Барнет Борис Васильевич [5(18).6. 1902, Москва, — 8.1.1965, Рига], советский кинорежиссёр и актёр, заслуженный артист РСФСР (1935), заслуженный деятель искусств УССР (1951). Член КПСС с 1943. Учился в Государственном техникуме кинематографии (мастерская Л. В. Кулешова). Работу в кино начал в 1924 как актёр, затем выступил как режиссёр (комедия "Девушка с коробкой", историко-революционный фильм "Москва в Октябре", оба в 1927, и сатирическая комедия "Дом на Трубной", 1928). Первый звуковой фильм Барнета "Окраина" (1933) — крупнейшая работа режиссёра. Событиям Великой Отечественной войны посвящен поставленный им фильм "Подвиг разведчика" (1947), в котором Барнет играл роль немецкого генерала Кюна. Среди фильмов последующих лет: "Щедрое лето" (1951), "Поэт" (1957), "Борец и клоун" (1957, совместно с К. К. Юдиным), "Аннушка" (1959) и "Алёнка" (1962, по С. Антонову). Государственная премия СССР (1948). Награжден орденом "Знак Почёта".

Соч.: Как я стал режиссером, в сб.Как я стал режиссером, М., 1946.

«Подвиг разведчика» — чёрно-белый художественный фильм, снятый в 1947 году режиссёром Борисом Барнетом.

Советский разведчик Алексей Федотов (Павел Кадочников) под именем Генриха Эккерта получает задание: в оккупированной Виннице добыть секретную переписку генерала фон Кюна с гитлеровской ставкой. Блестящий профессионал не только выполняет задание, но, возвращаясь на Родину, «прихватывает» самого генерала.

Прототипом главного героя считается советский разведчик Николай Иванович Кузнецов, действовавший в тылу врага под видом немецкого офицера Пауля Зиберта. В ноябре 1943 года, в Ровно (Украина), Н. И. Кузнецов осуществил операцию по захвату и ликвидации командующего восточными армиями особого назначения «Остгруппен» генерала фон Ильгена. Читать далее...

     I.

1) Россия объявляется Республикой Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам.

2) Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных "наций как федерация советских национальных республик.

II. Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победы социализма во всех странах, 3-й Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов постановляет далее: 

1) В осуществление социализации земли, частная собственность на землю отменяется и весь земельный фонд объявляется общенародным достоянием и передается трудящимся без всякого выкупа, на началах уравнительного землепользования.

Все леса, недра и воды общегосударственного значения, а равно и весь живой и мертвый инвентарь, образцовые поместья и сел.-хоз, предприятия объявляются национальным достоянием. 

2) Как первый шаг к полному переходу фабрик, заводов, рудников, жел-дор. и пр. средств производства и транспорта в собственность Советской Рабоче-Крестьянской Республики подтверждается Советский закон о рабочем контроле и о Высшем Совете Народного Хозяйства в целях обеспечения власти трудящихся над эксплуататорами, 

3) Подтверждается переход всех банков в собственность рабоче-крестьянского государства как одно из условий освобождения трудящихся масс из-под ига капитала. 

4) В целях уничтожения паразитических слоев общества и организации хозяйства вводится всеобщая трудовая повинность. 

5) В интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров, декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической Красной армии рабочих и крестьян и полное разоружение имущих классов. 

 Российская революция, с самого начала своего, выдвинула Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, как массовую организацию всех трудящихся и эксплуатируемых классов, единственно способную руководить борьбою этих классов за их полное политическое и экономическое освобождение.

 В течение всего первого периода российской революции Советы множились, росли и крепли, изживая на собственном опыте иллюзии соглашательства с буржуазией, обманчивость форм буржуазно-демократического парламентаризма, приходя практически к выводу о невозможности освобождения угнетенных классов без разрыва с этими формами и со всяким соглашательством. Таким разрывом явилась Октябрьская революция, передача всей власти в руки Советов.

 Учредительное собрание, выбранное по спискам, составленным до Октябрьской революции, явилось выражением старого соотношения политических сил, когда у власти были соглашатели и кадеты.   Народ не мог тогда, голосуя за кандидатов партии эсеров, делать выбора между правыми эсерами, сторонниками буржуазии, и левыми, сторонниками социализма. Таким образом, это Учредительное собрание, которое должно было явиться венцом буржуазно- парламентарной республики, не могло не встать поперек пути Октябрьской революции и Советской власти. Октябрьская революция, дав власть Советам и через Советы трудящимся и эксплуатируемым классам, вызвала отчаянное сопротивление эксплуататоров и в подавлении этого сопротивления вполне обнаружила себя, как начало социалистической революции.

 Трудящимся классам пришлось убедиться на опыте, что старый буржуазный парламентаризм пережил себя, что он совершенно несовместим с задачами осуществления социализма, что не общенациональные, а только классовые учреждения (каковы Советы) в состоянии победить сопротивление имущих классов и заложить основы социалистического общества.

 Всякий отказ от полноты власти Советов, от завоеванной народом Советской Республики в пользу буржуазного парламентаризма и Учредительного собрания был бы теперь шагом назад и крахом всей Октябрьской рабоче-крестьянской революции.

 Открытое 5 января Учредительное собрание дало, в силу известных всем обстоятельств, большинство партии правых эсеров, партии Керенского, Авксентьева и Чернова. Естественно, эта партия отказалась принять к обсуждению совершенно точное, ясное, не допускавшее никаких кривотолков предложение верховного органа Советской власти,

«Вся власть Учредительному Собранию»   крикнул царский генерал Каледин с Дону.

«Вся власть Учредительному Собранию» вторит ему черносотенный Дутов с Урала.

«Вся власть Учредительному Собранию» упрямо, надрываясь, выкрикивает вся буржуазная капиталистическая печать, все лжесоциалисты правых оборонческих партий.

Вся черная рать. все явные и тайные враги трудового народа и ею лицемерные лживые друзья объединились на одном лозунге, сошлись в одной крепости. чтобы оттуда атаковать и взять обратно все драгоценные завоевания октябрьской революции.

«Вся власть Советам Крестьянских, Рабочих и Солдатских Депутатов»
мощно и смело ответила на него вся необъятная революционная трудовая Русь.

На этой позиции все враги Рабоче-Крестьянской революции, все ее мнимые друзья, соглашатели и ложные социалисты решили дать завоеваниям трудящихся масс окончательный решающий бой. пробовали нанести смертельный удар.

Но крепко революционное сознание народных масс. хорошо умеют они отличать друзей от врагов. Поняли рабочие и крестьяне, какая опасность грозит делу революции от этого коварного шага контрреволюции, и се последняя ставка была бита.

Предательский удар был отведен. Учредительное Собрание было последней надеждой отброшенной от власти буржуазии. последним оплот ом ложных друзей народа социалистов-соглашателей, и даже помещики искали в нем зашиты оч передавших крестьянам землю Советов.

Помещики и капиталисты знают, что власть сейчас в твердых руках: они прекрасно понимают, что Советы с революцией не шутят, что земля на деле. а не на словах только передана ими крестьянам, что Советы ведут самые энергичные переговоры о мире; они знают, что Советы не вернут им отобранных банков и доходных домов, что ни на какие соглашения, ни на какие уступки Советы нс пойдут и богачам придется раз навсегда отказаться и от своих прибылей и от своего векового господства.

Советы для буржуазии смертельный враг, враг не на жизнь, а на смерть! Вот почему и Милюков, и Каледин, и Пуришкевич из сил выбиваются, чтобы вырвать власть из рук Советов и передать ее Учредительному Собранию

А туда, в Учредительное Собрание, собрались их старые друзья, которых бояться нечего, правые социалисты-революционеры Милюков и Терещенко уже работали с ними в коалиционном министерстве. Эти только на словах страшны, на деле совсем не опасны. Керенский. Чернов, Гоц и Авксентьев, правые с-р.. которые в большинстве пробрались в Учредительное Собрание, давно показали. что они умеют защитить капиталистов не хуже, чем сами кадеты, что на них можно положиться и что лучших адвокатов им себе не найти.

Революцию похоронили. Ее гложут черви.

Но революция обладает свойством быстро воскресать

и пышно развиваться на подготовленной почве.

1. Требование созыва Учредительного собрания входило вполне законно в программу революционной социал-демократии, так как в буржуазной республике Учредительное собрание является высшей формой демократизма и так как империалистская республика с Керенским во главе, создавая предпарламент, готовила подделку выборов срядом нарушений демократизма.

2. Выставляя требование созыва Учредительного собрания, революционная социал-демократия с самого начала революции 1917 года неоднократно подчеркивала, что республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная буржуазная республика с Учредительным собранием.

3. Для перехода от буржуазного строя к социалистическому, для диктатуры пролетариата, республика Советов (рабочих, солдатских и крестьянских депутатов) является не только формой более высокого типа демократических учреждений (по сравнению собычной буржуазной республикой при Учредительном собрании как венце ее), но и единственной формой, способной обеспечить наиболее безболезненный переход к социализму.

4. Созыв Учредительного собрания в нашей революции по спискам, предъявленным в половине октября 1917 года, происходит при таких условиях, которые исключают возможность правильного выражения воли народа вообще и трудящихся масс в особенности, выборами в это Учредительное собрание.

5. Во-первых, пропорциональная система выборов дает истинное выражение воли народа лишь тогда, когда партийные списки соответствуют реальному разделению народа действительно на те партийные группировки, которые отразились в этих списках. У нас же, как известно, партия, имевшая с мая по октябрь больше всего сторонников в народе и особенно в крестьянстве, партия социалистов-революционеров, дала единые списки в Учредительное собрание в половине октября 1917 года, но раскололась в ноябре 1917 года, после выборов в Учредительное собрание, до его созыва.

В силу этого, даже формального, соответствия между волей избирателей в их массе и составом избранных в Учредительное собрание нет и не может быть.

6. Во-вторых, еще более важным, не формальным, не юридическим, а общественно-экономическим, классовым источником несоответствия между волей народа и особенно трудящихся классов, с одной стороны, и составом Учредительного собрания, с другой, является то обстоятельство, что выборы в Учредительное собрание произошли тогда, когда подавляющее большинство народа не могло еще знать всего объема и значения Октябрьской, советской, пролетарски-крестьянской революции, начавшейся 25 октября 1917 года, т. е. после представления списков кандидатов в Учредительное собрание.

ЛЕНИНСКИЕ ТЕЗИСЫ ОБ УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ
 
Учредительное собрание стало знаменем всей буржуазной контрреволюции, поднявшейся на борьбу с Великой Октябрьской социалистической революцией. Буржуазия и её агенты — меньшевики и эсеры — противопоставили лозунгу «Вся власть Советам!» лозунг «Вся власть Учредительному собранию».

29 ноября 1917 г. Советское правительство опубликовало декрет об аресте членов ЦК кадетской партии как врагов народа. Советская власть не препятствовала созыву Учредительного собрания, потому что массам крестьян нужно было дать возможность изжить связанные с ним иллюзии. Выборы в Учредительное собрание дали большинство эсерам: из 715 депутатов в нём насчитывалось 412 эсеров и только 183 большевика. Остальные партии получили ничтожное количество мест. На самом же деле правоэсеровское большинство Учредительного собрания не отражало подлинного соотношения сил не только в стране, но и в самой партии эсеров. Выборы в Учредительное собрание происходили в ноябре, после установления советской власти, а списки кандидатов в Учредительное собрание составлялись ещё до её победы. За это время партия эсеров раскололась. Но крестьянам и солдатам, шедшим за «левыми» эсерами, приходилось голосовать за общий эсеровский список.

13 декабря 1917 г. Ленин опубликовал свои «Тезисы об Учредительном собрании». В них указывалось, что народные массы требуют от Учредительного собрания признания советской власти и основных декретов о мире, о земле, о рабочем контроле.

Учредительное собрание от имени ВЦИК открыл 5 января 1918 г. Яков Михайлович Свердлов. Он огласил «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», составленную Лениным и Сталиным. Декларация предлагала Учредительному собранию объявить Россию Республикой Советов, отменяла частную собственность на землю, подтверждала все советские законы. Учредительное собрание декларацию не приняло. Тогда большевики заявили, что Учредительное собрание «выражает вчерашний день революции», что они не желают прикрывать преступления врагов народа и покидают Учредительное собрание. После ухода большевиков (а за ними и «левых» эсеров) заседание продолжалось недолго. В 4 часа утра к председателю собрания Чернову подошёл матрос Железняк и сказал: «Караул устал. Надо кончать». Депутаты покинули зал заседания. 6 января 1918 г. декретом ВЦИК Учредительное собрание было распущено.

Рабочие и крестьяне единодушно одобрили разгон «Учредилки », так как они увидели, что Учредительное собрание хотело отдать власть капиталистам и помещикам.

На вопрос об отношении к Учредительному собранию делегаты происходившего в это время Крестьянского съезда писали в анкетах: «На Учредительное собрание не надеюсь», «Солдаты не дают доверия Учредительному собранию и не ждут от него ничего хорошего», «Вера в Учредительное собрание поколеблена» и т. п
 

Энгельсу пришлось высказаться об этом в связи с вопросом о научной неправильности названия «социал-демократ».

В предисловии к изданию своих статей 1870-х годов на разные темы, преимущественно «интернационального» содержания («Internationales aus dem «Volksstaat»»*), - предисловии, помеченном 3 января 1894 года, т. е. написанном за полтора года до смерти Энгельса, он писал, что во всех статьях употребляется слово «коммунист», а не «социал-демократ», ибо тогда социал-демократами называли себя прудонисты во Франции, лассальянцы в Германии⁸³.

    «... Для Маркса и для меня, - продолжает Энгельс, - было поэтому чистейшей невозможностью употреблять для обозначения специально нашей точки зрения выражение столь растяжимое. В настоящее время дело обстоит иначе, и это слово («социал-демократ») может, пожалуй, сойти (mag passieren), хотя оно и остается неточным (unpassend, неподходящим) для такой партии, экономическая программа которой не является просто социалистической вообще, а прямо коммунистической, - для партии, политическая конечная цель которой есть преодоление всего государства, а, следовательно, также и демократии. Названия действительных (курсив Энгельса) политических партий, однако, никогда вполне не соответствуют им; партия развивается, название остается» ⁸⁴.

 Диалектик Энгельс на закате дней остается верен диалектике. У нас с Марксом, говорит он, было прекрасное, научно-точное, название партии, но не было действительной, т. е. массовой пролетарской партии. Теперь (конец XIX века) есть действительная партия, но ее название научно неверно. Ничего, «сойдет», лишь бы партия развивалась, лишь бы научная неточность ее названия не была от нее скрыта и не мешала ей развиваться в верном направлении!

В предисловии к 3-му изданию «Гражданской войны во Франции» - это предисловие помечено 18 марта 1891 года и первоначально было напечатано в журнале «Neue Zeit» - Энгельс, рядом с интересными мимоходными замечаниями по вопросам, связанным с отношением к государству, дает замечательно рельефную сводку уроков Коммуны⁷⁴. Эта сводка, углубленная всем опытом двадцатилетнего периода, отделявшего автора от Коммуны, и специально направленная против распространенной в Германии «суеверной веры в государство», может быть по справедливости названа последним словом марксизма по рассматриваемому вопросу.

    Во Франции, отмечает Энгельс, после каждой революции рабочие бывали вооружены; «поэтому для буржуа, находившихся у государственного кормила, первой заповедью было разоружение рабочих. Отсюда - после каждой завоеванной рабочими революции новая борьба, которая оканчивается поражением рабочих...»⁷⁵

Итог опыта буржуазных революций столь же краткий, сколь выразительный. Суть дела - между прочим, и по вопросу о государстве (есть ли оружие у угнетенного класса?) - схвачена здесь замечательно. Именно эту суть чаще всего и обходят как профессора, находящиеся под влиянием буржуазной идеологии, так и мелкобуржуазные демократы. В русской революции 1917 года «меньшевику», «тоже-марксисту» Церетели выпала честь (кавеньяковская честь) выболтать эту тайну буржуазных революций. В своей «исторической» речи 11-го июня Церетели проговорился о решимости буржуазии разоружить питерских рабочих, выдавая, конечно, это решение и за свое, и за «государственную» необходимость вообще!⁷⁶

 Историческая речь Церетели от 11-го июня будет, конечно, для всякого историка революции 1917 года одной из нагляднейших иллюстраций того, как предводимый господином Церетели блок эсеров и меньшевиков перешел на сторону буржуазии против революционного пролетариата.

Другое мимоходное замечание Энгельса, тоже связанное с вопросом о государстве, относится к религии. Известно, что германская социал-демократия, по мере того, как она загнивала, становясь все более оппортунистической, чаще и чаще скатывалась к филистерскому кривотолкованию знаменитой формулы: «объявление религии частным делом». Именно: эта формула истолковывалась так, будто и для партии революционного пролетариата вопрос о религии есть частное дело!!

Критика проекта Эрфуртской программы⁶⁴, посланная Энгельсом Каутскому 29 июня 1891 года и опубликованная только десять лет спустя в «Neue Zeit», не может быть обойдена при разборе учения марксизма о государстве, потому что она посвящена, главным образом, именно критике оппортунистических воззрений социал-демократии в вопросах государственного устройства.

Мимоходом отметим, что по вопросам экономики Энгельс дает также одно замечательно ценное указание, которое показывает, как внимательно и вдумчиво следил он именно за видоизменениями новейшего капитализма и как сумел он поэтому предвосхитить в известной степени задачи нашей, империалистской, эпохи. Вот это указание: по поводу слова «отсутствие планомерности» (Planlosigkeit), употребленного в проекте программы для характеристики капитализма, Энгельс пишет:

    «... Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности» («Neue Zeit», год 20, т. 1, 1901-1902, стр. 8)⁶⁵.

Здесь взято самое основное в теоретической оценке новейшего капитализма, т. е. империализма, именно, что капитализм превращается в монополистический капитализм. Последнее приходится подчеркнуть, ибо самой распространенной ошибкой является буржуазно-реформистское утверждение, будто монополистический или государственно-монополистический капитализм уже не есть капитализм, уже может быть назван «государственным социализмом» и тому подобное. Полной планомерности, конечно, тресты не давали, не дают до сих пор и не могут дать. Но поскольку они дают планомерность, поскольку магнаты капитала наперед учитывают размеры производства в национальном или даже интернациональном масштабе, поскольку они его планомерно регулируют, мы остаемся все же при капитализме, хотя и в новой его стадии, но несомненно при капитализме. «Близость» такого капитализма к социализму должна быть для действительных представителей пролетариата доводом за близость, легкость, осуществимость, неотложность социалистической революции, а вовсе не доводом за то, чтобы терпимо относиться к отрицанию этой революции и к подкрашиванью капитализма, чем занимаются все реформисты.

Одним из самых замечательных, если не самым замечательным, рассуждением в сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве является следующее место в письме Энгельса к Бебелю от 18-28 марта 1875 года⁶⁰. Письмо это, заметим в скобках, было напечатано, насколько мы знаем, впервые Бебелем во втором томе его мемуаров («Из моей жизни»), вышедшем в свет в 1911 году, т. е. 36 лет спустя после его составления и отправки.

Энгельс писал Бебелю, критикуя тот самый проект Готской программы, который критиковал и Маркс в знаменитом письме к Бракке⁶¹, и касаясь специально вопроса о государстве, следующее:

    «... Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле. «Народным государством» анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона⁶², а затем «Коммунистический Манифест» говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается (sich auflost) и исчезает. Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существовать. Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство слово: «община» (Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову «коммуна»» (стр. 321-322 немецкого оригинала)⁶³.

Надо иметь в виду, что это письмо относится к партийной программе, которую Маркс критиковал в письме, помеченном всего несколькими неделями позже данного письма

Эта полемика относится к 1873 году. Маркс и Энгельс дали статьи против прудонистов⁵⁵, «автономистов» или «антиавторитаристов», в итальянский социалистический сборник, и только в 1913 году эти статьи появились в немецком переводе в «Neue Zeit» ⁵⁶.

«... Если политическая борьба рабочего класса, - писал Маркс, высмеивая анархистов с их отрицанием политики, - принимает революционные формы, если рабочие на место диктатуры буржуазии ставят свою революционную диктатуру, то они совершают ужасное преступление оскорбления принципов, ибо для удовлетворения своих жалких, грубых потребностей дня, для того, чтобы сломать сопротивление буржуазии, рабочие придают государству революционную и преходящую форму, вместо того, чтобы сложить оружие и отменить государство...» («Neue Zeit», 1913-1914, год 32, т. 1, стр. 40) ⁵⁷.

Вот против какой «отмены» государства восставал исключительно Маркс, опровергая анархистов! Совсем не против того, что государство исчезнет с исчезновением классов или будет отменено с их отменой, а против того, чтобы рабочие отказались от употребления оружия, от организованного насилия, то есть от государства, долженствующего служить цели: «сломить сопротивление буржуазии». 

Маркс нарочно подчеркивает - чтобы не искажали истинный смысл его борьбы с анархизмом - «революционную и преходящую форму» государства, необходимого для пролетариата. Пролетариату только на время нужно государство. Мы вовсе не расходимся с анархистами по вопросу об отмене государства, как цели. Мы утверждаем, что для достижения этой цели необходимо временное использование орудий, средств, приемов государственной власти против эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима временная диктатура угнетенного класса. Маркс выбирает самую резкую и самую ясную постановку вопроса против анархистов: свергая иго капиталистов, должны ли рабочие «сложить оружие» или использовать его против капиталистов, для того чтобы сломить их сопротивление? А систематическое использование оружия одним классом против другого класса, что это такое, как не «преходящая форма» государства?

Маркс дал основное по вопросу о значении опыта Коммуны. Энгельс неоднократно возвращался к этой же теме, поясняя анализ и заключения Маркса, иногда с такой силой и рельефностью освещая другие стороны вопроса, что на этих пояснениях необходимо особо остановиться.

1. «ЖИЛИЩНЫЙ ВОПРОС»

В своем сочинении о жилищном вопросе (1872 г.)⁵⁰ Энгельс учитывает уже опыт Коммуны, останавливаясь несколько раз на задачах революции по отношению к государству. Интересно, что на конкретной теме выясняются наглядно, с одной стороны, черты сходства пролетарского государства с теперешним государством, - черты, дающие основание в обоих случаях говорить о государстве, - а с другой стороны, черты различия или переход к уничтожению государства.

    «Как разрешить жилищный вопрос? В современном обществе он решается совершенно так же, как всякий другой общественный вопрос: постепенным экономическим выравниванием спроса и предложения, а это такое решение, которое постоянно само порождает вопрос заново, т. е. не дает никакого решения. Как решит этот вопрос социальная революция, это зависит не только от обстоятельств времени и места, это связано также с вопросами, идущими гораздо дальше, среди которых один из важнейших - вопрос об уничтожении противоположности между городом и деревней. Так как мы не занимаемся сочинением утопических систем устройства будущего общества, то было бы более чем праздным делом останавливаться на этом. Несомненно одно, - именно, что уже теперь в больших городах достаточно жилых зданий, чтобы тотчас помочь действительной нужде в жилищах при разумном использовании этих зданий. Это осуществимо, разумеется, лишь посредством экспроприации теперешних владельцев и посредством поселения в этих домах бездомных рабочих или рабочих, живущих теперь в слишком перенаселенных квартирах. И как только пролетариат завоюет политическую власть, подобная мера, предписываемая интересами общественной пользы, будет столь же легко выполнима, как и прочие экспроприации и занятия квартир современным государством» (стр. 22 нем. издания 1887 года) ⁵¹.