Консолидация сил реакции вокруг фашистской партии. Рост фашистской опасности

Конкретные условия, сложившиеся в Германии в 1929—1932 годах, — глубина экономического кризиса, гнет Версаля, глубокое брожение мелкобуржуазных масс, раскол и вследствие этого относительная слабость рабочего движения, широкая финансовая и политическая помощь национал-социалистской партии со стороны монополий, юнкерства и военно-милитаристских кругов Германии, а также реакционных кругов США и Англии, — все это способствовало быстрому росту фашистской опасности.

С осени 1929 года нацистская партия развернула широкую реваншистскую и шовинистическую кампанию. «В деньгах недостатка не было, людей не жалели.., — пишет историк немецкого фашизма Гейден. — Партия Гитлера в течение целого года вела агитацию, словно в период выборов»¹. Лишь на одно вооружение и содержание штурмовых и охранных отрядов в 1930—1932 годах ежегодно расходовалось 70—90 млн. марок. Общие же расходы фашистской партии, щедро субсидируемой немецкими и американо-английскими монополиями, составляли, как впоследствии признал Тиссен, сотни миллионов марок².

Гитлеровцам удалось перетянуть на свою сторону значительные слои крестьянства. Немецкий крестьянин в течение ряда лет видел у власти социал-демократические правительства, которые олицетворяли в его глазах власть рабочего класса, но ни одно из них не облегчило положение крестьянства. Социал-демократические правительства свято оберегали юнкерские имения, подавляли забастовки сельскохозяйственных рабочих. В результате «еще до прихода фашизма к власти значительная часть крестьянства находилась под влиянием реакционных партий»³. Успеху фашистской демагогии в деревне способствовало и то, что она не встречала серьезного противодействия со стороны антифашистских сил.

Особое внимание уделяли гитлеровцы ведению милитаристской пропаганды среди молодежи. Они использовали острую потребность молодежи в боевой активности, тягу к спорту для вовлечения ее в штурмовые отряды и другие фашистские организации — «национал-социалистский механизированный корпус», «Гитлерюгенд» и др. Нацистам удалось привлечь на свою сторону большинство ремесленников, мелких торговцев, служащих. В условиях экономического кризиса демагогические обещания гитлеровцев покончить с «процентным рабством», устранить «всякий налоговый гнет», запретить открытие новых универсальных магазинов, устранить налоговые преимущества для потребительских обществ находили благоприятный отклик среди мелкой буржуазии, так же как и фашистский лозунг возврата к средневековому корпоративному строению общества — среди чиновников и служащих.

Играя на антиверсальских настроениях мелкобуржуазных масс, гитлеровцы в конце 1929 года организовали плебисцит, требуя отмены ст. 231 Версальского договора, устанавливавшей ответственность Германии за развязывание первой мировой войны, предания суду по обвинению в государственной измене всех лиц, ответственных за подписание Германией Версальского договора, аннулирования репарационных платежей и немедленной эвакуации войск союзников из оккупированных областей. Демагогические предложения нацистов создали их партии известную популярность среди мелкой буржуазии. В плебисците приняло участие 5,8 млн. человек.

В январе 1930 года после выборов в ландтаг гитлеровец Фрик был назначен министром внутренних дел Тюрингии. Это дало нацистам возможность использовать в своих целях административный аппарат этой провинции.

О быстром усилении позиций фашистской партии свидетельствовали результаты выборов в рейхстаг, состоявшихся 14 сентября 1930 г. На них гитлеровцы добились крупного успеха, собрав почти 5,6 млн. голосов, больше чем на предыдущих выборах в рейхстаг в 1928 году. 107 гитлеровцев, возглавляемых Герингом, образовали крупную фракцию во вновь избранном рейхстаге. В то же время выборы показали, что по мере обострения внутриполитического положения в стране усиливался процесс поляризации сил демократии и реакции. Если реакционные элементы все более группировались вокруг фашистской партии, то прогрессивные силы страны, правда, медленно и с большим запозданием, начали сплачиваться вокруг Коммунистической партии. За КПГ было подано 4,59 млн. голосов, или на 1,3 млн. голосов больше, чем в 1928 году.

После выборов в рейхстаг в сентябре 1930 года гитлеровцы, поддержанные крайне реакционными кругами в самой Германии и за ее пределами, поставили вопрос о своем вхождении в правительство. Лидеры буржуазных партий в принципе не возражали против этого. Так, в январе 1932 года лидер католической партии Центра Брюнинг во время беседы с Гитлером открыто заявил, что готов уступить последнему кресло канцлера. Лидер народной партии Дингельдей еще ранее в качестве непременного условия своей поддержки кабинета Брюнинга требовал включения в состав правительства гитлеровцев⁴. Не возражали против включения гитлеровцев в правительство и правые лидеры социал-демократии, которые даже выдвинули «теорию» о том, что привлеченные в состав правительства фашисты быстрее разоблачат себя в глазах широких масс и тогда, мол, легче будет избавиться от их притязаний на власть.

Однако в 1930—1932 годах передача правительственной власти гитлеровцам не состоялась вследствие антифашистского движения, развернувшегося в стране под руководством КПГ, а также вследствие противоречий в правящих монополистических кругах Германии по вопросу о темпах и методах установления фашистской диктатуры.

Правительство Брюнинга в своей деятельности опиралось на поддержку монополистической группы Вольфа — Штрауса. Директор Немецкого банка и член правления треста «Ферейнигте штальверке» Отто Вольф являлся одновременно членом наблюдательного совета еще восьми компаний, в том числе АЭГ и кинокомпании «УФА». К группе Вольфа—Штрауса принадлежали также «стальной король» Клекнер, углепромышленник Зильберберг, Бош, банкир Пфердменгес. Политическим представительством этой группы монополий являлась католическая партия Центра. Клекнер был членом правления и фактическим руководителем партии. В правлении Немецкого банка Фольф, Клекнер и Зильберберг заседали рядом с обербургомистром Кёльна и председателем организации партии Центра в Рейнско-Вестфальской области Конрадом Аденауэром. Банкир Пфердменгес являлся финансовым консультантом канцлера Брюнинга. Именно эта группа монополистов, пользуясь своими связями с правительством Брюнинга, получала львиную долю правительственных субсидий. Так, например, для того чтобы поддержать пошатнувшееся в годы кризиса положение группы Вольфа—Штрауса в «Ферейнигте штальверке», правительство Брюнинга в 1932 году купило по номиналу на 125 млн. марок акций треста, что в три раза превышало их тогдашнюю рыночную стоимость.

Большое влияние на политику правительства Брюнинга оказывал также химический концерн «ИГ Фарбениндустри». Брюнинга даже называли «канцлером ИГ», «намекая на то, что господа из «ИГ Фарбениндустри» добились при нем осуществления всего, что им было угодно»⁵.

Между монополистической группировкой Вольфа—Штрауса и группой монополистов в лице Тиссена, Кирдорфа, Флика, Феглера, Круппа уже несколько лет шла напряженная борьба за господство в тяжелой промышленности, в частности в тресте «Ферейнигте штальверке». Группа Тиссена, Кирдорфа и др. не пользовалась щедрой поддержкой правительства Брюнинга. Экономические позиции этой группы были ослаблены в 1931 году крахом Дармштадтского банка, в чем активную роль сыграл возглавляемый Вольфом Немецкий банк. В то время как группа Вольфа—Штрауса была склонна осуществлять и дальше подавление демократических сил и возрождение вооруженных сил, опираясь на правительство католика Брюнинга, противостоящая ей группа монополий стремилась свергнуть правительство Брюнинга и самой занять тепленькое место у государственного пирога.

Хотя обе группы были едины в отношении проведения антисоветского курса, у них имелись определенные разногласия по вопросу о методах проведения агрессивной внешней политики и перевооружения Германии. Если группа монополистов во главе с Тиссеном выступала за демонстративный отказ от Версальского договора, немедленное введение всеобщей воинской повинности с перспективой развязывания агрессивной войны как на Востоке — против Советского Союза, так и на Западе — против Англии и Франции, то группа Вольфа—Штрауса считала, что прежде всего надо заручиться поддержкой Запада для осуществления антисоветских планов, экономическое же и политическое закабаление Западной Европы мыслилось ею осуществить под флагом создания «Западноевропейского союза», в котором германские монополии заняли бы господствующее положение; этот план встречал поддержку США. В 1931 году по предложению президента США Гувера было прекращено взимание с Германии репараций. В конкретной обстановке это представляло собой существенную поддержку германскому империализму со стороны американских монополий. Вслед затем правительства Англии и Франции дали согласие на увеличение рейхсвера вдвое — до 200 тыс. человек. Весной 1932 года Брюнинг обратился к Франции с предложением: вернуть Германии за компенсацию Саарскую область, пересмотреть вопрос о «польском коридоре», поощрять создание общих франко-германских промышленных предприятий, осуществить совместную электрификацию Европы и заключить между Германией и Францией пакт о ненападении сроком на 10 лет, предоставить Германии полную свободу действий на Востоке.

Группа монополистов во главе с Тиссеном не желала довольствоваться «мирным» завоеванием Западной Европы, обещанием Франции не чинить Германии препятствий на Востоке. Выступая от лица этой группы, гитлеровцы считали первоочередной задачей военный разгром западноевропейских стран, захват их сырьевых ресурсов и военной промышленности для того, чтобы затем напасть на Советский Союз с полной уверенностью в успехе. «Соглашение с Францией, — писал Гитлер в «Майн кампф», — имеет смысл только в том случае, если она будет прикрывать наш тыл в борьбе за увеличение жизненного пространства нашего народа в Европе».

Все члены этой монополистической группировки были едины в стремлении свалить правительство Брюнинга. Но единства по вопросу о преемнике Брюнинга не было. В то время как тесно связанные с гитлеровцами Тиссен, Кирдорф, Флик делали ставку на создание однопартийного национал-социалистского правительства во главе с Гитлером, Крупп считал необходимым ввести в состав правительства бывшего директора своего концерна лидера партии националистов Гугенберга. Вслед за Круппом ряд других монополистов выступали за установление фашистской диктатуры в форме создания коалиционного правительства с участием гитлеровцев, националистов и, возможно, других правых группировок.

Осенью 1931 года в связи с дальнейшим углублением экономического кризиса и обострением политической обстановки в стране стремление монополий к установлению в той или иной форме фашистской диктатуры усилилось. 29 сентября 1931 г. все основные организации монополистов и юнкеров — Имперский союз промышленности, Центральное объединение немецких банков, Имперский союз землевладельцев, Имперский союз оптовой и заморской торговли, Объединение союзов предпринимателей и др., всего 11 организаций, — обратились к правительству с совместным заявлением, в котором потребовали немедленно найти путь к устранению «грозной опасности, нависшей над материальными, духовными и культурными ценностями нации»⁶. В заявлении были сформулированы основные линии политики, которую должно проводить правительство: окончательное прекращение выплаты репараций, сокращение налогов на прибыль и земельную собственность, приведение уровня зарплаты «в соответствие со сложившимися условиями», сокращение «раздутых расходов во всех областях социального обеспечения», сокращение тарифов на государственных железных дорогах и т. д. «Отдельные чрезвычайные мероприятия» правительства Брюнинга расценивались в заявлении как явно недостаточные.

Опубликование этого документа свидетельствовало о том, что и те монополистические группировки, которые ранее поддерживали правительство Брюнинга, стали склоняться к мысли о необходимости установления «более твердой власти». Правительство Брюнинга сразу же поспешило «реабилитировать» себя в глазах реакции, оно еще круче повернуло руль вправо. Буквально на следующий день — 30 сентября 1931 г. вступает в силу чрезвычайный декрет правительства, освобождающий угольных магнатов Рура от каких-либо обязательств в отношении безработных шахтеров. Вслед за тем 6 октября 1931 г. следует новый «чрезвычайный декрет президента Гинденбурга об укреплении экономики и финансов», который на 20% сократил налог на домовладельцев и предоставил монополиям государственный кредит в 300 млн. марок. В начале октября 1931 года Брюнинг производит чистку кабинета: из него были удалены министр внутренних дел, бывший канцлер доктор Иозеф Вирт, а также министры Курциус и Герард, входившие ранее в состав правительства социал-демократа Мюллера. В Пруссии лидеры католической партии Центра разорвали существовавшую до того коалицию с социал-демократами.

Руководители партии Центра и стоявшая за ними монополистическая группа Вольфа—Штрауса выдвигали идею установления в стране фашистско-клерикальной диктатуры под флагом восстановления в Германии монархии Гогенцоллернов. В качестве кандидата в монархи выдвигался старший сын Вильгельма II. Предполагалось, что на выборах 1932 года Гинденбург будет избран президентом пожизненно и одновременно провозглашен регентом Германии, а после смерти престарелого Гинденбурга должна была состояться коронация нового кайзера.

Однако попытка Брюнинга под флагом восстановления монархии установить фашистско-клерикальную диктатуру во главе с правыми лидерами возглавляемой им католической партии Центра не имела успеха. Тогдашний генеральный директор «ИГ Фарбениндустри» Шмиц и член наблюдательного совета концерна «Ферейнигте штальверке» Феглер демонстративно отклонили предложение Брюнинга войти в его реорганизованный кабинет.

Расценивая мероприятия правительства Брюнинга по укреплению расшатанных экономическим кризисом позиций германского империализма как половинчатые, недостаточные и к тому же опасные вследствие непопулярности идеи восстановления монархии в широких народных массах, монополистические и юнкерские круги все более делали ставку на установление в стране открытой террористической диктатуры путем передачи власти гитлеровцам.

10 октября 1931 г. Гитлер во время встречи с президентом Гинденбургом изложил последнему программу фашистов, а также заявил о необходимости привлечения их в состав правительства. Переговоры с Гинденбургом, кумиром той части юнкерской и монополистической реакции, которая группировалась вокруг национальной партии и ее военизированной организации «Стальной шлем», а также рейхсвера, открыли нацистам дорогу к соглашению с этими кругами.

Осенью 1931 года была предпринята попытка образовать единый фронт всех сил, стремившихся к немедленному установлению фашистской диктатуры. С этой целью 11 октября 1931 г. в Гарцбурге (Брауншвейг) была созвана конференция, в которой наряду с руководителями нацистской партии приняли участие лидеры националистов Гутенберг, Зельдте, Дюстерберг, ряд монополистов во главе с Пенсгеном, 15 видных представителей рейхсвера, в том числе генералы Сект, фон дер Гольц, Лютцов и другие представители юнкерства. Участники конференции провозгласили создание «Гарцбургского фронта». От имени «фронта» Гитлер и Гугенберг потребовали отставки правительства Брюнинга и передачи власти «подлинно национальному правительству».

Однако создание «Гарцбургского фронта» не устранило противоречий между его участниками. В то время как Гугенберг стремился использовать национал-социалистов для того, чтобы пробраться к власти самому, гитлеровцы требовали передачи власти им. Между гитлеровцами и националистами имелись разногласия и по вопросу о методах установления фашистской диктатуры. Националисты, которые на выборах в рейхстаг в сентябре 1930 года потеряли почти половину избирателей, стремились установить диктатуру за спиной рейхстага, опираясь на поддержку рейхсвера, «Стального шлема» и штурмовых отрядов. Гитлеровцы же, видя успех своей демагогической пропагандистской работы в массах, считали возможным прийти к власти легальным путем, использовав в своих целях некоторые институты Веймарской республики — президента и даже рейхстаг.

Опасаясь, что открытый реакционный переворот может встретить мощное сопротивление трудящихся и, подобно путчу Каппа—Лютвица, потерпеть провал, монополистические круги, а также юнкерство и генералитет все более склонялись к поддержке выдвигаемой гитлеровцами тактики установления фашистской диктатуры путем «холодного переворота».

Все более открытую и демонстративную поддержку гитлеровцам в этот период оказывает военщина — генералитет и офицерство рейхсвера. Это понятно, ибо цели и стремления милитаристских кругов прямо и непосредственно совпадали с программой фашистской партии. «Рейхсвер, — пишет орган историков ГДР журнал «Цейтшрифт фюр гешихтсвиссеншафт», — являлся олицетворением немецкого милитаризма. Его внутренняя функция заключалась в безоговорочном подавлении рабочего движения, а внешняя — в подготовке реваншистской войны... Руководство рейхсвера систематически работало над ликвидацией демократии и свержением республики, что было решающей предпосылкой неограниченного господства германского милитаризма внутри страны и за ее пределами»⁷.

Фашистская диктатура с ее форсированной гонкой вооружений обещала милитаристам большие материальные выгоды, а кроме того, реваншистскую войну, которую генералы рейхсвера, как признавал на Нюрнбергском процессе Бломберг, рассматривали как свой «святой долг»⁸. «Мы снова должны стать сильными, — поучал основатель и духовный руководитель рейхсвера генерал Сект, — и как только мы будем обладать мощью, мы, естественно, вернем все, что мы потеряли»⁹. Еще в 1930 году генерал Сект заявил корреспондентам буржуазных газет: «На вопрос: желательно ли участие национал-социалистской партии в правительстве, я отвечаю безоговорочным да. Более того, оно необходимо». В конце 1930 года генерал Шлейхер, доверенное лицо шефа рейхсвера Тренера, связался с Ремом и «заключил с CA своего рода тайный пакт»¹⁰.

28 октября 1931 г. генерал Шлейхер, ставший к тому времени министром рейхсвера, пригласил Гитлера к себе и в течение нескольких часов беседовал с ним с глазу на глаз. «Во время этой беседы, — писала на следующий день газета «Берлинер фольксцейтунг», — ... было достигнуто полное взаимопонимание... Шлейхер признал необходимость предоставить свободу национал-социалистскому влиянию на государственные дела... Со своей стороны Гитлер определенно заявил, что штурмовики не выступят в качестве конкурентов рейхсвера и что он не имеет намерения перевести большое количество руководителей штурмовых отрядов в рейхсвер. Нынешний состав рейхсвера (имеется в виду генералитет. — Г.Р.) останется неизменным, как останется неизменной и военная политика»¹¹.

Таким образом, соглашение предусматривало, что рейхсвер окажет гитлеровской партии поддержку в деле передачи ей правительственной власти, а та в свою очередь не только сохранит влияние юнкерского генералитета на определение военной политики Германии, но вследствие перехода к откровенно агрессивной внешней политике, раздувания вооруженных сил и гонки вооружений значительно усилит это влияние. Разъясняя смысл достигнутого соглашения, Гитлер 4 апреля 1932 г. направил специальное письмо видному представителю рейхсвера Рейхенау, в котором заверял, что нацисты, придя к власти, проведут «необходимую тотальную мобилизацию ресурсов» в целях войны.

В ходе дальнейших переговоров Гитлер и Рем заверили Шлейхера, что они готовы очистить штурмовые отряды от всех ненадежных элементов и подчинить эти отряды рейхсверу.

Действуя в духе достигнутого соглашения, Шлейхер предоставил гитлеровской партии из фонда рейхсвера 15 млн. марок для ведения избирательной борьбы на президентских выборах. Одновременно рейхсвер становится основным поставщиком командных и пропагандистских кадров для штурмовых и охранных отрядов, фашистских молодежных организаций. Были отброшены в сторону демагогические заявления о «надпартийности» рейхсвера, и гитлеровцы, поощряемые командованием рейхсвера, получили возможность широко развернуть среди солдат и офицеров нацистскую пропаганду. Особенно усердно занимались распространением фашистских идей в рейхсвере командующий восточнопрусским военным округом генерал Бломберг и начальник его штаба полковник Рейхенау, установившие связь с нацистской партией еще в 1930 году. Не отставали от них и будущие «оппозиционеры» — участники «генеральского путча» в июле 1944 года Тресков и Хазе. Тресков вел фашистскую пропаганду среди солдат и офицеров Потсдамского гарнизона, а Хазе, будучи командиром 50-го пехотного полка, выступал с профашистскими речами в Кюстрине.

Весной 1932 года монополистические круги потребовали опубликования основ будущей правительственной программы фашистской партии в области экономики, желая своевременно внести в нее свои коррективы. Шахт в письме к Гитлеру от 12 апреля 1932 г. прямо указывал ему на необходимость скорейшего выступления с такой программой. Он призывал Гитлера открыто заявить о «полном согласии между национал-социалистским мировоззрением и возможностями частного хозяйства»¹². Если раньше нацисты позволяли себе говорить о «борьбе» с трестами, то теперь в комментариях к новой экономической программе, опубликованной в 1932 году, указывалось, что «национал-социализм признает, что и крупнейшие промышленные предприятия, поскольку они остаются в частной собственности, ни в коей мере не противоречат интересам общества». Если раньше нацисты демагогически провозглашали, что предприниматели обязаны давать «своим рабочим хорошую заработную плату», то теперь они прямо указывали, что после прихода гитлеровцев к власти перед капиталистами откроются новые возможности в деле снижения заработной платы.

Гитлеровцы открыто заявили, что, придя к власти, они в еще больших масштабах, чем их предшественники, будут использовать буржуазное государство в интересах монополий. Нацисты обещали монополиям увеличить в огромной степени «государственные инвестиции», «расширить сырьевую базу Германии», создать «ряд новых отраслей экономики». Другими словами, они обещали вывести германскую экономику из кризиса, развернуть невиданную гонку вооружений. Гитлеровцы гарантировали монополиям получение обильных государственных кредитов, а юнкерам — «защитные мероприятия для сельского хозяйства»¹³.

Развивая свою экономическую программу, Гитлер в письме к Гинденбургу от 16 октября 1932 г. сообщал, что фашисты после прихода к власти лишат рабочий класс всех прав, введут в стране всеобщую воинскую повинность. Эти мероприятия Гитлер лицемерно аргументировал необходимостью уничтожить безработицу, преодолеть «наши внутренние классовые противоречия» и «приучить юношество к труду»¹⁴.

В то же время руководство нацистской партии поставило точки над i в вопросе о том, что оно понимает под «социализмом». Один из тогдашних лидеров партии Грегор Штрассер заявил, что «социализм» гитлеровцев «не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Немецкий социализм — это проявление прусского духа, воля к действию, к народному единству и мужеству. Немецкий социализм на практике уже осуществляли старые имперские города и Фридрих Великий»¹⁵. Ясно, что такой «социализм» полностью устраивал заправил германской экономики.

Немаловажную роль в популяризации среди монополистов экономической программы гитлеровцев сыграл ее автор — экономический советник Гитлера Функ, являвшийся доверенным лицом ряда монополий в руководстве нацистской партии¹⁶. «В 1932 году, — пишет фашистский биограф Функа, — наиболее важной являлась его (Функа. — Г.Р.) деятельность как посредника между фюрером и руководящими людьми немецкой экономики в промышленности, ремесле, торговле и финансах. Его личные связи с вождями немецкой экономики являлись чрезвычайно обширными. Теперь он мог их поставить на службу Гитлеру, и многих путем многочисленных выступлений и ответов на вопросы завербовать на сторону партии. Это являлось тогда чрезвычайно ценной работой. О такой деятельности общественность знает немного или не знает ничего»¹⁷.

Разъясняя монополистам экономическую программу гитлеровцев, Функ недвусмысленно заявил, что их приход к власти будет означать усиление эксплуатации трудящихся и, следовательно, увеличение прибылей монополий. «У нас в Германии достаточно национального капитала, — говорил Функ. — И мы можем с помощью труда создать новый капитал»¹⁸.

Чрезвычайно большое значение для продвижения нацистов к власти имела конференция промышленников, созванная по инициативе Тиссена 27 января 1932 г. в помещении директората «Ферейнигте штальверке» в Дюссельдорфе¹⁹. Гитлер в пространной речи изложил перед магнатами тяжелой и военной промышленности Рура кредо нацистской партии²⁰. Прежде всего Гитлер в соответствии с желанием монополистов поставил вопрос о полном лишении немецких трудящихся демократических прав и свобод. Объявив демократию «господством глупости» и «принципом разрушения», Гитлер заявил, что «нелепо, строя экономическую жизнь на авторитете личности, отвергать в то же время этот принцип в политике, подменяя его демократией». Особое одобрение собравшихся получили гитлеровские разглагольствования о необходимости в первую очередь «покончить» с революционным движением рабочего класса. Бурными аплодисментами было встречено заявление Гитлера о том, что нацисты «приняли твердое решение полностью искоренить марксизм в Германии». Гитлер заверил собравшихся, что «для улучшения экономического положения» будет использована вся мощь фашистского государства.

С огромным удовлетворением была встречена монополистами внешнеполитическая программа гитлеровцев, смысл которой сводился к военному захвату «жизненного пространства» с последующим «тотальным» использованием промышленности, сырьевых и людских ресурсов порабощенных стран в интересах германских монополий. «Речь Гитлера, — писал затем Тиссен, — произвела глубокое впечатление на собравшихся промышленников»²¹. Это и понятно. Изложенная Гитлером программа в конкретной обстановке Германии периода мирового экономического кризиса в наибольшей степени отвечала интересам магнатов тяжелой и военной промышленности. Вследствие этого по существу уже в тот же день, 27 января 1932 г., в принципе монополисты согласовали вопрос о привлечении гитлеровцев к государственному кормилу. Наследующий день в замке Тиссена Ландсберг три директора концерна «Ферейнигте штальверке» — Тиссен, Феглер и Пенсген обсудили с руководителями нацистской партии — Гитлером, Герингом и Ремом вопрос о персональном составе будущего фашистского правительства²².

Значение дюссельдорфской встречи Гитлера с магнатами Рура довольно точно охарактеризовал впоследствии шеф печати нацистской партии Дитрих, являвшийся участником встречи. «В этот день фюреру удалось прорвать фронт крупных промышленников Западной Германии, — писал он. — Еще и по сей день я ясно вижу перед собой это собрание выдающихся личностей. Все стулья заняты людьми, представляющими собой сливки западногерманской экономики. Там были люди, работающие в ярком свете гласности, и те незаметные, но не менее влиятельные силы, которые невидимо руководят судьбами экономики... Впечатление, произведенное Гитлером на этот круг исключительно трезвых слушателей, поразительно. Раздаются взрывы аплодисментов. Когда Адольф Гитлер закончил свою речь, он выиграл сражение. Все это сказалось в последующие месяцы тяжелой борьбы»²³.

После выступления в Дюссельдорфе Гитлер излагает нацистскую программу перед магнатами легкой и обрабатывающей промышленности в Бад-Годесберге и перед гамбургскими судовладельцами. В обоих случаях гитлеровцам, как и в Дюссельдорфе, обещана активная поддержка в их притязаниях на передачу им ключевых постов в правительстве.

С января 1932 года открывается целая серия переговоров между руководством нацистской партии и ведущими монополиями страны. Характер этих переговоров отличается от тех, которые имели место в прошлом. Если раньше речь шла главным образом о финансовой и политической поддержке гитлеровцев в целях усиления их влияния и создания массовой базы, то теперь предметом переговоров являются также и вопросы о сроках прихода гитлеровцев к власти, составе нацистского правительства. Нередко вопрос ставился и так: какие конкретные, непосредственные выгоды получит та или иная монополия за свою поддержку фашистской партии.

Сразу после дюссельдорфского совещания правление концерна «ИГ Фарбениндустри» направляет в Мюнхен в штаб-квартиру нацистской партии двух своих эмиссаров, среди них уже упомянутого выше Гаттино. Через посредство Гесса они встречаются с Гитлером и заключают сделку: за поддержку концерном нацистской партии Гитлер обязался после прихода к власти выступить с широкой программой увеличения производства искусственного горючего и передать монопольные права на реализацию этой программы, сулившей получение колоссальных прибылей и государственных субсидий, в руки «ИГ Фарбениндустри»²⁴.

После этого Гитлер встретился с директором концерна Бошем и обсудил с ним общую программу перестройки предприятий концерна «ИГ Фарбениндустри» на военные рельсы. Отдельные детали обсуждались впоследствии в ходе переговоров между представителем концерна Краухом и ближайшим подручным Геринга — будущим фашистским фельдмаршалом Мильхом²⁵.

Весной 1932 года личные контакты с руководителями нацистской партии через посредство Шахта устанавливает Флик. После встреч с Гитлером и Герингом Флик не только ассигнует на нужды фашистской партии 100 тыс. марок, но и выступает инициатором создания «кружка Кеплера». Его возглавили экономический советник Флика Кеплер, Шахт и кёльнский банкир Шредер. Кружок развернул среди монополий широкую деятельность, выступая за немедленную передачу власти в руки нацистов²⁶.

Вся деятельность пропагандистского аппарата фашистской партии, руководимого Геббельсом, была в 1932 году поставлена под непосредственный контроль монополий и ими направлялась. С этой целью по инициативе представителя «ИГ Фарбениндустри» Личнера был создан так называемый «Круг руководителей экономики» («Wirtschaftsführer-Kreis», сокращенно «F-Kreis»), куда вошли представители концерна Сименса, «Ферейнигте штальверке» и концерна Флика, а также от «ИГ Фарбениндустри». «Задача «круга», — показал впоследствии Гаттино, — состояла в том, чтобы препятствовать неловким действиям ведомства Геббельса и заменять их необходимыми»²⁷.

Для того чтобы направлять пропагандистскую кампанию нацистской партии, руководство концерна «ИГ Фарбениндустри» послало в Берлин своего представителя — некоего Шницлера. Концерны Тиссена, Флика, «ИГ Фарбениндустри» и другие для распространения фашистской пропаганды не только предоставили в распоряжение нацистской партии контролируемую ими прессу внутри Германии, но и непосредственно организовывали пропагандистские выступления в пользу гитлеровской партии на страницах иностранной печати. При этом Гитлер, как правило, выдавался в качестве «защитника» Германии и Европы от большевизма.

Готовясь к захвату власти в Берлине, гитлеровцы перенесли центр своей деятельности из Баварии в Северную и Центральную Германию. К весне 1932 года им уже удалось захватить власть в Тюрингии, Брауншвейге, Ольденбурге. В своей пропагандистской деятельности гитлеровцы широко использовали недовольство трудящихся и мелкой буржуазии чрезвычайными декретами правительства Брюнинга. На президентских выборах, состоявшихся в марте — апреле 1932 года, гитлеровцы развернули бешеную демагогическую кампанию против «существующей системы» и «носителей нынешней системы». В ходе выборов монополистические группы Тиссена, Флика, Кирдорфа, «ИГ Фарбениндустри» и ряд других делали ставку на избрание президентом Гитлера. В течение нескольких дней в кассу гитлеровской партии поступило от них свыше 3 млн. марок. Тиссен публично заявил: «Я голосую за Гитлера, потому что твердо убежден, что это единственный человек, который спасет Германию от разорения и катастрофы».

Гитлеровские притязания на президентское кресло поддержала и основная юнкерская организация — ландбунд. Партия националистов во втором туре голосования сняла кандидатуру своего представителя Дюстерберга в пользу Гитлера. Поддерживавшие нацистов монополии и юнкеры рассчитывали, что после победы на выборах Гитлер займет президентское кресло, а лидер националистов Гугенберг станет канцлером. Таким образом, правительственный аппарат полностью оказался бы в их руках.

Правые лидеры СПГ и руководители буржуазных политических партий Веймарской Германии в ходе предвыборной кампании не только не выступили против притязаний гитлеровцев на власть, но и заняли позицию, всячески препятствовавшую образованию антигитлеровского фронта. Они отказались выдвинуть кандидатом на пост президента кого-либо из авторитетных деятелей, известных своими антифашистскими убеждениями (например, бывшего канцлера католика Вирта или президента Прусской академии литературы выдающегося писателя и общественного деятеля Генриха Манна), на базе поддержки которого могли бы сплотиться самые различные политические, социальные и религиозные круги, не желавшие установления в стране фашистской диктатуры.

Лидеры СПГ и буржуазных партий отказались также поставить под сомнение правомерность выдвижения кандидатом в президенты Германии Гитлера, который к весне 1932 года не являлся даже немецким гражданином. Напротив, правительство Брюнинга накануне выборов санкционировало назначение Гитлера советником провинциального правительства в Брауншвейге, что автоматически означало получение Гитлером германского гражданства.

Социал-демократическая партия, католическая партия Центра и демократическая партия «противопоставили» Гитлеру в качестве своего кандидата в президенты махрового реакционера и монархиста Гинденбурга, которого они провозгласили защитником Веймарской конституции и противником фашизма. СПГ проводила избирательную кампанию под фальшивым лозунгом: «Кто голосует за Гинденбурга, тот голосует против Гитлера». Такая постановка вопроса привела к замешательству среди масс антифашистски настроенных избирателей. Они были по существу поставлены перед дилеммой: или голосовать за самих фашистов, или голосовать за силы реакции, которые проталкивали фашистов к власти. Нацисты воспользовались этим обстоятельством и перехватили голоса многих обманутых и дезориентированных избирателей, благодаря чему Гитлер собрал 13,4 млн. голосов. Президентом был переизбран Гинденбург, что было расценено правыми лидерами социал-демократии как «победа демократии» и поражение фашизма. Социал-демократические газеты писали, что Гитлер разбит, а Германия спасена от фашизма. Подобные заявления только дезориентировали массы. Действительный смысл этой «победы» раскрылся спустя девять месяцев, когда Гинденбург передал власть фашистам.

Единственной политической партией, которая в ходе выборов вела последовательную борьбу против наступления фашистской реакции, являлась КПГ. Избирательная кампания протекала для коммунистов в сложных и тяжелых условиях. Им пришлось вести борьбу и против гитлеровцев, и против другого кандидата реакции — Гинденбурга. Тем не менее активная самоотверженная борьба КПГ принесла свои плоды: ее кандидат Эрнст Тельман получил в первом туре около 5 млн. голосов, что почти на полмиллиона превышало число голосов, поданных за компартию на последних выборах в рейхстаг в сентябре 1930 года.

Итоги президентских выборов показали новую расстановку политических сил в стране. Силы крайней реакции в лице гитлеровской партии добились значительного укрепления своих позиций. Прогрессивные антифашистские силы сплачивались вокруг КПГ, но их влияние серьезно отставало от роста сил фашистской реакции. Выборы показали, что национал-социалисты превратились в самую массовую партию германской буржуазии. В этой обстановке монополистические и юнкерские круги полагали, что правительство Брюнинга надо заменить правительством, которое бы оказалось в состоянии окончательно подготовить передачу власти в руки гитлеровцев. Конечно, это ни в коей степени не означало, что правительство Брюнинга являлось препятствием на пути к установлению фашистской диктатуры. Напротив, Брюнинг, Штегервальд, Аденауэр и другие правые лидеры католической партии Центра немало сделали для продвижения нацистов к власти и несут за это историческую ответственность. «Брюнинг несет ответственность за то, что в Германии создалось положение, при котором она вступила на путь агрессии, — была вынуждена признать впоследствии даже реакционная американская газета «Вашингтон пост». — Брюнинг не юнкер. Но каковы бы ни были его побуждения, он повел Германию по пути, по которому ее хотели вести нацисты и юнкеры».

Именно правые лидеры католической партии Центра сделали все от них зависящее, чтобы подорвать роль рейхстага как органа буржуазной демократии и править, опираясь на чрезвычайные полномочия президента. Как уже отмечалось выше, чрезвычайные декреты Брюнинга в области экономики возлагали всю тяжесть экономического кризиса на плечи трудящихся, что открывало перед нацистами новые возможности для ведения демагогической фашистской пропаганды среди изнемогавших под ударами кризиса мелких буржуа, крестьян, служащих, интеллигенции, безработных²⁸.

Однако монополистические и юнкерские круги были недовольны «медленными» темпами фашизации и ремилитаризации, которые проводило правительство Брюнинга. Усиление влияния КПГ в массах, наглядно проявившееся в ходе президентских выборов, показало, что мероприятия правительства Брюнинга не могут задушить в стране демократические антифашистские силы и помешать их росту. Это привело к тому, что монополистические группировки, стоявшие за спиной правительства Брюнинга, отказались от его поддержки, выступили за передачу власти гитлеровцам. 4 мая 1932 г. демонстративно заявил Брюнингу о своей отставке с поста министра экономики член правления «ИГ Фарбениндустри» Вармбольд.

К тому же в условиях дальнейшего углубления экономического кризиса правительство Брюнинга оказалось не в состоянии примирить экономические интересы финансового капитала и юнкерства. Предоставление крупных субсидий юнкерству вызывало недовольство не только трудящихся, но и определенных кругов буржуазии, стремившихся за счет этих средств расширить субсидии промышленности.

Весной 1932 года правительством Брюнинга был разработан план раздела некоторых обанкротившихся юнкерских имений и продажи их крестьянам. Этот план вызвал большое возбуждение в рядах юнкерства.

Непосредственным инициатором и организатором замены правительства Брюнинга откровенно профашистским кабинетом выступил «Клуб господ», членами которого состояли представители 300 богатейших семей Германии. Среди них находилось свыше 100 крупнейших промышленников и банкиров, в том числе Тиссен, Стиннес, Кирдорф, Шредер, 62 крупных юнкера, видные представители генералитета и т. д.

В апреле 1932 года в издаваемом «Клубом господ» журнале «Ринг» появилась статья, где было недвусмысленно сказано, что правые лидеры католической партии Центра должны очистить руководящие посты в правительстве для нацистов. «Центр часто с гордостью указывал на то, что после революции он видит свою историческую миссию в привлечении социал-демократии на сторону государства, обуржуазивании ее, — говорилось в статье. — Нет ли теперь у партии Центра такой же исторической обязанности по отношению к движению, которое сегодня широко распространилось по немецкой земле?»²⁹.

 

 

Германия под властью фашизма (1933-1939)

 

Примечания

1. К. Гейден, История германского фашизма, Соцэкгиз, 1935, стр. 232.

2. Fr. Тhуssen, I Paid Hitler, p. 28.

3. Г. Димитров, Избранные произведения, т. I, стр. 457.

4. «Berliner Tageblatt», 8. Okt. 1931.

5. Джеймс Мартин, Братство бизнеса («Почтенные все люди...»), ИЛ, 1951, стр. 25.

6. G. Horkenbach, Das deutsche Reich von 1918 bis Heute. Jahrgang 1931, Bd. II, В., 1932, S. 318.

7. «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1959, Heft 3, S. 689 f.