Хроника объявленной смерти

Экранизация повести Габриэля Гарсиа Маркеса.
Орнела Мути в роли молчаливой и сдержанной красавицы Анхелы Викарио, из-за любви к которой обречен на смерть даже не подозревающий об этом жизнерадостный и беспечный Сантьяго Насар (Энтони Делон).
Вслед за писателем режиссер передает медленное, точно в остановившемся времени движение Сантьяго Насара по заснувшей, раздавленной жарой деревне, и все приготовления убийц, и органично развивающееся внутрь действие, открывающее суть совершившегося. Всё, точно при замедленной съемке, дано нам рассмортеть, увидеть, оценить. Рукой мастера воспроизведены все картины по Маркесу: его описания, пейзажи, интерьеры, место действия и обстоятельства; портреты героев - кажется, иными мы их и не представляли, всякий жест, взгляд, поворот головы - слышится интонация удивительной прозы. Нет также сомнения в том, что режиссер полностью принимает мировозрение писателя, разделяет еговзгляды на общество и природу человека.

«Дайте мне предрассудок, и я переверну мир» Общественные отношения управляют жизнью и смертью людей, всеми поступками. Яркая иллюстрация этого в книге

Читать далее...

Габриэль Гарсиа Маркес. Колдовское перо (документальный фильм)

Умер Габриэль Гарсиа Маркес

Несколько лет назад, в возрасте 88 лет скончался один из самых известных писателей Латинской Америки и современного мира Габриэль Гарсиа Маркес.

Литературные критики и журналисты пытались превратить его в очередную «звезду» литературного рынка, но это не очень получалось.

Маркес всю свою жизнь оставался истинным революционером в литературе. Фидель Кастро, с которым Габо (так звали Маркеса в Латинской Америке) познакомился и подружился на всю жизнь еще в январе 1959 года, приехав в качестве журналиста на Кубу для того, чтобы освещать ход революции, назвал его «человеком будущего». Можно с уверенностью говорить, что лидер кубинской революции не ошибся - произведения Маркеса, которые воспитывают ненависть ко всякого рода эксплуатации, угнетению, пресмыкательству перед сильными мира сего, фальши и предательству, еще долгое время будут воспитывать все новые и новые поколения мечтателей нового типа - которые не просто мечтают о лучшем будущем, а бесстрашно берутся воплощать эти мечты в жизнь. $CUT$

http://propaganda-journal.net/8475.html

Читать далее...

Литературное обозрение. 1936. № 6. С. 14-17.

Лет восемь тому назад И. Эренбург выпустил книгу очерков под названием "Белый уголь и слезы Вертера". Белый уголь, это - электричество, современная индустрия, красота машин и превращение самого человека в машину. Вертер - герой известной повести Гете, старомодный юноша с грустными глазами. Слезы Вертера - это символ старой, немного сентиментальной культуры европейского гуманизма. Белый уголь делает слезы Вертера смешным пережитком. "Шопот, робкое дыханье, трели соловья" - все эти "мерихлюндии" (как говаривал Маяковский) выглядят довольно забавно на фоне борьбы .нефтяных синдикатов, промышленной системы Форда и стандартной психологии обывателя больших городов. Романтика возвышенных идеалов опускается до уровня коммерческой банальности.

Tак говорил Эренбург во всех своих произведениях, написанных им в прошлом десятилетии. Он без устали издевался над теми людьми, которые еще сохранили старомодные представления о жизни. Он возвещал близкое наступление новой эры, когда перед ослепительной белизной уличного писсуара потускнеет красота Венеры Милосской. Но даже это превосходное будущее не внушало Эренбургу особого энтузиазма. Автоматы мистера Куля вместо любви между мужчиной и женщиной, человеческая жизнь, превращенная в бездушный конвейер - какая возвышенная перспектива! Прошлое лишено своего обаяния, будущее безрадостно. Остается ничто. "Чем хуже, тем лучше" - такова скептическая философия героя известного романа Эренбурга "Хулио Хуренито". Читать далее...

Арбузов Алексей Николаевич [р. 13(26).5.1908, Москва - 20 апреля 1986 года, Москва], русский советский драматург. Окончил театральную школу в Ленинграде. Печатается с 1930.

Пьесы

• «Класс» (1930)
• «Шестеро любимых» (1935, перераб. 1958)
• «Дальняя дорога» (1935)
• «Счастливый дозор» (1935)
• «Таня» (1938, перераб. 1947) До 1956 эта пьеса была поставлена 1000 раз. Прибегая к большим временным интервалам между сценами, Арбузов наглядно показывает превращение влюблённой студентки во взрослую сознательную женщину-врача. В первом варианте пьесы именно этот образ взрослой Тани обладал недостаточной убедительностью, поэтому в 1947 году Арбузов переработал пьесу.
• «Город на заре» (1940, перераб. 1957)
• «Неожиданная осень» (1942, под загл. «Бессмертный», в соавторстве с А. Гладковым; перераб. 1965)
• «Домик на окраине» (1943, под загл. «Домик в Черкизове»; перераб. 1954)
• «Встреча с юностью» (1948)
• «Годы странствий» (1950, под загл. Ведерников, перераб. 1954 и 1980)
• «Европейская хроника» (1952)
• «Накануне» (1955, по роману И. С. Тургенева)
• «Двенадцатый час» (1959, перераб. 1980)
• «Иркутская история» (1959)
• «Потерянный сын» (1960)
• «Нас где-то ждут…» (1962)
• «И вновь — встреча с юностью» (1964)
• «Мой бедный Марат» (или «Не бойся быть счастливым», 1965, перераб. 1980): действие происходит во время блокады Ленинграда, автор использует типичное для него растяжение действия на многие годы (с 1965-1969 — 3 253 постановки)
• «Ночная исповедь» (1967)
• «Счастливые дни несчастливого человека» (1968)
• «Сказки старого Арбата» (1970) — в 1970—1973 была сыграна 1 827 раз. Арбузов вывел на сцену своего ровесника — шестидесятилетнего художника, создающего куклы. Любовь этого героя к двадцатилетней девушке и его отношения с сыном и другом автор в несколько абстрактном плане использует для изложения философии старения и жизни.

Читать далее...

Истоки. Сценарий написан Григорием Колтуновым по книге Григория Коновалова

История семьи (1917-1941 годы) потомственного рабочего-сталевара, начавшего свой трудовой путь до революции - на заводе немецкого промышленника Хейтеля. Первая серия - "Братья", вторая - "Сыновья".

Григорий Колтунов (6 сентября 1907 - 24 июня 1999) советский сценарист, драматург, режиссер.
Режисcерские работы:
  1. Черная чайка - 1962 (Драма)
  2. Искушение Дон-Жуана - 1985 (Драма)

Написал сценарии:
  1. Золотая тропа - 1945 (Приключения)
  2. Голубые дороги - 1947 (Драма)
  3. Огни Баку - 1950 (Киноповесть)
  4. Максимка - 1952 (Приключения)
  5. Командир корабля - 1954 (Социальная драма)
  6. Дети партизана - 1954 (Приключения)
  7. Андриеш - 1954 (Сказка)
  8. Сорок первый - 1956 (Драма)
  9. ЧП. Чрезвычайное происшествие - 1958 (Драма)
  10. Неотправленное письмо - 1959 (Драма)
  11. Зеленый фургон - 1959 (Приключения)
  12. Месть - 1960 (Драматическая история)
  13. Черная чайка - 1962 (Драма)
  14. Гадюка - 1965 (Драма)
  15. Сказание о Рустаме - 1971 (Киноповесть)
  16. Истоки - 1974 (Киноповесть)
  17. Искушение Дон-Жуана - 1985 (Драма) Читать далее...

<p><strong>Гоголева Елена Николаевна [р. 25.3(7.4).1900, Москва], русская советская актриса, народная артистка СССР (1949). Член КПСС с 1948. В 1918 со 2-го курса драматического отделения Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества была принята в труппу Малого театра. Г. —актриса героического плана, создаёт образы сильных, волевых, энергичных женщин. Ей особенно близки драматические и трагедийные характеры. Среди ролей: Софья («Горе от ума» Грибоедова), принцесса Эболи, леди Мильфорд («Дон Карлос», «Коварство и любовь» Шиллера), Юдифь («Уриэль Акоста» Гуцкова), Надежда Монахова («Варвары» Горького), леди Макбет («Макбет» Шекспира). Обличительная сатира отличала созданные Г. образы Пановой («Любовь Яровая» Тренева), герцогини Мальборо («Стакан воды» Скриба), миссис Краули («Ярмарка тщеславия» по Теккерею). Большое место в творчестве актрисы занимает советская драматургия; основные роли — Горелова («За тех, кто в море!» Лавренева), Полозова («Московский характер» Софронова), игуменья Меланья («Достигаев и другие» Горького). Снимается в кино («Гобсек», «Об этом забывать нельзя» и др.). Председатель Центральной военно-шефской комиссии. Государственная премия СССР (1947,1948,1949). Награждена орденом Ленина, 2 др. орденами, а также медалями.</strong></p> Читать далее...

  Незадолго до появления на сцене "Грозы" мы разбирали очень подробно все произведения Островского. Желая представить характеристику таланта автора, мы обратили тогда внимание на явления русской жизни, воспроизводимые в его пьесах, старались уловить их общий характер и допытаться, таков ли смысл этих явлений в действительности, каким он представляется нам в произведениях нашего драматурга. Если читатели не забыли, - мы пришли тогда к тому результату, что Островский обладает глубоким пониманием русской жизни и великим уменьем изображать резко и живо самые существенные ее стороны. "Гроза" вскоре послужила новым доказательством справедливости нашего заключения. Мы хотели тогда же говорить о ней, но почувствовали, что нам необходимо пришлось бы при этом повторить многие из прежних наших соображении, и потому решились молчать о "Грозе", предоставив читателям, которые поинтересовались нашим мнением, поверить на ней те общие замечания, какие мы высказали об Островском еще за несколько месяцев до появления этой пьесы. Наше решение утвердилось в вас еще более, когда мы увидели, что по поводу "Грозы" появляется во всех журналах и газетах целый ряд больших и маленьких рецензий, трактовавших дело с самых разнообразных точек зрения. Мы думали, что в этой массе статеек скажется наконец об Островском и о значении его пьес что-нибудь побольше того, нежели что мы видели в критиках, о которых упоминали в начале первой статьи нашей о "Темном царстве"*. В этой надежде и в сознании того, что наше собственное мнение о смысле и характере произведений Островского высказано уже довольно определенно, мы и сочли за лучшее оставить разбор "Грозы".

  Но теперь, снова встречая пьесу Островского в отдельном издании и припоминая все, что было о ней писано, мы находим, что сказать о ней несколько слов с нашей стороны будет совсем не лишнее. Она дает нам повод дополнить кое-что в наших заметках о "Темном царстве", провести далее некоторые из мыслей, высказанных нами тогда, и - кстати - объясниться в коротких словах с некоторыми из критиков, удостоивших нас прямою или косвенною бранью.

Читать далее...

Совсем другое дело — серьезная марксистская переоценка нашего культурного прошлого, — переоценка, которая заставляла Маркса вновь и вновь с любовью перечитывать Шекспира, Гомера или Бальзака и в то же время с едкой иронией относиться к многим художественным кумирам буржуазии. Мы в России должны пересмотреть наше культурное достояние под углом зрения интересов пролетариата, широко понимаемых.

Это — трудная задача. Этому помогают юбилеи, но, к сожалению, у нас нет людей, совершенно свободных от другого дела и способных в достаточной мере отдаться работе таких переоценок даже по поводу юбилеев. Наша литературная критика еще очень слаба. У нас таких критиков один-два, и обчелся. Например, тов. Воронский, с которым можно соглашаться или не соглашаться в деталях, но который производит в некоторой степени методическую работу, и, конечно, полезную, взялся за нее только в самое последнее время, только, можно сказать, с краешка подошел к ней, и притом с краешка наиболее активного, то есть разбора литературы текущей.

Интересно остановиться при переоценке и на фигуре Островского. Интересен он не столько сам по себе, — хотя и сам по себе он чрезвычайно интересен, — сколько по ряду вопросов, касающихся театра и драматургии, необычайно живых, страшно важных для роста нашей новой культуры, которые поднимаются невольно в голове и сердце по поводу его юбилея.

Островский с известным опозданием, а поэтому в иной плоскости, повторил то, что во Франции сделал Мольер, а в Италии Гольдони. Надо раз навсегда отвергнуть поверхностное представление о литературе века Людовика XIV, как о литературе по преимуществу придворной. Придворной она была единственно только по внешней форме. Она делала уступки приютившему ее двору, часто внутренне ярко ненавидя его.

В самом деле, Мольер (менее очевидно, но не менее верно это и относительно Расина) был самым подлинным буржуазным писателем, высмеивавшим дворянство, заботливо указывавшим буржуазии на ее собственные пороки, на опасности, которые окружают ее еще юный рост, и воспевавшим ее добродетели.

Читать далее...

В последние годы творчества Островский создал значительные социально-психологические драмы и комедии о трагических судьбах богато одарённых, тонко чувствующих женщин в мире цинизма и корысти ("Бесприданница", 1878, "Последняя жертва", 1878, "Таланты и поклонники", 1882, и др.). Здесь писатель разрабатывает и новые формы сценической выразительности, в некоторых отношениях предвосхищающие пьесы А. П. Чехова: сохраняя характерные черты своей драматургии, Островский стремится воплотить "внутреннюю борьбу" в "интеллигентной, тонкой комедии".

47 оригинальных пьес Островского (вместе с пьесами, написанными в соавторстве с молодыми драматургами Н. Я. Соловьевым, П. М. Невежиным, и многочисленными переводами и переделками пьес иностранных авторов) создали обширный репертуар для русской сцены. Драматургия Островского, национальная по своим традициям и истокам, дала немало образцов глубокого общечеловеческого содержания. Т. н. "морализм" Островского тесно связан с демократической устойчивостью его нравственного идеала. Островский обогатил драму опытом социального романа, писал "повести в ролях", по выражению Ф. М. Достоевского (см. "Неизданный Достоевский". Литературное наследство, т. 83, 1971, с. 608). Быт в его пьесах предстаёт не мёртвой бутафорией сословных примет купечества, мещанства или дворянства, а как сгусток отношений людей, способа их мышления, языка. Мастерской диалог, искусство построения пьес Островского рождают впечатление естественности действия, живого потока речи, драматически напряжённого или лирически одушевлённого, сверкающего красками юмора.

Обладая незаурядным общественным темпераментом, Островский всю жизнь деятельно боролся за создание реалистического театра нового типа, за подлинно художественный национальный репертуар, за новую этику актёра.

Читать далее...

С 1856 Островский — постоянный сотрудник журнала "Современник" — сближается с деятелями демократической русской журналистики. В годы общественного подъёма перед крестьянской реформой 1861 вновь усиливается социальная критика в его творчестве, острее становится драматизм конфликтов. В комедии "В чужом пиру похмелье" (1855) не только создан впечатляющий образ Тита Титыча Брускова — воплощение тёмной и грубой силы домашнего самовластья, но и впервые произнесено слово "самодур", закрепившееся за целой галереей типов Островского. Комедия "Доходное место" (1856) бичевала взяточничество чиновников, ставшее нормой жизни; пьеса "Воспитанница" (1858) была живым протестом против угнетения личности. Достижения этой поры творчества Островского увенчивала драма "Гроза" (1859), навеянная, в частности, впечатлениями автора от поездок по городам верхней Волги в 1856 и 1857.

В "Грозе" Островский — сатирик и "бытовик" — рисует затхлую атмосферу провинциального городка с её грубостью, ханжеством, властью богатых и "старших". Островский — драматический поэт — даёт почувствовать привлекательность другого мира: мира природы, Волги, красоты и трагической поэзии, обаянием которого овеян образ Катерины. Гроза — это и символ душевного смятения героини, борьбы чувств, нравственного возвышения в трагической любви, и в то же время — воплощение бремени страха, под игом которого живут люди. "Тёмное царство" страшно не только внешней силой угнетения, притеснениями Кабанихи и Дикого, но и слабостью душ людей покорных, безвольных — таких как Борис и Тихон. Царство покорности и слепого страха подтачивают у Островского две силы: разум, здравый смысл, просвещение, проповедуемые Кулигиным, и чистая душа Катерины, которая — пусть и бессознательно, одним велением искренней, цельной натуры — этому миру враждебна. В статье "Луч света в тёмном царстве" (1860) Н. А. Добролюбов расценил гордую силу, внутреннюю решимость героини "Грозы" как знак глубокого протеста, зреющего в стране.

Читать далее...