Памяти Чарлза Спенсера Чаплина, гениального актера кино, режиссера и композитора

Барто Агния Львовна (Агния Львовна Волова) (1906 – 1981) – писательница, поэтесса, киносценарист.

Стихи Барто легко запоминаются, они как озорная игра, где смысл прост и понятен. Только произносишь первые строчки стихов, а дети дружно, наизусть, продолжают его до конца.

С самого начала творческого пути в стихах Барто переплетались две линии: лирическая и сатирическая. Еще в тридцатых годах прошлого века ее лирические миниатюры для самых маленьких («Уронили мишку на пол», «Идет бычок, качается») чередовались со стихами, где она весело высмеивала поведение маленьких болтуний и хвастуний («Мы с Тамарой», «Болтунья»). Высмеивая различные недостатки, Барто помогала детям посмотреть на себя со стороны, поэтому ее стихи не казались обидными или злыми.

Агния Барто получила множество премий за свои заслуги: Сталинская премия второй степени (1950), Ленинская премия (1972), медаль Льва Толстого «За заслуги в деле создания произведений для детей и юношества».

На картине: (Валентин Серов. Портрет Н. А. Римского-Корсакова, 1898.)

Римский-Корсаков Николай Андреевич [6(18).3.1844, Тихвин, — 8(21).6.1908, усадьба Любенск, близ Луги, ныне Ленинградской области], русский композитор, педагог, дирижёр, общественный деятель, музыкальный писатель. Из дворян.

Получил образование в петербургском Морском корпусе, по окончании которого (1862) участвовал в плавании на клипере "Алмаз" (Европа, Северная и Южная Америка). В 1859—60 брал уроки у пианиста Ф. А. Канилле.

С 70-х гг. музыкальная деятельность Р.-К. значительно расширилась: был профессором Петербургской консерватории (с 1871), инспектором духовых оркестров военно-морского ведомства (1873—84), директором Бесплатной музыкальной школы (1874—81), помощником управляющего Придворной певческой капеллы (1883—94), возглавлял Беляевский кружок (с 1882), выступал в качестве дирижёра оперных спектаклей и симфонических концертов. Направление творчества Р.-К. тех лет во многом определялось его глубокой связью с прогрессивными идейно-художественными течениями 60-х гг. Отсюда живой интерес композитора к русскому фольклору (особенно древнейшим его пластам). Он составил сборник "100 русских народных песен" (1876, изд. 1877, гармонизовал русские песни, собранные Т. И. Филипповым ("40 песен", изд. 1882).

Бородин Александр Порфирьевич [31.10(12.11).1833, Петербург, — 15(27).2.1887, там же], русский композитор и учёный-химик. Внебрачный сын князя Л. С. Гедианова, при рождении записан как сын крепостного слуги князя — Порфирия Бородина. В 1856 окончил Медико-хирургическую академию. С 1858 доктор медицины. В 1860-е гг. в Петербурге занимался научной, педагогической и общественной деятельностью. С 1862 адъюнкт-профессор, с 1864 ординарный профессор, с 1877 академик; с 1874 руководитель химической лаборатории Медико-хирургической академии. Был одним из организаторов и педагогов (1872—87) высшего учебного заведения для женщин — Женских врачебных курсов.

В 50-е гг. 19 в. начал писать романсы, фортепианные пьесы, камерно-инструментальные ансамбли. В 1862 познакомился с М. А. Балакиревым, вошёл в Балакиревский кружок ("Могучую кучку"). Под влиянием Балакирева, В. В. Стасова и других "кучкистов" окончательно сложились музыкально-эстетические взгляды Б. как последователя М. И. Глинки, приверженца русской национальной школы в музыке, определился самостоятельный зрелый стиль композитора.

Итак, мы родились в непогодную ноябрьскую ночь. Не в благостных рождественских яслях и не из пены морской, — из рабочего, из солдатского, из народного гнева родились мы. Нам предшествовали бури и умные книги, где научно была предсказана эта всенародная ярость против нерадивых и бесчестных хозяев земли. Растерзанная родина лежала перед нами, как улика. Черный снег валился на незасеянные поля, бедняки копошились в развалинах. Кроме нас, никто не поднял голоса в осуждение бесцельной скверности происшедшего. Версальские посланцы держав, из которых каждая имела по пуле в животе, условились считать, что дешево отделались от кровопролитного припадка... Потом все занялись неотложными делами: отборные представители людского племени тлели в земле, отборные подонки наций считали сверхприбыли от удачного побоища. Во утешение от скорбей человечеству был выдан фокстрот, этот общедоступный моцион для ожиревших и простреленных. Мир предавался забвенью,— виду психологической анестезии, под которой людскую молодость веками водят от эшафота к эшафоту.

    Но народы России не забыли ничего. Причина лежала не в прочности памяти, а в устройстве их совести. Предать забвению сиротские слезы, бессмысленно растраченную силу, попусту загубленных богатырей — означало бы вообще предать их. Еще большим преступлением было бы, зная периодичность безумия, не подумать о том, как отвратить от неминуемого зла идущие на смену поколения. Стыдно взрослым выпускать детишек в заминированный мир, раздавать им яблочки, приправленные ядком... Вот почему эти люди не страшатся приговора потомков,— они поймут суровый и безжалобный подвиг отцов! Но это теперь мы движемся вперед, оснащенные всем для великих свершений, пугая врагов стройностью наших колонн; это теперь, велением вождя, миллионы моторов влекут вперед наши мирные и боевые машины, а тогда лишь добрый крестьянский конек да песенная дерзость вынесли наши тачанки в раздолья отвоеванной родины. Свой поиск счастья мы начинали с предельной скудости... Вот почему первая мысль в нашем новогоднем молчании посвящена тем сотоварищам нашим, которые еще неумелыми, порой обмороженными руками возжигали кремлевские звезды. Мы не хоронили их в могилах неизвестных солдат, не громоздили на них горы железобетона, как это делают на просвещенном Западе, чтобы не вылезли на свет тряхануть за рожища золотого тельца, чтоб не пришлось расстреливать их вторично. Наши герои живут вечно среди своей советской родни: они помогают передовикам Запорожстали скорее завершить вторую очередь и ставропольскому хлеборобу — собрать рекордный урожай...

1866 год ознаменовался удивительным происшествием, которое, вероятно, еще многим памятно. Не говоря уже о том, что слухи, ходившие в связи с необъяснимым явлением, о котором идет речь, волновали жителей приморских городов и континентов, они еще сеяли тревогу и среди моряков. Купцы, судовладельцы, капитаны судов, Шкиперы как в Европе, так и в Америке, моряки военного флота всех стран, даже правительства различных государств Старого и Нового Света были озабочены событием, не поддающимся объяснению.
      Дело в том, что с некоторого времени многие корабли стали встречать в море какой-то длинный, фосфоресцирующий, веретенообразный предмет, далеко превосходивший кита как размерами, так и быстротой передвижения.
      Записи, сделанные в бортовых журналах разных судов, удивительно схожи в описании внешнего вида загадочного существа или предмета, неслыханной скорости и силы его движений, а также особенностей его поведения. Если это было китообразное, то, судя по описаниям, оно превосходило величиной всех доныне известных в науке представителей этого отряда. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж не поверили бы в существование такого феномена, не увидав его собственными глазами, вернее глазами ученых.

Григорий Митрофанович Козлов (15 сентября 1914 — 27 октября 1987) — советский режиссёр-мультипликатор, художник-постановщик и художник-мультипликатор.

Художник-постановщик

«Боевые страницы» (1939)

«Путешествие в страну великанов» (1947)

«Кем быть?» (1948)

«Волшебный клад» (1950)

«Олень и Волк» (1950)

«Полёт на Луну» (1953)

«Остров ошибок» (1955)

«Стёпа-моряк» (1955)

«Верлиока» (1957)

«В одной столовой» (1957)

«Слово имеют куклы» (1957)

«Петя и волк» (1958)

«История Власа, лентяя и лоботряса» (1959)

«МуК (Мультипликационный Крокодил) № 2» (1960)

«МуК (Мультипликационный Крокодил) № 6» (1961)

«Случай с художником» (1962)

«Вдвое больше („Фитиль“ N 27)» (1964)

«Старая пластинка» (1982)

«Сын камня» (1982)

«Сын камня и великан» (1986)