Экранизация романа Диккенса. Эстер Саммерсон, сирота, переезжает в Лондон по приглашению богатого и влиятельного мистера Джардинса. Его поместье «Холодный дом», в котором она становится экономкой оживает под ее присмотром.
Неудачи чартистского движения в Великобритании, половинчатые результаты Революции 1848 на континенте содействовали выявлению эксплуататорской сущности капиталистического строя.
К этому времени Чарлз Диккенс проникается более глубоким взглядом на буржуазное общество как единую систему зла. Он отказывается от прежней схемы романа-авантюры и переходит к социально-проблемному роману. Действие строится уже не по типу романа-биографии, а состоит из сложного переплетения нескольких сюжетных линий. Пример такого построения — роман "Холодный дом" (1853), действие которого вращается вокруг многолетнего судебного процесса. Задуманный как сатира на буржуазное судопроизводство, роман перерастает в символ бессмысленности человеческого существования перед лицом бездушных "бумажных" законов, разрушающих нормальные человеческие отношения, воплощённые в образах Джарндайса, Эстер, Ады и др.
Чарльз Диккенс.
Холодный дом
---------------------------------------------------------------------------
Перевод с английского М. Клягиной-Кондратьевой
Второе, пересмотренное издание перевода
OCR Кудрявцев Г.Г.
Собрание сочинении в тридцати томах, т. 17.
Под общей редакцией Л. А. Аникста и В. В. Ивашевой,
Государственное издательство художественной литературы Москва 1960
---------------------------------------------------------------------------
CHARLES DICKENS
BLEAK HOUSE
Ch. I-XXX
1853
ПРЕДИСЛОВИЕ
Как-то раз в моем присутствии один из канцлерских судей любезно
объяснил обществу примерно в полтораста человек, которых никто не подозревал
в слабоумии, что хотя предубеждения против Канцлерского суда распространены
очень широко (тут судья, кажется, покосился в мою сторону), но суд этот на
самом деле почти безупречен. Правда, он признал, что у Канцлерского суда
случались кое-какие незначительные промахи - один-два на протяжении всей его
деятельности, но они были не так велики, как говорят, а если и произошли, то
только лишь из-за "скаредности общества": ибо это зловредное общество до
самого последнего времени решительно отказывалось увеличить количество судей
в Канцлерском суде *, установленное - если не ошибаюсь - Ричардом Вторым *,
а впрочем, неважно, каким именно королем.
Эти слова показались мне шуткой, и, не будь она столь тяжеловесной, я
решился бы включить ее в эту книгу и вложил бы ее в уста Велеречивого Кенджа
или мистера Воулса, так как ее, вероятно, придумал либо тот, либо другой.
Они могли бы даже присовокупить к ней подходящую цитату из шекспировского
сонета:
Красильщик скрыть не может ремесло,
Так на меня проклятое занятье
Печатью несмываемой легло.
О, помоги мне смыть мое проклятье! *
Но скаредному обществу полезно знать о том, что именно происходило и
все еще происходит в судейском мире, поэтому заявляю, что все написанное на
этих страницах о Канцлерском суде - истинная правда и не грешит против
правды. Излагая дело Гридли, я только пересказал, не изменив ничего по
существу, историю одного истинного происшествия, опубликованную
беспристрастным человеком, который по роду своих занятий имел возможность
наблюдать это чудовищное злоупотребление с самого начала и до конца. В
настоящее время {В августе 1853 г. (Прим. автора.) } в суде разбирается
тяжба, которая была начата почти двадцать лет тому назад; в которой иногда
выступало от тридцати до сорока адвокатов одновременно; которая уже обошлась
в семьдесят тысяч фунтов, истраченных на судебные пошлины; которая является
дружеской тяжбой и которая (как меня уверяют) теперь не ближе к концу, чем в
тот день, когда она началась. В Канцлерском суде разбирается и другая
знаменитая тяжба, все еще не решенная, а началась она в конце прошлого
столетия и поглотила в виде судебных пошлин уже не семьдесят тысяч фунтов, а
в два с лишком раза больше. Если бы понадобились другие доказательства того,
что тяжбы, подобные делу "Джарндисы против Джарндисов", существуют, я мог бы
в изобилии привести их на этих страницах к стыду... скаредного общества.
Есть еще одно обстоятельство, о котором я хочу коротко упомянуть. С
того самого дня, как умер мистер Крук, некоторые лица отрицают, что так
называемое самовозгорание возможно; после того как кончина Крука была
описана, мой добрый друг, мистер Льюис * (быстро убедившийся в том, что
глубоко ошибается, полагая, будто специалисты уже перестали изучать это
явление), опубликовал несколько остроумных писем ко мне, в которых
доказывал, что самовозгорания быть не может. Должен заметить, что я не ввожу
своих читателей в заблуждение ни умышленно, ни по небрежности и, перед тем
как писать о самовозгорании, постарался изучить этот вопрос. Известно около
тридцати случаев самовозгорания, и самый знаменитый из них, происшедший с
графиней Корнелией де Баиди Чезенате, был тщательно изучен и описан
веронским пребендарием * Джузеппе Бианкини, известным литератором,
опубликовавшим статью об этом случае в 1731 году в Вероне и позже, вторым
изданием, в Риме. Обстоятельства смерти графини не вызывают никаких
обоснованных сомнений и весьма сходны с обстоятельствами смерти мистера
Крука. Вторым в ряду наиболее известных происшествий этого рода можно
считать случай, имевший место в Реймсе шестью годами раньше и описанный
доктором Ле Ка, одним из самых известных хирургов во Франции. На этот раз
умерла женщина, мужа которой, по недоразумению, обвинили в ее убийстве, но
оправдали после того, как он подал хорошо аргументированную апелляцию в
вышестоящую инстанцию, так как свидетельскими показаниями было неопровержимо
доказано, что смерть последовала от самовозгорания. Я не считаю нужным
добавлять к этим знаменательным фактам и тем общим ссылкам на авторитет
специалистов, которые даны в главе XXXIII {Другой случай, очень обстоятельно
описанный одним зубным врачом, был отмечен в Соединенных Штатах Америки, в
городе Колумбусе, совсем недавно. Он произошел с немцем, содержателем винной
лавки, горьким пьяницей. (Прим. автора.)}, мнения и исследования знаменитых
профессоров-медиков, французских, английских и шотландских, опубликованные в
более позднее время; отмечу только, что не откажусь от признания этих
фактов, пока не произойдет основательное "самовозгорание" тех свидетельств,
на которых основываются суждения о происшествиях с людьми.
В "Холодном доме" я намеренно подчеркнул романтическую сторону
будничной жизни.
ХОЛОДНЫЙ ДОМ
ГЛАВА I
В Канцлерском суде
Лондон. Осенняя судебная сессия - "Сессия Михайлова дня"* - недавно
началась, и лорд-канцлер восседает в Линкольнс-Инн-Холле *. Несносная
ноябрьская погода. На улицах такая слякоть, словно воды потопа только что
схлынули с лица земли, и, появись на Холборн-Хилле мегалозавр длиной футов в
сорок, плетущийся, как слоноподобная ящерица, никто бы не удивился. Дым
стелется едва поднявшись из труб, он словно мелкая черная изморось, и
чудится, что хлопья сажи - это крупные снежные хлопья, надевшие траур по
умершему солнцу. Собаки так вымазались в грязи, что их и не разглядишь.
Лошади едва ли лучше - они забрызганы по самые наглазники. Пешеходы,
поголовно заразившись раздражительностью, тычут друг в друга зонтами и
теряют равновесие на перекрестках, где, с тех пор как рассвело (если только
в этот день был рассвет), десятки тысяч других пешеходов успели споткнуться
и поскользнуться, добавив новые вклады в ту уже скопившуюся - слой на слое -
грязь, которая в этих местах цепко прилипает к мостовой, нарастая, как
сложные проценты.
Туман везде. Туман в верховьях Темзы, где он плывет над зелеными
островками и лугами; туман в низовьях Темзы, где он, утратив свою чистоту,
клубится между лесом мачт и прибрежными отбросами большого (и грязного)
города. Туман на Эссекских болотах, туман на Кентских возвышенностях. Туман
ползет в камбузы угольных бригов; туман лежит на реях и плывет сквозь снасти
больших кораблей; туман оседает на бортах баржей и шлюпок. Туман слепит
глаза и забивает глотки престарелым гринвичским пенсионерам*, хрипящим у
каминов в доме призрения; туман проник в чубук и головку трубки, которую
курит после обеда сердитый шкипер, засевший в своей тесной каюте; туман
жестоко щиплет пальцы на руках и ногах его маленького юнги, дрожащего на
палубе. На мостах какие-то люди, перегнувшись через перила, заглядывают в
туманную преисподнюю и, сами окутанные туманом, чувствуют себя как на
воздушном шаре, что висит среди туч.
На улицах свет газовых фонарей кое-где чуть маячит сквозь туман, как
иногда чуть маячит солнце, на которое крестьянин и его работник смотрят с
пашни, мокрой, словно губка. Почти во всех магазинах газ зажгли на два часа
раньше обычного, и, кажется, он это заметил - светит тускло, точно нехотя.
Сырой день всего сырее, и густой туман всего гуще, и грязные улицы
всего грязнее у ворот Тэмпл-Бара *, сей крытой свинцом древней заставы, что
отменно украшает подступы, но преграждает доступ к некоей свинцоволобой
древней корпорации. А по соседству с Трмпл-Баром, в Линкольнс-Инн-Холле, в
самом сердце тумана восседает лорд верховный канцлер в своем Верховном
Канцлерском суде.
И в самом непроглядном тумане и в самой глубокой грязи и трясине
невозможно так заплутаться и так увязнуть, как ныне плутает и вязнет перед
лицом земли и неба Верховный Канцлерский суд, этот зловреднейший из старых
грешников.
Читать полностью
Чарльз Диккенс. Холодный дом (главы I-XXX) http://lib.ru/INPROZ/DIKKENS/d17.txt
Чарльз Диккенс. Холодный дом (главы XXXI-LXVII) http://lib.ru/INPROZ/DIKKENS/d18.txt
Чарльз Диккенс - Собрание сочинений в 30 томах
|
