Кольцо блокады вокруг Зимнего дворца сжималось всё тесней и тесней.

К 5 часам дня 25 октября части Красной гвардии с боем продвинулись гплотную к дворцу.

Зимний дворец расположен на берегу Невы. Это — огромное трёхэтажное здание почти в 200 метров длины, 160 ширины и 22 высоты. Вместе с прилегающими к нему Эрмитажем и Эр­митажным театром Зимний занимает около 9 гектаров. Перед дворцом — широкая площадь. С равных сторон её замыкают громады вданий Главного штаба и Адмиралтейства. Между ними и дворцом, среди пустынной площади, одиноко высится Александровская колонна.

Отряды Военно-революционного комитета заняли все выходы на Дворцовую площадь. Справа, возле гвардейского штаба и Певческого моста сконцентрировались отряды Красной гвардии и Измайловского полка. Павловский полк и небольшие группы солдат Преображенского полка продвинулись по выходящей к гвардейскому штабу Миллионной улице до Зимней канавки — узкого канала; выходящего на Неву, между Зимним дворцом и Эрмитажем. Вдоль Невы; по набережной Петра Великого и в районе Троицкого моста, расположился Ревельский ударный батальон моряков.

Против Зимнего, за зданием Главного штаба, на Морской, на прилегающих к ней улицах и возле Полицейского моста сосредоточился сильный кулак из частей Красной гвардии Выборг­ского и Петроградского районов. Здесь же находились броневики автобронедивизиона, зенитная артиллерия и полубатарея полевой артиллерии. Дальше по Невскому; у Казанского собора, стояли в полной боевой готовности орудия на тракторной тяге. Они были вызваны Временным правительством с фронта, но команды их по прибытии в столицу перешли на сторону Петроградского Совета.

Со стороны расположенного близ Главного штаба Александровского сада дворец окружали отряды Красной гвардии, моряки прибывшего из Кронштадта учебно-минного отряда, 2-го Балтийского и Гвардейского флотских экипажей, солдаты Кексгольмского полка, броневики автобронедивизиона.

С левой стороны, у Адмиралтейства, расположились моряки машинной школы, учебного судна «Океан» и других прибывших из Кронштадта частей. Левый фланг и центр опирались, кроме того, на резервы из солдат Егерского и Волынского полков.

К утру 25 октября пролетариат овладел всеми решающими в тактическом отношении пунктами столицы, в руках правительства оставались только штаб округа и Зимний дворец. Вос­стание победило. В 10 часов утра Военно-революциоиный комитет опубликовал воззвание к гражданам России:

«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства — это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»

Документ был написан Владимиром Ильичем Лениным. В то же утро воззвание, передали во все промышленные центры страны. Оно оказало огромное революционизирующее влияние на рабочий класс всей страны и способствовало на местах быстрому переходу власти в руки Советов. Всюду, куда приходила весть о победе, пролетарские массы поднимались на борьбу.

Силы Военно-революционного комитета возрастали непрерывно. С рабочих окраин столицы к Смольному прибывали подкрепления. Все районы присылали свои отряды. Доставали транспорт, подвозили оружие и продовольствие. В Петропавловке спешно получали из арсенала оружие и развозили его по фабрикам.

Работа на заводах не прекращалась. Трамваи шли бесперебойно. Как раз перед самым восстанием в Петрограде забастовали деревообделочники. Но в день восстания стачечный комитет призвл всех бастующих немедленно приступить к работе.

«Каждый рабочий, — говорилось в резолюции стачечного комитета, — в эти дни должен быть на своём месте и доказать преданность новой власти»

В Нарвский районный комитет большевиков явились члены стачечного комитета лесопильного завода. Они заявили, что прекращают забастовку, присоединяются к восстанию и отдают себя в распоряжение Военно-революционного комитета. Тот­ час же получили задание — организовать отряд и выслать его в Смольный.

Временное правительство напрягало последние усилия, чтобы создать опору для своей защиты.

В 2 часа 20 минут ночи 25 октября Левицкий, генерал для поручений при Керенском, вызвал по прямому проводу Духонина из Ставки и передал ему две срочные телеграммы главковерха на имя главнокомандующего Северного фронта с категорическим требованием немедленно выполнить их:

«Приказываю с получением сего все полки 5-й Кавказской казачьей дивизии со всей артиллерией, 23-му Донскому казачьему полку и всем остальным казачьим частям, находящимся в Финляндии, под общей командой начальника 5-й Кавказской казачьей дивизии направить по железной дороге Петроград Николаевский вокзал распоряжение главного начальника Петроградского округа полковника Полковникова. О времени выступления частей донести мне шифрованной телеграммой. Случае невозможности перевозки по железной дороге части направить поэшелонно походным порядком».

Второй телеграммой Керенский приказал собрать полки 1-й Донской казачьей дивизии, раскинутые по Северному фронту, и перебросить их в Петроград. При этом Керенский предусмо­трительно добавил: полки направлять походным порядком,если железнодорожники помешают подаче вагонов. На помощь Зимнему отовсюду вызывали прежде всего казаков.

Получив телеграммы Керенского, Духонин немедленно вызвал к проводу начальника штаба Северного фронта генерала С. Г. Лукирского.

Генерал доложил, что два полка 1-й Донской казачьей дивизии только что прибыли в Ревель, а два другие 24 октября утром ушли в I армию разоружать пехотную дивизию, которая отказалась исполнять боевые приказы.

Духонин приказал отправить любую казачью часть, так как обстановка не терпит промедления. В подтверждение Духонин добавил, что ему только что передали следующую телеграмму генерала для поручений при Керенском:

«Фактически данную минуту гарнизон Петрограда за исключением небольшого числа частей на стороне большевиков или нейтрален. Зимний дворец, повидимому, окружён, дело принимает серьёзный оборот, поставьте об этом в известность Черемисова. Вероятно, скоро не смогу говорить. Левицкий».

Северный фронт ответил, что все распоряжения уже сделаны. Первыми в Петроград прибудут роты самокатного батальона, которые уже приготовлены к отправке на станции Батецкая.

Ленин с неослабной энергией руководил подготовкой восстания. Скрывался он в это время на квартире у М.Фофановой в Лесном районе. Из предосторожности квартиру посещали только Надежда Константиновна Крупская и сестра Ленина Мария Ильинична. Встречи Ленина со Сталиным и совещания с Центральным Комитетом большевиков устраивались в других помещениях. По указанию Центрального Комитета Выборгский район установил у дома, где жил Ленин, негласный красногвардейский пост.

На квартиру Ленину приносили газеты, доставляли письма и записки. Дверь открывалась только на условленный звонок. Как-то вечером Н. К. Крупская застала у дверей квартиры студента. Это был племянник Фофановой. Он пришёл, когда в квартире кроме Ленина никого не было. Ленину звонок показался условленным; он решил было отворить дверь, но, услышав чужой голос, вернулся в комнату. Студент продолжал звонить. Как раз в этот момент подошла Надежда Константиновна.
— Знаете, в квартиру... забрался кто-то, — сказал растерянно студент.
— Как забрался?
— Да, прихожу, звоню, мне какой-то мужской голос ответил; потом звонпл я, звонил — никто не отвечает.

Непрошенного гостя удалось спровадить.

Ленин редко выходил из своей тайной квартиры. Однажды поздно ночью он возвращался с прогулки. Патруль остановил его, но затем, не найдя ничего подозрительного, отпустил. Ленин прошёл мимо квартиры, боясь открыть своё убежище.

Он вернулся через некоторое время; патруль всё ещё стоял на прежнем месте. Пройти во двор незамеченным было невозможно, и Ленин решил вернуться домой другим путём. Он прошёл на станцию Ланскую, пересек полотно железной дороги, но в темноте заблудился и попал в болото. Только на рассвете пришёл домой.

Каждый день Ленин прочитывал целую охапку газет и тут же писал статьи и заметки для «Правды», записки в Центральный Комитет.

Утром 24 октября Ленин, как обычно, быстро просмотрел газеты. Всё говорило, что приближается.. развязка. Принесли записку о юнкерском налетё на «Правду» и мерах, принятых Центральным Комитетом. Работа в учреждениях кончилась рано ввиду тревожного настроения в городе. Квартирохозяйка, едва перебравшаяся через Неву на лодке, рассказала Ленину, что правительство разводит мосты.

Получив согласие Предпарламента на расправу с большевиками, Керенский бросился в Зимний дворец отдавать рас­поряжения. Он торопил отправку подкреплений с фронта, по всем проводам запрашивал о застрявших эшелонах. Царско­ сельскому гарнизону было приказано выделить части для отправки в Петроград. Запрашивали коменданта стрелкового увеч­ных воинов полка — когда прибудет полк, нельзя ли выслать .хотя бы часть его.

В штаб Петроградского округа днём стали поступать сведения, что к Смольному стягиваются отряды Красной гвардии. Сообщили, что красногвардейцам раздают оружие. Главный начальник округа немедленно разослал по всем частям распоряжение:

«1. Приказываю всем частям и командам оставаться в занимаемых казармах впредь до получения приказов из штаба округа. Всякие самостоятельные выступления запрещаю. Все выступающие вопреки приказу с оружием на улицу будут преданы суду за вооружённый мятеж.
2. В случае каких-либо самовольных вооружённых выступ­лений или выходов отдельных частей или групп солдат на улицу помимо приказов, отданных штабом округа, приказываю офицерам оставаться в казармах. Все офицеры, выступившие помимо приказов своих начальников, бу­дут преданы суду за вооружённый мятеж.
3. Категорически запрещаю исполнение войсками каких- либо «приказов», исходящих от различных организации.

 Главный начальник округа Генерального штаба • полковник Полковников».

Не доверяя солдатам гарнизона, Полковников обращался к офицерам. Но в штабе знали, как мало офицеры являлись хозяевами в частях. Полковников понимал, что комиссары Военно-революционного комитета изолируют или прямо устраняют офицеров.

Вторым приказом Полковников требовал удалить из полков комиссаров Военно-революционного комитета, списки их сообщить в штаб и произвести расследование о всех незаконных действиях для предания виновных суду.

Военный комиссар Петроградского военного округа Малевский, назначенный эсеро-меньшевистским Центральным испол­нительным комитетом, в свою очередь призвал полки гарнизона к подчинению штабу. Узнав о концентрации сил в Смольном, эсеро-меньшевистский комиссар вновь обратился с истерическим приказом ко всем комитетам:

«Вторично подтверждаю: во имя спасения страны и революции, для предотвращения резни в Петрограде, для предотвращения голода в Петрограде и на фронте, неизбежно последующего за гражданской войной, категорически требую испол­нения всеми частями Петрограда и окрестностей приказов и распоряжений только от штаба Петроградского военного ок­руга» •

Угроза голода и гражданской войны — это были доводы, кото­рыми эсеро-меньшевикн запугивали и раньше рабочих и солдат.

Этих угроз оказалось недостаточно, и организаторы контрреволюция прибегли к средству, уже испытанному в период июльских дней 1917 года. Помощник главнокомандующего войск Петроградского военного округа капитан А. Козьмин, официальный представитель эсеров в штабе, разослал следующий приказ войскам гарнизона:

На рассвете 24 октября в типографию центрального органа большевистской партии явились комиссар милиции 3-го Рождественского района и юнкера 2-й Ораниенбаумской школы. Представитель Временного правительства предъявил ордер командующего войсками Петроградского округа на закрытие типографии и запрещение газет «Рабочий путь» и «Солдат».
Рабочие наотрез отказались прекратить печатание газет. Выпускающий заявил, что признаёт приказы и распоряжения только за подписью Военно-революционного комитета, и принять ордер отказался. Отряд юнкеров занял все входы и выходы помещения.

Было около 6 часов утра. Рабочие спешили на фабрики. Весть о захвате типографии быстро распространилась по району. Вокруг типографии начал собираться взволнованный народ, окружая воен­ный отряд. В толпе были красногвардейцы ближайших заводов. Один из них позвонил по телефону в комитет большевистской партии Рождественского района и сообщив, что юнкера громят типографию. Партийный организатор района — так назывались в то время секретари районных комитетов — Мещеряков оповестил членов районного большевистского комитета. По телефону предупредили Сталина — редактора газеты.
   Тревожный голос доложил:

                  — Юнкера громят «Правду».

                   — Много их?

                   — Небольшой отряд во главе с офицером.

                   — Ладно! Сейчас пришлю броневики.
  Сталин приказал выслать два броневика из отряда, полностью стоявшего на стороне большевиков.

В Смольном, в комнате Военно-революционного комитета, недавно только закончилось заседание. Вдоль стен на стульях и прямо па полу расположились связисты — по два от каждого полка и штабов Красной гвардии. Негромко отдавались распоряжения.

То и дело входили представители прибывавших отрядов. Присаживались к связистам или, получив приказ, уходили. Часто трещал телефон, но, несмотря на это, многие продолжали дремать, устав от бессонных ночей.

В Петрограде с первых же дней революции начался бурный процесс самовооружения пролетариата. Рабочие вынудили мелкобуржуазных руководителей совета санкционировать сверху то, что уже явочным порядком было захвачено снизу. 28 февраля эсеро-меньшевистский исполнительный комитет совета постановил:

«Рабочим на фабриках и заводах организовать милицию по 100 человек на 1 000 рабочих»{328}.

Но как только выяснилось, что буржуазия выдержала первый натиск, меньшевики постарались свести на нет свою уступку так же, как с приказом № 1.

Прежде всего исполнительный комитет запретил выдавать рабочим оружие, а затем на заседании 7 марта высказался за слияние заводской милиции с общегражданской. Исполнительный комитет порекомендовал рабочим:

«1. Войти всей организацией в состав городской милиции.

2. Сохранить при этом свою самостоятельную организацию, организовать свои выборные милиционные комитеты; принять белую повязку с номером городской милиции и выдаваемые ею удостоверения; наряду с этим к белой повязке городской милиции прикреплять красную розетку заводской милиции, сохранить свои номера и свои удостоверения»{329}.

Наспех перекрасившись в «республиканцев», буржуазия всемерно заботилась сохранить свои основы и опоры, а в первую очередь — удержать в своих руках армию и полицию. На фронте убрали с полдюжины царских генералов. Некоторых перебросили на менее значительные посты. Армию переименовали из «императорской» в «революционную».

Городовые и жандармы как организованная сила были ликвидированы по всей стране, частью были отправлены на фронт, частью тоже «перекрасились» или спрятались, чтобы появиться в удобный момент на сцену. Получив власть из рук революции. Временное правительство не могло восстановить старую полицию, но тотчас же попробовало создать новую полицейскую силу: учредило «народную» милицию с выборными должностями, подчинив ее старым городским думам и земствам. Людей в «народную» милицию тщательно отбирали: петроградская милиция, например, [241] в первые дни состояла лишь из студентов и офицеров. Ленин писал по этому поводу:

«Главное для помещиков и капиталистов в настоящее время, когда они убедились в силе революционных масс, — отстоять наиболее существенные учреждения старого режима, отстоять старые орудия угнетения: полицию, чиновничество, постоянную армию. «Гражданскую милицию» стараются свести на старое, т. е. на небольшие, оторванные от народа, стоящие возможно ближе к буржуазии отряды вооруженных людей под командой лиц из буржуазии»{321}.

Двигать революцию вперед можно было, только разрушив старый аппарат власти с его полицией и армией. Буржуазному маневру «народной» милиции большевистская партия противопоставила лозунг пролетарской милиции, лозунг всеобщего вооружения пролетариата.

Прежде всего необходимо было подтянуть дополнительные силы, ибо противник сосредоточил новые части в столице. Надо было спешно увеличить число красногвардейцев и подготовить к бою значительную часть гарнизона, — опираться на отдельные полки было явно недостаточно. Наконец, нужно было пересмотреть и самый план вооружённого выступления: не исключена была возможность, что детали его стали известны врагу.

Практическое выполнение решений Центрального Комитета большевистской партии перешло в руки Военно-революционного комитета, душой и вдохновителем которого стал Партийный центр во главе со Сталиным, избранный Центральным Комитетом большевиков для практического руководства восстанием.

Под непосредственным руководством Партийного центра Военно-революционный комитет превратился в боевой штаб вооружённого восстания. Он быстро сосредоточил в своих руках связи со всеми частями гарнизона и оперативное руководство Красной гвардией — главной боевой силой вооружённого восстания.

Авторитет Военно-революционного комитета в солдатских массах рос с каждым днём; его распоряжения вскоре стали приобретать силу военных приказов. 18 октября — в день опубликования предательского письма Зиновьева и Каменева — в Смольном были созваны представители полковых и ротных комитетов петроградского гарнизона. Собрание было многолюдным. Явились представители почти от всех воинских частей города и его окрестностей. Первым выступил делегат Измайловскою полка. Измайловцы, говорил он, отрицательно относятся к Временному правительству и верят только Совету.  По первому зову они немедленно выступят.

Делегат гвардии Егерского полка заявил, что солдаты выступят организованно по приказу Петроградского Совета и потребуют немедленного свержения Временного правительства.

Разбитые в Центральном Комитете большевиков, Каменев и Зиновьев решились на неслыханное в истории партии преступление. 17 октября, через несколько часов после заседания, они обратились в меньшевистскую газету «Новая жизнь» с заявлением о своих разногласиях с Центральным Комитетом.

«Ввиду усиленного обсуждения вопроса о выступлении, — сообшал Каменев, — я и товарищ Зиновьев обратились к крупнейшим организациям нашей партии в Петрограде, Москве и Финляндии с письмом, в котором решительно высказывались против того, чтобы партия наша брала на себя инициативу каких-либо вооружённых выступлений в ближайшие сроки... Не только я и товарищ Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооружённого восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов, было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом»¹.

Редактор газеты меньшевик Суханов немедленно сообщил о письме Зиновьева — Каменева своим приятелям по партии. До сих пор обсуждение вопроса о восстании шло в совершенно секретном порядке. Никто вне большевистской партии не знал о предпринимаемых шагах. И вдруг накануне восстания Каменев и Зиновьев разгласили секретное решение Центрального Комитета.

В тот же день, 17 октября, буквально через час-другой после сообщения Суханова, спешно собралось эсеро-меньшевистское бюро Центрального исполнительного комитета и постановило отложить съезд Советов до 25 октября и обеспечить на съезде большинство мелкобуржуазным партиям. Всего три дня тому назад они объявили незаконным съезд Советов Северной области и замолчали его телеграмму, призывавшую армию опрокинуть все препятствия и прислать своих делегатов на Всероссийский съезд Советов. А сейчас, сделав крутой поворот, эсеро-меньшевики ссылались на призыв Северного съезда и, в свою очередь, звали армию обеспечить представительство на съезде. Посыпались телеграммы в армейские, ещё не переизбранные соглашательские Советы.