До прихода гитлеровцев к власти в Германии насчитывалось свыше тридцати буржуазных партий. После того как нацисты покончили с легальным существованием КПГ и СПГ — партий рабочего класса, — они поставили на повестку дня вопрос о ликвидации буржуазных политических партий. Руководители этих партий оказывали гитлеровцам всемерное содействие в этом деле, помышляя лишь о том, чтобы в качестве платы за свою угодливость получить высокие и хорошо оплачиваемые должности в фашистском государственном аппарате.

Еще 3 мая 1933 г. национальная партия переименовала себя в «немецкий национальный фронт», подчеркивая тем самым, что она отказывается от какого-либо соперничества с национал-социалистами. Руководитель «Стального шлема» (военизированной организации националистов) Зельдте демонстративно вступил в ряды гитлеровской партии. 21 июня 1933 г. распоряжением Геринга ряд организаций, примыкавших к национальной партии, в том числе «Бисмаркбунд» и «Немецко-национальные боевые отряды», были распущены под предлогом того, что в них «проникли коммунисты»¹. На следующий день был «унифицирован» «Стальной шлем». Устанавливалось, что отныне в его состав могли входить только члены национал-социалистской партии; молодежные отряды «Юнгштальхельм» включались в CA и СС, а юношеская организация «Шарнхорст» — в «Гитлерюгенд». 27 июня 1933 г. руководители «немецкого национального фронта» Винтерфельд, Фрейтаг-Лорингофен и Пенсген подписали с Гитлером соглашение о самороспуске «фронта». Националисты — члены рейхстага и ландтагов включались во фракции нацистской партии.

В конце июня 1933 г. лидер националистов и давнишний соперник Гитлера в борьбе за первую роль в фашистском правительстве Гугенберг был снят с поста министра экономики. Его место занял давно поддерживавший гитлеровцев директор крупнейшего страхового общества «Альянс» Курт Шмидт. Яльмар Шахт сменил на посту директора Рейхсбанка близко стоявшего к националистам Лютера.

4 июля 1933 г. народная партия, бывшая в 20-х годах наиболее авторитетной партией германского монополистического капитала, объявила о своем самороспуске. Лидер партии Дингельдей направил Гитлеру письмо, в котором торжественно обещал лояльное сотрудничество бывших членов народной партии с нацистами.

В тот же день о своем самороспуске заявила баварская народная партия. 5 июля 1933 г. имперское руководство католической партии Центра опубликовало заявление о том, что «больше не существует почвы для партийно-политической деятельности». Членам партии предлагалось использовать «их силы и опыт для позитивного сотрудничества» с гитлеровцами². В заявлении подчеркивалось, что все необходимые организационные мероприятия будут осуществлены «со всей быстротой». Скоро стало ясно, о какого рода «мероприятиях» шла речь: об организации широкой моральной и организационной помощи гитлеровцам со стороны князей католической церкви в Германии и за ее пределами.

Еще 28 марта 1933 г. архиепископ Кёльна кардинал Шульте, выступая на конференции католических епископов в Фульде, заявил, что церковь выражает полное доверие высшим представителям правительства и что все запрещения и предупреждения, не допускающие сотрудничества верующих с национал-социалистской партией, следует считать потерявшими силу³.

В мае — июне 1933 года состоялось несколько поездок Папена в Ватикан, а 20 июля гитлеровское правительство, которое было представлено тем же Папеном, и эмиссар Ватикана кардинал Пачелли (будущий папа Пий XIII) оформили конкордат — государственный договор между главой католической церкви и германским правительством. Согласно этому договору, за католической церковью сохранились в Германии права, которые у нее и без того никто не оспаривал (право католиков отправлять свои религиозные обряды и т. п.), но в то же время руководство католической церковью в Германии, поддерживаемое Ватиканом, пошло на целый ряд уступок Гитлеру, фактически на сговор с фашистами за спиной верующих трудящихся.

Католическая церковь в соответствии с конкордатом обязалась запретить духовенству и членам духовных орденов всякую политическую деятельность. В условиях глубокого недовольства фашистской диктатурой со стороны широких масс верующих такое обязательство являлось прямой поддержкой гитлеровского режима. Духовные лица приносили присягу фашистскому правительству. Только с санкции правительства могли назначаться епископы и архиепископы, причем главным при этом являлся вопрос: нет ли у нацистского правительства в отношении предложенных кандидатур возражений политического характера.

В таком же тесном союзе с гитлеровским правительством выступала и евангелическая (протестантская) церковь. В июне 1933 года Геринг в качестве министра-президента Пруссии назначил фашиста Егера государственным комиссаром евангелической церкви. Тот немедленно распустил избранные верующими представительства и назначил на их место членов инспирированного нацистами в 1932 году движения «немецкие христиане». Во главе евангелической церкви был поставлен пастор — фашист Мюллер, занимавший до этого пост главного пастора рейхсвера. 27 января 1934 г. епископы евангелической церкви опубликовали «заявление о верности» фашистскому режиму.

Одновременно с буржуазными партиями гитлеровцы «унифицировали» буржуазную прессу, а также буржуазные юношеские, спортивные и прочие организации. Честные журналисты, имевшие мужество писать правду, были уволены и большинство из них попало в фашистские концлагеря. «Унифицированные» органы печати стали теперь орудием фашистской пропаганды. Так, газета «Берлинер тагеблат», позволявшая себе в прошлом критиковать фашистов, теперь выступила с программной статьей, в которой говорилось буквально следующее: «Гитлеризм является самым демократическим движением в Германии за последние пятьдесят лет»⁴.

Простым распоряжением фашистского «вождя» молодежи Бальдура фон Шираха в 1933 году были распущены восемь существовавших до того буржуазных юношеских и детских организаций вместе с их координационным центром — имперским комитетом юношеских организаций⁵.

После «унификации» буржуазных партий, их прессы и подсобных организаций 14 июля 1933 г. гитлеровцы издали закон, вообще запрещавший в Германии существование каких-либо политических партий, кроме национал-социалистской. Принятый 1 декабря 1933 г. закон «об обеспечении единства партии и государства» объявил фашистскую партию «носительницей немецкой государственной мысли»⁷.

Ликвидация буржуазно-демократических органов самоуправления

Фашистская политика «унификации» была направлена также и на ликвидацию существовавших до того в Германии органов буржуазно-демократического самоуправления и местной автономии, на превращение местных органов власти в послушный инструмент фашистской диктатуры.

Первым этапом на этом пути явилось издание 7 апреля 1933 г. специального закона об унификации политического режима в империи и областях. Во всех землях устанавливался институт наместников правительства — штатгальтеров, которые назначались президентом с санкции Гитлера. Штатгальтеры одновременно являлись и гаулейтерами — руководителями земельных организаций фашистской партии. Если раньше ландтаги и другие органы местного самоуправления играли определенную роль — они могли назначать и смещать членов правительства земель, принимать земельные законы и т. п., то теперь положение в корне менялось. Ландтаги лишались возможности влиять на политику правительств земель. Штатгальтер мог назначать и смещать глав и членов местного правительства, распускать ландтаг и назначать новые выборы, издавать местные законы, смещать и назначать государственных чиновников и судей¹.

Чтобы облегчить Гитлеру проведение «унификации» в Пруссии, Папен сложил с себя полномочия имперского комиссара Пруссии. В раболепном письме, направленном Гитлеру, Папен писал, что Гитлер, «подобно князю Бисмарку, в состоянии теперь унифицировать во всех пунктах политику самых больших немецких земель с империей»². Гитлер объявил штатгальтером Пруссии самого себя, а прусским министром-президентом назначил Геринга.

Изданный в январе 1934 года закон «О новом построении империи» упразднил ландтаги, подчинил правительства земель непосредственно имперскому правительству, а штатгальтеров — министерству внутренних дел⁴.

В январе 1935 года гитлеровцы издали закон, по которому кандидатов в бургомистры могли выдвигать только местные организации национал-социалистской партии. Затем этот единственный кандидат утверждался министром внутренних дел в качестве бургомистра сроком на 12 лет. Местные фашистские организации назначали и советников бургомистров. Таким образом, гитлеровцы полностью ликвидировали местное самоуправление, подменив его централизованной системой правительственного управления, во главе которой стало руководство нацистской партии.

В целях создания для фашистской диктатуры прочной опоры среди чиновников и служащих гитлеровцы провели чистку государственного аппарата. В соответствии с так называемым законом о восстановлении профессионального чиновничества от 7 апреля 1933 г. из имперских, земельных и местных органов были изгнаны «служащие, которые вследствие их политической деятельности до настоящего времени не дают гарантии, что они в любой момент выступят за национальное (т. е. фашистское. — Г.Р.) государство»⁵. С государственной службы подлежали увольнению все лица, поступившие на службу после 9 ноября 1918 г., а также «служащие неарийского происхождения». В государственный аппарат влились сотни тысяч членов нацистской партии.

Выступая 18 мая 1933 г. в прусском ландтаге, Геринг провозгласил: «Кто завоевал должности, тот и будет ими владеть». Заместитель Гитлера Гесс разъяснил, что «даже в том случае, если ветераны партии не обладают способностями, это компенсируется их горячим стремлением к деятельности в интересах национал-социалистского государства»⁷.

Присвоение Гитлером полномочий главы государства

Последним актом, завершившим сосредоточение всей государственной власти в стране в руках главарей национал-социалистской партии, явилось присвоение Гитлером полномочий главы государства. 1 августа 1934 г. престарелый президент Гинденбург умер. В тот же день по предложению Гитлера был утвержден закон «О верховном главе государства в германской империи». Пост президента объединялся с постом рейхсканцлера. «Вследствие этого, — указывалось в акте, — полномочия президента переходят к фюреру и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру»³.

Для того чтобы придать видимость законности установлению режима полного произвола и беззакония, нацисты 19 августа 1934 г. поставили вопрос об объединении должностей президента и канцлера на «народное голосование».

Подготовка к референдуму сопровождалась усилением фашистского террора. Так, например, руководитель организации нацистской партии района Берлин—Бранденбург угрожающе заявил: «Кто 19 августа не примет участия в голосовании, является дезертиром и не может больше быть подданным Германской империи»⁵ — говорилось в нем.

Опубликованное гитлеровцами «завещание Гинденбурга» являлось фальшивкой от начала до конца. Хотя Гинденбург по своим политическим взглядам был ярым реакционером и сыграл не последнюю роль в передаче власти в руки гитлеровцев, но он лично — юнкер и прусский аристократ до мозга костей, фельдмаршал кайзеровской армии — недолюбливал «богемского ефрейтора» выскочку Гитлера и был не прочь иметь фашистскую диктатуру в форме столь близкой его сердцу монархии Гогенцоллернов. Поэтому незадолго до смерти в мае 1934 года Гинденбург подписал два документа: один из них — личное завещание о наследовании принадлежащего ему имущества и другой — письмо к Гитлеру. Там говорилось: «Моя воля состоит в том, чтобы Германия после моей смерти вновь обрела монархическую форму правления. Дом Гогенцоллернов имеет законные притязания, подкрепленные многовековой славной историей, и тем самым гарантирует сохранение мира, счастья и процветания немецкому народу в будущем»⁶. Однако сын Гинденбурга Оскар, а также Папен и статс-секретарь президента Мейснер, вскрывшие это письмо, поспешили уничтожить его и составили новый документ, который и был представлен общественности как «завещание Гинденбурга». Впоследствии авторы этой фальшивки пытались, выгораживая себя, возложить всю ответственность на других участников. Так, в английском суде по денацификации, рассматривавшем в 1947 году дело Оскара Гинденбурга, Папен показал, что последние абзацы завещания «несомненно происходят от него (то есть от Оскара Гинденбурга. — Г.Р.)».

Итоги референдума показали, что яростный фашистский террор не сломил воли немецких антифашистов к сопротивлению гитлеровцам. Даже по заведомо фальсифицированным данным, опубликованным фашистским правительством, свыше 7,1 млн. человек, имевших право голоса, или ответили отрицательно в ходе голосования, или не явились к избирательным урнам⁸. В действительности число голосовавших против Гитлера было, конечно, гораздо выше, чем официально сообщили фашистские органы.

Создание аппарата фашистского террора

Захватывая в свои руки одни звенья государственного аппарата и ликвидируя другие, гитлеровцы одновременно в первые же месяцы после прихода к власти развернули лихорадочную деятельность по созданию широко разветвленного аппарата фашистского террора. Аппарат буржуазного насилия, имевшийся в Веймарской республике, явно был не в состоянии удовлетворить гитлеровцев, поднявших кровавый террор в отношении всех демократических элементов на уровень государственной политики.

Базой для развертывания фашистского аппарата террора и насилия явились возглавляемые Гиммлером отряды СС. Если к моменту захвата гитлеровцами власти они насчитывали около 40 тыс. человек, то уже в 1937 году их численность превысила 210 тыс. человек¹. «Общие СС» («Allgemeine SS») включали в себя руководство нацистской партии, представителей монополий, юнкерства, военщины, верхушку фашистской интеллигенции. Принадлежность к СС являлась лучшей предпосылкой для преуспевания и продвижения по служебной лестнице в фашистской Германии. Для охраны руководства фашистской партии в составе СС имелись специальные подразделения — «Ферфюгунгструппен», основу которых составлял моторизованный полк телохранителей Гитлера — «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Для подавления возможных выступлений трудящихся, охраны концлагерей и других полицейских функций были созданы подразделения «Мертвая голова» в составе четырех полков (штандартов СС). Эти части систематически проводили учения, тренируясь в ведении уличных боев по подавлению мирного населения. Формально СС строились по добровольному принципу, однако на деле каждый поступавший подвергался строжайшему отбору по принципу социального происхождения и политической благонадежности. Рядовые посты в СС занимали сынки кулаков, средних и мелких буржуа. Под предлогом сохранения расовой чистоты эсэсовцев фашистское руководство тщательно следило, чтобы на них не оказывалось никакого нежелательного влияния. Согласно приказу Гитлера, изданному еще в 1931 году, эсэсовцы могли жениться лишь после тщательной проверки политической благонадежности невесты. Высокие оклады, кастовость, возможность безнаказанно чинить самые гнусные преступления, а в дальнейшем — перспектива хозяйничанья на захваченных территориях — все это превращало эсэсовцев в свирепое и жестокое орудие в руках фашистских руководителей.

Руководящий центр СС состоял из двенадцати главных управлений. Особое место среди них занимало главное имперское управление безопасности (RSHA) во главе с Гейдрихом. Оно возникло на базе «службы безопасности фюрера» (Sicherheitsdienst — SD), созданной еще до захвата гитлеровцами власти в качестве разветвленной шпионско-диверсионной организации нацистской партии. После прихода гитлеровцев к власти органы СД получили государственные функции и возглавили создание полицейско-террористического аппарата. 26 апреля 1933 г. под руководством СД в Пруссии была создана тайная государственная полиция (Geheime Staatspolizei — сокращенно «гестапо»)³. Фактическим руководителем гестапо стал Гиммлер, который к тому же не только являлся руководителем СС, но и был назначен полицейским комиссаром во всех землях, кроме Пруссии, где была создана так называемая политическая полиция. 17 июня 1936 г. Гиммлер был назначен начальником всей немецкой полиции. Являясь руководителем СС и начальником полиции, Гиммлер 26 июня 1936 г. издал декрет об объединении гестапо, политической полиции и существовавшей ранее уголовной полиции в так называемую полицию безопасности, которая в свою очередь была под руководством Гейдриха объединена с СД. Это объединение государственной организации — полиции безопасности и организации национал-социалистской партии — СД было затем оформлено специальным декретом от 27 сентября 1939 г. Возглавляемое Гейдрихом главное имперское управление безопасности одновременно являлось одним из управлений СС и управлением министерства внутренних дел. Управление безопасности состояло из семи отделов. Наиболее важными из них являлись возглавляемый эсэсовцем Мюллером четвертый отдел, ведавший подавлением антифашистских сил внутри Германии, и возглавляемый Шелленбергом шестой отдел, в функции которого входила организация гитлеровского шпионажа и диверсионно-подрывной деятельности за границей.

Гестапо, а затем полиция безопасности и СД охватили своими щупальцами всю Германию. Их агентура имелась на каждом заводе, в каждом учреждении. На каждые пять домов имелся специальный наблюдатель, который доносил о малейшем проявлении недовольства фашистским режимом.

Неотъемлемой составной частью фашистского механизма террора являлись концентрационные лагеря, куда гитлеровцы стремились бросить всех противников фашистской диктатуры. В концлагеря заключенных бросали без приговора суда, без разбирательства, без указания срока заключения. Первые концлагеря стали создаваться в Германии сразу после прихода гитлеровцев к власти. Еще в феврале 1933 года каждый полк СС создал свой концентрационный лагерь. В дальнейшем система концлагерей была расширена и узаконена.

К началу второй мировой войны сеть концлагерей охватила всю Германию. Насчитывалось шесть крупных лагерей (Дахау, Бухенвальд, Ревенсбрюк, Ораниенбург, Флоссенбург и Нейнгамм), каждый из которых представлял собой целую систему, включавшую от трех до десяти концлагерей⁴.

С 1934 года концлагеря официально перешли в ведение СС. Руководство ими осуществлялось экономическим и административным управлением СС во главе с эсэсовским генералом Полем.

Формально концлагеря делились на ряд категорий: трудовые, лагеря «для больных», экспериментальные (где эсэсовцы проводили над заключенными свои «опыты»), тренировочные (где эсэсовцев обучали «руководству» концлагерями) и т. д. Однако на деле все концлагеря были «фабриками смерти», главным назначением которых являлось уничтожение содержавшихся в них заключенных. «Голод и голодная смерть, садизм, плохая одежда, отсутствие медицинского обслуживания, болезни, избиения, виселицы, замораживание, вынужденные самоубийства, расстрелы и т. п. ...Заключенных убивали без разбора; преднамеренные убийства евреев были обычны; впрыскивание яда, расстрелы в затылок были ежедневными событиями; свирепствовавшие эпидемии брюшного и сыпного тифа, которым предоставляли неистовствовать, служили средством уничтожения заключенных; человеческая жизнь в этом лагере ничего не значила. Убийство стало обычным делом, настолько обычным, что несчастные жертвы просто приветствовали смерть, когда она наступала быстро»⁵, — так Международный Военный Трибунал в Нюрнберге охарактеризовал обстановку, царившую в «трудовом» концентрационном лагере Флоссенбург. Аналогичное положение было и в других концлагерях.

В целях осуществления фашистского террора была перестроена и судебная система. В качестве высшего суда по вопросам «государственной измены» в Берлине был учрежден так называемый «народный трибунал». Его приговоры не подлежали кассации, а защитников для подсудимых назначал сам председатель трибунала.

Для судебной расправы с антифашистами на местах в каждом судебном округе в марте 1933 года были созданы так называемые чрезвычайные суды⁶. Зачастую в округах создавалось и по два чрезвычайных суда. Создание чрезвычайных судов в любом случае определялось масштабом антифашистского движения в данном районе. Члены чрезвычайных судов — председатель и два заседателя — назначались из лиц, доказавших свою преданность фашистскому режиму.

В одном из своих решений имперский суд прямо утверждал, что чрезвычайные суды «как по своему наименованию, так и по своей сущности стоят вне публичного судопроизводства». Один из кровавых гитлеровских судей, некто Идель, занявший затем в ФРГ пост директора земельного суда в Дюссельдорфе, откровенно писал, что цель чрезвычайных судов состоит в том, чтобы «искоренять противников третьей империи, главным образом коммунистов и социал-демократов»⁷.

В то же время фашистское правительство запретило судебным органам рассматривать какие-либо дела, касающиеся зверств и политических преступлений, творимых гитлеровцами. «Разные люди часто жалуются на мнимые эксцессы штурмовиков... В каждом случае первая инстанция, к которой следует обращаться с такими жалобами, — это местный отряд штурмовиков»⁸, — объявил орган фашистского правительства в августе 1933 года. Жертвам фашистского террора цинично предлагалось обращаться за помощью к своим палачам.

* * *

Таким образом, в течение 1933—1934 годов гитлеровцы, широко применяя методы террора и провокаций, захватывают одно звено государственного механизма Германии за другим и сосредоточивают в своих руках всю полноту государственной власти в стране.

Одновременно нацисты, опираясь на захваченные органы власти, постепенно лишают народные массы Германии всех демократических прав и свобод, жестоко расправляются и загоняют в подполье партии и организации рабочего класса, создают разветвленный аппарат фашистского террора и насилия.

Все это означало определенное упрочение фашистской диктатуры, усиление позиций агрессивной империалистической буржуазии, интересы которой представляли гитлеровцы.

Опираясь на фашистский аппарат насилия и террора, империалистическая реакция в Германии получила возможность подавить, хотя бы временно, антифашистские силы немецкого народа, запугать и обмануть остальную часть населения и тем самым создать необходимые предпосылки для форсированной и всесторонней (экономической, военно-дипломатической, идеологической) подготовки фашистской Германии к новой войне.

Это стало возможным прежде всего вследствие все усиливавшейся поддержки гитлеровцев со стороны ведущих монополистических кругов страны, а также юнкерства и военщины. Они не только привели нацистов к власти, но и помогли им упрочить фашистскую диктатуру.

Позиция этих реакционных сил оказала определяющее влияние и на поведение руководителей нефашистских буржуазных партий, которые не только не поставили вопрос об отпоре нацистским притязаниям на установление неограниченного всевластия в стране, но своей соглашательской тактикой оказали гитлеровцам существенную и ценную поддержку.

Особенно неприглядной является роль Клааса, Брюнинга, Аденауэра и других лидеров католической партии Центра, наиболее массовой буржуазной партии, ведшей за собой миллионы антифашистски настроенных католиков — рабочих, крестьян, мелких буржуа, работников умственного труда.

Наконец, упрочить фашистскую диктатуру помогла предательская позиция, занятая руководством социал-демократической партии и Всегерманского объединения профсоюзов. В условиях, когда фашистский террор уже в полной мере обрушивался не только на коммунистов, но и на все партии и организации рабочего класса, правые реформистские лидеры все еще не оставляли своих надежд на включение социал-демократической партии и профсоюзов в систему фашистской диктатуры. Они заигрывали с гитлеровцами и отказывались вступать в какие-либо переговоры с Коммунистической партией Германии о совместных антифашистских действиях. Это помешало создать в 1933—1934 годах в Германии единый фронт рабочего класса против фашизма и сорвать планы реакции. Гитлеровцы получили возможность захватить в свои руки государственный аппарат и использовать его в интересах наиболее агрессивных милитаристских кругов; они нанесли удар по миролюбивым демократическим силам немецкого народа и открыли тем самым дорогу к развязыванию войны за передел мира в пользу германского империализма.

Розанов Г. Л. - Германия под властью фашизма (1933-1939)

http://www.katyn-books.ru/library/germaniya-pod-vlastyu-fashizma11.html