БАНКИ И КОРПОРАЦИИ -НАШЕ ФАКТИЧЕСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
Тяжелую руку трестов и держательских компаний чувствует на себе каждый американец. Эта рука давит так сильно, что рядовой американский обыватель — любитель бейэбола и кино, мелкий предприниматель или труженик — временами осознает, под каким экономическим, политическим и юридическим гнетом ему приходится жить. Он начинает корчиться и извиваться, стремясь высвободиться, даже иногда пробует поднять голос протеста, но в результате лишь убеждается, насколько сильна и несокрушима власть банков и корпораций и какими хитроумными методами она осуществляется. Впрочем, всей полноты этой власти он до сих пор не в состоянии понять. А если даже и поймет в какой-то мере, то побоится протестовать, чтобы не навлечь на себя еще худшие бедствия, — так уж, видно, повелось в нашей стране!
Двадцать лет назад трудящиеся мечтали о золотом веке техники, когда рабочий день не будет превышать шести-семи часов. Сейчас техника уже на грани совершенства — и что же? Они — нищие, живут подачками, а 40 ООО миллионеров являются фактическими хозяевами страны. Даже до экономической катастрофы, разразившейся ныне, в лето от р. х. тысяча девятьсот тридцать первое, американским рабочим уже было ясно, что всесильные банки и корпорации покупают закон, а должностных лиц подбирают по своему усмотрению. Таким образом, на страже капиталистических интересов стоят люди, которые обладают и временем, и возможностями, и соответственным «лоском» для того, чтобы общаться с сенаторами и судьями, вступать с ними в споры и убеждать их. А средний американец, некогда мнивший себя столь свободным и независимым, теперь, по существу говоря, лишь каторжник в кандальной роте, покорно гнущий спину на потребу той или иной корпорации.
Но если есть люди, которые это понимают, то гораздо больше таких, которые не понимают ничего. Надо сказать, что американцы, весьма способные и сообразительные там, где дело касается техники или спорта, в экономических вопросах являются поистине непревзойденными тупицами. Они не понимают самых элементарных вещей и, пока их не возьмут за горло, — как, например, сейчас, — не желают понимать. («А, пойдем-ка лучше на футбол!») Сейчас, однако, положение таково, — особенно в некоторых областях хозяйственной жизни, — что, пожалуй, на футбол уже не пойдешь, и те же самые обыватели начинают смутно, а подчас и довольно ясно сознавать, что их законное правительство целиком находится в руках вышеназванных банков и трестов. Мало того, они начинают бороться против этих банков и трестов. Правда, из дальнейшего будет видно, что борьбу эту никак нельзя назвать успешной, но все же во время выборов в таких штатах, как Орегон, Вашингтон, Массачузетс, Пенсильвания и Нью-Йорк, население широко поддержало проект передачи в государственную собственность предприятий общественных услуг. Конечно, это довольно мягкая форма протеста, но я надеюсь, что в глубине души у каждого протест гораздо сильнее. Однако, как будет видно из дальнейшего, народное самоуправление в Америке в большинстве случаев уже стало фикцией. Народ привык к тому, что его
погоняют, и боится протестовать вслух. И сомневаюсь, можно ли будет вернуть все утраченные свободы без многих и бурных столкновений.
Наши корпорации разрослись до гигантских размеров — 130 из них в общей сложности контролируют капитал в 55 ООО ООО ООО долларов! Это цифра не только неслыханная в истории бизнеса, но вообще с трудом поддающаяся человеческому восприятию. А банки, которые представляют, а во многих случаях и контролируют эти корпорации, получают такие небывалые прибыли и тем самым достигли такого могущества, что смешно и думать о возможности регулировать их деятельность правительственными мерами. О каком правительственном регулировании может быть речь, когда в сущности сами банки и корпорации и есть наше правительство?
Коммерческий размах корпораций трудно себе представить. Для них ничего не стоит выписать чек на семьдесят пять, а то и на сто миллионов долларов или скупить сотни предприятий, в которые вложены сбережения тысяч людей. Я не в силах не то что изобразить, но даже охватить мыслью грандиозность этих масштабов. Как-то раз я взглянул на карту дорог Пенсильванской железнодорожной компании. С востока на запад, через Пенсильванию, Огайо, Индиану и другие штаты, тянутся во многих местах по четыре-пять параллельных линий на расстоянии какой-нибудь сотни миль одна от другой, и все это контролируется Пенсильванской железнодорожной компанией. Она уже проглотила не только сотни коротких, местных, дорог, но и более длинные линии, тянущиеся на север к таким отдаленным пунктам, как Луисвиль, Винсенн, Содэс Пойнт, Макино-сити, а на востоке пересекающие полуостров, которым ограничен
Чизапикский залив. Три линии ведут в Цинциннати, две в Чикаго, три проходят вдоль Лонг-Айленда. Если один поезд Пенсильванской компании или даже только один паровоз сойдет с рельс, убытки в связи с повреждением полотна, хотя бы на коротком участке пути, исчисляются в несколько тысяч долларов. Это маленькая иллюстрация того, что представляет собой в финансовом отношении только одна американская железная дорога; а ведь их много.
Обратимся теперь к страховым обществам, попробуем прикинуть, какова общая стоимость всех выпущенных ими страховых полисов. Впрочем, наглядно представить себе эту сумму, достигающую сотен миллиардов долларов, не могут, вероятно, даже те, в чьих руках находится контроль над страховыми обществами. Это словно гигантская динамомашина, которую пускают и останавливают простым нажатием кнопки. Надо думать, контролирующие банкиры только эту кнопку и знают. Что же до капитала страховых обществ, то одна лишь Нью- Йоркская компания страхования жизни имеет около 700 ООО ООО долларов в облигациях, а также в акциях предприятий общественных услуг и других промышленных предприятий, и около 600 ООО ООО в недвижимой собственности—не знаю, в состоянии ли ваш разум вместить подобные цифры!
Так необъятны масштабы корпораций, так велика мощь банков, которые их финансируют и контролируют, что, пытаясь вникнуть во все это, поистине переносишься в какой-то фантастический мир. За счет чего же растут их капиталы? Дело тут не только в огромных доходах с оборота. В Соединенных Штатах существует особая система, позволяющая банкирам хищнически наживаться на займах, которые они предоставляли сотням муниципалитетов: огромные размеры этих займов фактически лишают население возможности когда-либо покрыть их, и, используя свое финансовое могущество, банкиры навязывают муниципалитетам выгодные для себя законы. В конечном же счете карман рабочего, вынужденного покупать продукцию промышленных фирм и в форме налогов оплачивать банковские ссуды,— вот тот источник, откуда текут доллары и центы, наполняющие эти гигантские денежные резервуары. В настоящее время активы нью-йоркской «Бэнкерс траст Компани» составляет 800 000 000 долларов; еще больше активы «Таранти траст компани» — 1 800 000 000, но и она уступает нью-йоркскому «Нэйшнл сити бэнк»; впрочем и «Нэйшнл сити» еще не на первом месте, так как он «беднее», чем «Чейз нэйшнл бэнк», считающийся после слияния с «Эквитейбл траст Компани» крупнейшим банком в мире. Я не решаюсь больше обременять читателя этими недоступными человеческому восприятию цифрами.
Крупные капиталисты ведут жестокую идеологическую борьбу против любых теорий или общественных движений, связанных с иными целями, нежели личное благополучие этой группы людей. Так, наш американский капиталист, движимый алчностью, или стремлением к власти и к славе, или просто в силу своего положения человека, принадлежащего к денежной «верхушке», яростно и даже с увлечением ополчается на рабочее движение, на коммунизм и т. д., — короче говоря, на любую теорию и любую организацию, стремящуюся подорвать его могущество или разоблачить корыстную основу его побуждений. А потому он охотно тратит баснословные суммы на то, чтобы через политические мероприятия, печать, радио и все мыслимые формы «циркулярной» пропаганды распространять и по возможности внедрять воззрения, способные снискать ему популярность у людей, которым чужды его методы и его интересы и с которыми сам он поэтому отнюдь не склонен считаться. Пропаганда в области финансов не так уж сильно отличается от пропаганды политической или религиозной. Пусть рядовой обыватель не всегда разбирается в сущности дела, но всем известно, какой верной и надежной опорой он может служить, и лучше всех это известно тем, кто ныне с помощью доллара правит Америкой.
Вся эта идеологическая борьба ведется при посредстве сотен высокооплачиваемых консультантов и специалистов по обработке общественного мнения; они пишут книги и брошюры, они снабжают материалами прессу. Без таких специалистов не обходится сейчас в Америке ни одна корпорация, ни одно крупное промышленное предприятие; есть они я у Рокфеллера, и у «Стандард ойл», и у Пенсильванской железной дороги, и у предприятий общественных услуг. И деятельность их, само собой разумеется, направлена к тому, чтобы расположить общественное мнение в пользу капиталистов.
В 1927 году концерны «Нэйшнл электрик лайт ассошиэйшен» и «Америкен газ ассошиэйшен» образовали «Нэйшнл ютилити ассошиэйшен» — ассоциацию крупных компаний, владеющих предприятиями общественных услуг, призванную бороться против передачи дела коммунального обслуживания в руки государства. Фактически — это крупнейшее в истории бюро пропаганды, агитирующее за частный контроль над народным богатством и естественными ресурсами страны. Ассоциация имеет во всех районах США своих ловких и высоко оплачиваемых представителей. Она ежегодно тратит 28 ООО ООО долларов на мелкие объявления в разных газетах страны, с тем расчетом (обычно вполне оправдывающимся), что эти газеты будут помещать под видом объективной информации специально написанные по заданию ассоциации заметки, в которых компрометируется идея государственных предприятий общественных услуг и превозносятся преимущества частного контроля.
Бернард Дж. Маллинс, представитель ассоциации в Иллинойсе, сказал: «Необходимо время от времени освежать редакторскую память ״ легоньким дружеским пинком». Представитель в Нью-Йорке заметил, что если от отдельного объявления или заметки особенно многого ждать не приходится, то систематически получаемый и печатаемый материал безусловно влияет на общественное мнение. С. Е. Баури, представитель в Северной и Южной Каролинах, являвшийся в то же время сотрудником «Ассошиэйтед пресс», рассылал рекламные материалы компаний общественных услуг по каналам «Ассошиэйтед пресс»! Ему же удалось уговорить губернатора Маклеода, сенатора Стюарта и полковника Доусона подписать своими именами статьи, которые почти целиком были написаны им самим. А потом он обратился к редакторам различных газет, рекомендуя им прокомментировать от редакции авторитетные суждения столь выдающихся лиц!
Нет такого обмана, таких интриг, перед которыми остановилась бы плутократия для достижения своих отдаленных и в общем довольно нелепых и бесплодных целей. Власть и внешний блеск для немногих! И это в то время, когда народные массы прозябают в нищете! Щедрой финансовой поддержкой компании пользуются также агентства такого типа, как фирма «Гоффер и сыновья», которая снабжала 14 ООО сельских газет во всех 48 штатах заметками, агитирующими за сохранение предприятий общественных услуг в частных руках.
Чтобы обеспечить солидным материалом всю эту литературную деятельность, направленную против государственной собственности на предприятия общественных услуг, компании стараются за солидную плату привлечь к этому делу авторитетных лиц. Группа промышленников уплатила 7500 долларов Ричарду Уошберну Чайлду, бывшему послу США в Италии, за брошюру, в которой доказывается нецелесообразность экоплоатации государством гидроэлектростанции Болдер-Дам. Адвокаты Мичем и Веллакот из Альбукерка, штат Нью- Мексико, выступили в печати с отчетом о совещании губернаторов по вопросам, связанным с Болдер-Дам; на этом совещании Меррит Мичем официально представлял интересы штата Нью-Мексико, что не помешало ему за 500 долларов составить отчет в том духе, как это было желательно владельцам предприятий общественных услуг. Другой образчик пропаганды такого рода, выпущенный издательством Харпера под названием «Аладдин, США», обошелся компаниям в 5000 долларов — гонорар, уплаченный Эрнесту Гринвуду, бывшему американскому представителю в Бюро труда при Лиге Наций. Так оно велось, так ведется и поныне!
Не могу не коснуться здесь мероприятий в области просвещения, иначе говоря — денежных сумм от 50 до 15 000 долларов, которые шли на то, чтобы завербовать,
все в тех же целях, ряд школьных учителей и университетских профессоров, Когда же среди преподавательского состава некоторых учебных заведений штата Иллинойс нашлись сторонники передачи дела коммунального обслуживания в руки государства, иллинойский комитет ассоциации добился их увольнения с работы, — и, надо сказать, это не стоило особого труда.
Зато если среди педагогов находились более здравомыслящие — то есть такие, которые если и не стремились, то во всяком случае соглашались встать на точку
зрения, угодную корпорациям, — в их распоряжение предоставляли материалы для написания книг, направленных против государственного предпринимательства, а об издании этих книг заботились уже сами компании. В Уортоновской финансовой школе при Пенсильванском университете в Филадельфии читал лекции некий профессор Грэйсон, состоявший на жалованье у «Нэйшнл электрик лайт ассошиэйшен». В университете штата Огайо декан одного из факультетов, по фамилии Регби, получал от той же фирмы 15 000 долларов в год за созыв педагогических конференций, на которых обсуждался вопрос о включении в университетские программы курса по организации предприятий общественных услуг! А в целях надлежащего воздействия на студенчество особый комитет, избранный на одной из этих конференций, закупил сотни книг, написанных в благоприятном для частных компаний духе, и преподнес их в дар университетским библиотекам!
Гарвардский университет в течение трех лет получал от ассоциации ежегодную субсидию в 90 ООО долларов «на нужды исследовательской работы», — из тех соображений, что учебник по организации предприятий общественных услуг, вышедший под академической маркой, будет выглядеть солиднее, чем издание «Нэйшнл электрик лайт ассошиэйшен». Речь идет также о создании в Северо-западном университете «фонда для изучения вопроса о государственном предпринимательстве». Впрочем, это, разумеется, только слова: компании уж позаботятся о том, чтобы выводы были в их пользу. Прежде чем предоставить стипендию из этого фонда, комиссия подвергает каждого кандидата тщательному
опросу, чтобы «определить его природные склонности».
Но погодите, это еще не все! Комитеты ассоциации в Иллинойсе и Миссури организовали просмотр всех учебников для средних школ и колледжей. Те из них,
которые безоговорочно прославляли капитализм, получили одобрение, а те, в которых хотя бы мельком осуждалось господство монополий, политическая коррупция или такие приемы, как «разводнение» акционерного капитала, были признаны «негодными». (Вероятно, настоящая книга тоже будет причислена к разряду «негодных»!) В списке забаллотированной литературы оказались: «Американское гражданство» Бирдов; «Наше правительство» Джеймса, «Город, штат и государство» Найды. У вас на полках имеются названные книги? Смотрите, как бы об этом не узнали корпорации! Но дело не ограничилось попытками изъять эти книги из школьного обихода,— стали добиваться от авторов и издателей переработки их в определенном духе. Вот что пишет управляющий «Сент-Джозеф газ Компани» представителю ассоциации в Миссури: «Подтверждаю получение вашего письма от 8 сентября с. г. по вопросу о пересмотре учебников по экономике, гражданскому управлению и курсу «права и обязанности граждан», с учетом интересов предприятий общественных услуг. Мне это представляется очень полезной работой, но не следует заходить слишком далеко, потому что если публика почувствует, что учебники используются для пропаганды в пользу компаний, это повредит нам больше, чем прежняя дезинформация».
Короче говоря, банки и корпорации не только расходуют огромные суммы на то, чтобы тормозить правительственные начинания, направленные на благо народа в целом, но готовы применить любую, самую грубую форму политического и финансового воздействия, или, попросту говоря, насилия, чтобы подавить такое начинание, если оно где-либо возникает.
Наши корпорации и их финансовые руководители распоряжаются всей деловой жизнью страны с деспотизмом, которому правительство, видимо, сейчас бессильно противостоять.
В нынешнем кризисном, 1931 году предприниматели, издатели газет и вся придворная клика капитализма из кожи вон лезут, стараясь всячески прикрасить действительное положение рабочих, стараясь изобразить дело так, будто у них бывают свои периоды благополучной, даже зажиточной жизни. Коварнейший вид лжи! Так на глаза общества накидывают пелену за пеленой, скрывая от него не только истину, но даже и просто божий свет. А люди, которые изматывают силы рабочего и морят его голодом, сами тем временем выжидают лучших времен, припрятав нажитое в карман.
Не буду голословным. В американских газетах нередко можно встретить заголовки, гласящие, что «75000 рабочих автомобильной промышленности прекратили стачку» (имеются в виду фордовские заводы на Ривер-Руж). Или что та или иная гигантская корпорация набирает рабочих, или по крайней мере не снижает заработной платы. Но так ли все это на самом деле? Стоит дочитать заметку до конца (что редко кто делает), и оказывается, что у Форда, например, большинство вновь нанятых или вернувшихся на предприятие рабочих заняты только три дня в неделю, а не шесть, как раньше. И в Юнгстауне, штат Огайо, да и почти везде, тысячи людей работают по этой же полуголодной, или, как ее называют, «спотыкающейся» системе. Однако полковник Вудс, советник по вопросам промышленности при президенте, считающийся спасителем и избавителем безработного человечества, совсем недавно разослал 65 ООО фабрикантам циркуляры, в которых описываются и рекомендуются еще более жестокие варианты «спотыкающейся» системы!
Зато те, у кого есть деньги, преуспевают всегда. 1930 год, год глубочайшего кризиса, дал американским капиталистам возможность прибавить еще 1 ООО ООО ООО к 14 ООО ООО ООО, уже вложенным в различные предприятия за границей. И за первую половину того же 1930 года общая сумма дивидендов (куш, загребаемый богачами) выросла на 350 ООО ООО по сравнению с 1929 годом, тогда как общая сумма зарплаты (крохи, достающиеся беднякам) снизилась на 700 000 000. Горсточка людей, обогащающаяся с каждым из тех мощных приливов и отливов, которые уже десятки лет колеблют почву американских финансов, оказывается неизмеримо сильнее правительства. Ведь правительство неоднократно пыталось вмешаться в это чередование подъемов и спадов в экономической жизни страны, задержать, остановить его, но сейчас, убедившись в бесплодности таких попыток, склонно, видимо, удовлетвориться наблюдением со стороны. И оно вполне откровенно заявило о своем бессилии что-либо сделать. «Пусть рядовые американцы сами помогают друг другу»,— сказал Гувер. Недаром любое усилие, любое движение, любой законопроект, направленный к урегулированию этого процесса, встречает противодействие налаженного механизма банков и корпораций.
Впрочем, кто в наши дни не понимает, что даже самые высокие американские сановники являются не более чем толкачами корпораций, машинками, штампующими угодные последним решения? Моргану или Рокфеллеру нужен Кальвин Кулидж или Герберт Гувер для руководства псевдодемократическим церемониалом одобрения их действий. Если вы сомневаетесь, ознакомьтесь с любой из крупных сделок, которые затрагивают интересы миллионов американцев, но приносят деньги и могущество лишь немногим. Двое братьев Сверинген из Кливленда, штат Огайо; Дэниель Уиллард из Балтиморы; некто Кроули и некто Эттербери из Нью-Йорка и Пенсильвании — эти пятеро, и только эти пятеро, имеют власть решать, кому будет передана та или иная железная дорога, и они, решив, предписывают свое решение правительству. Правда, ни один из них не занимает государственного поста, но зато все пятеро — железнодорожные магнаты. А какой-нибудь Герберт Гувер, получив предписание, уведомляет членов Комиссии по торговле между штатами (им назначенных и его волей держащихся), что он — за одобрение такого-то соглашения. То есть, попросту говоря, указывает комиссии, что она должна делать. А ведь эта комиссия именно для того и была создана, чтобы контролировать (!) слияние отдельных железнодорожных компаний, выпуск ценных бумаг и т. п.
Мероприятия, в которых заинтересованы финансовые тузы, обычно проводятся руками правительственных чиновников.
Короче говоря, правительство ни одного существенного шага не делает иначе, как с одобрения какого-нибудь Джона Д. Рокфеллера-младшего, Уолтера Тигла, Чарльза Шваба, Оуэна Д. Янга, Уильяма Леба, или же какого-нибудь Уолтера С. Гиффорда, или его хозяев и патронов. И не правительство, а именно эти люди фактически правят страной. Что же удивляться, если всякие попытки регулирования капитализма ни к чему не ведут? И если банки и корпорации не желают и не собираются «регулировать» или обуздывать в чем- либо самих себя? Один из их деятелей недавно так прямо и сказал мне: «Кто нам помешает?»
И я обращаю к вам этот вопрос: «Кто им помешает?»
Итак, вот положение: банки и корпорации в Америке фактически выполняют функции правительства. Как же утвердился и окреп этот союз правительства и предпринимателей? Приведем пример: еще первый Вандербильт, в самом расцвете своей карьеры (1870 г.), добился разумеется, подкупом и взятками — от штата Нью-Йорк постановления, согласно которому город Нью-Йорк принимал на себя половину расходов по переукладке путей трамвайной линии, принадлежавшей Вандербильту. Мало того — в постановление включен был пункт, обеспечивавший Вандербильту бессрочное пользование концессией на эксплоатацию трамвая, а также бессрочное освобождение от налогов. (Жаль, что нельзя было заодно обеспечить ему бессрочное продление жизни!) Но еще в 1868 году Вандербильт и Гулд, борясь за контроль над железнодорожной линией «Эри», старались перещеголять друг друга размерами взяток, которые один давал, чтобы провести билль, узаконивающий новый выпуск акций его предприятия, другой — чтобы помешать проведению такого билля. Комиссия, расследовавшая потом это дело, установила, что некий сенатор получил даже не одну, а две взятки: 75 ООО долларов от Вандербильта и 100 ООО долларов от Гулда. И хотя так дорого ценивший свои услуги сенатор предусмотрительно принял обе взятки, голосовал он все же в пользу Гулда, — проблеск добропорядочности, для меня поистине необъяснимый, хотя подозреваю, что ныне уже почивший с миром доктор Гулд мог бы найти этому объяснение. В дальнейшем ходе этой борьбы Гулд лично свез в Олбэви полмиллиона долларов и тем закончил дело в свою пользу. Такова беззаконная власть денег!
Посмотрим теперь, как вели себя эти самые магнаты по отношению к рабочему классу. Один маленький факт. Примерно в то же время некий федеральный судья в Милвоки вынес постановление, по смыслу которого всякий, кто хотя бы родному сыну посоветовал бросить работу на железной дороге «Норсерн пасифик», подлежал тюремному заключению. Судебное постановление против забастовок является сейчас самым сильным оружием в борьбе со стачечным движением и постоянно применяется на деле; но надо сказать, что это юридическое ухищрение, наводя страх, тем самым способствует нарождению протеста в рабочей среде.
Банкиры и руководители корпораций фактически правят страной, потому что путем тайного подкупа они подчинили себе официальное правительство и через это подкупленное правительство издают законы именем народа. Моя цель — показать, что система действий корпораций, как она сложилась на сегодня, опирается главным образом на пристрастный закон и неправедный суд.
В подкрепление оказанного позвольте указать вам на некоторые законодательные акты и практические результаты, к которым они привели, а затем позвольте спросить вас, заслуживают ли эти акты и эти результаты элементарного уважения? Разумеется, сейчас уже не представляется возможным ликвидировать все эти паразитические объединения, созданные финансовыми магнатами. Тут один только путь — чтобы правительство взяло их в свои руки и поставило на службу интересам всего народа, иначе их пагубная деятельность будет все усиливаться. Но уважать эти объединения, уважать тех,
кто их создает и кто от них выигрывает, равно как и те суды и законы, на которые они опираются, — невозможно. Вспомним такой случай. Корнелиус Вандербильт-первый ради осуществления своих дорогостоящих проектов, связанных с постройкой Нью-Йоркской центральной железной дороги, протащил в Олбэни целый ряд специальных законопроектов. Принятые под его воздействием правительственные акты предоставили ему немалые привилегии: так, например, дали ему право разводнить свой капитал и установить на принадлежащих ему железных дорогах непомерно высокую плату за проезд и провоз грузов. А между тем он был избавлен от необходимости нести пропорциональную его богатству долю налогового бремени (вандербильтовские предприятия облагались ничтожно малыми суммами). Официально засвидетельствовано казначеем Нью-Йоркской центральной железной дороги, что за этот период, с 1853 по 1867 год, давление на законодательные органы, которое понадобилось для того, чтобы провести эти несправедливые законы, обошлось дороге в сотни тысяч долларов. И все же не только вандербильтовские законы продолжали преспокойно действовать, но 20 мая 1869 года в Олбэни было принято новое постановление, предоставлявшее Вандербильту все концессии безвозмездно, а кроме того, позволявшее ему производить любые слияния железнодорожных компаний, и — что еще существеннее — расширявшее приобретенное им нечестными путями право на неограниченное разводнение капитала. После чего он тут же и выпустил на 44 ООО ООО долларов разводненных акций — настолько разводненных, что в 1879 году адвокат Саймон Стерн заявил комиссии Хепберна, заседавшей в Вашингтоне, что все эти 44 ООО ООО — чистая вода, или, иначе говоря, чистая прибыль для мистера Вандербильта! В сущности вся система предприятий Вандербильта строилась по этому принципу: так, основной капитал железной дороги Лэйк- Шор — Мичиган еще в 1871 году наполовину состоял из воды!
Но, разумеется, нельзя сказать, что над созданием нашей американской олигархии трудился один Вандербильт. Те же методы применялись повсюду, по всей стране. Это подтверждается, например, особым мнением меньшинства Комиссии по обследованию дорог Тихоокеанского побережья, в котором там, где речь идет о взаимоотношениях Гулда с западными дорогами, прямо сказано: «Сотни тысяч долларов тратились ими и в Вашингтоне и в столицах отдельных штатов на то, чтобы утвердить свое влияние в законодательных органах». За спиной Рокфеллера, «Стандард ойл», Гулда, Сэйджа и всех прочих стоял пристрастный закон, и дело здесь было не только в подкупе и взяточничестве, — нет, тут сказывались те пристрастия во всех вопросах, связанных с преуспеянием в этом мире, от которых в ту пору не была свободна, кажется, ни одна категория интеллигенции или политических деятелей в Америке.
Но говоря о бешеном натиске предпринимателей на правительство, вспомним — для контраста! — о тех, кто падает жертвой этого натиска, прислушаемся к воплям разоряемых, посмотрим, как они пытаются обороняться. В Америке тарифная политика всегда охраняла интересы промышленника или его нынешнего хозяина — корпорации, банка, а интересы «маленького человека» не учитывались никогда. В восточных штатах тарифная политика, в сочетании с конкуренцией западных фермеров, за последние годы привела к тому, что фермеры Новой Англии, Нью-Йорка и Пенсильвании оказались совершенно разоренными. Им уже не оправиться. И в этом повинна промышленность, противопоставившая себя фермерству, — промышленность, выигрывавшая от тех самых тарифов, которые фермеров обрекали на голодную смерть! Но если американский фермер слишком слаб или политически неразвит, чтобы осознать свое положение и бороться, а потому плывет по течению, — то за границей, надо сказать, эта же тарифная политика вызывает повсеместное возмущение ввиду того ущерба, который она наносит экономике других стран. Я уже раньше говорил об американском империализме. Так вот, эти факты лишний раз свидетельствуют об его реальности, а главное — об яростном стремлении других стран ему противодействовать. Короче говоря, тирания такой подлинно империалистической тарифной политики ведет к обострению международного соперничества и военной опасности, тем самым усиливая гнет над американским —и не только американским — обывателем, который и так уже достаточно угнетен.
Для народа Америки положение усугубляется тем, что наши тресты и монополии уже достаточно мощны, чтобы диктовать свои цены и устанавливать свои нормы прибыли, не уступая при этом в алчности, корысти и беспощадности самым жестоким самодержцам и тиранам. Взгляните хотя бы на «Америкен телеграф энд телефон Компани»; этот концерн, господствующий сейчас в своей отрасли не только в США, но и во всем мире, за последние двадцать лет втрое, вчетверо повысил плату за пользование его услугами и в конце концов догнал ее до таких цифр, что телефон для американского потребителя сделался не дешевле освещения или отопления, а в некоторых случаях и того и другого вместе. Причем тут даже нет надежды на улучшение условий, потому что суды, законодательные собрания, всевозможные бюро, комиссии и тому подобные органы пляшут под дудку этой откровенно разбойничьей корпорации. Даже железные дороги, и те, кажется, не столь бессовестны и беспардонны в своих методах. Впрочем, и наглость и успех этих методов объясняются ошибками, допущенными в прошлом, — ведь с самого начала можно было не сомневаться, что в американском обществе,
основанном на индивидуализме, монополии неминуемо приобретут истинно королевскую власть и могущество.
Вопреки закону и справедливости, методами грубо го, неприкрытого насилия достигается та власть, кото рая позволяет сегодня любой американской монополии диктовать свою волю покорному и безропотному пра вительству. А народ — чорт с ним! До него никому дела нет. Не верите? Спросите любого государственного чиновника, который еще не успел продаться той или иной из наших могущественных корпораций.
Но, может быть, если уж говорить о дани, которою корпорации, благодаря своей политике цен, облагают население, — словно они и в самом деле официальное правительство страны, — может быть, вы склонны видеть в этом случайное явление? Приглашаю ознакомиться с методами правления «Стандард ойл». Вот маленький факт, нечаянно сделавшийся достоянием гласности. Речь идет о крупнейшей фигуре прошлых дней, знаменитом финансовом разбойнике Джоне А. Арчболде, одном из руководителей «Стандард ойл». Кое-что из его подвигов уже известно широкой публике, а кое- что заслуживает дополнительного освещения. Арчболд был человек умный, жестокосердый, циник и дипломат, притом отлично владел пером, и его поступки, слова и письма могут служить неплохой иллюстрацией той политики силы (силы денег), которая продолжает действовать и поныне. Повидимому, именно через Арчболда осуществлялась система краткосрочных «ссуд» различным политическим деятелям того времени; ссуды эти брались из средств «Стандард ойл», по свидетельству сотрудников фирмы никогда не погашались (да, видимо, и не должны были погашаться) и в конце концов списывались со счета. Установлено, например, что Дж. У. Бэйли, в свое время уважаемый сенатор от штата Техас, уже на закате своей карьеры получил несколько тысяч долларов за то, что охранял «Стандард ойл оф Тексас» от преследований по суду. Для этого пришлось закрыть глаза на кое-какие погрешности против истины; кроме того, суммы, взятые почтенным сенатором в долг у «Стандард ойл», разумеется, возвращены не были. Другой сенатор, Дж. У. Форэйкер от Огайо, славившийся некогда своим умом и примерной честностью, в январе 1902 года получил «взаймы» от «Стандард ойл» 50 ООО долларов. Впоследствии сенатор утверждал, что он возвратил компании эту крупную сумму, но не все этому поверили. Тогда же, или несколько позднее, Арчболд широко финансировал предвыборную компанию Джона Лаундеса Мак-Лорина, сенатора не то от Южной, не то от Северной Каролины. Какие услуги оказал за это уважаемый сенатор, мне точно неизвестно, — но уж какие-нибудь да оказал. Когда, однако, Арчболд внес 100 ООО долларов в фонд предвыборной кампании Теодора Рузвельта, он тут же потребовал, чтобы Рузвельт был об этом поставлен в известность. Арчболд до тонкости изучил тех политических деятелей, которым он рассчитывал внушить идею управления страной не по формуле «власть народа», а по формуле «власть «Стандард ойл». Изучил он и способы такого внушения. Так, в письмах к Мак-Лорину Арчболд рассыпался в лести, превознося мудрость своего адресата, а его политического противника Бена Тилмена (являвшегося также противником «Стандард ойл» и ее методов) объявлял низкопробным демагогом. Демагогом Тилмен действительно был, но взяточничеством не занимался.
А вот письмо, написанное двадцать лет назад одним из руководителей «Стандард ойл» к губернатору штата (я лично считаю это письмо непревзойденным в своем
роде):
«Надеюсь, вы не сочтете чрезмерно самонадеянным с моей стороны, что я обращаюсь к вам по вопросу, чрезвычайно меня интересующему — и лично и как
представителя компании. Речь идет о назначении судьи Моррисона из Мак-Кина членом верховного суда на место скончавшегося Митчелла. Личные качества судьи Моррисона, его опытность и честность не нуждаются в моей рекомендации, но, помимо этих весьма существенных обстоятельств, следует также учесть, что его хорошая осведомленность в делах нефтяной и газовой промышленности, теснейшим и насущнейшим образом связанной с интересами западных районов штата, делает его особенно желательным кандидатом в члены верховного суда от этих районов». (Цитирую по «Ливинг эйдж» от 20 мая 1911 года.)
Действуя так же умно и так же умело используя силу денег, как и в отношениях с политическими деятелями, Арчболд обрабатывал прессу в интересах «Стандард ойл». Вплоть до 1902 года им основательно субсидировались такие издания, как «Саузерн фарм мэгэзин», «Мэньюфэкчурерс рекорд» и питсбургский «Таймс». (Кстати, если в современной Америке есть еще хоть один не «купленный» город, то это, безусловно, не Питсбург!) А в годы ожесточенной борьбы Рокфеллера с независимыми нефтепромышленниками многие сельские и городские газеты всеми правдами и неправдами боролись против строительства нефтепроводов, которые могли бы снизить потребительские цены на нефтепродукты и тем подорвать мощь компании «Стандард ойл».
Покровительством Арчболда пользовался также «Журнал профессора Гантона» — на редкость сухой и скучный ежемесячник, который в конце девяностых годов можно было увидеть во всех газетных киосках. Это издание занималось экономическими вопросами, трактуя их в желательном для монополий духе, и «Стандард ойл» оказывала ему материальную поддержку в размере 15 ООО долларов в месяц, — на мой взгляд, совершенно впустую. Едва ли найдется хоть один человек, которого этот журнал сумел в чем-либо убедить. Скука невыносимая! Гантон получил от компании еще около 250 ООО долларов на организацию лекций по экономике, — и можно себе представить, что это были за лекции!
Сотрудничала «Стандард ойл» и с такими прославленными политическими агентами корпораций, как Марк Ханна и Стивен Элькинс, — люди, чья биография говорит за себя; не стоит добавлять, что щепетильностью они не отличались. Естественно, что Дж. П. Морган, о котором много говорилось выше, обеспечивал себе любую политическую поддержку любых союзников, действуя силой или деньгами, — что, впрочем, в данном контексте одно и то же. Так, между прочим, он дал 150 ООО долларов Джорджу Кортелью, организатору предвыборной кампании Кливленда, которая привела к избранию Кливленда президентом и назначению Кортелью министром финансов, как это и было задумано. Это именовалось — именуется и теперь, — взносом в избирательный фонд. А впоследствии Кортелью, в качестве министра финансов, разрешил Моргану получить в казначействе заем на 25 ООО ООО долларов золотом из двух процентов, каковую сумму Морган уже от себя ссудил разным банкам и конторам, нуждавшимся в наличном золоте, — но из шести процентов! Ну, что ж, разве в этом есть что-либо противозаконное? Тот же Морган своей финансовой поддержкой провел на государственные посты некоторых деятелей республиканских партий, чьи голоса
потом обеспечили его пароходным линиям десятимиллионный контракт на перевозку почты.
Вот так банкиры и директора корпораций вертят нашим правительством. Но чтобы дополнить картину, посмотрим, как те же магнаты поступают с людьми, работающими на них и на их корпорации. Я хочу сказать несколько слов о так называемых «Контрактах трусливой собаки». Это измышление какого-то дошлого крючкотвора, несомненно состоявшего на жалованье у корпорации, и поныне применяется всеми американскими корпорациями, — разумеется, с санкции верховного суда , —для запугивания рабочего класса. Речь идет о соглашении, которое вынужден подписывать каждый рабочий, ищущий места на предприятиях любой крупной корпорации (иначе он этого места не получит), и по которому он обязуется не вступать ни в какие профсоюзы, кроме организуемых и контролируемых самой компанией. «Контракты трусливой собаки» неправомерны по самой своей природе, что должно быть понятно и без специальных постановлений конгресса, потому что, во-первых, они не предусматривают материальной компенсации: то есть рабочий не получает ни денег, ни иных благ за обязательство не вступать в профсоюз по своему выбору; во-вторых, они заключаются по принуждению: рабочему вовсе не хочется отказываться от своего права быть членом профсоюза, но он должен это сделать, чтобы не умереть с голоду; и, наконец, в-третьих, эти контракты противоречат общественному благу, так как право свободы договора есть личное право каждого, и лишение этого права без должной судебной процедуры противоречит конституции.
Но сегодня у американских рабочих перед глазами пример России, где, как им известно, богатства страны принадлежат всем и трудящийся получает свою справедливую долю дохода от этих богатств. Они видят, как в процессе выполнения пятилетки в России создаются для рабочих новые, современного типа, города с чистыми, светлыми жилищами, с детскими яслями и общественными столовыми, избавляющими женщин от черной домашней работы. Они видят все это и мечтают о такой жизни.
Мы знаем, каково приходится среднему американцу, твердо верящему в капитализм и его титанов, когда он попадает в лапы к этим самым титанам, или, лучше сказать, великанам-людоедам. Они его попросту проглатывают живьем.
Между тем я уверен, что ни один руководитель корпорации не согласился бы признать факт существования капиталистической олигархии. Все они стали бы доказывать, что капитал каждой корпорации принадлежит тысячам акционеров. Но это лишь для отвода глаз, потому что многие акционеры не пользуются правом голоса, а контрольный пакет акций, как правило, находится в руках олигархической верхушки.
Окиньте взглядом все те области экономической жизни Америки, в которых укоренилась «цепная» система, и вам станет ясно, как ничтожны для рядового американского обывателя шансы стать чем-либо побольше конторщика или продавца в магазине. В самом деле — заправочные станции, гостиницы, гаражи, газеты, парикмахерские, универмаги, аптеки, банки, пекарни, молочные, магазины готового платья, галантерейные лавки, рестораны, автобусные и таксомоторные парки — все это, и еще многое другое, уже включено в «цепную»
систему. Уже все телефонные станции в стране принадлежат одной частной компании, которая по своему усмотрению устанавливает плату за пользование телефоном. То же относится к «Вестерн юнион», к «Пост энд телеграф Компани» и к новой корпорации «Интернэйшнл рэдио». Таким образом, всякому ясно, что собственно остается на долю «маленького человека»: место конторщика или, в лучшем случае, управляющего — и то еще отнюдь не постоянное! Конторщиком или коммивояжером родится он, конторщиком или коммивояжером и умрет—хоть он все еще надеется, простофиля, стать со временем в ряды титанов бизнеса и искренне верит, что у него имеется на это шанс. Что ж, шанс и в самом деле имеется — один на сто двадцать пять миллионов!
В этой главе я изложил те важнейшие факты современной американской действительности, которые, на мой взгляд, достаточно ярко характеризуют и в экономическом, и в социологическом плане крушение капитализма — как результат чересчур свободной и неограниченной конкуренции сильного со слабыми. Я показал, что это привело во всех областях к монопольному хозяйничанью немногих и для блага немногих, и постарался выяснить первопричину такого положения. В дальнейшем я прослежу судьбу реформ в условиях существующего экономического порядка и покажу всю их несостоятельность. Факты и опыт, которыми я располагаю, убеждают меня не только в том, что капитализм сейчас находится в периоде упадка, но и в том, что никакими реформами положения не изменишь. Время для реформ в рамках капитализма и господства банков и корпораций уже упущено. На смену должно прийти нечто совершенно новое, некий синтез всех видов человеческих усилий, но не ради укрепления могущества отдельной личности и уж во всяком случае не ради того, чтобы обеспечить ей нелепую, избыточную роскошь существования за счет тех миллионов, чьими трудами эта крикливая роскошь создается. Наши богачи слишком богаты, а бедняки слишком бедны. И настало время не только задуматься над какими-то формами равного распределения средств к существованию, но и найти разумные и действенные способы их внедрения в жизнь.
