«Луна 9» — советская автоматическая межпланетная станция 3 февраля 1966 года впервые в истории освоения космоса совершила мягкую посадку на поверхность Луны и впервые передала на Землю телепанорамы лунной поверхности. Продолжительность активного существования автоматической лунной станции (АЛС) на поверхности Луны составила 75 часов.

Планета удивлялась

Советский Союз — страна са­мого передового в мире обще­ственно-политического строя — постоянно демонстрировала всей планете образцы научно-технической мощи. Первый в мире, величайший, крупней­ший — как часто звучали эти слова, когда речь шла о свершениях советской науки.

Первая в мире атом­ная электростанция и первый в мире атомный ледокол были созданы в нашей стране. Это было в 50-х годах. А в середине 60-х годов наши уче­ные и инженеры на полуострове Мангышлак на берегу Каспийского моря развернули строи­тельство атомной установки для опреснения соленой воды. Она тоже будет первой в мире. Первое в мире подводное кругосветное плава­ние совершили советские атомоходы. Они про­шли огромный путь — 40 тыс. км.

Читать далее...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

1

На пороге они обнялись.

— Здравствуй, мой милый! Здравствуй, голубчик! — Хозяин был взволнован, густой, рыкающий бас ему изменил. — Входи, входи, не бойся, — радостно говорил он, подталкивая гостя в спину. — Да не смутит тебя эта безумная роскошь!..

Переступив порог, гость осмотрелся. В довольно большой комнате, кроме двери, через которую он вошел, были четыре стены, два окна, потолок и пол, очень чистый, еще не утративший строительной новизны. Ни стола, ни стульев, ни вообще какой–либо мебели не было. Только под одним из окон плашмя лежал распухший старый чемодан, накрытый четырьмя снежной свежести носовыми платками. На чемодане, окружая бутылку с водкой и два стаканчика из дешёвого ярко–розового стекла, расположились коробки со шпротами и бычками, полуметровое полено колбасы, каравай хлеба, четверть головки голландского сыра, крупные луковицы, помидоры, огурцы. В углу комнаты, свернутый в тюк, ожидал ночи полосатый тощий волосяной матрац; на нем, сложенное в несколько раз, лежало зеленое одеяло из верблюжьей шерсти. На стенах, оклеенных пестрыми обоями, кое–где были пришпилены булавками странички чистой тетрадочной бумаги.

— Прямо к столу, прямо к столу, дорогой Витенька! А то мой личный повар и так уже ворчит. Индейка, говорит, перетомилась. И черепаховый суп перекипел. А знаешь, какие они капризные, эти черепаховые супы?

Присели на пол возле чемодана, один против другого: хозяин комнаты — старый драматический актер Александр Гуляев и гость — недавно отпраздновавший свое тридцативосьмилетие художник Виталий Козаков.

— Подымем прежде вот эти драгоценные венецианские кубки с бургундским, а потом уже и поговорим.

Хозяин наполнил стаканчики. Чокнулись, сказали: «За встречу», выпили, поморщились, принялись закусывать. Отламывали хлеб, резали колбасу, поддевали бычков на вилки, говоря: «Как все–таки восхитительны эти дальневосточные сардины» или: «А печеный лангуст — изумительнейшая из закусок». С хрустом грызли огурцы, называя их то корнишонами, то какими–то андивами. Нюхали лук.

Читать далее...

В 1969 году  Всеволод Анисимович Кочетов написал роман "Чего же ты хочешь?", Писатель, военный журналист, он поднял Знамя классовой борьбы в черную эпоху СЛЯКОТИ, называемой "оттепелью" и, потом, "застоем"  Пророческий роман, о тех причинах которые разрушат первое в мире государство трудящихся.

Через всё повествование проходит линия неравного противостояния двух миров. Мир старый, отживший несправедливый, всей своей мощью пытается задавить мир новый, зародившийся на одной шестой части земли и ведущий к светлому будущему всех людей. Мир наживы и эксплуатации в своих целях использует фашизм, религию, ложь, предательство и прочие гнусности. Помощниками ему становятся мещанство, невежество.

Яркими красками показана классовая борьба в искусстве, троцкизм в политике, человеческие отношения в обществе. В книге поднимается большой пласт проблем, который не хотели замечать и принимать на свой счет руководители СССР. Кочетов пишет о том, что уже появилось и что уже присутствует в советском обществе не один год.

Недаром после выхода книги на автора обрушился шквал необоснованной критики и клеветы со стороны "творческой интеллигенции" и молчаливый запрет со стороны руководства партии. Это был страх перед реальностью.

Читать далее...

Кочетов Всеволод Анисимович [22.1(4.2).1912, Новгород - 4 ноября 1973 (61 год)], русский советский писатель.

Член КПСС с 1944.

Окончил сельско-хозяйственный техникум (1931). Был рабочим судостроительной верфи, агрономом.

В годы Великой Отечественной войны 1941—1945 сотрудник газет Ленинградского фронта.

Главный редактор «Литературной газеты» (1955—1959), журнала «Октябрь» (с 1961).

Печататься начал в 1934.

Повести «На невских развалинах» (1946) и «Предместье» (1947) посвящены событиям Великой Отечественной войны.

Послевоенной жизни села посвящены повесть «Кому светит солнце» (1949; новый вариант — «Профессор Майбородов», 1961), роман «Под небом родины» (1950; новый вариант — «Товарищ агроном», 1961) и др.

Роман Кочетова «Журбины» (1952; фильм «Большая семья», 1954), рисующий жизнь трёх поколений рабочей династии, — одно из значительных произведений советской литературы о рабочем классе. Для романов «Братья Ершовы» (1958), «Секретарь обкома» (1961; одноименный фильм, 1964), «Угол падения» (1967; одноименный фильм, 1970), «Чего же ты хочешь?» (1969) характерно обращение к острым и злободневным вопросам современности; романы вызвали оживлённую полемику в печати.

Награжден 2 орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Красной Звезды и медалями.

Соч.: Избр. произв., т. 1—3, М., 1962; Годы фронтовые. Повести, рассказы, очерки. [Вступ. ст. В. Чалмаева], М., 1964; Город в шинели. Записи военных лет. Повесть, рассказы. [Вступ. ст. В. Лаптева], М., 1967; Кому отдано сердце. Публицистика, М., 1970; Ленинградские повести, М., 1972.

Лит.: Веленгурин Н., Всеволод Кочетов. Творческая биография, М., 1970; Андреев Ю., О романе Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?», «Литературная газета», 1970, 11 февр.; Паленов В., Раздумья и тревоги, «Наш современник», 1972, № 2; Русские советские писатели-прозаики. Биобиблиографический указатель, т. 2, Л., 1964. В. А. Калашников.

 

Сочинения

Дозор (стихотворение), 1934.

На невских равнинах (повесть), 1946.

Предместье (повесть), 1947.

Кому светит солнце (повесть), 1949 (новый вариант — «Профессор Майбородов», 1961).

Черты характера (сборник рассказов). — Л.: Лениздат, 1949.

Под небом родины (роман), 1950 (новый вариант — «Товарищ агроном», 1961).

Журбины (роман), 1952 (экранизация в 1954 году — «Большая семья»).

Братья Ершовы (роман), 1958.

Молодость с нами (роман), 1956.

Руки народа. Из китайского дневника. — М.: Советский писатель, 1961.

По двум тысячелетиям. Поездка в Италию. — М.: Молодая гвардия, 1961

Секретарь обкома (роман), 1961 (экранизирован в 1963 году).

Улицы и траншеи. Записи военных лет, 1965. (здесь под именем Веры Горбылёвой изображена жена Кочетова Вера Андреевна[106], 1914—2001[105])

Встречи добрые и недобрые. — М.: Правда, 1966

Остров бурь. — М.: Молодая гвардия, 1967

Угол падения (роман), 1967 (экранизация в 1970 году — «Угол падения»).

Итальянские странички. — М.: Правда, 1968

Чего же ты хочешь? (роман), 1969.

Читать далее...

Титаны Революции

С Яковом Михайловичем я познакомился сейчас же по приезде в Россию; раньше я о нем только слышал, знал, что это неутомимый социал–демократический, большевистский борец, знал, что он беспрестанно попадал в тюрьму и ссылку и всякий раз фатально бежал оттуда; если его ловили и водворяли вновь, он бежал опять и сейчас же, куда бы ни забрасывала его судьба, начинал организовывать большевистские комитеты или ячейки. Тип подпольного работника, то, что именно является цветом большевика–подпольщика, был в то время Яков Михайлович Свердлов, и из этой подпольной своей работы вынес он два изумительных качества, которым, быть может, нигде, как в подполье, нельзя было научиться. Первое: совершенно исключительное, необъятное знание всей партии и десятки тысяч людей, которые составляли эту партию, казалось, были насквозь им изучены. Какой–то биографический словарь коммунистов носил он в своей памяти.

Читать далее...

Титаны Революции

С товарищем Володарским я познакомился вскоре после приезда моего в Россию.

Я был выставлен кандидатом в Петербургскую городскую думу, и на выборах, если не ошибаюсь, в июне месяце был выбран гласным. На первом же собрании объединенной группы новых гласных большевиков и межрайонцев я встретил Володарского. Надо сказать, что эта объединенная группа включала в себя немало более или менее крупных фигур. Ведь к ней принадлежали и Калинин, и Иоффе, и такие товарищи из межрайонцев, как Товбина и Дербышев, входили в нее товарищи Закс, Аксельрод и многие другие. Но я не мог не отметить сразу на этом далеко не заурядном фоне фигуру Володарского.

Читать далее...

Читать далее...

Читать далее...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Швецов сказал Влахову:

— Сергей Петрович, это не по вашей части, но я вас очень прошу, займитесь «Рош-энэ». Нужно поговорить с Лансье вплотную. Здесь что-то неладное — торопил нас, а теперь тянет.

Влахов был новичком — в Париж он приехал четыре месяца тому назад, но французским языком владел в совершенстве; когда товарищи удивлялись его произношению, смеялся: «Я ведь парижанин…» Родители его прожили много лет в Париже, здесь познакомились и поженились; в Москву они вернулись после революции, Сереже тогда было семь лет.

Нина Георгиевна не хотела, чтобы мальчик забыл французский язык, и часто с ним разговаривала по-французски. Почему-то ей казалось, что ее первенец будет поэтом. Сергей увлекался многим — и путешествиями, и машиностроением, и театрами, но стихов не писал. А была в нем стихия поэзии, работал он страстно, отличался редкой впечатлительностью, бурно дружил, бурно расходился, восторгался тем, чего другие не замечали, осуждал то, что другие находили естественным. Он не был честолюбив, никогда не жаждал выделиться и все же выделялся на любом фоне. Когда он еще был подростком, Нина Георгиевна шутя называла его «мой французик», видимо, чем-то он напоминал матери город ее молодости; но не было в Сергее того внутреннего спокойствия, которое скрывается под шумливостью и блеском французов. Он часто поступал опрометчиво, кидался из одной крайности в другую; его справедливо упрекали в легкомыслии, но переживал он свои ошибки мучительно и не знал к себе снисхождения; в двадцать восемь лет он сохранил наивность и взыскательность отрочества.

Романтическая пора его жизни совпала с годами коллективизации. Он был тогда вихрастым комсомольцем; его послали на Украину; он говорил до хрипоты, трясся на ухабах, бредил десятизначными цифрами и тихонько делил на две части четвертку хлеба.

Читать далее...

Гиганты Сталинских пятилеток

Люди строили социалистическую страну, страна строила людей

Илья Эренбург
День второй

4 апреля зажглись огни первой домны. Небо стало оранжевым, а воздух наполнился скрежетом и смрадом. По проводам понеслась короткая «молния»: «Москва, Кремль. Выдали первую плавку чугуна в 64 тонны. Чугун бесперебойно принят разливочной машиной. Чугун прекрасного качества, 4 процента кремния. Все агрегаты и самая домна работают совершенно нормально».

Он продолжал с прежним упорством работать на стройке. Но мир его вырос. В этом огромном мире кауперы казались маленькими кустиками. Он понял, что нужно много кауперов и много домен, много заводов, машин, рук и лет, что путь к счастью долог. Но длина этого пути его не смущала. Он даже радовался ей. Он не понимал, как можно перестать строить. Он только-только открыл занимательную книгу, и он радовался, что в этой книге много страниц и что ее нелегко дочитать до конца. Теперь он искал уединения. Но он не чувствовал себя одиноким. Он видел товарищей: как он, они сидели по углам бараков с растрепанными, зачитанными книжками. Та же лихорадка трясла и других. Это не была редкая болезнь. Это была эпидемия.

Из деревень приходили новички. Перепуганно они косились на американские машины. Когда инженер говорил: «Нельзя дергать за рычаг», они недоверчиво ухмылялись: инженер казался им врагом.

Потом люди шли в плавку, как руда. Воздуходувки нагоняли каленный воздух, и металл отделялся от шлака. Одни продолжали жить, как они жили раньше. Они уныло работали — клали кирпич или копали землю. Они подолгу скручивали цигарки. Они препирались друг с другом. Они старались выиграть на этом пять или десять минут. Они жаловались: «щи в столовке жидкие», «сил нет — клопы заели», «нельзя ходить по этакой грязище без сапог», «ударники — истинная чума, из-за них и мучаемся»… 

Читать далее...