«Прощай, Америка!» — художественный фильм, снятый в 1951 году Александром Довженко. Картина была создана по мотивам книги Анабеллы Бюкар, принявшей в 1949 году советское гражданство. В 1951 году производство картины было остановлено, и незавершённый фильм попал на полку.

«Прощай, Америка!», с комментарием Ростислава Юренева, впервые была показана в Киноцентре 12 января 1996 года, затем — в программе «Панорама» на МКФ в Берлине, где и состоялась мировая премьера

Рассказ Ростислава Юренева антисталинский, поставлены анти коммунистические акценты, но это единственная возможность посмотреть фильм гениального режиссера Александра Довженко.

Американская действительность, а сегодня и российская встает перед глазами. В фильме объясняются многие вещи, как например, кто же именно создал "железный занавес"... Продажность, и так называемая "забота" о советских людях, разве все это нам не знакомо?

Но вот некоторые моменты прямо намекают на причину того, что фильм так и не вышел на экраны, да и не мог выйти. Это упоминание о величайшем плане Сталина - плане преобразования природы. План этот, начавший воплощаться в жизнь, был сравним с индустриалиацией страны, с победой в Великой Отечественной войне. За него нужно было сражаться. А тяжело больной Сталин уже не мог покинуть дачу.

Сталинский план преобразования природы — комплексная программа научного регулирования природы в СССР, осуществляемая в конце 1940-х — начале 1950-х годах. Проект, рассчитанный на период 1949—1965 гг., предусматривал создание 8 крупных лесных государственных полос в степных и лесостепных районах СССР, общей протяженностью свыше 5300 километров. Принятию проекта предшествовали засуха и голод 1946—1947 годов.

Содержание плана

План был принят по инициативе И. В. Сталина и введен в действие постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 20 октября 1948 года «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР».[1] В печати указанный документ назвали «Сталинским планом преобразования природы».[2] План не имел прецедентов в мировом опыте по масштабам. В соответствии с этим планом предстояло посадить лесные полосы, чтобы преградить дорогу суховеям и изменить климат на площади 120 миллионов гектаров, равной территориям Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых.

Читать далее...

Попробуем разобраться в вопросах, поставленных Любимовым, опираясь на самые банальные тезисы марксизма.

Капиталист приобретает рабочую силу как товар. Капиталист оплачивает воспроизводство рабочей силы. Оплачивает по минимуму. Дает ли это возможность понять, почему так неплохо живет американский рабочий? Картелирование и монополизация - процессы становления материализма в конце прошлого века - казалось бы, создали исключительные условия для монопольного снижения цен на рынке рабочей силы. Однако благосостояние рабочих не падает, а растет. Как это разъяснить по Марксу?

Недоумение возникает из-за того, что предполагается будто капитализм меняется во времени, а рабочая сила - нет. Но она тоже меняется, но дело не в повышении квалификации, а в том, что на смену индивидуальной рабочей силе приходит организованная рабочая сила, и все более организованная рабочая сила. Чтобы убедится в различии стоимости организованной и неорганизованной рабочей силы, достаточно вспомнить исследования Гюнтера Вальрафа о положении турок-иммигрантов в ФРГ.

Закон, открытый Марксом, остается таким же незыблемым. Только, считаясь с историческим фактом, капиталисту приходится оплачивать воспроизводство организованной рабочей силы. А организованность требует высокого уровня культуры, который, в свою очередь, невозможен без должной материальной обеспеченности. Оплата идет по минимуму, но минимум-то не стоит на месте.

Теперь посмотрим на законы самого капитализма. Еще в начале нашего века английский экономист Джон Мейнард Кейнс указывал на неизбежность кризисов при существовавшей тогда организации капиталистического общества. Судите сами. Совокупный предприниматель, то есть все капиталисты вместе взятые, производит в год некоторое количество товаров. Совокупному потребителю он выплачивает, скажем, при скромной норме прибавочной стоимости в 100 процентов, половину стоимости этих товаров. Он не может платить больше, потому что затевает производство исключительно ради прибыли, ради получения своей половины. Но потребитель-то не может выкупить вторую половину товаров, у него на нее просто нет денег.

Тупик. Из этого прямо следует, что капитализм не может существовать. Это - не шутка, это действительно научный вывод. Как же существовал капитализм все эти годы?

Читать далее...

Это уже для тех, кто все-таки желает разобраться, кто чувствует, что бардак не вечен.

Неужели же вот так, высунет голову капитализм, поднимется во весь рост и скажет: я тут надо всем хозяин? Да мы этого не допустим!

Ну, не высунет, не вылезет, не станет он вас дразнить. Он и имя себе подберет поблагозвучней: сверхразвитой бардак что ли. Или очередной этап создания материально-технической базы супер-экстра-модерного бардака.

Не надо ему собственного имени, он и псевдонимом обойдется. А надо ему всего две вещи:

• максимальное расширение экономических прав директоров предприятий и
• законодательная охрана права директора на сохранение своего директорского поста.

Больше ему, капитализму, ничегошеньки не надо. Все остальное он из этого построит.

Производство он, конечно, поднимет. Потому что от выпуска продукции будет зависеть денежный фонд директора и присваиваемая им прибавочная стоимость.

Интеллигенцию он, конечно, работать заставит. Потому что никакому директору (сиречь капиталисту) не нужна сторублевая ничего не делающая интеллигенция - ему нужна интеллигенция, увеличивающая его прибыль, его денежный фонд. Как будет существовать избыточная, ненужная ему интеллигенция? Пусть она сама об этом думает.

Грабить он, конечно, будет и рабочих, и интеллигенцию - без этого какой же он капиталист?

И можете быть уверены, что экономическая власть достанется ему со всей полнотой. Без этого просто не выбраться из кризиса, никакие полумеры тут не помогут. Пока директор не станет хозяйчиком, хозяином, полновластным господином, он так и будет проваливать и разваливать производство, действуя исключительно в рамках существующих инструкций и указаний. Потому что он тоже человек, он тоже выбирает самый выгодный путь в сложившихся обстоятельствах.

Те, кто думает, что директора можно заставить работать иным способом, пусть задумаются над тем, а кому это нужно - заставлять? Кому это выгодно? Ведь заставлять тоже должен человек.

Те, кто сомневаются, что к этому мы идем, пусть задумаются над следующими ступенями.

Превознесение принципа материальной заинтересованности и хозрасчета.

Бригадный подряд, аккордная плата, щекинский метод, трогательная забота о личных приусадебных хозяйствах - это все еще присказка, сказка будет потом. Почему вполне капитализированный бригадный подряд , столь эффективный в единичных случаях, не дает результата в масштабах всей страны? Да потому, что для этого результата он нуждается в таком же капитализированном распределении мощностей, материалов и фронта работ. Сказано-то только "А", а напрашивается и "Б".

Читать далее...

Процесс шестнадцати

В последние месяцы второй мировой войны стержневой темой антисоветской пропаганды и агитации в Англии и Соединенных Штатах сделался польский вопрос. Когда Красная армия перешла польскую границу и двинулась на запад, освобождая все новые и новые районы Польши от нацистских захватчиков, английские консерваторы и американские изоляционисты завопили о том, что Советский Союз ставит под угрозу «свободу Польши». В Соединенных Штатах пресса Херста и Паттерсона — Маккормика изо дня в день призывала к действиям, направленным против Советов во имя спасения Польши от «большевизма». На трибуну конгресса США и английского парламента то и дело поднимались ораторы, разоблачавшие «цели красного империализма в Польше» и обвинявшие Советский Союз в измене принципам Объединенных наций. Большая часть этой антисоветской пропаганды основывалась на материалах, официально публикуемых польским эмигрантским правительством в Лондоне и его представителями в Вашингтоне. Лондонское польское эмигрантское правительство состояло из представителей польской военщины, земельной аристократии Польши, группы польских фашистов и нескольких социалистов и руководителей крестьянского движения, нашедших пристанище в Лондоне после падения Польши в 1939 г.{104}

Фактически в то время существовало два польских правительства. Кроме эмигрантского правительства в Лондоне, в самой Польше сформировалось временное правительство, так называемое варшавское правительство. Варшавское правительство, созданное на основе коалиции польских антифашистских партий, отменило фашистскую конституцию Пилсудского, которой продолжали придерживаться лондонские поляки. Варшавское правительство стояло за кардинальные экономические и политические реформы внутри самой Польши, за упразднение помещичьих землевладений и за тесные дружественные отношения с Советским Союзом.

Читать далее...

1. Наследие черной сотни

После 22 июня 1941 г. главная цель тайной дипломатии держав оси заключалась в том, чтобы любой ценой воспрепятствовать присоединению США к англо-советскому союзу против нацистской Германии. Изоляция Америки была жизненно необходима для реализации генерального плана верховного командования германской и японской армий.

Америка стала центром антисоветской пропаганды и интриг оси.

Начиная с 1918 г. американский народ непрестанно кормили лживыми баснями о Советской России. Русская революция изображалась как акт «дикой, необузданной толпы», подстрекаемой «разбойниками, преступниками и дегенератами»; Красная армия — как «недисциплинированная шайка»; советская экономика характеризовалась как «немощная»; советская промышленность и сельское хозяйство якобы находились «в безнадежном состоянии анархии»; советский народ лишь ожидал войны, чтобы «восстать против своих московских властителей».

Когда нацистская Германия напала на Советскую Россию, в США раздался хор голосов, предсказывавших немедленное поражение СССР. Вот несколько типичных заявлений, сделанных американцами вскоре после вторжения немцев в пределы Советской России.

Через месяц Гитлер завладеет Россией. — Член конгресса Мартин Дайс. 24.VI.41 г.

Чтобы сласти красных от предстоящего им в самом близком времени разгрома, необходимо чудо, подобное библейским чудесам. — Флетчер Пратт. «Нью-Йорк пост». 27.VI.41 г.

Россия обречена, и Америка с Англией бессильны предотвратить ее быстрый распад под ударами нацистского блицкрига. — Орган Херста «Нью-Йорк джорнэл америкэн». 27.V.41 г.

20 ноября 1941 г. в газете «Хоустон пост» появилась редакционная статья под заголовком «Незнание России». В ней ставился вопрос, волновавший умы многих американцев. В статье говорилось:

Читать далее...

Главным обвиняемым по всем трем московским процессам был человек, находившийся за пять тысяч километров от Москвы.

В декабре 1936 г., после суда над Зиновьевым и Каменевым и ареста Пятакова, Радека и других руководителей троцкистского центра, Троцкий был вынужден покинуть Норвегию. Он пересек Атлантический океан и 13 января 1937 г. прибыл в Мексику. Здесь, прожив некоторое время в доме богатого мексиканского художника Диего Ривера. Троцкий обосновался в отдельной вилле в Койоакане, предместье города Мексике. В течение нескольких месяцев Троцкий отсиживался в Койоакане, бессильно взирая оттуда, как под ударами советского правительства разваливалось на куски хитроумно построенное здание «пятой колонны» в России.

Между тем в Нью-Йорке организовался специальный Американский комитет защиты Льва Троцкого; номинально во главе его стояли антисоветски настроенные политические деятели, журналисты и педагоги, но фактически всеми делами заправляли американские сторонники Троцкого. На первых порах существования комитет насчитывал среди своих членов несколько видных либералов. Один из них, Мориц Халигрен, соредактор и постоянный сотрудник газеты «Балтимор сан», вышел из состава комитета, как только ему стала ясна истинная задача комитета — служить рассадником антисоветской пропаганды.

Читать далее...

Добравшись до опушки леса, где большак круто поворачивал направо, Ильза Лидум остановилась и в последний раз окинула взглядом окрестность. Равнина эта, окаймленная дугой большого Змеиного болота и старым Аурским бором, темневшим на горизонте подобно гигантскому частоколу, не была ни родиной Ильзы, ни вообще чем-то близким, своим. И все же какая-то странная, теплая грусть наполнила ее сердце, когда она оглянулась на эту бесконечно знакомую картину: как бы там ни было, а шесть лет своей двадцатипятилетней жизни она провела здесь. Никакие счастливые воспоминания не связывали ее с этими местами — тяжелая работа, горькие разочарования, унижения… и тихая, робкая надежда, которую человек лелеет в глубине души, — вот и все. Но сейчас Ильза никак не могла оторваться от этого маленького мирка и вглядывалась в него с таким напряжением, будто хотела целиком вобрать в себя. Шесть лет… А вот сегодня она уйдет и никогда не вернется в эти места. И жизнь здесь потечет по-прежнему: будет шуметь на ветру Аурский бор, летними вечерами над Змеиным болотом стелиться туман, большие и малые страсти будут тревожить людей, оставшихся там, в серых домах, но никому из них не будет дела до Ильзы. Разве только сплетницы иногда вспомнят молодую батрачку да по вечерам посудачат о ней старухи.
   «Живите себе… — мысленно сказала Ильза оставшимся. — Мне от вас ничего не надо и не понадобится никогда».
   Она вздохнула, выпрямилась и, больше не оглядываясь, вошла в лес, волоча маленькие санки, на которых среди узлов сидел закутанный в пеструю попону сын Ильзы — пятилетний Артур. Он сладко дремал, прислонив голову к мешку с вещами. Ильза старалась выбрать дорогу поровнее, когда же путь преграждали ухабы и бугры, она замедляла шаг и осторожно, почти на руках, перетаскивала санки через препятствия.

Читать далее...

Лацис Вилис Тенисович [29.4(12.5).1904, с. Ринужи, ныне район Риги, — 6.2.1966, Рига], латышский советский писатель и государственный деятель, народный писатель Латвийской ССР (1947).

Член КПСС с 1928.

Родился в семье портового рабочего. В 1917—1918 учился в Барнаульской учительской семинарии Алтайского края. В буржуазной Латвии был портовым рабочим, рыбаком и кочегаром на судне.

Печатался с 1921. Ввёл в латышскую литературу самобытного, волевого героя — беспокойного искателя правды, носителя лучших качеств трудового народа: трилогия "Бескрылые птицы" (1931—33), романы "Сын рыбака" (т. 1—2, 1933—34), "Старое моряцкое гнездо" (1937), "Земля и море" (1938) и др.

После восстановления Советской власти в Латвии (1940) создал роман-эпопею "Буря" (1945—48; Государственная премия СССР, 1949) — выдающееся произведения многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939, его борьба за Советскую власть под руководством Коммунистической партии.

Читать далее...

Страх перед социализмом. Дело в том, что многие интеллигенты, даже которые считают исторической необходимостью смену капиталистической системы социалистической, боятся трудностей переходного периода. Они вполне искренно желают мировой победы социализма, но их тревожит вопрос о собственной будущности в период великого социалистического переворота. Сердце их отвергает то, что утверждает их разум. В теории они социалисты, на практике своим поведением они поддерживают капиталистический строй. Таким образом, само существование Советского Союза является для них постоянным напоминанием о непрочности их бытия, постоянным укором двусмысленности их собственного поведения. Существование Советского Союза служит для них отрадным доказательством того, что в мире разум еще не уничтожен; в остальном же они его не любят, скорее - ненавидят.

 Желанный "террор". По этим причинам они с удовольствием, даже не признаваясь себе в этом, пользуются всяким случаем, чтобы придраться к Советскому Союзу. "Загадочность" троцкистских процессов дала им желанный повод поиронизировать над Советским Союзом и заклеймить в блестящих статьях мнимый произвол суда. "Террор", обнаружившийся в Советском Союзе, доказал им, к их вящему удовольствию, что Союз в основном не отличается от фашистских государств и что, таким образом, они поступали правильно, не поддакивая Союзу. Этот "террор" оправдал их нерешительность и вялость в глазах их собственной совести. "Деспотизм" Советского Союза явился для них желанным плащом, под которым они скрыли свою духовную наготу.

 Никакой неожиданности. В Советском Союзе это никого не удивило. Впечатление, произведенное процессом Зиновьева, не испугало советскую юстицию, и она не побоялась назначить второй троцкистский процесс. Польза, которую мог принести в внутриполитическом отношении этот процесс, эта публичная чистка собственного дома накануне войны, с избытком возмещала возможное снижение морального престижа Советского Союза в глазах неавторитетных иностранных критиков.

Читать далее...

 Участие автора в процессах. С процессом Зиновьева и Каменева я ознакомился по печати и рассказам очевидцев. На процессе Пятакова и Радека я присутствовал лично. Во время первого процесса я находился в атмосфере Западной Европы, во время второго - в атмосфере Москвы. В первом случае на меня действовал воздух Европы, во втором - Москвы, и это дало мне возможность особенно остро ощутить ту грандиозную разницу, которая существует между Советским Союзом и Западом.

 Впечатления от процессов за границей. Некоторые из моих друзей, люди вообще довольно разумные, называют эти процессы от начала до конца траги-комичными, варварскими, не заслуживающими доверия, чудовищными как по содержанию, так и по форме. Целый ряд людей, принадлежавших ранее к друзьям Советского Союза, стали после этих процессов его противниками. Многих, видевших в общественном строе Союза идеал социалистической гуманности, этот процесс просто поставил в тупик; им казалось, что пули, поразившие Зиновьева и Каменева, убили вместе с ними и новый мир.

 В Западной Европе - одно. И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими доверия. Мне казалось, что истерические признания обвиняемых добываются какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством.

 В Москве - другое. Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.

 Проверка. Я взял протоколы процесса, вспомнил все, что я видел собственными главами и слышал собственными ушами, и еще раз взвесил все обстоятельства, говорившие за и против достоверности обвинения.

 Маловероятность обвинений против Троцкого. В основном процессы были направлены, прежде всего, против самой крупной фигуры - отсутствовавшего обвиняемого Троцкого. Главным возражением против процесса являлась мнимая недостоверность предъявленного Троцкому обвинения. "Троцкий, - возмущались противники, - один из основателей Советского государства, друг Ленина, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого он был, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне? Разве это вероятно? Разве это мыслимо?"

 Вероятность обвинений против Троцкого. После тщательной проверки оказалось, что поведение, приписываемое Троцкому обвинением, не только не невероятно, но даже является единственно возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию.

Читать далее...

Борец и работник. В Советском Союзе, как было сказано выше, имеются люди, проявившие себя не только как борцы, но и как организаторы промышленности и сельского хозяйства. Иосиф Сталин представляется мне именно таким человеком. У него боевое, революционное прошлое; он победоносно провел оборону города Царицына, ныне носящего его имя; по его докладу Ленину осенью 1918 года - доклад в семьдесят строк-в общий военный план были внесены коренные изменения. Однако творчество Сталина, организатора социалистического хозяйства, превосходит даже его заслуги борца.

 Автопортрет Троцкого. Рисуя свой собственный портрет - прекрасно написанную автобиографию, - Лев Троцкий стремится доказать, что и он, Троцкий, является тоже талантливым человеком, великим борцом и великим вождем строительства. Но мне кажется, что как раз эта попытка, предпринятая лучшим адвокатом Троцкого - им самим, только подтверждает, что его заслуги, в лучшем случае, ограничиваются его деятельностью в период войны.

 Великий политик? Автобиография Троцкого, несомненно, является произведением превосходного писателя и, возможно, даже человека с трагической судьбой. Но образа крупного государственного деятеля она не отражает. Для этого, как мне кажется, оригиналу недостает личного превосходства, чувства меры и правильного взгляда на действительность. Беспримерное высокомерие заставляет его постоянно пренебрегать границами возможного, и эта безмерность, столь положительная для писателя, необычайно вредит концепции государственного деятеля. Логика Троцкого парит, мне кажется, в воздухе; она не основывается на знании человеческой сущности и человеческих возможностей, которое единственно обеспечивает прочный политический успех. Книга Троцкого полна ненависти, субъективна от первой до последней строки, страстно несправедлива: в ней неизменно мешается правда с вымыслом. Это придает книге много прелести, однако такого рода умонастроение вряд ли может подсказать политику правильное решение.

Читать далее...

Начнется ли завтра война? Повсюду на земле много говорят о приближающейся войне, и вопрос: "Когда, думаете Вы, начнется война?" является излюбленной темой разговора. Но, несмотря на то, что каждый заигрывает с мыслью о войне, на Западе никто, за исключением жителей фашистских стран, не принимает ее по-настоящему, всерьез, подобно тому как люди живут и строят планы, не принимая серьезно в расчет собственную смерть, хотя и не сомневаются в ее неизбежности. Однако в Советском Союзе каждый на все сто процентов уверен в предстоящей в ближайшем будущем войне. Уже одно растущее с каждым днем процветание нашей страны, говорят советские люди, является таким очевидным опровержением всех фашистских теорий, что фашистские государства должны, если они хотят сами жить, нас уничтожить. Как ремесленники, жившие продуктами труда своих рук и примитивных инструментов, почувствовав себя под угрозой машин, объединились и напали на эти машины, так и фашистские государства в конце концов нападут на нас. Правда, вожди их прекрасно понимают, что война против нас неизбежно повлечет за собой их собственную гибель. Все же эту войну вести им придется. Хозяйственные затруднения, которые они себе сами создали, в конце концов принудят их к этому. Правительство не может, подобно тому, как это делает например германское, отнимать у своего народа масло и жиры, отнимать у него все больше продуктов питания и предметов первой необходимости, обещая взамен отлить пушки, которые вернут им все сторицей, и при этом оставлять эти пушки вечно только в качестве декорации.

 "Человек германского духа никогда не будет интеллигентом". Не легкая задача рассказать, как рисует себе фашистов средний советский гражданин. Приверженцы Гитлера, Муссолини, Франко кажутся ему своего рода первобытными людьми, дикарями, которые, несмотря на свое современное техническое вооружение, не имеют элементарнейших понятий о цивилизации. Фашисты, думает советский гражданин, считают цивилизацию своим злейшим врагом и поэтому посягают на жизнь его, советского гражданина, как представителя этой враждебной им цивилизации. Из всех изречений немецких фашистов советские люди запомнили особенно крепко одно. Оно помещено в официальном Календаре германцев, распространилось не только в Германской империи, но и на всем Востоке и гласит: "Человек германского духа никогда не будет интеллигентом". А так как все советские люди - каждый крестьянин, рабочий и солдат - стремятся именно к тому, чтобы стать интеллигентами, то германский фашист является для них олицетворением враждебного принципа. Они питают к нему, собственно, не ненависть, а скорее отвращение, как к неприятному, ядовитому насекомому.

Читать далее...