«Архив смерти» — 13-серийный телесериал, снятый в 1979-1980 гг. в Германской Демократической республике.

Сюжет

8 ноября 1944 года за линию восточного фронта была переброшена группа из пяти советских разведчиков со спецзаданием, заключавшемся в захвате архива дел на агентов Третьего рейха на Украине, в Польше и Венгрии. В группу разведчиков вошли: немецкий коммунист Георг, живший в СССР с 1939 года; бывший студент, а ныне старший лейтенант военной разведки Борис; польский партизан Янек; гауптман Эрнст, сдавшийся в плен советским войскам вместе с остатками своего батальона; и бывший немецкий солдат Хайнер, также попавший в плен.

Во время десантирования самолёт группы был сбит. Один из её членов — Георг — был ранен и выбросился с парашютом далеко от намеченной цели. Несмотря на ранение, он сумел спасти мешок со снаряжением, но через некоторое время обессилел и потерял сознание на болотах, где его нашла местная жительница Ханка. Она спрятала Георга на острове среди болот, затем помогла найти его другим членам группы. Похитив немецкого военного врача доктора Лауэ, они заставляют его вылечить Георга.

За группой охотятся представители абвера: майор Цирргибель и гауптман Френцель, и СС: штандартенфюрер Хаук, оберштурмбаннфюрер Флинт и оберштурмфюрер Байзель.

Через 4 года после сериала вышел новый сериал под названием «Фронт без пощады». Несмотря на то, что сюжет и герои стали полностью самостоятельными, их играли большей частью те же актёры.

Продолжение

С еще большим успехом некоторые из подсудимых разыграли роль кающихся, когда вели частные беседы с доктором Джильбертом. Франк, например, в последние дни процесса разразился перед ним такой тирадой:

— Пройдут века, и народ спросит: боже мой, как могло все это случиться? Вы не можете назвать это просто преступлением — преступление слишком мягкое слово... Воровство — преступление. Убийство человека — преступление. А это? Это просто не укладывается в голове! Система массовых убийств. Две тысячи жертв в день. Золотые зубы и кольца — в имперский банк, волосы — для матрацев! Боже мой! И все это было приказано одним дьяволом, который появился в человеческом облике...

Франку вторил Шпеер:

— Я видел, как вся страна была в отчаянии и как убивали миллионы людей из-за этого маньяка...

Сохранились для потомства и доверительные высказывания перед Джильбертом Функа:

— Среди нас не найдется ни одного человека, который мог бы избежать моральной ответственности за все это. Я уже говорил вам, как меня мучили угрызения совести, когда я подписывал законы о передаче еврейской собственности в собственность немецкого государства... Все виновны!

А вот к какому выводу пришел Дениц, утверждавший в первые дни процесса, что обвинительное заключение является «типичным американским юмором»:

— Я негодовал, узнав, что меня привезут на процесс, потому что ничего не знал об этих зверствах. Но сейчас, когда я заслушал все показания, узнал о двурушничестве и всех грязных делах на Востоке, я удовлетворен тем, что здесь пытаются выяснить корень этих злодеяний.

В таком же духе высказался и Папен:

— Я охотно готов принять свой приговор как жертву на алтарь дела разоблачения гитлеровского режима перед немецким народом. Немецкий народ должен знать, как его предавали, и он должен также помочь стереть с лица земли последние остатки нацизма...

Все эти признания вспомнились мне в связи с оголтелой кампанией против Нюрнбергского процесса, которая ведется сегодня в Западной Германии с целью реабилитации нацистов, находящихся на службе у Бонна. Ведь даже Франк и Ширах, Дениц и Папен не посмели подвергнуть сомнению достоверность собранных Международным военным трибуналом доказательств виновности нацизма в тягчайших преступлениях против человечества.

И все-таки нельзя согласиться с теми представителями трибунала от западных держав, которые пытались объяснить эти признания подсудимых следствием их психологического надлома и раскаяния. Один американец как-то даже упрекнул меня:

— Нет, майор, вы, русские, слишком прямолинейны и недоверчивы. Для вас, если это нацист, то уже этим все сказано, раз и навсегда.

В зале суда бывшее германское правительство размещалось на двух скамьях. Принцип размещения, в общем, соответствовал положению, которое каждый подсудимый занимал в нацистской иерархии.

На первом месте в первом ряду — Герман Вильгельм Геринг. Вряд ли я узнал бы его, если бы встретил в гражданском костюме где-нибудь в коридорах Дворца юстиции. Ведь нам приходилось видеть больше карикатуры на Геринга, чем его портреты. С карикатур на нас смотрел тучный сатрап с заплывшим жиром лицом. А здесь, в зале суда, когда я вплотную подошел к скамье подсудимых, передо мной сидел человек весьма умеренной полноты. Лишь по тому, как на нем висел френч, можно было догадаться, что он сильно исхудал.

Тщетно было бы искать на лице или в повадках Геринга то, что итальянский криминалист Ломброзо называл чертами врожденного преступника. И, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу, скажу здесь сразу, что почти никто из нюрнбергских подсудимых не производил впечатления озверелого эсэсовца. Напротив, некоторых из них — например, руководителя «Гитлерюгенда» Бальдура фон Шираха — можно было принять за весьма респектабельных джентльменов.

Ничего зверски палаческого не проглядывало и в Геринге. Он широк в плечах. На энергичном лице — серые живые глаза, прямой нос, тонкие губы. Лишь мешки под глазами выдавали патологию. Полковник Эндрюс повел с ней борьбу, лишив Геринга наркотиков. Может быть, именно потому Геринг и выглядел к началу процесса более презентабельно, чем в былые времена. То, что не смогли сделать его многочисленные врачи, сделала нюрнбергская камера.

В Германии, пожалуй, всем была известна страсть рейхсмаршала чуть ли не ежедневно менять мундиры. Он сам придумывал их рисунки и покрой. Но на процессе Геринг все время появлялся в сапогах и брюках галифе с генеральскими лампасами. Прежде чем сесть, обязательно укутывался в армейское одеяло, которое приносил с собой. Видимо, ему было не очень уютно на обыкновенной деревянной скамье.

Если другие подсудимые сидели в одной, привычной для них позе, то Геринг очень часто менял положение, вел себя весьма экспансивно, поминутно поворачивался к соседям, что-то шептал им.

«Весьма важные персоны»

Давно замечено, что в разных странах внутреннее расположение тюрем — камеры, их оборудование — и даже режим дня имеют много общего. Это дало когда-то повод Илье Эренбургу остроумно заметить устами Хулио Хуренито, что палка, в чьих бы руках она ни оказалась, не перестанет быть палкой; ни мандолиной, ни японским веером она стать не может.

Нюрнбергская тюрьма не являлась исключением. Это многоэтажное здание нафаршировано камерами размером 10 на 13 футов. В каждой камере на высоте среднего человеческого роста — окно в тюремный двор. В дверях — другое окошко, постоянно открытое (через него передавалась подсудимому пища и осуществлялось наблюдение). В углу — туалет.

Весь мебельный «гарнитур» составляют койка, жесткое кресло и вправленный в пол стол. На столе разрешалось иметь карандаши, бумагу, семейные фотографии, табак и туалетные принадлежности. Все другое изымалось.

Когда подсудимый ложился на койку, его голова и руки должны были всегда оставаться на виду. Всякий, кто пытался нарушить это правило, вскоре чувствовал руку часового: его будили.

Ежедневно заключенных брил безопасной бритвой проверенный парикмахер из военнопленных. Бритье тоже проходило под наблюдением охраны.

Электропроводка и освещение были сделаны так, что свет в камеры подавался снаружи. Это исключало возможность самоубийства током. Очки выдавались только на определенное время и на ночь обязательно отбирались.

Один-два раза в неделю заключенные могли ожидать обыска. В таких случаях они становились в угол, а военная полиция перетряхивала буквально всю камеру. Еженедельно полагалась баня, но перед ней непременно нужно было пройти через специальное помещение для осмотра.

Я часто видел начальника тюрьмы полковника Эндрюса. Высокий, широкоплечий, представительный, в очках, придававших его строгому лицу еще большую официальность, он проявлял много забот о подсудимых, дабы каждый из них чувствовал себя настолько хорошо, чтобы не пропускать заседаний суда. Эндрюс производил впечатление настоящего служаки, понимавшего, что под его надзором находятся не обычные уголовники, а заключенные особого рода. Как-то он мне сказал, показывая на скамью подсудимых: «Уф». Я сразу не понял его, и он разъяснил:

— Very important persons{5}.

Дорога в Нюрнберг

Июль 1945 года. Дивизия, в которой я служил председателем трибунала, возвращается из-под Праги в родные места. На этот раз путь был легким — солдаты спешили домой.

Меня же ожидало другое. Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов. А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации.

Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву.

Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко. До сих пор я знал его как заместителя председателя Верховного суда СССР. Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом.

Пока оформляются документы, работаю в Военной коллегии Верховного суда СССР. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого.

Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений». Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше...»

Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба:

— После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто.

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

К. Маркс.

ТЕЗИСЫ О ФЕЙЕРБАХЕ

1

В. И. ЛЕНИН

КАРЛ МАРКС (Краткий биографический очерк с изложением марксизма)

УЧЕНИЕ МАРКСА

Марксизм - система взглядов и учения Маркса. Маркс явился продолжателем и гениальным завершителем трех главных идейных течений XIX века, принадлежащих трем наиболее передовым странам человечества:

• классической немецкой философии,
• классической английской политической экономии и
• французского социализма в связи с французскими революционными учениями вообще.

Признаваемая даже противниками Маркса замечательная последовательность и цельность его взглядов, дающих в совокупности современный материализм и современный научный социализм, как теорию и программу рабочего движения всех цивилизованных стран мира, заставляет нас предпослать изложению главного содержания марксизма, именно: экономического учения Маркса, краткий очерк его миросозерцания вообще.

ФИЛОСОФСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ

Начиная с 1844-1845 гг., когда сложились взгляды Маркса, он был материалистом, в частности сторонником Л. Фейербаха, усматривая и впоследствии его слабые стороны исключительно в недостаточной последовательности и всесторонности его материализма. Всемирно-историческое, «составляющее эпоху» значение Фейербаха Маркс видел именно в решительном разрыве с идеализмом Гегеля и в провозглашении материализма, который еще

«в XVIII веке особенно во Франции был борьбой не только против существующих политических учреждений, а вместе с тем против религии и теологии, но и... против всякой метафизики» (в смысле «пьяной спекуляции» в отличие от «трезвой философии») («Святое семейство» в «Литературном Наследстве») ⁵².

«Для Гегеля, - писал Маркс, - процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург (творец, созидатель) действительного... У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» («Капитал», I, послесловие к 2 изд.⁵³).

После защиты диссертации Фейербах стал приват-доцентом Эрлангенского университета, где с 1829 читал курс "гегелевской философии" и истории новой философии.

В 1830 Фейербах анонимно опубликовал сочинение "Мысли о смерти и бессмертии", в котором отвергал идею бессмертия души. Авторство Фейербаха было установлено, книга конфискована и Фейербах лишён права преподавания.

Но он не прекратил своей научной деятельности. В трёхтомной работе по истории философии 17 в. Фейербах, оставаясь ещё в целом на гегельянских позициях, уделяет большее внимание философам-материалистам и атеистам и высоко оценивает их вклад в развитие научной мысли. В 1836  женился и в течение 25 лет почти безвыездно жил в деревне Брукберг, где жена его была совладелицей небольшой фарфоровой фабрики. В 1859 фабрика обанкротилась и Фейербах переселился в Рехенберг, где провёл последние годы жизни в жестокой нужде.

Э.В. Ильенков

Философский подвиг


Если верно, что каждый вкратце повторяет всю свершившуюся до него историю человечества, то никто и никогда не вступит в царство истины, минуя материалистическое учение Людвига Фейербаха. И сегодня, столетие спустя после его смерти, мы можем повторить слова, сказанные над могилой мыслителя от имени Международной ассоциации рабочих, от имени Социал-демократической партии Германии и его друзей: «Он разрушил здание лжи и обмана и на его руинах воздвиг храм истины и свободы, храм, представляющий прекраснейший и самый долговечный памятник, какой смертный может себе поставить. Истина была существом Фейербаха – истина, и только истина».

Признание глубокого родства идей мыслителя с историей международного коммунистического движения было взаимным – за два года до смерти Фейербах вступил в ряды Социал-демократической партии Германии, убедившись воочию, что это единственное движение, всерьез воспринявшее самые сокровенные его взгляды, устремления и теоретические завоевания. Закономерным путём вперед от его «Сущности христианства» был путь к «Капиталу» – философии и политической экономии пролетариата. Он убедился к концу жизни, что не только коммунизм нуждается в серьезной философии, но и эта последняя нуждается в коммунизме, единственно способном спасти философскую культуру от угасания, вырождения в систему цветистых, но бессильных что-либо изменить фраз...

Мог ли прийти к иному выводу человек, с горечью написавший несколько ранее такое признание:

«Всё, что связано с практикой, у нас остается обычно на бумаге. Большим злом является то, что мы предоставляем только врагам свободы и человечества создавать организации и всевозможные корпорации. Мы же сами, вопреки нашему теоретическому материализму, в жизни утопаем в небытии частной свободы мысли, без всякой материальной связи».

«Теоретический материализм», о котором говорит Фейербах, был для него не просто убеждением в существовании вещей вне и независимо от человеческого сознания, но и конкретно-содержательным принципом теоретического мышления, результатом, итогом и венцом всей его драматически-противоречивой жизни в философии. Его материализм – мировоззрение мыслителя, прошедшего искушения самой разработанной и аргументированной системы идеалистических иллюзий – гегелевской.

Словом, если руководство КПСС действительно хочет сплочённости социалистического лагеря и международного коммунистического движения, оно должно полностью отказаться от линии ревизионизма, великодержавного шовинизма и раскольничества. Сплочённость социалистического лагеря и международного коммунистического движения может быть сохранена и упрочена лишь тогда, когда не только на словах, но и на деле будет соблюдаться верность марксизму-ленинизму и пролетарскому интернационализму, будет вестись борьба против современного ревизионизма и современного догматизма, борьба против великодержавного шовинизма и других форм буржуазного национализма, борьба против сектантства и раскольничества. Таков единственный путь защиты и укрепления сплочённости.

Нынешняя международная обстановка, говоря в целом, весьма хорошая. Международное коммунистическое движение одержало блестящие победы, которые привели к коренным изменениям в соотношении классовых сил на международной арене. Но вместе с тем международное коммунистическое движение подвергается нападкам со стороны регрессивного течения — ревизионизма и раскольничества, и это вполне закономерное явление в развитии истории. Хотя это обстоятельство и создало временные трудности для международного коммунистического движения и некоторых братских партий, зато ревизионисты разоблачили себя, и марксисты-ленинцы поднялись на борьбу против них. А это — хорошее дело.

Вне всякого сомнения, марксизм-ленинизм, это вечно молодое, полное жизненных сил учение, восторжествует во всём мире; на основе марксизма-ленинизма международное коммунистическое движение станет ещё более могучим и сплочённым; дело международного пролетариата и дело революции народов всего мира одержат ещё более блестящие победы. А современный ревизионизм неизбежно потерпит

полный и окончательный крах.

Мы хотели бы посоветовать руководству КПСС: хладнокровно подумайте над тем, к чему приведут вас ревизионизм и раскольничество, на которых вы упорно настаиваете. Мы ещё раз обращаемся к вам с искренним призывом вернуться на позиции марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, на позиции революционных принципов Декларации 1957 года и Заявления 1960 года, на позиции норм взаимоотношений между братскими партиями и братскими странами, предусмотренных этими документами, и на принципиальной основе устранить разногласия, укрепить сплочённость международного коммунистического движения, сплочённость социалистического лагеря, сплочённость Китая и Советского Союза.

Несмотря на то, что между нами и руководством КПСС существуют серьёзные разногласия, мы полны веры в широкие массы членов КПСС и советский народ, воспитанные Лениным и Сталиным. Китайские коммунисты и китайский народ будут и впредь неуклонно отстаивать сплочённость между Китаем и Советским Союзом, укреплять и развивать глубокую дружбу народов наших стран.

В действительности, выступает против Советского Союза не кто иной, как само руководство КПСС во главе с Хрущёвым.

Руководство КПСС полностью и огульно отрицает И. В. Сталина. Оно изображает в мрачном, страшном свете первое в мире государство диктатуры пролетариата и социалистический строй. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС ликвидировало диктатуру пролетариата, изменило характер КПСС как пролетарской партии и открыло путь к разгулу капиталистических сил в Советском Союзе. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС в целях достижения американо-советского сотрудничества всячески угодничает, раболепствует перед американским империализмом и позорит великий Советский Союз. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС, проводя политику великодержавного шовинизма, относится к братским социалистическим странам, как к зависимым странам, и дискредитирует Советское государство. Что же это, как не антисоветское выступление?

Руководство КПСС выступает против революционной борьбы народов и чинит препятствия этой борьбе. Оно превратилось в апологета империализма и неоколониализма и осквернило славные интернациональные традиции партии Ленина. Что же это, как не антисоветское выступление?

Словом, само руководство КПСС своими делами покрыло несмываемым позором великий Советский Союз и КПСС и нанесло серьёзный ущерб коренным интересам советского народа. А это настоящие антисоветские выступления.

При таких обстоятельствах Коммунистическая партия Китая и другие марксистско-ленинские партии, все марксисты-ленинцы, руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, естественно, не могут не подвергать серьёзной критике ревизионистскую и раскольническую линию руководства КПСС, с тем чтобы отстоять чистоту марксизма-ленинизма и сплочённость международного коммунистического движения. Ревизионизм и раскольничество руководства КПСС — вот против чего мы выступаем. Ведя борьбу с этими ошибками руководства КПСС, мы защищаем созданную Лениным Коммунистическую партию Советского Союза, отстаиваем коренные интересы первого в мире социалистического государства — Советского Союза и советского народа. Какая же тут может быть речь о каком-то «антисоветском выступлении»?

Отстаивать или не отстаивать на деле марксистско-ленинскую линию и принцип пролетарского интернационализма, защищать или не защищать на деле коренные интересы КПСС, Советского Союза и советского народа — вот где проходит водораздел между теми, кто защищает Советский Союз, и теми, кто выступает против него. Подвергать принципиальной критике ревизионизм и раскольничество руководства КПСС значит защищать Советский Союз; а проводить ревизионистскую и раскольническую линию, как это делает руководство КПСС, значит в действительности выступать против Советского Союза; следовать же и подчиняться этой ошибочной линии значит не защищать Советский Союз, а помогать руководству КПСС ущемлять коренные интересы советского народа.

Ревизионизм и раскольничество руководства КПСС есть результат широкого распространения и усиления буржуазных факторов внутри страны, есть продукт империалистической политики, в частности политики ядерного шантажа и политики «мирной эволюции», проводимой американским империализмом. В свою очередь, ревизионистская и раскольническая теория и политика руководства КПСС служат интересам нарастающих в стране капиталистических сил и интересам империализма, парализуют революционную волю народов всего мира, создают препятствия в их революционной борьбе. Поэтому руководство КПСС заслужило горячую похвалу и рукоплескания со стороны империалистов и их приспешников.

Американские империалисты больше всего хвалят Хрущёва за создание раскола в международном коммунистическом движении. Они говорят: «Становится ясным, что Хрущёв достаточно искренен в своем желании добиться ослабления напряжённости отношений с Западом и что он готов ради этого пойти на риск — на раскол коммунистического движения»343-1. Они заявляют: «Никита Хрущёв бесповоротно разрушил единый блок сталинских времен. Это, пожалуй, величайшая услуга Хрущёва, оказанная им не коммунизму, а западному миру»343-2. «Мы должны быть благодарны Хрущёву за то, что он испортил свои отношения с китайцами… Мы должны быть благодарны ему за то, что он своими многочисленными весьма высокопарными и неожиданными предложениями внёс смятение в международное коммунистическое движение»343-3.

Они говорят: «Хрущёв является, пожалуй, самым лучшим советским премьер-министром, с которым Запад желал бы иметь дело, и Запад должен стараться до поры до времени воздерживаться от любых действий, которые могли бы ещё более ослабить его позицию»343-4. И далее: «Теперь американское правительство убеждено в том, что Соединённые Штаты должны оказывать Хрущёву максимум поддержки в его споре с красным Китаем»344-1.

В числе болельщиков, подбадривающих руководство КПСС, находятся и политически давно обанкротившиеся троцкисты. Они активно поддерживают руководство КПСС по таким коренным вопросам, как отношение к Сталину, отношение к американскому империализму, отношение к югославскому ревизионизму. Троцкисты говорят: «Ситуация, созданная ⅩⅩ съездом КПСС, и особенно ⅩⅩⅡ съездом, в высшей степени благоприятствует возрождению нашего движения в самих рабочих государствах»344-2. «Мы готовились к этому 25 лет. Теперь мы должны двинуться туда, и причём энергично»344-3. Они заявляют: «Мы будем критически поддерживать хрущёвское направление в его борьбе за „десталинизацию“, против более консервативных тенденций»