40 ЧЕЛОВЕК НА ВЕРБЛЮДАХ — ЗАВОЕВАНИЕ ПУСТЫНИ — СУНДУКИ ШЕЙХА СУЛЕЙМАНА — АРАМКО — БРАТЬЯ-НАСЛЕДНИКИ — ДРАМА В МЕККЕ
Когда после длительного перерыва, вызванного забастовкой лондонских продавцов газет, вновь вышла старая испытанная «Таймс», исстрадавшиеся журналисты целые страницы заполнили интересными событиями, происшедшими за период забастовки. На одной такой странице были подобраны случаи анекдотического характера. Об одном из них можно было прочесть следующее: прошедшие два месяца один из принцев правящей династии Саудовской Аравии находился на каникулах в Лондоне. За время пребывания он за 10 тыс. английских фунтов приобрел себе автомобиль «роллс-ройс» в специальном исполнении. Когда пребывание принца в Лондоне подошло к концу, шофер доставил его в лондонский аэропорт и проводил в зал «для особо важных лиц», где у дверей спросил: что ему делать с автомобилем? На это принц ответил водителю: «Оставьте себе».
Интересные известия поступили и из Нью-Йорка. На Пятой авеню, в ее самой дорогой части, в 70-х годах греческий магнат-судостроитель Онассис построил себе небоскреб, который получил название башня «Олимпик», поскольку так же именовалась и греческая воздушная компания, принадлежавшая Онассису. В квартиры этой башни «Олимпик», стоившие баснословные деньги, жильцы селились по особому списку. Одним из первых в списке новоселов был некий подданный Королевства Саудовской Аравии. Имя его — Аднан Кашогги — широкой общественности ничего не говорило. Отец нового обитателя дорогой квартиры в башне был домашним врачом основателя династии в Саудовской Аравии Ибн-Сауда, а значит, и его доверенным лицом. С помощью своих связей сын королевского врача добился поручения осуществлять закупки оружия для своей страны, и одни комиссионные проценты по этим сделкам сделали его богачом.
Жирные «крошки», падавшие с королевского стола семейства Саудов, дали возможность мистеру Кашогги купить для себя целый этаж в башне «Олимпик» и оборудовать в нем дюжину комнат, украсив их стены бесценными произведениями искусства. К апартаментам богатея относился также и плавательный бассейн. Через несколько дней мистер Кашогги обратился к администрации небоскреба с просьбой, вызвавшей всеобщее удивление: он хотел бы приобрести еще этаж, находившийся внизу, под его квартирой, с условием, что этаж этот будет пустовать. Когда его спросили, что побуждает его пойти на такой странный шаг, он отвечал: «Боюсь, что гидроизоляция бассейна окажется недостаточно качественной и просачивающаяся из бассейна вода может промочить потолок лежащей внизу квартиры. А я не хочу неприятностей никому...»
В Саудовской Аравии официально объявили, что в 1980 году чистый доход страны превысил 80 млрд. долл., 12 млрд. из них власти страны не знали, на какие цели истратить. Посоветовались и решили построить в Аравии, посреди пустыни, новые «супермодерные» города, а для водного снабжения этих городов создать предприятия по опреснению морской воды. Стоимость работ — 10 млрд. долл. Когда один американский журналист спросил министра финансов Саудовской Аравии (разумеется, тоже одного из членов правящей династии), не являются ли такие предприятия напрасной тратой денег, ответ был такой: «У нас это не играет роли. Мы готовы были хорошо заплатить, чтобы в Антарктике для нас взрывами отбивали от края ледника айсберги и затем с помощью кораблей буксировали их к нашим берегам. За это мы тоже были готовы заплатить 10 млрд. долл. Увы, нам не удалось найти такую транспортную морскую компанию, которая смогла бы эти айсберги пригнать к берегам Саудовской Аравии. Американцы сказали, что айсберги вообще растают, пока их удалось бы дотянуть до арабских знойных берегов».
В 1980 году в Эр-Рияде, столице Саудовской Аравии, был построен дворец главы правящей королевской династии, к тому времени уже слабого здоровьем короля Хале да. Проектировщики десяти всемирно известных американских, английских и французских архитектурных мастерских трудились в поте лица над проектами этого дворца. Заказчик — король — поставил условием, чтобы и архитектурный стиль дворца, и внутреннее убранство его были в стиле ампир.
Чего проще: в столице Эр-Рияд, как оазис, возвышавшийся посреди песчаного моря, нужно было построить слегка увеличенную копию дворца французского «короля-солнца» в Версале.
Внутренние помещения дворца должны были быть обставлены мебелью эпохи Людовика XIV и XV. Столовая могла вместить две тысячи гостей и внешне должна была тоже быть увеличенной копией известного всему миру Зеркального зала. Кроме того, авторам проекта предлагалось предусмотреть возведение больницы, оснащенной самым современным оборудованием, со множеством отделений, казармы, убежища, способного защитить от атомного удара, и кинотеатра с 10 просмотровыми залами. Словом, «супер-Версаль» посреди Аравийской пустыни.
После всего этого едва ли кого удивит, что в личном «Боинге» короля Халеда, изготовленном по индивидуальному проекту, находится огромный молитвенный ковер на специальном вращающемся устройстве в полу самолета, которое поворачивает ковер всегда в сторону Мекки, независимо от того, куда летит самолет.
Все эти эпизоды дают хоть какое-то, пусть слабое, представление о том, какое место занимает королевская семья Саудов в ряду других сверхбогачей мира. Личная собственность какого-нибудь Рокфеллера, Форда или Онассиса, хотя и не в полном объеме, поскольку они тщательно скрывают ее размеры с помощью всевозможных фондов и банковских уловок, все же может быть определена в цифрах. И даже в Иране, где границы между личной собственностью династии Пехлеви и государственным имуществом были размыты, можно, хотя бы приблизительно, определить размеры богатства шаха по тем ценностям, которые он вывез за границу.
А вот в жизни наследников короля Ибн-Сауда цифры больше не означают ничего. Здесь государство и в юридическом смысле является личной собственностью короля. Единственно, речь здесь идет о собственности не одного человека, а о коллективном богатстве всего семейства Саудов в целом. А стратегическое значение Саудовской Аравии, которое в любой момент можно обменять на золото! Ведь в течение десятилетий США и наиболее развитые капиталистические страны доманеврировались до того, что теперь их снабжение нефтью, а это значит — и вся экономическая жизнь в целом, стали зависеть от нефти Ближнего и Среднего Востока. А здесь нефти больше всего в песках Саудовской Аравии. Правда, во время иранской революции Америка и Западная Европа доказали, что они вполне могут обходиться и без иранской нефти. Точно так же они нашли бы выход, если бы уменьшились поставки нефти из какой-нибудь другой страны Среднего Востока. Но Саудовская Аравия в этом случае — исключение. Это — крупнейший производитель нефти и крупнейший ее экспортер. Если бы какой-то бурей смело пирамиду, построенную на этом песке, последствия были бы трудно предсказуемы. Это-то и есть основа богатства семьи Саудов, с трудом поддающегося выражению в цифрах.
История клана Саудов и образования его богатства относится к самым фантастическим главам хроники сверхбогачей мира.
Осенью 1901 года кучка вооруженных людей на 40 верблюдах покинула стены лежащего на берегах Персидского залива города Кувейта и направилась через пески Аравийской пустыни в самую ее сердцевину. Во главе этого небольшого каравана развевался зеленый стяг. В кромешной тьме южной ночи на конец древка знамени подвесили еще зажженную масляную лампаду. Вел караван высокий, сухощавый молодой человек всего лишь 21 года отроду. Однако несмотря на свою молодость он был уже ветераном отчаянных разбойничьих налетов в пустыне. Его полное имя — Абдул Азиз ибн Абдул Рах-ман аль Фейсал аль Сауд. Впрочем, его приверженцы звали его просто Ибн-Саудом. Он был принцем из династии, лишенной королевской власти, изгнанником в песках Аравийской пустыни.
Восседавший на верблюде Ибн-Сауд всю дорогу вынашивал в голове планы, один лучше другого. В конце концов он решил, что вместе со своими воинами сначала укрепится в безжизненной части Аравийского полуострова, которую бедуины так и называют «пустыня» и которую избегали все караваны. Переждав некоторое время со своими людьми в глубине пустыни, Ибн-Сауд задумал в подходящую ночь напасть на город Рияд. Когда-то город этот был столицей государства, принадлежавшего племени Саудов, пока их не изгнал из Рияда Ибн-Рашид, вождь соседнего бедуинского племени.
В начале века город Рияд выглядел, как любой другой город в пустыне, обнесенный стеной из саманных (глина с соломой) кирпичей еще в библейские времена. Здесь ничего не менялось тысячелетиями. В городе за саманными стенами ютилось около 5 тыс. жителей. Королевский дворец в нем тоже был из самана и отличался от других городских домов только размерами. Вокруг дворца — крепость, в которой жил губернатор Аслан-бек со своей гвардией, охранявший могущество семейства Рашидов.
40 вооруженных всадников, прибыв к дремавшему в ночи городу, перелезли через глиняную стену и, проникнув в жилой дом губернатора, захватили заложниками обитательниц гарема и его охрану. Сам губернатор в эту душную южную ночь не находился во дворце, он ночевал в крепости. Так что нападавшим пришлось дожидаться утра, пока Аслан-бек из крепости вернется навестить своих жен. Затем прозвучало несколько выстрелов, дальше сражались молча — кинжалами и кривыми шашками. Через полчаса все было кончено. Аслан-бека и его гвардию — всего около 100 человек — перебили на месте. Рияд снова перешел в руки Саудов.
Захватив город, Ибн-Сауд получил важную для него передышку. За это время он смог привлечь на свою сторону бродившие по пустыне от оазиса к оазису со своими овечьими стадами племена бедуинов и стал готовиться к новому походу в пустыню, где война велась еще оружием библейских времен. Длилась она долго, вплоть до начала первой мировой войны. Рашид и его люди почти ежегодно устраивали набеги на саудовцев, надеясь сломить власть династии Саудов и вернуть себе Рияд, этот стратегический пункт их собственного королевства в пустыне. Но эти налеты с каждым разом становились все слабее, а бедуины Ибн-Сауда с каждым разом захватывали все новые территории. Они продвигались в двух направлениях: к Персидскому заливу и к тем территориям, которыми владела становившаяся все слабее Турецкая империя, «больной человек Европы». В общем к 20-м годам столетия на внутренних пустынных территориях Аравийского полуострова Ибн-Сауд был уже бесспорным властелином. Он только не смог наложить руку на княжества и эмираты на берегу Персидского залива, которые поддерживали связь с внешним миром. Находившиеся на морском берегу, они представляли большой интерес и для колониальных держав.
Завоевание песчаной пустыни одновременно означало, что власть захватили ваххабиты — самая консервативная и самая пуританская секта в исламской религии. Секту ваххабитов основал реформатор исламской религии Мухаммед ибн Абд-аль Ваххаб в XVIII веке. Последователи его учения предлагали мусульманам отбросить все суеверия, глупые обычаи и всю шелуху, налипшую на ислам — истинное учение пророка Мухаммеда — за долгие века его существования. Мусульмане должны возвратиться к Корану, который был продиктован пророку Мухаммеду самим Аллахом. А Коран требует презреть всякое богатство и роскошь, запрещает носить богатые одежды, курить и пить спиртное и велит вести скромный и строгий образ жизни. Около 1750 года Абд-аль Ваххаб заручился поддержкой предка Ибн-Сауда, тогдашнего вождя саудовского племени, и ваххабитская реформация буквально взрывом грянула в глубине пустыни. Турецкий султан понял, что это учение опасно для его империи, и дал указание властителю Египта, принадлежавшего тогда Турции, разрушить союз ваххабитов и саудовцев. Египетские армии после не очень удачной и долгой войны наконец все же оттеснили саудовских воинов, сражавшихся под зеленым знаменем пророка, и ограничили влияние секты ваххабитов сравнительно небольшой территорией. После этого-то и последовали атака Ибн-Рашида и изгнание семейства Саудов из Рияда.
Затем, как мы уже видели, ветер пустыни вновь повернул в другую сторону, и на пороге первой мировой войны зеленое знамя ваххабитов уже развевалось над всей внутренней частью песчаной пустыни Аравийского полуострова.
В эту-то пору англичане и обратили внимание на семейство Саудов. Скорее всего потому, что в первую мировую войну Турецкая империя выступила союзницей Германии и Австро-Венгерской империи. Министерство иностранных дел Англии и ее секретные службы решили, что против турок нужно повернуть арабские племена под лозунгом борьбы за независимость. Английская секретная служба направила на арабские территории двух своих опытных агентов: в лагерь Ибн-Сауда прибыл английский капитан по фамилии Шекспир (никакого отношения к великому драматургу не имел).
А на приморской территории и в святом городе ислама — Мекке появился ставший позднее легендарным полковник Лоуренс. Приморскими территориями управлял носивший титул «шерифа Мекки» Хусейн. Его потомки стали королями Иордании. Это был араб, совсем не похожий на Ибн-Сауда. Он относился к арабскому дворянству, утонченному, привыкшему к роскошной жизни, со связями при султанском дворе — в противоположность грубым, живущим суровой жизнью степным бедуинам, исповедующим суровые взгляды ваххабитов-саудовцев. В Лондоне Хусейна однозначно считали «человеком будущего» и своим истинным союзником. Это прежде всего видно из того, что в распоряжение капитана Шекспира были предоставлены небольшие деньги. Но он и за какие-то 5 тыс. фунтов в месяц заручился поддержкой Ибн-Сауда, власть которого простиралась на всю внутреннюю часть Аравийского полуострова.
Зато полковник Лоуренс получил в свое распоряжение, как видно, более крупные суммы, поскольку Хусейна он подкупил уже за 20 тыс. фунтов, внеся эту сумму сразу же в казну «шерифа Мекки». И до октября 1917 года, то есть почти до конца первой мировой войны, все единодушно считали, что именно Хусейн будет властелином Аравии. Полковник Лоуренс, офицер секретной английской службы, скакал на арабском жеребце в одежде араба во главе армии «шерифа Мекки». Продвигаясь планомерно в направлении Палестины, он отвоевывал у турок большие территории. Когда Лоуренс достиг города Акаба на дороге, ведущей в Палестину, шериф Хусейн провозгласил себя королем Аравии.
Не изменилась обстановка и в первые несколько лет после окончания мировой войны. Ибн-Сауд долго колебался, не решаясь начать атаку против Мекки. Наконец в 1925 году ваххабитские всадники отправились в поход на Мекку. Сначала они атаковали богатый горный курорт Таиф в 60 км от Мекки. Забрав все, что можно было унести с собой, бедуины вырезали 400 жителей города. Хусейн, правда, еще сидел в своем дворце в Мекке, но понимал, что его власть над Аравией кончилась. Тайно с небольшим караваном он бежал в морской порт Акабу, а оттуда англичане переправили его на Кипр.
Теперь Ибн-Сауду уже никто не мешал завладеть областью Хиджаз — родиной ислама. В 1925 году его уже изрядно выросшая армия бедуинов вошла в Мекку. И воины Сауда, в массе своей ваххабиты, принялись очищать от «скверны» святой город. Они уничтожили особенно богатые надгробия, сбили с куполов мечети украшения, сломали все музыкальные инструменты, уничтожили картины, изображавшие живого человека.
11 декабря 1925 г. Ибн-Сауд был избран королем Хиджаза, присоединенного к Неджду, и это отражало объединительные тенденции, которые снова возродились в арабском мире. Англия, предпочитавшая иметь дело с раздираемыми распрями государствами арабов, естественно, противилась этим объединительным тенденциям. Однако вскоре новое государство в Аравии было признано революционной Россией, что повергло английских и французских политиков в замешательство. Признание Советским Союзом помогло Ибн-Сауду противостоять интригам англичан. Англии не оставалось ничего другого, как также признать короля только что родившегося государства. И мало-помалу Саудовская Аравия начинала играть все возрастающую роль на Ближнем Востоке. Во время второй мировой войны Ибн-Сауд занял четкую недвусмысленную позицию и изгнал из страны германского посланника. Был также выслан из страны итальянский посланник. (В марте 1945 г. Саудовская Аравия даже объявила войну державам «оси», и это позволило ей подать заявление с просьбой о приеме в ООН.)
Итак, государство, на которое начал проливаться золотой дождь, родилось. Но по-прежнему в столице преобладали дома, сделанные из смеси соломы и глины. В стране оставались в силе древние законы пустыни, а сама она была бедной и нищей.
Хранитель казны шейх Абдула аль Сулейман (через 20 лет он уже будет называться министром финансов) был одним из самых доверенных лиц Ибн-Сауда. Да и вся «казна», собственно, состояла из деревянного сундука, обитого железными обручами. В сундуке хранились золотые форинты с изображением императрицы Марии Терезии. На ночь Сулейман запихивал сундучок под свою кровать. Единственным источником доходов молодого государства являлся, собственно говоря, святой город Мекка, в который со всех концов мира стекались верующие мусульмане и паломники. Путь паломника в Мекку обходился в большие деньги. Самые бедные проделывали этот долгий путь пешком, нищенствуя. Год в Хиджазе считался хорошим, если в Мекку прибывало много паломников, которые тратили деньги в святом городе. А их через несколько лет после завоевания Мекки Ибн-Саудом насчитывалось уже 100—150 тыс. Но экономический кризис 1929 года принес и королевству Ибн-Сауда большие финансовые потери, деревянный сундук Сулеймана был опустошен.
Лишь после нескольких «тощих лет» в начале 30-х годов на горизонте замаячила возможность продавать нефть. Хотя тогда еще никто и не подозревал, что песчаные пустыни Саудовской Аравии вскоре станут всемирным центром нефтяного бизнеса.
История началась с того, что один английский авантюрист по имени Фрэнк Холмс еще в 1923 году за несколько тысяч фунтов стерлингов купил у Ибн-Сауда концессию на поиски нефти. Поиски эти закончились неудачей. Холмс покинул Саудовскую Аравию, но продолжал вести буровые работы на Бахрейнских островах. Впрочем, и здесь его почти пятилетние поиски нефти не принесли желаемого результата. Крупные нефтяные компании — находившаяся в руках семейства Рокфеллеров «Стандард ойл» и англо-голландская фирма «Ройял датч-Шелл» Детердинга — в это время сражались между собой за раздел сфер влияния, а точнее, за раздел уже открытых нефтяных богатств мира, и Бахрейн и саудовские песчаные пустыни их не очень-то интересовали.
Положение несколько изменилось, когда одно из дочерних предприятий Рокфеллера «Стандард ойл оф Калифорния» (СОКАЛ) всего за 50 тыс. долл. приобрело право на поиски нефти на Бахрейнских островах, где после пяти лет неудач из-под земли вдруг ударил фонтан черного золота. Тогда-то геологи снова вернулись к предположению, что и под песками Саудовской Аравии должны лежать нефтяные поля. Первыми «пробудились» англичане, и находившаяся большей частью в руках государства фирма «Бритиш петролеум» направила своих представителей вести переговоры о покупке нефтяных концессий с Ибн-Саудом. Ведь он был не только королем, но и собственником всех богатств страны в одном лице.
К своему удивлению, англичане натолкнулись здесь на своего старого агента, которого они еще в 1917 году отправили с секретной миссией в Саудовскую Аравию. Агента звали Филби, а задача его тогда была отговорить Ибн-Сауда от нападения на шерифа Мекки. Филби был очень странным человеком и питал склонность к простому образу жизни полудиких бедуинов. Задачу свою он не выполнил и с английской секретной службой поссорился.
Но стал хорошим другом Ибн-Сауда и даже перешел в мусульманство.
Появившись при дворе Ибн-Сауда, эмиссары «Бритиш петролеум» лицом к лицу столкнулись с переодетым в арабскую одежду полковником Филби. Разумеется, опытный агент секретной службы знал, что теперь ему нужно искать новых покровителей, и без колебаний перешел на службу к американцам. В данном случае это была фирма СОКАЛ. Филби очень хорошо изучил образ мысли Ибн-Сауда. Был он знаком также и с методами действий министра финансов шейха Сулеймана, а потому соответственно и направлял ход переговоров. Когда ему стало известно, что «Бритиш петролеум» собирается оплатить концессию на разведку нефтяных месторождений в индийских рупиях, он тотчас же установил контакт с представителями СОКАЛ и посоветовал им пообещать шейху Сулейману, что американцы заплатят чистоганом в британских золотых соверенах. Это и решило исход переговоров. Сделка была заключена. В один из майских дней в глиняном дворце Ибн-Сауда сидевший на престоле король в присутствии шейха Сулеймана принялся читать текст соглашения о предоставлении американцам права на нефтяную разведку в течение 60 лет. За это американцы должны были вносить по 5 тыс. в год золотом и предоставить королю срочный кредит в 30 тыс. золотых соверенов. Если фирма найдет нефть, то обязуется платить за каждые 5 т добытой нефти один золотой.
Филби в своих мемуарах увековечил момент подписания «исторического соглашения». Был жаркий полдень, и, поскольку в королевском дворце в то время еще не было кондиционеров, Ибн-Сауд, утомленный духотой, задремал на троне, пока Сулейман монотонным голосом читал ему текст. Король проснулся, когда чтение уже закончилось и в зале установилась тишина. Сауд поднял руку, повернулся к Сулейману и сказал: «Ну, все в порядке. Верь в Аллаха и подписывай». А три недели спустя за тысячу километров от Эр-Рияда в доме Сулеймана в городе Джидда, на берегу Красного моря, за гигантским столом сидели представители СОКАЛ — по одну сторону и Сулейман — по другую. Поодаль стояли несколько слуг и уже знакомый нам обитый железными полосами деревянный сундук. Американцы отсчитали 35 тыс. золотых — медленно, по одной монете, а на другой стороне люди Сулеймана сложили полученное золото в деревянный сундук.
Это были первые деньги, полученные Ибн-Саудом, — нет, не за нефть, а пока еще только за право вести ее поиски. Американцы организовали свою акционерную компанию, в которой СОКАЛ (а через нее империя Рокфеллеров) получала решающую роль. После многократных переименований компаньоны остановились на названии «Арабиэн-америкэн ойл компании (АРАМКО)». Эти шесть букв вскоре вошли в историю мировой экономики.
А впрочем, в самые первые годы после создания названной компании ничего особенного не произошло. Американцы заложили первый нефтяной город у подножья горы Джебел Дахран, потому что геологи уверяли: здесь они скорее всего найдут нефть. И до конца 1937 года все еще ничего не произошло. И промысловики уже подумывали: не прекратить ли работы.
Но тут в ход событий вмешалась случайность, а скорее необходимость, которая тоже порой является людям в образе случайности. Американские буровики в подписанном с Ибн-Саудом соглашении взяли на себя обязательство в качестве «дополнительной нагрузки» пробурить в этом бедном питьевой водой крае несколько артезианских колодцев. В декабре 1938 года Ибн-Сауд попросил их пробить также несколько колодцев и вблизи Эр-Рияда. На выбранное для колодцев место прибыли американские инженеры. Двое из них из чистого любопытства пожелали осмотреть один существовавший от века колодец, который бедуины называли Айн хит. Водой из него Ибн-Сауд и его верблюжья кавалерия в последний раз поили своих верблюдов 37 лет назад, перед тем как отправиться на штурм крепостной стены, окружавшей Эр-Рияд.
Колодец Айн хит был природным образованием. Время его появления никому неизвестно, и возник он благодаря тому, что потолок естественной подземной пещеры обрушился, образовался кратер в 30 м глубиной, на дне которого поблескивала вода. В стенке кратера позднее были выбиты ступени, так чтобы верблюдов можно было осторожно сводить по круговой лестнице вниз, к воде, и там поить. Два американских инженера из чистого любопытства тоже спустились вниз по этой круговой лестнице, желая отведать воды, которую уже на протяжении многих столетий пьют паломники, бредущие через пустыню в Мекку. Но, всмотревшись получше в глубину кратера, они тотчас же забыли о воде. Край собственно колодца был выложен точно такими же кусками каменной породы, какие они несколько лет назад видели на Бахрейнских островах, где затем обнаружили нефть.
Геологи сделали простой логический вывод: если в окрестностях Эр-Рияда всего в 30 м от поверхности залегают такие же породы, что и на Бахрейнских островах, значит, и тут нефть должна залегать на такой же глубине.
Начиная с этого часа поиски нефти возобновились с новой силой. Число нефтяных вышек в окрестностях холма Джебел Дахран увеличилось. А в марте 1938 года вверх ударил фонтан нефти, первой нефти Саудовской Аравии. В мае же 1939 года в порту страны пришвартовался первый нефтяной танкер.
Однако четыре месяца спустя началась вторая мировая война. Обстановка на международном нефтяном рынке сильно изменилась: ни один из американских танкеров не решился бы на такой длинный и опасный путь до Персидского залива. Нужно было подождать, пока нефть снова превратится в золотой дождь.
Сундуки Сулеймана опять опустели. Нефть не приносила денег, а паломники во время войны тоже не посещали святые места. Однако властители США уже в то время предугадали, что в послевоенные годы песок пустыни Аравии превратится в золотой, и потому уже в начале войны президент Рузвельт посоветовал своему государственному секретарю: «Запомните: оборона Саудовской Аравии — дело жизненной важности с точки зрения международной безопасности США». (Эта фраза звучит так, словно ее произнесли на 40 лет позднее.)
Интерес американцев в конце войны к Саудовской Аравии проявился в том, что президент Рузвельт пожелал встретиться с Ибн-Саудом, который до сих пор никогда не покидал территорию Аравийского полуострова. Узнав об этом, Черчилль решил, что он не должен отстать от своего американского соперника, и тотчас заявил, что и он хочет повидаться с Ибн-Саудом.
Король Аравии на палубе американского миноносца «Мэрфи» был доставлен к Большому Горькому озеру, посредине Суэцкого канала, где на крейсере его ожидал президент Рузвельт. На палубе «Мэрфи» для властелина Аравии был установлен большой шатер. Туда же доставили 48 живых овец, что вызвало величайшее изумление капитана крейсера, и установили специальную цистерну для воды, потому что Ибн-Сауд пил воду только из родника святой Мекки. Встречу — по крайней мере с точки зрения американской нефтяной политики — можно считать успешной: на прощание парализованный Рузвельт подарил одну из своих запасных колясок быстро старевшему и уже с трудом передвигавшемуся саудовскому королю. (Эта коляска для огромного Сауда оказалась маленькой, и потому он никогда ею не пользовался. Она была установлена на небольшом подиуме в отдельной комнате Ибн-Сауда, где и простояла вплоть до его смерти.)
После этого Черчилль тоже встретился с арабским королем, хотя они не переносили друг друга. Одна из причин этой неприязни крылась в том, что Черчилль беспрестанно курил сигары в присутствии короля и потреблял огромное количество коньяка, хотя знал, что священные религиозные правила ваххабитов строго запрещают и вино, и табак. (Рузвельт же, хоть и был страстным курильщиком, во время переговоров не выкурил ни одной сигареты.)
Во время визита Ибн-Сауда к Черчиллю англичане ему тоже сделали подарок. Британский премьер подарил королю шкатулку для духов ценой в каких-то там 100 фунтов. Ибн-Сауд был щедрее хозяина и преподнес в дар сабли и кинжалы, украшенные драгоценными камнями, алмазами и жемчугами, которым не было цены. Оказавшийся в неудобном положении Черчилль залепетал, что, мол, его подарок — это только «аванс», что после возвращения он с первым же английским военным кораблем отправит Ибн-Сауду в подарок великолепный «роллс-ройс».
С этой более красочной по форме, нежели по ее действительному политическому значению встречи Ибн-Сауд возвратился в свою нищенскую, бедную страну. Но год спустя, когда уже начались поставки нефти, в Саудовскую Аравию тоже прибыли первые 10 млн. долл. (как и прежде, в золотых монетах) и деревянные сундуки Сулеймана снова наполнились золотом. Пять лет спустя после окончания войны, в 1950 году, Ибн-Сауд получал в год уже 250 млн. долл., в 1953 году, перед самой его кончиной, — почти 300 млн. Эти деньги навсегда оседали в сундуках Сулеймана, потому что Ибн-Сауд был хозяином страны и выплаченные компанией АРАМКО деньги были его личной собственностью. У Саудовской Аравии по-прежнему не было банковской системы, полученное королем золото не служило никаким экономическим целям. Единственное, что делал Сулейман, — это велел столярам при королевском дворе изготовить как можно больше новых деревянных сундуков, которые предстояло наполнить новыми золотыми монетами.
Собственно говоря, на этом история открытия в Саудовской Аравии нефти и кончается. Королевская династия Саудов поднялась в число сверхбогачей. С полученным за нефть золотом и сегодня ничего не происходит: подавляющая масса денег поступает в личную казну саудовских королей и многочисленных принцев. Но история самой саудовской династии сегодня уже настолько переплелась с нефтяной политикой и маневрами великих держав, что этот эпизод нельзя закончить набитыми золотом деревянными сундуками Сулеймана.
Прежде всего нам нужно выяснить отношения внутри самой династии.
У Ибн-Сауда было 300 женщин, 17 из которых считались официальными женами. Из этих 17 пятеро жен носили ранг «первой жены», и от этих пятерых жен родилось 12 мальчиков. (От остальных — еще 23.) В настоящее время, принимая во внимание все ветви династического дерева, королевская семья насчитывает 4 тыс. мужчин. Число женщин никому неизвестно, потому что их никто никогда не считал.
Эти-то 4 тыс. принцев практически и держат в своих руках всю политическую и экономическую жизнь страны. Один французский дипломат писал: «Саудовская королевская семья подобна совету директоров гигантского треста». Когда Ибн-Сауд умер, его сын от первой жены — тоже Сауд — без борьбы и видимых трудностей наследовал ему. Следующим официальным наследником престола был назван первый сын от второй жены — Фейсал. Эти два государственных мужа сильно отличались друг от друга как талантом, так и поведением. Сауду пришлось долго ждать отцовского трона. Ему было уже более 50, когда он наконец стал королем. Практически за время своего правления он не сделал ничего иного, кроме того, что безрассудно швырялся деньгами: содержал огромный гарем, имел 5 тыс. слуг, строил фантастические, вызывающе безвкусные дворцы. За десять лет он промотал 1,5 млрд. долл.
Эта безудержная трата денег, несмотря на поступление огромных количеств золота за добытую в стране нефть, привела Саудовскую Аравию почти на грань банкротства. Фейсал же, который рано понял значение нефтяного богатства страны и своих сыновей отправил учиться в английские и американские университеты, в какой-то мере разбирался в международных банковских системах. Политически он тоже был более опытен. В конце концов он организовал заговор группы принцев. Заговорщики посоветовали Сауду отречься от престола, но потом, решив все же номинально сохранить за ним королевский титул, фактическое управление государством передали Фейсалу. (Одновременно это означало и управление внутрисемейными делами.) Позднее, номинально сидя по-прежнему на королевском троне, Сауд тоже организовал свой заговор для возвращения реальной власти, но большинство семьи было настроено против него, и по указанию Фейсала высший духовный орган страны «совет улемов» лишил его и королевской короны. Теперь и официально правителем страны стал Фейсал. Сауд же отправился в Египет, где и умер в изгнании в 1969 году.
Фейсал правил страной до 1975 года, когда один из принцев побочной ветви клана несколькими выстрелами из револьвера убил его. Принца-убийцу немедленно публично обезглавили на главной площади Эр-Рияда, а через несколько часов состоялось заседание пяти главнейших принцев династии (в Саудовской Аравии их называют «пятерка посвященных»), чтобы решить вопрос о преемнике убитого короля. Двумя членами «пятерки посвященных» были сыновья Сауда от третьей жены — Мухаммед и Халед. Сюда же относились и два старших сына четвертой жены — Фахд и Султан, а также сын пятой жены — Абдалла. На заседании «коллегии принцев» Мухаммед заявил, что он, как и прежде, хочет заниматься нефтью, не требуя для себя непосредственной королевской власти. Так на трон вступил сын третьей жены, не очень крепкий здоровьем Халед, его наследником на престоле был назначен старший сын четвертой жены — Фахд. Смена власти на вершине «семейного акционерного общества» прошла гладко, и с тех пор «пятерка посвященных» играет решающую роль в жизни страны.
Рядом с королем Халедом мы видим старшего в роде мужчину — Мухаммеда, делового человека. Фахд, следующий по очереди наследный принц, человек сильной воли, целеустремленный и жаждущий власти. Стоя за спиной болезненного Халеда, он и представляет истинную власть. Принц Султан, младший брат Фахда, при распределении власти в новом правительстве стал военным министром и верховным главнокомандующим. Сын четвертой жены — Абдалла возглавил службу внутренней безопасности и национальную гвардию, которая противопоставляется армии.
Но покой и мир внутри семьи обманчивы. Принцы, сыновья Ибн-Сауда, делятся на кланы по имени своих матерей, образуют группы, и состав «пятерки посвященных» каждый раз отражает то или иное соотношение сил, договоренность между сыновьями третьей, четвертой и пятой жен. Однако из сыновей Джилуви, третьей жены, после смерти Халеда остался в живых один Мухаммед, и, таким образом, поневоле вся реальная власть в клане перешла бы в руки сыновей четвертой жены — Судейри. Этих молодых людей сейчас так и именуют «семь Судейри», а следующим королем Саудовской Аравии будет старший из Судейри, в настоящее время наследник престола принц Фахд. Остальные Судейри уже сейчас занимают руководящие политические посты. Наджиф — министр внутренних дел, Ахмат — заместитель министра внутренних дел и Салман — губернатор города Эр-Рияда. Таким образом, реальная власть еще при жизни Халеда оказалась в руках «семерых Судейри».
Но кроме Судейри на власть претендуют уже и дети Фейсала, внуки Альшейк, второй жены Ибн-Сауда. Многие из них стали губернаторами провинций, Сауд — министром иностранных дел, Абдель Рахман — командующим мотомеханизированными войсками, Бандар — начальником генштаба воздушных сил и Турки — руководителем секретной службы страны.
Современные предсказатели, вырабатывающие политические прогнозы, считали, что в середине 80-х годов вопрос о власти внутри диинастии Ибн-Сауда, богатейшей династии мира, решится в результате борьбы кланов Судейри и Альшейк. Но в конце 1979 года, когда уже начали проявляться первые признаки открытой борьбы за власть, неожиданно произошло событие, не имевшее себе подобных в истории Саудовской Аравии: группы фанатиков захватили Великую мечеть в Мекке и подвергли опасности существование всей династии. Ввиду этого соперничающие кланы вынуждены были на время прекратить свою грызню.
Скорее всего истинной истории столь странного захвата магометанской реликвии, Великой мечети в Мекке, и еще более странного штурма никогда не узнает мир.
Принцы по вполне понятным причинам будут хранить молчание, а схваченные участники захвата мечети уже обезглавлены палачом (разумеется, без всякого публичного суда). Попробуем рассказать хотя бы то, что стало известно.
Место действия само по себе легендарно. Великая мечеть в Мекке на протяжении веков была самым священным религиозным центром мусульманства всего мира. Во дворе Великой мечети стоит четырехугольное здание с плоской крышей, под которой находится накрытый воронкой из серебра священный «черный камень» Кааба. Святилище Кааба задернуто тяжелым черным шелковым пологом, расшитым цитатами из Корана. Толпы паломников устремляются сюда большей частью к хиджре, началу нового по мусульманскому стилю года. (Хиджра по-арабски означает «исход», или «переселение»: в этот день в 622 году от рождества Христова пророк Мухаммед со своими сторонниками, покинув Мекку, удалился в город Медину.)
Двор, посредине которого находится святилище Кааба, со всех сторон окружен лабиринтом храмовых помещений, и вот в этот-то храм в день хиджры ворвалась группа неизвестных вооруженных людей. Они легко управились с охраной храма, потому что в Великой мечети строго воспрещается находиться с оружием и охранники могли сражаться с нападающими, вооруженными автоматами, только длинными кольями и дубинками. Захватившие мечеть взяли заложников, в том числе членов семьи министра нефтяной промышленности шейха Ямани. Семейство Саудов, которое одновременно представляло и правительство страны, тотчас же объявило захватчиков мечети еретиками. Это понадобилось для того, чтобы войска принца Султана и принца Абдаллы во главе его национальной гвардии могли применить в стенах святилища мусульман оружие. Первые же сообщения, разумеется, прошедшие через фильтры саудовской цензуры, говорили о том, что захватившие Великую мечеть еретики заперлись в храме и хотели провозгласить новым Махди, то есть пророком, своего предводителя.
Но несмотря на запрет цензуры во внешний мир очень быстро просочились и другие слухи, из которых следовало, что захватили Великую мечеть никакие не еретики или сторонники какой-то фанатической секты и что это вообще не религиозная борьба, а схватка, имеющая политический характер. Прежде всего прошло две недели, пока принцы Султан и Абдалла смогли очистить Великую мечеть от захватчиков. Это подтверждало, что захватившие мечеть слишком хорошо владели оружием для того, чтобы их считать простыми религиозными фанатиками. Объявился и свидетель, паломник из Марокко, который рассказал, что ворвавшиеся в мечеть вооруженные люди произносили речи под сводами галереи, выражая свое возмущение тем, что король угнетает население Саудовской Аравии, и осуждая его за жадность и скопидомство.
Косвенно об этом же говорил и тот факт, что после изгнания вооруженных из мечети принц Наиф, министр внутренних дел, один из «семерых Судейри», признал, что в Саудовской Аравии впервые со дня ее основания было произведено множество казней. В восьми городах страны были обезглавлены 63 человека. Многие руководители армии и органов безопасности были смещены, уволен губернатор города Мекки.
Все это свидетельствует о том, что в данном случае речь идет не о религиозной борьбе, а о восстании против военно-политической власти королевской семьи. Позднее стало известно, что захватчики мечети хотели взять заложником главу династии короля Халеда, который собирался в этот день посетить святилище Кааба, но ввиду болезни (он был сердечником и много раз оперировался) в роковой день не появился в мечети. И наконец, несмотря на строгий запрет, миру стало известно, что одновременно с захватом Великой мечети была предпринята попытка начать восстание в городах Медина и Рас-Танура, крупнейшем нефтяном порту страны.
Озабоченность, которую проявили капиталистические державы мира в связи с явно революционными процессами в Саудовской Аравии, показывает, насколько Европа и США зависят от снабжения нефтью с Ближнего Востока.
Напуганная усиливающимися в других странах тенденциями к национализации полезных ископаемых, АРАМКО пошла на повышение доли Саудовской Аравии в прибылях до 50%. Затем последовал «нефтяной бум», когда за семь лет, с 1973 года, цена на нефть выросла в шесть раз. В казну Сулеймана (теперь хранившуюся уже не в деревянных сундуках, а в сейфах иностранных банков) потекли новые потоки золота, миллиарды долларов и фунтов.
