Владимир Павлович Беляев.

Старая крепость

В первой и второй книгах романа известного советского писателя, лауреата Государственной премии СССР и премии имени Т.Шевченко, рассказывается о жизни ребят маленького пограничного городка Западной Украины в годы гражданской войны. Юные герои становятся свидетелями, а порой и участниками революционных боев за Советскую власть.

УЧИТЕЛЬ ИСТОРИИ

Гимназистами мы стали совсем недавно.
Раньше все наши хлопцы учились в городском высшеначальном училище.
Желтые его стены и зеленый забор хорошо видны с Заречья.
Если на училищном дворе звонили, мы слышали звонок у себя, на Заречье. Схватишь книжки, пенал с карандашами - и айда бежать, чтобы вовремя поспеть на уроки.
И поспевали.
Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по скалистой тропинке - на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные ворота.
Только-только успеешь вбежать в класс и сесть за парту - входит учитель с журналом.
Класс у нас был небольшой, но очень светлый, проходы между партами узкие, а потолки невысокие.
Три окна в нашем классе выходили к Старой крепости и два - на Заречье.
Надоест слушать учителя - можно в окна глядеть.
Взглянул направо - возвышается над скалами Старая крепость со всеми ее девятью башнями.

Читать далее...

Тут старик подошел к изумленному Ивашке, погладил его по голове. Ивашка почувствовал, что тяжелая ладонь старика вздрагивает.

     - Ты,  конечно, думал, что я стар, хром, уродлив и несчастен, - говорил старик Ивашке - А на самом деле я самый счастливый человек на свете.
     Ударом бревна мне переломило ногу,  -  но  это тогда,  когда мы  -  еще неумело -  валили  заборы  и  строили баррикады,  поднимали восстание против царя, которого ты видел только на картинке.

     Мне вышибли зубы,  - но это тогда, когда, брошенные в тюрьмы, мы дружно пели революционные песни.  Шашкой в бою мне рассекли лицо,  -  но это тогда, когда первые народные полки уже били и громили белую вражескую армию.

  На соломе, в низком холодном бараке метался я в бреду, больной тифом. И грозней смерти звучали надо мной слова о  том,  что  наша страна в  кольце и вражья  сила  нас  одолевает.  Но,  очнувшись вместе  с  первым лучом  вновь сверкнувшего солнца,  узнавал я,  что  враг  опять  разбит и  что  мы  опять наступаем.

     И,  счастливые,  с  койки на  койку протягивали мы друг другу костлявые руки и  робко мечтали тогда о  том,  что пусть хоть не при нас,  а после нас наша страна будет такой вот,  как она сейчас,  -  могучей и великой.  Это ли еще,  глупый Ивашка, не счастье?! И на что мне иная жизнь? Другая молодость? Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!

Читать далее...

Мне тогда было тридцать два года. Марусе двадцать девять, а дочери нашей Светлане шесть с половиной. Только в конце лета я получил отпуск, и на последний тёплый месяц мы сняли под Москвой дачу.

Мы со Светланой думали ловить рыбу, купаться, собирать в лесу грибы и орехи. А пришлось сразу подметать двор, подправлять ветхие заборы, протягивать верёвки, заколачивать костыли и гвозди.

Нам всё это очень скоро надоело, а Маруся одно за другим всё новые да новые дела и себе и нам придумывает.

Только на третий день к вечеру наконец-то всё было сделано. И как раз, когда собирались мы втроём идти гулять, пришёл к Марусе её товарищ — полярный лётчик.

Они долго сидели в саду, под вишнями. А мы со Светланой ушли во двор к сараю и с досады взялись мастерить деревянную вертушку.

Когда стемнело, Маруся крикнула, чтобы Светлана выпила молока и ложилась спать, а сама пошла проводить лётчика до вокзала.

Но мне без Маруси стало скучно, да и Светлана одна в пустом доме спать не захотела.

Мы достали в чулане муку. Заварили её кипятком — получился клейстер.

Оклеили гладкую вертушку цветной бумагой, хорошенько разгладили её и через пыльный чердак полезли на крышу.

Вот сидим мы верхом на крыше. И видно нам сверху, как в соседнем саду, у крыльца, дымит трубой самовар. А на крыльце сидит хромой старик с балалайкою, и возле него толпятся ребятишки.

Потом выскочила из чёрных сеней босоногая сгорбленная старуха. Ребятишек турнула, старика обругала и, схватив тряпку, стала хлопать по конфорке самовара, чтобы он закипел быстрее.

Посмеялись мы и думаем: вот подует ветер, закружится, зажужжит наша быстрая вертушка. Ото всех дворов сбегутся к нашему дому ребятишки. Будет и у нас тогда своя компания.

Читать далее...

Аркадий Гайдар

Любимых детских книг творец
И верный друг ребят,
Он жил, как должен жить боец,
И умер, как солдат.

Ты повесть школьную открой -
Гайдар ее писал:
Правдив той повести герой
И смел, хоть ростом мал.

Прочти гайдаровский рассказ
И оглянись вокруг:
Живут сегодня среди нас
Тимур, и Гек, и Чук.

Их по поступкам узнают.
И это не беда,
Что по-гайдаровски зовут
Героев не всегда.

Страницы честных, чистых книг
Стране оставил в дар
Боец, Писатель, Большевик
И Гражданин - Гайдар...

Читать далее...

Вот к чему мы шли, а что имеем теперь?

Сергей МИХАЛКОВ

ПЕРВАЯ ТРОЙКА ИЛИ ГОД 2001й...

 

Героическая феерия в двух частях, семи картинах

Консультант - летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза Алексей ЛЕОНОВ.

Светлой памяти ЮРИЯ ГАГАРИНА посвящается

Автор.

Действующие лица Федя ДРУЖИНИН Вадим Гонтарев Наташа Печатникова - школьники 12-14 лет

Дружинина Зоя Петровна - Федина бабушка.

Титов Герман Степанович - летчик-космонавт, Герой Советского Союза. По воле автора пьесы - начальник Главного управления межпланетных сообщений СССР.

Артамонов Артем Иванович - академик.

Павловский - представитель горкома комсомола.

Леночка - секретарша.

Ричард Вуд - корреспондент американской газеты "Уоркер".

ОТ АВТОРА. Действие происходит на советской земле и в космосе в начале XXI века. В пьесе частично использованы записи бесед с крупнейшими советскими учеными, обобщенные журналистом В. Губаревым в книге "ЧЕЛОВЕК, ЗЕМЛЯ, ВСЕЛЕННАЯ".

Читать далее...

Читать далее...

Лихачёв Иван Алексеевич (15.6.1896, Озерцы, ныне Венёвского района Тульской области, — 24.6.1956, Москва), советский государственный и хозяйственный деятель.

Член Коммунистической партии с 1917.

Родился в семье крестьянина.

С 1908 рабочий Путиловского завода в Петербурге.

В годы 1-й мировой войны 1914—1918 матрос Балтийского флота.

В 1917—1921 красногвардеец, командир Красной Армии, сотрудник ВЧК.

В 1921—1926 на профсоюзной работе.

Учился в Горной академии и в Электромеханическом институте.

В 1926—1939 и 1940—1950 директор Московского автомобильного завода.

В 1950—1953 директор Московского машиностроительного завода.

В 1939 нарком машиностроения.

С 1953 министр автомобильного транспорта и шоссейных дорог СССР.

На 18-м съезде партии (1939) избирался член ЦК ВКП(б); на 20-м (1956) — кандидат в члены ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 1—5-го созывов.

Государственная премия СССР (1948). Награжден 5 орденами Ленина, 3 др. орденами, а также медалями.

Похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены.

В июне 1956 имя Лихачева присвоено Московскому автомобильному заводу.

Лит.: Добровольский Е. Н., Даешь автомобиль! Документальная повесть, М., 1971.

Читать далее...

В СССР распределение жилищ носило в себе элементы коммунистического распределения. Особенность советской системы была в том, что производство было неразрывно переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей. Это переплетение настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным.

Формирование социокультурной идентичности – достаточно долгий и противоречивый исторический процесс. Не следует забывать не только о том, что в современной Европе с повышенным вниманием относятся к опыту СССР в этой тонкой и сложной социальной сфере, но и о том, что, по сути, социальные достижения советского народа сами по себе являлись частью процесса постепенного формирования понимания важности социальной жилищной политики западным сообществом (проблемы и задачи которой, кстати, так до сегодняшнего времени на «цивилизованном» Западе и не разрешены). За годы строительства социализма сформировалась совершенно новая социокультурная идентичность – советский народ. В этом аспекте особую роль играло жилищное строительство – как масштабная масштабная политика формирования социальной и культурной среды жизни населения, как средство формирования гуманитарного пространства жизнедеятельности поколений, минимизации гуманитарных конфликтов, развития человека и прогресса культуры. Можно утверждать, что жилищное строительство является одним из эффективных средств предотвращения и разрешения гуманитарных конфликтов. И напротив, антисоциальная жилищная практика выступает средством эскалации подобных конфликтов, способствует сбору «горючего» социального материала с обострением всех прочих социальных бед и язв – от антисанитарии гетто-трущоб крупнейших городов мира, бедствующих обитателей ветхого жилья, лишенного всех жизненно значимых удобств, до сплошной криминогенной зоны современных «бидонвилей» и соответствующих проблем в социальной среде – массовой проституции, наркомании, ксенофобии.

В разработке и реализации жилищной политики СССР уже в 1930-е годы достиг заметных успехов, опередив в некоторых аспектах социальной защиты многие индустриально развитые страны Запада. Общие социальные требования к жилищу выражали необходимость соответствия жилища достигнутому уровню социально-экономического развития страны, образу жизни и быта советских людей. В те годы 70% квартир заселялись покомнатно и лишь около 30% – посемейно1. Коммунальное расселение уже было достойным и существенным выходом из тяжкого жилищного кризиса царского времени с его массовой нищетой рабочего люда и антисанитарными условиями быта большей части не только сельского, но и городского населения страны. В 1920-е – 1930-е годы жилищная политика Советской власти спасла жизнь и здоровье миллионам людей.

Читать далее...

Аркадий Гайдар - любимый писатель советских людей.

Сама жизнь Аркадия Гайдара - это интересная и волнующая книга. Большевик, комиссар, коммунист до последнего вздоха.  Шестнадцати лет от роду он командовал полком. Двадцати лет написал свою первую большую книгу. Он был красноармейцем, командиром, военным корреспондентом, писателем, путешественником, даже охотником. Много интересного, а порой и тяжёлого пришлось пережить Гайдару.

Вся жизнь его - подвиг во имя счастья трудового народа

 

Аркадий Гайдар. Пусть светит

 

      Отец запаздывал, и за стол к ужину сели трое: босой парень Ефимка, его маленькая сестренка Валька и семилетний братишка по прозванию Николашка-баловашка.
      Только что мать пошла доставать кашу, как внезапно погас свет.
      Мать из-за перегородки закричала:
      - Кто балуется? Это ты, Николашка? Смотри, идоленок, добалуешься!
      Николашка обиделся и сердито ответил!
      - Сама не видит, а сама говорит. Это не я потушил, а, наверное, пробки перегорели.
      Тогда мать приказала:

      - Пойди, Ефимка, притащи из сеней лестницу. Да поставь сначала сахарницу на полку, а то эти граждане в темноте разом сахар захапают.
      Вышел Ефим в сени, смотрит: что за беда? И на улице темно, и на станции темно, и кругом темно. А тут еще небо в черных тучах и луна пропала.
      Забежал Ефим в комнату и сказал:
      - Зажигайте, мама, коптилку. Это не пробки перегорели, а, наверное, что-нибудь на заводе случилось.
      Мать пошла в чулан за керосином, а Ефимка, разыскивая сапоги, торопливо полез под кровать. Левый сапог нашел, а правый никак.
      - Наверное, это вы опять куда-нибудь задевали? - спросил он у притихших ребятишек.

Читать далее...

I

      Из травы выглянула курчавая белокурая голова, два ярко-синих глаза, и послышался сердитый шепот:
      - Валька... Валька... да заползай же ты, идол, справа! Заползай сзаду, а то он у-ч-ует.
      Густые лопухи зашевелились, и по их колыхавшимся верхушкам можно было догадаться, что кто-то осторожно ползет по земле.
      Вдруг белокурая голова охотника опять вынырнула из травы. Свистнула пущенная стрела и, глухо стукнувшись о доски гнилого забора, упала.
      Большой, жирный кот испуганно рванулся на крышу покривившейся бани и стремительно исчез в окне чердака.
      - Ду-урак... Эх, ты! - негодуя, проговорил охотник поднимающемуся с земли товарищу. - Я же тебе говорил - заползай. Там бы сзаду как удобно, а теперь на-ко, выкуси... Когда его опять уследишь.
      - Заползал бы сам, Яшка. Там крапива, я и то два раза обжегся.
      - "Крапива"! Когда на охоте, то тут не до крапивы. Тебе бы еще половик подостлать.
      - А раз она жжется!
      - Так ты перетерпи. Почему же я-то терплю... Хочешь, я сейчас голой рукой ее сорву и не сморгну даже? Вру, думаешь?
      Яшка вытер влажную руку, выдернул большой крапивный куст и, неестественно широко вылупив глаза, спросил, торжествуя:
      - Ну что, сморгнул? Эх ты, нюня.
      - Я не нюня вовсе, - обиженно ответил Валька. - Я тоже могу, только не хочу.
      - А ты захоти... Ну-ка, слабо захотеть?
      Веснушчатое курносое лицо Вальки покраснело; не принять вызова он теперь не мог.
      Он подошел к крапиве, заколебался было, но, почувствовав на себе насмешливый взгляд товарища, рывком выдернул большую, старую крапивину. Губы его задрожали, глаза заслезились; однако, силясь вызвать улыбку, он сказал, немного заикаясь:

Читать далее...