ПУТЕШЕСТВИЕ ДОКТОРА ОБНЮБИЛЯ

      
     После целого ряда неслыханных превратностей судьбы, большею частью не оставивших по себе даже памяти из-за разрушительного действия времени и плохого стиля историков, в Пингвинии был установлен государственный строй, основанный на принципе самоуправления. Пингвины избрали Собрание, или Ассамблею, и облекли ее правом назначать главу государства. Этот последний, избираемый из среды простых пингвинов, не носил на голове страшного гребня чудовища и не пользовался неограниченной властью. Он сам был подчинен законам своей страны. Ему не был присвоен королевский сан. При его имени не ставилось порядковое числительное. Он звался либо Патурлий, либо Жанвион, Труфальдин, Коканпо, Бредуй и т. п. Такие правители не вели войн. У них не было для этого подходящих одеяний.
     При новом строе государство получило название республики, что означает "общественное дело". Сторонники ее получили наименование республиканистов или республиканцев. Их называли также республикашками, а то и сволочью, — последнее, впрочем, считалось слишком грубым.
     Пингвинская демократия не была независима, — она повиновалась финансовой олигархии, которая создавала общественное мнение при помощи газет и держала в своих руках депутатов, министров и президента. Она бесконтрольно распоряжалась финансами республики и направляла внешнюю политику страны.
     Каждая империя, каждое королевство содержали тогда огромную армию и флот; вынужденная ради своей безопасности подражать им в этом, Пингвиния изнемогала под тяжестью военных расходов. Все сетовали, искренне или притворно, на столь суровую необходимость; однако богатые люди, торговцы и дельцы, охотно подчинялись ей — из патриотизма, а также в расчете на то, что солдаты и моряки защитят их собственность и приобретут для них за пределами страны новые рынки и территории; крупные промышленники стояли за производство пушек и кораблей, движимые рьяным желанием защищать государство и получать все новые заказы. Из граждан среднего достатка и людей свободных профессий одни безропотно подчинялись такому порядку вещей, считая его незыблемым, другие с нетерпением ждали перемен и надеялись добиться от властей одновременного всеобщего разоружения. 
     К последним принадлежал и знаменитый профессор Обнюбиль.
      — Война — варварство которое исчезнет с развитием цивилизации, — говорил он. — Великие демократические государства миролюбивы, и с этим духом скоро вынуждены будут считаться даже самодержавные правители.

...И он сказал Буллоку:

— С грустью замечаю, сын мой, что, с тех пор как жители острова превратились в людей, они стали вести себя менее разумно, чем прежде. Будучи птицами, они ссорились друг с другом только в пору любви. А теперь они враждуют во всякое время, готовые вступать в драку зимою и летом. Где то величавое спокойствие, которое некогда господствовало на собрании пингвинов, придавая ему сходство с сенатом мудро устроенного государства!

Взгляни, сын мой Буллок, в сторону Сюрели. Там, посреди свежей зелени долины, двенадцать пингвинов заняты тем, что убивают друг друга лопатами и мотыгами, вместо того чтобы обрабатывать ими землю.

А женщины, еще более жестокие, чем мужчины, ногтями раздирают лицо своим врагам. Увы, сын мой Буллок, почему они истребляют друг друга?

—   Из чувства общественности, отец мой, и в предусмотрении будущего, — отвечал Буллок. — Ибо человек по природе своей существо предусмотрительное и общественное. Таков его характер. Человек не представляет себе  существования  без  приобретения собственности. Эти пингвины, учитель, заняты тем, что приобретают землю.

—   Но разве нельзя приобретать ее без такого насилия? — спросил   старец. — Сражаясь  друг   с другом, они обмениваются бранью и угрозами. Я не разбираю слов, но в голосах слышен гнев.

—   Они обвиняют друг друга в воровстве и захватничестве, — отвечал   Буллок. — Таков   основной смысл их пререканий.

В это мгновение святой Маэль, всплеснув руками, испустил глубокий вздох.

—   Смотри,    сын    мой, — воскликнул  он, — смотри, как яростно вон тот пингвин впился зубами в нос своего поверженного противника, а другой мозжит голову женщине огромным камнем!

—  Вижу, — отвечал Буллок. — Они заняты тем, что создают право, устанавливают собственность,  утверждают основы цивилизации, устои общества и законы.

16 апреля 1844 года родился великий французский писатель Франс (France) Анатоль (псевдоним; настоящее имя — Анатоль Франсуа Тибо; Thibault) (16.4.1844, Париж, — 12.10.1924, Сен-Сир-сюр-Луар)

ПРЕДИСЛОВИЕ [К книге А. Франса Остров пингвинов, 1925]

Впервые, под заглавием «Анатоль Франс», напечатано в газете «Правда», 1924, № 234, 14 октября.

Написано в связи со смертью А. Франса, последовавшей 12 октября 1924 года. С небольшими авторскими поправками статья была предназначена для предисловия в книге: А. Франс, Остров пингвинов, изд. «Межрабиом», М. 1925 (издание не состоялось). 

Статья публикуется по правленным автором гранкам, хранящимся в ЦПА Института марксизма–ленинизма при ЦК КПСС (ф. 142, оп. 1, ед. хр. 303).

Анатоль Франс столь своеобразная фигура в современной европейской культуре, что оценка его является делом сложным и будет, конечно, даваться под самыми различными углами зрения. Я постараюсь здесь набросать краткий очерк его развития и дать некоторые штрихи его общественно–культурного роста.

Анатоль Франс родился в 1844 году, и его жизнь можно разделить на три периода: от первого его произведения, написанного в 65–м году, до «дрейфусиады», от дрейфусиады до войны и от войны до наших дней. Анатоль Франс начал «парнасцем», Парнас представлял собою в высшей степени утонченную школу среднебуржуазной культуры. Буржуазная интеллигенция до Коммуны проникнута была известным горьким пессимизмом. Господство крупнобуржуазного режима вызвало в лучшей части интеллигенции некоторую гадливость. Интеллигенция стремилась отгородиться от духа торгашества и бесчеловечья, воплотившегося с особенной яркостью в режиме Наполеона III и биржи. Вместе с тем этой интеллигенции и в голову не приходило организовать какой–нибудь острый политический протест. Среди поэтов и писателей, обладавших действительными талантами, было очень мало людей, склонных вообще к политике. Политика правительственная казалась грязной, политика революционная — химерической, все, что было в середине, — мелкой мышиной беготней. Отсюда стремление художников к формальному содержанию, отсюда, как содержание, главным образом, философские размышления над несовершенством жизни и высоконастроенный пессимизм. С такими чертами выступают перед нами корифеи тогдашней поэзии, вожди Парнаса: Леконт де Лиль, близкий к нему романтик Альфред де Виньи, такие мастера, как Эредиа, Готье и др. Тот же дух отразился и на великом романисте Флобере.

В конце этого месяца - день памяти великого философа просветителя, материалиста Дени Дидро.  Французский философ-материалист, просветитель, теоретик искусства, редактор "Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел”, атеист был, кроме того, и очень талантливым писателем..

Литературное наследие Дидро составляют две группы произведений. Одна – это сочинения, напечатанные при его жизни и представляющие большой, но по существу лишь исторический интерес; другая – несколько замечательных произведений в прозе, едва известных современникам Дидро, но много говорящих современному читателю. Самое раннее из них – роман Монахиня (La Religieuse), в котором содержится великолепное исследование психологии монашеской жизни, равно как резкие ее обличения. По-видимому, Дидро не показывал Монахиню своим друзьям, хотя под конец жизни опубликовал роман в «Корреспонданс литерер». Еще большую скрытность он проявил в отношении вскоре набросанного, а возможно и написанного набело диалога Племянник Рамо (Le Neveu de Rameau). Это необычное произведение, которое так любили И.В.Гёте (переведший его на немецкий), Г.В.Ф.Гегель (обращавшийся к нему в Феноменологии духа), К.Маркс (отдававший Дидро предпочтение перед всеми другими прозаиками) и З.Фрейд (нашедший, что здесь предвосхищен Эдипов комплекс), вне сомнения, сам Дидро не собирался публиковать.

В повести Дидро «Монахиня» (фр. La religieuse) изображены развращённые нравы женского монастыря. Рассказ ведётся от лица молодой девушки-послушницы, не понимающей того, что она переживает. Тонкое сочетание чувствительности, смелого натурализма и психологической правды делает «Монахиню» одним из лучших произведений французской прозы XVIII века. Благодаря своей остро проведённой антиклерикальной тенденции «La religieuse» является великолепным образцом антирелигиозной пропаганды XVIII века.
 

 В конце этого месяца день памяти великого философа-просветителя, материалиста Дени Дидро.

Дени́ Дидро́ (фр. Denis Diderot; 5 октября 1713, Лангр — 31 июля 1784, Париж) — французский писатель, философ-просветитель и драматург, основавший «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел» (1751).

Вместе с Вольтером, Руссо, Монтескьё, Д’Аламбером и другими энциклопедистами, Дидро был идеологом третьего сословия и создателем тех идей Просветительного века, которые подготовили умы к Французской революции.

 ВЕЛИКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ.  Тридцать пять больших томов. На корешках книг потускневшая от времени надпись на фран­цузском языке: «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел». Теперь только на полках больших библиотек можно увидеть эти книги; к ним обращаются ученые, интересующиеся историей и культурой Фран­ции XVIII в.

Но было время, когда выхода каждого тома ожидали тысячи людей, когда в этих книгах искали ответа на самые важные вопросы жизни и науки. Тем, кто писал в «Энциклопедии», и да­же тем, кто читал ее, грозили кары и преследо­вания. И все-таки эти книги жадно читали не только во Франции. К ним обращался А. Н. Ра­дищев — первый русский революционер-реcпубликанец. Они украшали полки библиотеки А. С. Пушкина. Недаром эти 35 книг заслужили название «Великой энциклопедии».

Итак, в первом очерке мы попытались доказать, что имеющее силу предрассудка представление о том, что официальная советская философия нанесла большой ущерб развитию советской кибернетики, не имеет под собой сколько-нибудь серьезного фактического основания.
Философия и в самом деле сыграла роковую роль в судьбе советской кибернетики, но вовсе не марксистско-ленинская, как думают все без исключения "постсоветские" интеллигенты, а структуралистская и позитивистская. Точнее, это была смесь философии, филологии и математики, притом филологией занимались математики, математикой занимались филологи, а все они вместе лишь повторяли околофилософские идеи структурализма, разработанные людьми, которые сами в философии были необразованными и поэтому даже представления не имели о том, как сложны проблемы, о которых они судят с необычайной легкостью, так характерной для дилетантов, которым кажется, что если в философии отсутствуют формулы, обычно отпугивающие дилетантов от физики, химии и математики, то значит здесь можно городить все, что в голову взбредет, и это тоже будет считаться философией.
Речь идет о кружке ученых, который в начале 50-х годов сформировался вокруг известного московского математика, профессора А.А. Ляпунова. Впоследствии ему, наряду с С.А. Лебедевым и В.М. Глушковым, будет присвоена медаль IFIP «Пионер кибернетики». Разумеется, что нет никаких оснований сомневаться в заслуженности этой награды. Ляпунов сыграл важнейшую роль в развитии советской кибернетики - в первую очередь, как неформальный организатор и вдохновитель этой науки. Но эта роль далеко не всегда оказывалась положительной. Несомненной заслугой А.А.Ляпунова является то, что он сумел заинтересовать проблемами кибернетики огромное количество ученых - представителей самых разных отраслей науки. Далеко не все они были талантливыми или хотя бы добросовестными учеными, но не в этом была беда. Проблема состояла в том, что вся эта масса энтузиастов с самого начала двинулась в ложном направлении. Едва ли не главной задачей кибернетики они сочли проблему машинного перевода с одного языка на другой. Возможно, непосредственным поводом к этому послужило то, что именно этим в это время занимались американцы (в 1954 году в Нью-Йорке была продемонстрирована первая программа машинного перевода, которая, впоследствии, правда, оказалась весьма и весьма неудачной), но причина, бесспорно, лежала глубже. Такое направление развития кибернетики диктовалось позитивистским пониманием природы мышления. Читать далее...

Когда речь заходит о пресловутых "гонениях на кибернетику", которые, как будто бы имели место в СССР в середине 50-х годов, то обычно представляют дело таким образом, что в этом споре с одной стороны выступали философы, которые были тупоумными догматиками и преследовали передовую науку, потому, что она, мол, не соответствовала положениям марксизма, а с другой настоящие ученые, которые, рискуя чуть ли не жизнью, эту науку всячески развивали. Я даже не буду разбирать то, как представляли дело с кибернетикой писатели и журналисты эпохи перестройки, некоторые из которых умудрялись обвинять в преследованиях кибернетики секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова, умершего в 1948 году, то есть за несколько лет до описываемых событий и даже до появления самой науки кибернетики. Проанализируем более солидные источники.

Вот, например, как описывает ситуацию известный специалист в этой области Д.А. Поспелов.

"Если бы не активная наступательная позиция военных, поддержанная членами АН СССР, то идеологические концепции, охраняемые представителями консервативной философской элиты, задержали бы на много десятилетий развитие информатики, как это случилось с генетикой и другими неугодными придворной философии науками" Читать далее...

Регулярно то на одном, то на другом форуме, если речь идёт о СССР или науке и технике в СССР, обязательно находится «умник», который непременно вставит свои пять копеек и ляпнет: «Если бы Сталин не преследовал кибернетику, то хе-хе...» Дальше, в зависимости от публики на форуме, его или с удовольствием возюкают фэйсом об тэйбл, а потом посылают учить матчасть, или сочувственно поддакивают.

К сожалению, во второй половине восьмидесятых в массовое сознание накрепко вбили три мифа:

• В СССР преследовали кибернетику.
• Из-за преследований кибернетики не развивалась вычислительная техника.
• Именно тогда СССР отстал от США и Запада.

Миф первый: В СССР преследовали кибернетику

Если считать преследованием несколько критических статей, в которых кибернетика справедливо критиковалась за излишне механистичный подход к управлению различными системами в независимости от их сложности. Согласитесь, что управление самолётом и управление государством — это две большие разницы. Претензии кибернетиков на создание искусственного интеллекта в то время вообще выглядели смехотворными. И дело не только в уровне техники и элементарной базе. Просто одна радиолампа или один транзистор, не равный нейрону, и два миллиарда транзисторов в процессоре «Tukwila» совсем не приближают его по возможностям к мозгу крысы. Прошло 60 лет с появления кибернетики, дисциплина «искусственный интеллект» еще крайне далека до появления этого самого интеллекта. И это несмотря на поражающий прогресс «железа» и более полувека исследований и разработок. Критикуя кибернетику, они никоим образом не отрицали вычислительную технику. Вот отрывок из статьи «Кому служит кибернетика», опубликованной в журнале «Вопросы философии» в мае 1953 года: «…Применение подобных вычислительных машин имеет огромное значение для самых различных областей хозяйственного строительства. Читать далее...

«Ставка больше чем жизнь» (польск. Stawka większa niż życie) — приключенческий сериал (1967—1968) о польском разведчике, Станиславе Колицком («Янек»),  действовавшем во время Второй мировой войны. Экранизация одноимённого романа Анджея Збыха. Всего снято 18 серий, каждая из которых представляет собой самостоятельный сюжет.

Серия 16.

Операция «Дубовый лист»

19-я танковая дивизия удерживает мост, к которому приближаются силы союзников. Генерал Пфистер приказал заминировать опоры моста, чтобы взорвать его по своему приказу. Он приказывает передвинуть танковый полк и батальон пехоты к лесу Вайперт, опасаясь внезапного удара с тыла.

Колицкий выходит на связь с местным резидентом и узнаёт от него, что близ леса должен высадиться польский десант, задача которого: скрытно пробравшись через лес нанести внезапный удар по штабу дивизии, расположенному в замке. Зная, что лес недавно оккупирован немецкими силами Колицкий приказывает резиденту отменить операцию. Тот посылает к связному, живущему в 15 км отсюда своих внука и внучку. Однако внука задерживают полевые жандармы и так как ему 16 лет отправляют его на фронт. Внучку, которая движется вместе с колонной беженцев, узнают бабушка с ребёнком и ей приходится бежать. Едва избегнув смерти, девушка добирается до связного, но явка уже провалена гестапо.

«Ставка больше чем жизнь» (польск. Stawka większa niż życie) — приключенческий сериал (1967—1968) о польском разведчике, Станиславе Колицком («Янек»),  действовавшем во время Второй мировой войны. Экранизация одноимённого романа Анджея Збыха. Всего снято 18 серий, каждая из которых представляет собой самостоятельный сюжет.

Серия 13.

Без инструкции

Любимчик Гитлера профессор Поршетт докладывает собранию о завершении испытаний нового сверхсекретного оружия. В то же время полковник Николс в Лондоне докладывает начальнику про обнаружение луча, который пытался сбить английские самолёты. Местонахождение секретной лаборатории установить не удалось, а агент Z-82, выданный секретаршей Поршетта Мартой Лаум, угодил в гестапо. Его допрашивают Клозе и «Клосс», но пришедший подполковник Клейст приказывает прекратить допрос. «Клоссу» звонит Марта Лаум, он приезжает, но находит девушку убитой, неизвестный стрелял и в него. Клейст приказывает Клоссу обратиться в криминальную полицию.

«Ставка больше чем жизнь» (польск. Stawka większa niż życie) — приключенческий сериал (1967—1968) о польском разведчике, Станиславе Колицком («Янек»),  действовавшем во время Второй мировой войны. Экранизация одноимённого романа Анджея Збыха. Всего снято 18 серий, каждая из которых представляет собой самостоятельный сюжет.

Серия 10.

Именем Республики

Колицкий добывает информацию об атаке немецкой подводной лодкой конвоя союзников, однако Центр не получает эту информацию, так как гестаповцы накрыли подпольную рацию и вынудили радиста – портного Мариана Скавронека сотрудничать с ними. К портному заходит связная партизан Стася Зарембская, гестаповцы устанавливают за ней слежку и выявляют, что она получает информацию через Адама Прухнала, а он в свою очередь от координатора подпольной сети Йозефа Подлясинского.

Штурмфюрер Штедтке не торопится арестовывать подпольщиков, в этом случае «в сети попадётся одна плотва а щука (агент J-23) уйдёт».