212
ТРЕТИЙ СЪЕЗД
Долгая и упорная борьба за съезд в РСДРП наконец закончилась. Третий съезд состоялся. Подробная оценка всех его работ будет возможна лишь после выхода в свет протоколов съезда. В настоящее время мы намерены лишь наметить, на основании опубликованного «Извещения» и впечатлений участников съезда, главные вехи партийного развития, отлившегося в решения III съезда.
Три главных вопроса стояли перед партией сознательного пролетариата в России накануне III съезда. Во-первых, вопрос о партийном кризисе. Во-вторых, более важный вопрос о форме организации партии вообще. В-третьих, - главный вопрос о нашей тактике в переживаемый революционный момент. Рассмотрим решение этих трех вопросов, переходя от менее к более существенному.
Партийный кризис вырешился сам собой одним уже фактом созыва съезда. Основу кризиса, как известно, составляло упорное нежелание меньшинства II съезда подчиниться большинству его. Мучительность этого кризиса и затяжной характер его обусловливались промедлением в созыве III съезда, обусловливались наличностью фактического раскола партии, раскола скрытого и тайного при лицемерном соблюдении внешнего и показного единства и при отчаянных усилиях большинства ускорить прямой выход из невозможного положения. Съезд дал этот выход, поставив перед меньшинством в упор вопрос о признании решений большинства, т. е. о фактическом восстановлении или полном формальном нарушении единства партии. Меньшинство решило этот вопрос во втором смысле, предпочитая раскол. Отказ Совета участвовать в съезде вопреки несомненно выраженной воле большинства полноправных организаций партии, отказ всего меньшинства явиться на съезд были, как сказано уже в «Извещении», последним шагом к расколу. Мы не будем останавливаться здесь на формальной законности съезда, вполне доказанной в «Извещении». Тот довод, что съезд, созванный не Советом, т. е. не по уставу партии, незаконен, трудно даже взять всерьез после всей истории партийного конфликта. Для всякого, усвоившего себе основы всякой партийной организации вообще, ясно, что дисциплина по отношению к низшей коллегии обусловлена дисциплиной по отношению к высшей коллегии; дисциплина по отношению к Совету обусловлена подчинением Совета его доверителям, т. е. комитетам и их совокупности, партийному съезду. Кто не согласен с этой азбукой, тот неизбежно приходит к абсурдному выводу, что не доверенные лица ответственны перед доверителями и подотчетны им, а наоборот. Но, повторяем, на этом вопросе не стоит долго останавливаться не только потому, что не понять дела могут лишь нежелающие понимать, а еще и потому, что с момента раскола спор о формальностях между расколовшимися частями становится особенно сухой и бесцельной схоластикой. Меньшинство откололось теперь от партии, это - совершившийся факт. Одна часть его, вероятно, убедится из решений и еще более из протоколов съезда в наивности разных басен о механическом подавлении и т. п., в наличности полных гарантий прав меньшинства вообще в новом уставе, во вреде раскола, - и войдет в партию. Другая часть, может быть, будет упорствовать некоторое время в непризнании партийного съезда. По отношению к этой части нам остается пожелать, чтобы она как можно скорее сорганизовалась внутренне в цельную организацию со своей особой тактикой и особым уставом. Чем скорее это будет, тем легче будет всем и каждому, широкой массе партийных работников, разобраться в причинах раскола и в оценке его, тем осуществимее будут практические соглашения между партией и отколовшейся организацией, смотря по нуждам работы на местах, тем скорее, наконец, наметится путь к неизбежному будущему восстановлению единства партии.
Перейдем теперь ко второму вопросу, к общим организационным нормам партии. III съезд довольно существенно переработал эти нормы, пересмотревши весь устав партии. Пересмотр этот коснулся трех главных пунктов: а) изменения § 1 устава; б) точного определения прав ЦК и автономии комитетов с расширением этой последней; в) создания единого центра. Что касается до пресловутого вопроса о § 1 устава, то его достаточно выяснила уже партийная литература. Неправильность принципиальной защиты расплывчатой формулировки Мартова доказана вполне. Попытка Каутского защитить эту формулировку не принципиальными соображениями, а удобством с точки зрения русских конспиративных условий, не имела и не могла иметь успеха. Кто работал в России, тот прекрасно знает, что таких соображений удобства не существует. Остается теперь ждать первого опыта коллективной работы партии над осуществлением нового § 1 устава. Мы подчеркиваем, что над его осуществлением надо еще работать и много работать. Чтобы зачислить себя самого в члены партии «под контролем одной из партийных организаций», - для этого никакой работы не требуется, ибо эта формула есть звук пустой и все время была, от второго до третьего съезда, звуком пустым. Чтобы создать широкую сеть разнородных партийных организаций, начиная от узких и конспиративных и кончая возможно более широкими и возможно менее конспиративными, для этого нужна упорная, долгая, умелая организационная работа, которая и ложится теперь на наш ЦК, а еще более на наши местные комитеты. Именно комитетам придется утверждать в звании партийных наибольшее число организаций, придется избегать при этом всякой ненужной волокиты и придирчивости, придется пропагандировать всегда и непрестанно среди рабочих идею необходимости создавать как можно больше самых различных рабочих организаций, входящих в нашу партию. Мы не можем здесь останавливаться дольше на этом интересном вопросе. Заметим лишь, что революционная эпоха делает особенно необходимым резкое отграничение социал-демократии от всех и всяких демократических партий. А такое разграничение немыслимо без постоянной работы над расширением числа партийных организаций и укреплением их связи между собою. Делу этого укрепления связи должны служить, между прочим, двухнедельные отчеты, установленные съездом. Пожелаем, чтобы эти отчеты не остались на бумаге, чтобы практики не рисовали себе ужасов волокиты и канцелярщины по поводу этого, чтобы они приучали себя сначала к немногому, к простому хотя бы сообщению числа членов каждой, даже самой мелкой, самой отдаленной от центра партийной организации. «Лиха беда начало», говорит пословица, а там уже видно будет, какое громадное значение имеет привычка к регулярным организационным сношениям.
На вопросе об одном центре мы не будем долго останавливаться. III съезд таким же громадным большинством отверг «двоецентрие», каким II съезд принял его. Причины этого легко поймет всякий, внимательно следящий за историей партии. Съезды не столько творят новое, сколько закрепляют результаты уже выработанные. Ко времени II съезда опорой устойчивости была и считалась редакция «Искры», - ей дан был перевес. Преобладание российских товарищей над заграничными казалось еще проблематичным при том уровне развития партии. После второго съезда неустойчивой оказалась именно заграничная редакция, - партия же выросла, несомненно и значительно выросла, именно в России. Назначение редакции ЦО Центральным Комитетом партии не могло не встретить при этих условиях сочувствия массы партийных работников.
Наконец, попытки более точного разграничения прав ЦК и местных комитетов, идейной борьбы и дезорганизаторской свары равным образом с неизбежностью вытекали из всего хода событий после II съезда. Тут перед нами последовательное и систематическое «накопление партийного опыта». Письмо Плеханова и Ленина к недовольным редакторам от 6 октября 1903 г. * - стремление разграничить элементы раздражения и разногласия. Ультиматум ЦК от 25 ноября 1903 г. 100 - то же стремление в виде оформленного предложения литературной группы. Заявление представителей ЦК в Совете в конце января 1904 г. ** - попытка призвать всю партию к отделению идейных форм борьбы от бойкота и т. п. Письмо Ленина к русским членам ЦК от 26 мая 1904 г. *** - признание необходимости формально гарантировать права меньшинства. Известная «декларация 22-х» (осень 1904 г.) - то же в более отчетливой, разработанной и категорической форме. Совершенно естественно, что по этой дороге пошел и III съезд, который «окончательно рассеял, формальными решениями рассеял мираж осадного положения». В чем именно состоят эти формальные решения, т. е. видоизменения устава партии, мы не будем повторять здесь, ибо это видно из устава и из «Извещения». Заметим только две вещи. Во-первых, позволительно надеяться, что гарантия права издавать литературу и обеспечение комитетов от «раскассирования» облегчит возвращение в партию отколовшихся национальных с.-д. организаций. Во-вторых, установление неприкосновенности личного состава комитетов заставило предусмотреть возможность злоупотреблений этой неприкосновенностью, т. е. неудобство «несменяемости» абсолютно негодного комитета. Таким образом возник § 9 нового устава партии, устанавли-вающий условия распущения комитета при требовании этого 2/3 местных рабочих, входящих в партийные организации. Подождем указаний опыта, чтобы решить, насколько практичным оказалось это правило.
Наконец, переходя к последнему и самому важному предмету работ съезда, к установлению тактики партии, мы должны заметить, что перечислять отдельные резолюции и рассматривать подробно их содержание здесь не место. Может быть, нам придется сделать это в особых статьях, посвященных главнейшим резолюциям. Здесь же необходимо обрисовать общую политическую ситуацию, в которой должен был разобраться съезд. Возможен двоякий ход и исход начавшейся русской революции. Возможно, что царское правительство сумеет еще вывернуться из тисков, в которых оно сжато, посредством ничтожных уступок, посредством какой-нибудь «шиповской» конституции 101. Такой исход мало вероятен, но если международное положение самодержавия улучшится в случае, напр., удачного сравнительно мира, если предательство буржуазии по отношению к делу свободы реализуется быстро в сделке с власть имущими, если неизбежный революционный взрыв или взрывы окончатся поражением народа, - тогда этот исход наступит. Нас, социал-демократов, да и весь сознательный пролетариат, ждут тогда долгие серые будни свирепого якобы конституционного господства буржуазии, как класса, всевозможного подавления политической самодеятельности рабочих, медленного экономического прогресса при новых условиях. Мы не падем духом, разумеется, ни при каких исходах революции, мы будем утилизировать всякое изменение условий для расширения и укрепления самостоятельной организации рабочей партии, для политического воспитания пролетариата к новой борьбе. С этой задачей считался, между прочим, съезд в резолюции об открытом выступлении РСДРП.
Возможен и более вероятен другой исход революции, именно та «полная победа демократии с рабочим классом во главе ее», о которой говорит «Извещение» *. Нечего и говорить о том, что мы сделаем, что только в наших силах, для достижения этого результата, для устранения условий, допускающих первый исход. И объективные исторические условия складываются благоприятно для русской революции. Бессмысленная и позорная война затягивает мертвую петлю над царским правительством и создает необыкновенно выгодный момент для революционного уничтожения военщины, для широкой пропаганды народного вооружения взамен постоянных армий, для быстрого проведения этой меры при сочувствии ей массы населения. Долгое и безраздельное господство самодержавия накопило невиданное, пожалуй, в истории количество революционной энергии в народе: наряду с громадным рабочим движением ширится и растет крестьянское восстание, сплачивается мелкобуржуазная демократия в лице преимущественно представителей свободных профессий. Ирония истории наказала самодержавие тем, что даже дружественные по отношению к нему общественные силы, вроде клерикализма, должны организовываться отчасти против него, ломая или раздвигая рамки полицейского бюрократизма. Брожение среди духовенства, стремление его к новым формам жизни, выделение клерикалов, появление христианских социалистов и христианских демократов, возмущение «иноверцев», сектантов и т. д.: все это играет как нельзя больше на руку революции, создавая благоприятнейшую почву для агитации за полное отделение церкви от государства. Вольные и невольные, сознательные и бессознательные союзники революции растут и множатся не по дням, а по часам. Вероятность победы народа над самодержавием усиливается.
Эта победа возможна только при героическом напряжении силы пролетариата. Она предъявляет к социал-демократии такие требования, каких ни разу еще и нигде не ставила история перед рабочей партией в эпоху демократического переворота. Тут перед нами не проторенные пути медленной подготовительной работы, а величайшие, грандиозные задачи организации восстания, концентрации революционных сил пролетариата, сплочения их с силами всего революционного народа, вооруженного нападения, учреждение временного революционного правительства. В резолюциях, которые опубликованы теперь во всеобщее сведение, III съезд пытался учесть эти новые задачи и дать посильные директивы организациям сознательных пролетариев.
Россия приближается к развязке вековой борьбы всех прогрессивных народных сил против самодержавия. Никто уже не сомневается теперь в том, что самое энергичное участие в этой борьбе примет пролетариат и что именно его участие в борьбе решит исход революции в России. Нам, социал-демократам, предстоит теперь оказаться достойными представителями и руководителями самого революционного класса, помочь ему добиться самой широкой свободы, - залога победоносного шествия к социализму.
«Пролетарий» № 1, 27 (14) мая 1905 г.
Печатается по тексту газеты «Пролетарий»
В.И. Ленин. ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
том 10
ТРЕТИЙ СЪЕЗД 212-219
|
