобы не зависеть от капиталистических стран, чтобы советская власть была крепка и социализм мог победить, чтобы стала возможной ликвидация кулака и переход от мелкого, частнособственнического сельского хозяйства к коллективизации сельского хозяйства, чтобы обеспечить военную оборону.

И это строительство в одной стране - должно было обойтись без иностранного капитала.

Несмотря на серьезнейшие победы, одержанные единственной страной, яростно и в то же время методически боровшейся за них уже десять лет, мировое общественное мнение буржуазии не сложило оружия, не простило стране выход из общего "порядка", и большая пресса, орудие капиталистической информации, - то есть лжеинформации, - последовательно проводила свою подлую тактику: либо она так же бесчестно, как отрицают подлинность своей подписи, отрицала подлинность успехов Советского Союза, либо, в тех случаях, когда отрицать эти успехи было бы слишком уж глупо, приписывала эти успехи отходу от принципов социализма. С самого начала первой Пятилетки и до самого ее завершения официальная журналистика сохраняла гримасу желчной иронии. Вот несколько выдержек, приведенных самим Сталиным:

- "Ах, план? - говорит "Нью-Йорк Таймс" в конце ноября 1932 года. - Бросьте! Это - спекуляция!" Примерно в то же время "Дейли Телеграф" заявляет: "Полный крах!" "Коллективизация позорно провалилась", - подхватывает уже упомянутый "Нью-Йорк Таймс". "Тупик!" - утверждает "Газета Польска". "Катастрофа налицо", - вещает итальянский журнал "Политика". Английская газета "Файнашиэл Тайме" решительно вынуждена констатировать "крах системы пятилетнего плана". Не менее категорически высказывается и американский буржуазный журнал "Керрент Истори": "Пятилетняя программа провалилась как в отношении объявленных целей, так и еще более основательно в отношении ее основных социальных принципов".

Прежде всего, заметим, что Коммунистическая партия, - партия, которую в своей высокой прозорливости строил Ленин, - непримирима и непреклонна в принципиальных вопросах. Фантазиям в ней нет места. В других партиях могут благоденствовать двуликие руководители, балаганные шуты, - и никто не требует хирургического вмешательства. Но Коммунистическая партия не потерпит в своих рядах работника, хоть немного склонного к фразерству. Она не допускает расплывчатых формул, к которым кое-как приклеиваются идеи и факты. Во всяком вопросе она добирается до самой глубины, ко всякому делу относится со всей серьезностью.

Заметим, во-вторых, что Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) есть государственная сила, - в том смысле, что она является передовым отрядом пролетариата, управляющего социалистическим государством, и делает его кровное дело. И, наконец, партия поднимает целину и сама является примером беспримерного. По этим трем причинам столкновения тенденций в этой партии острее, чем где бы то ни было, но столь же остра унеси потребность в единстве. Партии присуще колоссальное стремление к монолитности, она властно выправляет всякое отклонение. Если подумать, в каких условиях она работает, какие огромные, разнообразные и небывалые задачи выпали ей на долю, то станет ясным, что иначе и быть не могло.

Вот как развивается явление оппозиции: каждая возникающая проблема, каждое предстоящее решение допускает grosso modo (вообще говоря) две противоположных точки зрения, ставит нас перед двумя расходящимися путями: тезис и антитезис, "да" и "нет", всякое решение имеет свои "за" и свои "против". Когда соображения "за" перевешивают, тогда говорят: да. Но "против" - остаются. Они остаются частью в фактах, ибо никакое действие не может быть обоснованным или необоснованным абсолютно и безусловно. Они остаются в сознании людей, которые составляли меньшинство, возражавшее против принятого решения или колебавшееся при его принятии. И получается уродливое, фатальное искажение: непомерное разбухание возражений и аргументов "против". Иными словами, здесь проявляется вновь, развивается и усиливается, оживает и наполняется ядом оппозиционная склонность данного политического деятеля.

Итак, вследствие "своеобразного сочетания исторических условий", первой страной, "вступившей на путь социализма, оказалась Россия, страна экономически и культурно отсталая, хотя в ней и был мощный революционный передовой отряд". Одним прыжком перескочить через картонную республику; через пестрый ворох буржуазных формул, принятых в демократических монархиях и монархических демократиях, - в теории это было прекрасно. А на деле?

Захватив власть, пришлось пускать ее в ход, - и притом немедленно, без малейшей передышки. Огромная государственная машина, перешедшая из рук злобного, обожравшегося шута, после короткой нерешительной задержки в мертвом болоте Временного правительства, - в руки революционеров-творцов, людей пламени и расчета, должна была во что бы то ни стало продолжать свое движение по обширнейшей из стран нашей планеты; со старой жизнью было покончено, новая еще не существовала.

Три колоссальных проблемы: империалистическая война, гражданская война, политическое и хозяйственное устройство страны. Первая из этих проблем не была по-настоящему разрешена даже после Брест-Литовска, даже после прекращения военных действий между "союзниками" и Германией, ибо если главные силы бывших врагов официально вышли из игры, то гражданская война, последовавшая за революцией, была основательно приправлена интервенцией.

Что надо было делать? - Все. Жить день за днем, класть камень за камнем. И притом - все сразу Одновременно и организовать революцию, и отражать контрреволюционные лавины на всех границах, со всех сторон света, и переделывать бывшую российскую империю, невежественную земледельческую страну (80% крестьян, 70% неграмотных), разоренную, измученную, окровавленную бывшую империю - в великое государство с социалистическим строем (единственным в своем роде, отличным от всех) и передовой экономикой (не менее и даже более мощной, чем в других странах).

Вернемся еще раз к тем дням победы, дням великого начала. Каков был общий баланс, инвентарь страны, взятой большевиками? Чем были остатки России в ноябре 1917 года, в час, когда в Смольном институте Ленину сообщили, что над Зимним дворцом развевается красное знамя и что знамя это стало центром мира?

С первых же дней Октября Сталин занял пост народного комиссара по делам национальностей. На этом посту он оставался до 1923 года. Проблема национальностей - или проблема единства в многообразии.

Лет десять тому назад Сталин в чрезвычайно торжественной обстановке заявил, что если первой основой Республики Советов является союз рабочих и крестьян, то второй ее основой является союз различных национальностей: русских и украинцев, башкир и белорусов, грузин и азербайджанцев, армян и дагестанцев, татар и киргизов, узбеков и туркмен.

После разрушения двух старых режимов, - царского и буржуазного, трехвекового и полугодового, - все (и, прежде всего, передовая когорта, т.е. Ленин и Центральный Комитет) признавали Сталина одним из лучших теоретиков и практиков национального вопроса. Он и сейчас считается первым знатоком национального вопроса в Советском Союзе.

Вопрос капитальный. В частности - вопрос о костяке нового государства; в более общей форме - вопрос о географическом костяке социализма. Он встает и на карте России, и на всей разорванной, растерзанной карте мира.

Мы, люди Запада, иногда называем "русскими" всех граждан государства, раскинувшегося от Польши до Аляски, простирающегося на восемь тысяч километров по земной окружности. Но такое обозначение можно принять лишь как условное, сокращенное и, так сказать, символическое. В настоящий момент Россия представляет собою не более как одну из стран, входящих в СССР. Это - не область: это государство, республика. Кроме России, на двух миллиардах гектаров Советского Союза помещается еще несколько республик и свыше ста различных национальных автономий и этнических групп, входящих в современную федерацию; прежде все они были беспорядочно свалены в единую вотчину российской династии, квартировавшей под расписными сводами Кремля. Россия в собственном смысле этого слова есть лишь крупнейшая из этих стран; административным центром всей огромной территории, охватывающей половину земной окружности, столицей является русский город, - необходим же для общего управления какой-то административный центр. Однако, грузин остается грузином. Украинец остается украинцем. Они - такие же русские, как и мы с вами.

Анри Барбюс

II

ГИГАНТ

Итак, был в России (а иногда наезжал и в Европу) могучий вождь, великий брат всех революционеров - мы уже видели его мельком в этой книге. Ленину приходилось бороться не только с официальными властями, но и со значительной частью своих же товарищей по партии. Он требовал, - и именно это было его великим делом, его великой мыслью, охватывавшей все остальное, - он требовал создания непримиримой, чистой, строгой, монолитной революционной партии, недоступной ни для каких компромиссов. Он говорил, что только такая партия может выполнить задачу переделки мира и что как раз в создании такой партии состоит основной вопрос движения. Именно в этом смысле он возрождал социализм в самом социализме.

Мы видели, что еще в тюрьме Сталин, узнав о текущих событиях от товарищей, целиком присоединился к позиции, занятой на II съезде партии Лениным. На этом съезде Владимир Ильич сознательно и резко подчеркнул возникшее между большевиками и меньшевиками разногласие по тактическому вопросу и намеренно создал между этими двумя направлениями пропасть. Для великого борца за единство это было колоссально ответственным шагом. К этому имелись исключительно важные основания: ведь единство между двумя резко расходящимися тенденциями может быть лишь внешним и искусственным, оно может существовать только на бумаге. Это не единство, а ложь о единстве. Сталин был согласен с Лениным. Впрочем, такое решение целиком соответствовало свойствам характера и умственного склада Сталина; можно сказать, что его выбор был сделан еще прежде, чем он начал выбирать. Между Лениным и Сталиным расхождений никогда не бывало.

Но зато у обоих были резкие противники внутри партии. Особенно выделялся упрямый и речистый меньшевик Троцкий, считавший, что "твердокаменность" большевиков обрекает партию на бесплодие. Троцкий называл Ленина фракционером, раскалывающим силы рабочего класса.