Старая народная поговорка, давно родившаяся там, где бурлят стремительные горные потоки, говорит: «Только мелкие реки шумливы».

Отшумели собрания областных и краевых писательских организаций, собрания, наполненные острой полемикой, задорными речами. Республиканские съезды прошли на более сдержанном уровне, а вот наш Всесоюзный съезд, подобно огромной реке, вобравшей в себя множество больших и малых притоков, протекает прямо-таки величаво, но, на мой взгляд, в нехорошем спокойствии.

Бесстрастны лица докладчиков, академически строги доклады, тщательно отполированы выступления большинства наших писателей, и даже наиболее запальчивая в отношении полемики часть литераторов — я говорю о женщинах писательницах и поэтессах, за редким исключением, пребывает на съезде в безмолвии. То ли наши агрессивные и дорогие соратницы по перу уже выговорились на собраниях и теперь находятся в этаком творческом изнеможении, то ли копят новые силы для нового взрыва к концу съезда? Разве их поймешь, этих женщин, хоть они и писательницы по профессии? Никак не поймешь. По крайней мере я не понимаю.

Идет уже седьмой день съезда, но обстановка остается прежней. Некоторое оживление наметилось только после выступления В. Овечкина. Неужели все вопросы, которые волновали нас в течение двадцати лет, уже решены и нам остается только подбить итоги достижениям и наделанным за это время ошибкам, с тем чтобы, учтя эти ошибки и единогласно приняв новый устав, со спокойной душой взяться за перо? Едва ли это так.

Мне не хотелось бы нарушать царящего на съезде классического спокойствия, омраченного всего лишь двумя-тремя выступлениями, но все же разрешите сказать то, что я думаю о нашей литературе, и хоть коротко поговорить о том, что не может не волновать нас всех.

Здесь много говорили и о наших общих достижениях. Спору нет, достижения многонациональной советской литературы за два истекших десятилетия действительно велики, вошло в литературу немало талантливых писателей. Но при всем этом остается нашим бедствием серый поток бесцветной, посредственной литературы, который последние годы хлещет со страниц журналов и наводняет книжный рынок.

Пора преградить дорогу этому мутному потоку, общими усилиями создав против него надежную плотину, — иначе нам грозит потеря того уважения наших читателей, которое немалыми трудами серьезных литераторов завоевывалось на протяжении многих лет.

Шолохов Михаил Александрович - советский писатель, академик АН СССР (1939), Герой Социалистического Труда (1967).

Член КПСС с 1932. Член ЦК КПСС с 1961.

Родился в крестьянской семье. Участвовал в Гражданской войне.

В 1923 начал публиковаться в газетах и журналах рассказы, объединённые впоследствии в сборники "Донские рассказы" и "Лазоревая степь" (оба — 1926). Гражданская война на Дону, ожесточённая классовая борьба, место человека в великих социальных сдвигах, происходивших в деревне, его мечта о новом мире социальной справедливости — таковы темы ранних рассказов Шолохова, которые стали заметным явлением в советской литературе 1-й половины 20-х гг.

В 1925 Шолохов начинает писать "Тихий Дон" (кн. 1—4, 1928—40; Сталинская премия, 1941) — роман, принёсший писателю мировую известность. Идея исторической закономерности определяет сложность сюжетно-композиционной структуры произведения. Шолохов создаёт грандиозную картину борьбы двух миров, ломки старых общественных отношений, традиций, навыков, возникновения и упрочения новых. Проблематика романа включает вопросы большой общественной значимости: о характере связей личности с историческими судьбами народа, об исторической необходимости и свободе выбора, об исторических обстоятельствах, определяющих трагические конфликты, драматические исходы. В "Тихом Доне" плодотворно развиваются традиции эпического повествования о "судьбах народных". Исторический процесс предстаёт в эпосе в широком движении масс.

"Поднятая целина" (кн. 1—2, 1932— 1960; Ленинская премия, 1960) — эпическое повествование о 1930 годе, о революционном переломе в жизни деревни, 1-я кн. романа в основном строилась как история "дела", история колхоза в Гремячем, как многогеройный роман. Предельная историческая конкретность — один из эстетических принципов Шолохова. В 1-й кн. "Поднятой целины" во всю силу звучал пафос социальных преобразований, крушения старых форм собственности, трудного становления новых общественных отношений.

Во время Великой Отечественной войны были опубликованы в периодической печати и вышли отдельными изданиями очерки Шолохова. "На Дону", "На юге", "Казаки" и др. Широкую известность приобрёл рассказ "Наука ненависти" (1942). В 1943—1944 в "Правде" и "Красной Звезде" начали печататься главы из романа "Они сражались за Родину" (новый вариант — 1969), в котором Шолохов поставил целью изобразить подвиг народа в Отечественной войне.

В предыдущих письмах задачи революционного пролетариата в России в настоящий момент были намечены следующим образом:

(1) суметь подойти наиболее верным путем к следующему этапу революции или ко второй революции, которая

(2) должна передать государственную власть из рук правительства помещиков и капиталистов (Гучковых, Львовых, Милюковых, Керенских) в руки правительства рабочих и беднейших крестьян.

(3) Это последнее правительство должно организоваться по типу Советов рабочих и крестьянских депутатов, именно

(4) оно должно разбить, совершенно устранить старую и обычную во всех буржуазных государствах государственную машину, армию, полицию, бюрократию (чиновничество), заменив эту машину

(5) не только массовой, но и поголовно-всеобщей организацией вооруженного народа.

(6) Только такое правительство, «такое» по своему классовому составу («революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства») и по своим органам управления («пролетарская милиция») в состоянии успешно решить чрезвычайно трудную и безусловно-неотложную, главнейшую задачу момента, именно:

«Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами».

Дело сводится к тому, что капитал вырос до громадных размеров. Союзы небольшого числа крупнейших капиталистов (картели, синдикаты, тресты) ворочают миллиардами и делят меж собой весь мир. Земля вся поделена. Война вызвана столкновением двух могущественнейших групп миллиардеров, англо-французской и немецкой, за передел мира.

Англо-французская группа капиталистов хочет в первую голову ограбить Германию, отняв ее колонии (почти все уже отняты), а затем Турцию.

Германская группа капиталистов хочет отнять Турцию себе и вознаградить себя за потерю колоний захватом соседних мелких государств (Бельгии, Сербии, Румынии).

Вот - настоящая правда, прикрытая всяческой буржуазной ложью насчет «освободительной», «национальной» войны, «войны за право и справедливость» и тому подобными побрякушками, которыми капиталисты всегда одурачивают простой народ.

Россия ведет войну не на свои деньги. Русский капитал есть участник англо-французского. Россия ведет войну, чтобы ограбить Армению, Турцию, Галицию.

Гучков, Львов, Милюков, наши теперешние министры, - не случайные люди. Они - представители и вожди всего класса помещиков и капиталистов.

В самом деле, требовать «участия» рабочих в гучковско-милюковском правительстве есть теоретически и политически нелепость: участвовать в меньшинстве значило бы быть пешкой; участвовать «поровну» невозможно, ибо нельзя помирить требование продолжать войну с требованием заключить перемирие и открыть мирные переговоры; чтобы «участвовать» в большинстве, надо иметь силу свергнуть гучковско-милюковское правительство. На практике требование «участия» есть наихудшая луиблановщина, т. е. забвение классовой борьбы и ее реальной обстановки, увлечение пустейшей звонкой фразой, распространение иллюзий среди рабочих, потеря на переговоры с Милюковым или Керенским драгоценного времени, которое надо употребить на создание действительной классовой и революционной силы, пролетарской милиции, способной внушить доверие всем беднейшим слоям населения, составляющим огромное большинство его, помочь им организоваться, помочь им бороться за хлеб, за мир, за свободу.

Главный документ, которым я располагаю по сегодняшнее число (8 (21) марта), это - номер английской консервативнейшей и буржуазнейшей газеты «Times» (Таймз) от 16/III. со сводкой сообщений о революции в России. Ясно, что источника, более благоприятно - выражаясь мягко - настроенного к правительству Гучкова и Милюкова, найти нелегко.

Корреспондент этой газеты сообщает из Петербурга от среды 1 (14) марта, когда существовало еще только первое временное правительство, т. е. думский Исполнительный комитет из 13 человек, с Родзянкой во главе и с двумя, по выражению газеты, «социалистами» Керенским и Чхеидзе  в числе членов , - следующее:

«Группа из 22 выборных членов Государственного совета, Гучков, Стахович, Трубецкой, профессор Васильев, Гримм, Вернадский и др., отправила вчера телеграмму царю», умоляя его для спасения «династии» и пр. и пр. созвать Думу и назначить главу правительства, пользующегося «доверием нации». «Каково будет решение императора, который сегодня должен приехать, еще неизвестно в данный момент, - пишет корреспондент, - но одна вещь совершенно несомненна. Если его величество не удовлетворит немедленно желаний самых умеренных элементов среди его лояльных подданных, то влияние, которым пользуется теперь Временный комитет Государственной думы, всецело перейдет в руки социалистов, которые хотят учреждения республики, но которые не в состоянии установить какого бы то ни было упорядоченного правительства и неизбежно повергли бы страну в анархию внутри, в катастрофу извне...».

Не правда ли, как это государственно-мудро и как это ясно? Как хорошо понимает английский единомышленник (если не руководитель) Гучковых и Милюковых соотношение классовых сил и интересов! «Самые умеренные элементы из лояльных подданных», т. е. монархические помещики и капиталисты, желают получить власть в свои руки, превосходно сознавая, что иначе «влияние» перейдет в руки «социалистов». Почему же именно «социалистов», а не кого-либо еще другого? Потому что английский гучковец отлично видит, что никакой другой общественной силы на политической арене нет и быть не может. Революцию совершил пролетариат, он проявил героизм, он проливал кровь, он увлек за собой самые широкие массы трудящегося и беднейшего населения, он требует хлеба, мира и свободы, он требует республики, он сочувствует социализму.

Первая революция, порожденная всемирной империалистской войной, разразилась. Эта первая революция, наверное, не будет последней.

Первый этап этой первой революции, именно русской революции 1 марта 1917 года, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился. Этот первый этап наверное не будет последним этапом нашей революции.

Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней, — срок, указанный г. Милюковым в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, — развалилась монархия, державшаяся веками и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905—1907 годов удержавшаяся несмотря ни на что?

Чудес в природе и в истории не бывает, но всякий крутой поворот истории, всякая революция в том числе, дает такое богатство содержания, развертывает такие неожиданно-своеобразные сочетания форм борьбы и соотношения сил борющихся, что для обывательского разума многое должно казаться чудом.

Для того чтобы царская монархия могла развалиться в несколько дней, необходимо было сочетание целого ряда условий всемирно-исторической важности. Укажем главные из них.

27 февраля (12 марта н. ст.) революция победила. Вооружённые рабочие и солдаты освободили из тюрем политических заключённых. Победившие рабочие и солдаты двинулись к Таврическому дворцу, где находилась Государственная дума, распущенная царём. Сразу после боёв прибыл во дворец и член Русского бюро Центрального Комитета партии большевиков товарищ Молотов. Идея Советов жила в сознании масс ещё со времени революции 1905 года, и они её осуществили сейчас же по свержении царизма. Когда ещё на улицах шла борьба, на заводах и фабриках уже выбирались первые рабочие депутаты в Совет. Товарищ Молотов разослал по полкам гарнизона солдат-большевиков и поручил им организовать выборы депутатов в Совет от каждой воинской части.

Так в отличие от 1905 г., когда были созданы Советы рабочих депутатов, в феврале 1917 г. образовался объединённый Совет рабочих и солдатских депутатов. Первое заседание Петроградского Совета состоялось вечером 27 февраля.

Во главе Петроградского Совета и его Исполнительного комитета оказались представители соглашательских партий — меньшевики и эсеры.

В стране с первых же дней революции создалось двоевластие. Одновременно существовали две власти: диктатура буржуазии (Временное правительство) и революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства (Советы депутатов). Советы рабочих депутатов после победы над царизмом были созданы во всех городах России и даже в самых глухих и отдалённых уголках страны. Несколько позже, во второй половине марта, стали возникать и Советы крестьянских депутатов. Всероссийским центром Советов был первоначально Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Советы представляли собой фактически второе правительство. В руках Советов находилась вооружённая сила революции. Вооружённые рабочие составляли отряды Красной гвардии. Армия и трудящиеся массы доверяли Советам и поддерживали их, как возможные органы народной власти. Однако Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, добровольно передали всю государственную власть буржуазии и её Временному правительству.

«Классовый источник этого двоевластия,— писал Ленин,— и классовое значение его состоит в тем, что русская революция марта 1917 года не только смела всю царскую монархию, не только передала всю власть буржуазии, но и дошла вплотную до революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Именно такой диктатурой (т. е. властью, опирающейся не на закон, а на непосредственную силу вооруженных масс населения) и именно указанных классов являются Петроградский и другие, местные, Советы рабочих и солдатских депутатов» (Ле н и н , Соч., т. 24, стр. 40).

Империалистическая война возникла в силу неравномерности развития капиталистических стран, в силу нарушения равновесия между главными державами, в силу необходимости для империалистов нового передела мира путем войны и создания нового равновесия сил.

Война не имела бы такого разрушительного характера и, может быть, даже вовсе не развернулась бы с такой силой, если бы партии II Интернационала не изменили делу рабочего класса, если бы они не нарушили решений Конгрессов II Интернационала против войны, если бы они решились активно выступить и поднять рабочий класс против своих империалистических правительств, против поджигателей войны.

Большевистская партия оказалась единственной пролетарской партией, которая осталась верной делу социализма и интернационализма и организовала гражданскую войну против своего империалистического правительства. Все остальные партии II Интернационала, будучи связаны с буржуазией через свои руководящие верхушки, оказались в плену у империализма, перебежали на сторону империалистов.

Будучи отражением общего кризиса капитализма, война обострила этот кризис и ослабила мировой капитализм. Рабочие России и партия большевиков оказались первыми в мире, которые с успехом использовали слабость капитализма, прорвали фронт империализма, свергли царя и создали Советы рабочих и солдатских депутатов.

Опьяненные первыми успехами революции и успокоенные заверениями меньшевиков и эсеров, что отныне все пойдет хорошо, широкие массы мелкой буржуазии, солдат, а также рабочих проникаются доверием к Временному правительству, оказывают ему поддержку.

Перед большевистской партией встала задача – разъяснить опьяненным от первых успехов рабочим и солдатским массам, что до полной победы революции еще далеко,

Заручившись поддержкой Петроградского совета, Временное правительство занялось прежде всего вопросом о романовской династии. В Псков к царю тайно от совета правительство послало 2 марта А. И. Гучкова и В. В. Шульгина. После их отъезда, часа в 3 дня, Милюков выступил в зале Таврического дворца на митинге с сообщением об образовании правительства. Речь Милюкова вызвала одобрение, но среди рукоплесканий слышались и протесты. «Кто вас выбрал?» перебивали оратора. Когда Милюков назвал князя Львова «представителем организованной общественности», из толпы раздалось несколько голосов: «Цензовой!» — т. е. общественности буржуазной. Милюкову пришлось долго расхваливать Гучкова и даже пуститься на явную ложь, чтобы избежать лишних возражений. «Сейчас, когда я в зале говорю с вами, Гучков на улицах столицы организует нашу победу», агитировал Милюков, а Гучков на самом деле в поезде мчался к царю. Со всех сторон огромного зала неслись крики:, «А династия?» Собравшись с духом, Милюков, наконец, попробовал осторожно открыть карты:

    «Я знаю наперед, что мой ответ не всех вас удовлетворит, но я его скажу. Старый деспот, доведший Россию до границы гибели, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей»{166}.