Памяти Вадима Кожевникова. Щит и меч 3-4 серии

ЩИТ И МЕЧ

КНИГА ВТОРАЯ 41

Публичные шахматные турниры одновременной игры  на  множестве  досок, которые победоносно проводят  титулованные  гроссмейстеры  и  экс-чемпионы мира, состязаясь с  нетитулованными  мастерами,  помышляющими  о  почетном звании в шахматной иерархии, служат предметом всеобщего восхищения.  Да  и как   не   восхищаться   виртуозной   способностью    человеческого    ума демонстрировать на подобном  ристалище  мощь  памяти,  блеск  молниеносных комбинационных решенй и столь  же  мгновенное  угадывание  манеры  мышленя противника, его психологических особенностей!

И если на таком турнире  чемпион  и  проигрывает  кому-либо,  то  это расценивается как снисходительный дар партнеру, как поощрение,  почти  как акт королевской милости.

Конечно,  высокое  звание  чемпиона  действует  на  его   противников гипнотически, подавляет у них волю к победе и  дает  чемпиону  возможность навязать ту тактику,  ту  систему  ходов,  которые  он  в  соответствующем колличестве вариантов заранее подготовил и уложил в багаж своей памяти.

Что касается Иоганна Вайса, то ему приходилось ежедневно  и  ежечасно вести  опасный  турнир  со  множеством  противников,  и  достаточно   было проиграть только одному из них, чтобы  расплатиться  за  проигрыш  жизнью. Этот поединок одного со  всеми  длился  уже  многие  месяцы.  Бесчисленное количество раз менялись арены, противники, комбинации,  способы  и  приемы борьбы. И чем дольше  продолжался  этот  поединок,  тем  больше  возникало новых, неожиданных ситуаций. Разрешать их Вайс должен был  безотлагательно и часто в условиях  непредугаданных  и  столь  различных,  несхожих  между собой, сколь несхожи между собой люди.

Дрессировщик, выступающий на арене цирка  с  комбинированной  группой хищников, обязан знать не только злобные повадки каждого зверя, не  только удерживать наиболее опасных из них  на  определенной  дистанции.  Входя  в клетку, он должен  всегда  помнить,  что,  кроме  ярости,  испытываемой  к человеку, хищник готов растерзать каждого зверя другой породы. И очутиться между борющимися хищниками гораздо опаснее, чем остаться один  на  один  с любым из них. Нечто подобное ощущал Вайс в моменты, когда ему  приходилось быть  свидетелем   неутихающей   борьбы   между   различными   германскими разведывательными службами за полноту власти.

Великое  контрнаступление  советского  народа  в  подмосковной  битве поведало всему миру о силе первого в мире  социалистического  государства, распознать которую оказались бессильны самые хитроумные  службы  немецкого шпионажа.

Поражение  армий   вермахта   под   Москвой   юыло   одновременно   и сокрушительным ударом по  престижу  абвера  и  торжеством  СД,  торжеством Гиммлера и Гейдриха, злорадствующих по поводу унижения  Канариса,  который не сумел выкрасть у большевиков сокровенные тайны их мощи. Органы  абвера, желая реабилитировать себя в  глазах  фюрера,  стремились  создать  теперь плотный разведывательнодиверсионный пояс  непосредственно  в  прифронтовой зоне,  перекрыть  разведывательными  резидентурами   все   основные   узлы коммуникаций,  соединяющие   фронт   с   промышленными   центрами,   чтобы организовать постоянное наблюдение за переброской на фронт  войск,  боевой техники6 боеприпасов, снаряжения и т. д.

Но осуществление всех  этих  крупномасштабных  мероприятий  требовало длительного  времени,  кропотливой  работы.  Здесь  не  было  надежды   на немедленный, молниеносный и шумный успех. Канарис хорошо понимал это.

Правящая верхушка Германии,  используя  средства  тайной  дипломатии, напуганная  поражением  под  Москвой,  начала  с  новой  энергией   искать возможности для сближения с империалистическими кругами Англии  и  США.  А средствами секретных служб она разрабатывала провокации,  какие  могли  бы послужить причиной безотлагательного вовлечения и Японии и Турции в  войну против СССР.

То,  что  Лансдорф  стал  проявлять  глубокий  интерес   к   японской Квантунской армии, Иоганн заметил не  только  по  книгам  и  справочникам, географическим атласам и картам, которые стали вытеснять в  книжном  шкафу старика романы прошлого века.

Дитрих, вновь совершая вербовочные  поездки  по  лагерям,  разыскивал подходящие кандидатуры для заброски в советский тыл на длительный срок.  И когда отобранные им люди прибывали в  разведывательно-диверсионную  школу, допрашивал их сам Лансдорф, чего он прежде никогда не делал.

Странное  поручение,   Обязывающее   Вайса   выступать   в   качестве восстановителя душевного равновесия дочери  репрессированного  полковника, находилось в прямой  связи  со  всем  происходящим.  Ему  было  приказано, используя  любые  средства   связи,   ежедневно   доносить   Лансдорфу   о самочувствии своей подопечной.

Выступая на арене жизни другого народа, Иоганн Вайс должен был  знать правила  поведения,  диктуемые  законопослушным  гажданам,   и   неуличимо следовать этим  правилам.  А  задача.  поставленная  перед  благоразумными гражданами рейха,  состояла  в  том,  чтобы  неотступно  руководствоваться правилами, рекомендованными высшими  для  низших.  Усвоить  эту  истину  и обучиться  повадкам  ее  исполнителя  Вайсу  удалось   с   безукоризненной точностью.

Но он ставил себе иные цели. Он хотел проникнуть в те немецкие круги, правила жизни которых состояли в том,  чтобы  не  считаться  ни  с  какими правилами, нормами, обычаями, моральнонравственными предписаниями.  И  чем наглее представители  этих  кругов  попирали  законы,  тем  выше  было  их положение в обществе. Эти люди и составляли правящую элиту.

Что же касается политической  программы  самого  Гитлера,  то  каждый немецкий буржуа достаточно хорошо знал, как ждала Германия своего фюрера с того самого дня, когда был подписан Версальский мир.  Это  видно  даже  по немецким школьным учебникам.