Луначарский А. В. Ленин и Плеханов // Прожектор. 1928. № 23 (141). С. 5-7.
Завершается статья словами: "Плеханов великий человек. Плеханов провозвестник нового мира. Плеханов вслед за Марксом и Энгельсом и специально для нас, для Восточной Европы, заложил основные камни нового здания, но Плеханов ещё на большую половину человек старого мира. Ленин с головы до пят человек нового мира. В этом его огромная особенность, в этом его непередаваемое очарование".
Луначарский А. В.
ЛЕНИН И МЕНЬШЕВИЗМ
Статья опубликована в 1924 году в журнале «Агитатор–пропагандист» (Владимир) № 18, а также в партийных изданиях Архангельска, Гомеля, Новгорода, Саратова, Ставрополя.
Ленин и меньшевизм — антиподы.
«…ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не были беспристрастны…
Их высшая объективность заключалась как раз в их партийности».
(«Самгин»)
Ленин — весь борьба. Прежде всего, конечно, борьба с помещичьим и буржуазным жизненными укладами, с господствующими классами, и, во–вторых, не в меньшей мере, — борьба с меньшевизмом.
Борьба с меньшевизмом одно время казалась борьбою за полновесную и беспощадную классовую войну против господствующих, борьбой против защитников половинчатых и нерешительных форм такой войны.
Чем дальше, однако, тем больше выяснялось, что это не так, что мнимо половинчатая форма борьбы меньшевиков есть на самом деле защита господствующих, при этом в самой тонкой, самой ядовитой форме. Этим самым борьба с меньшевизмом превратилась в одну из главнейших задач общей войны пролетарского класса против капитала.
Ленин столкнулся с меньшевизмом в его колыбели, когда он еще не получил своего нынешнего имени. Дело было так: в девятидесятых годах всем, сколько–нибудь чутким представителям российской интеллигенции, сделалось ясным, что в России развивается мощный капитализм, что родился и растет класс пролетариата, что он является надежной заменой крестьянства, на которое прежде рассчитывала интеллигенция для борьбы своей с самодержавием.
Начался роман интеллигенции с рабочими, заменивший собой роман ее с мужиком.
Роман шел, конечно, под знаком готовности интеллигенции служить интересам пролетариата.
На самом же деле, такие интеллигенты, даже значительное большинство их, преследовали другую цель, а именно: «сорганизовать» пролетарское движение, которое было бы опорой для буржуазно–либеральных сдвигов, для завоевания европейских порядков в России.
Привлечение пролетариата к решению этой задачи можно было, конечно, только связывать с коренными нуждами рабочего класса, с его экономическим положением, а также с его естественным идеалом — социализмом. Поэтому интеллигенция рядилась экономистами и социалистами.
Однако, судя эту интеллигенцию не по ее словам, а но ее поступкам, не трудно было убедиться в том, что она стремилась придать рабочему движению характер умеренности и аккуратности, чтобы движение это не вышло из роли подголоска буржуазного либерализма.
Самым ловким приемом доменьшевистского меньшевизма, так называемого экономизма, рабочедельства и т. д., была попытка опереться на отсталость рабочего, на его якобы нежелание политически оформиться, на якобы присущий ему интерес исключительно к экономической борьбе.
Это–то и называл Владимир Ильич хвостизмом. Он бурно боролся против отравителей сознания рабочего класса и против стремления предохранить рабочие головы от политической заразы; Владимир Ильич принадлежал к тому меньшинству революционной интеллигенции, которая целиком отдалась пролетариату и которая поставила своей задачей помочь пролетариату создать самостоятельную могучую революционную партию.
Ленину удалось одержать более или менее полную победу над экономистами. Вокруг его газеты «Искра» соединилось подавляющее большинство социал–демократов, но далеко не все они были подлинными революционерами. Сюда опять набилось множество тех же переряженных либералов. Между искровцами произошел раскол. И вот тут–то расколовшиеся половины получили название большевиков и меньшевиков.
Вся история русской социал–демократии после II съезда представляет собою непрерывную борьбу со стороны Ленина и его сподвижников за самостоятельность рабочего класса, за руководящую роль его в грядущей революции, за гегемонию пролетариата, против меньшевизма, продолжавшего, вкось и вкривь толкуя Маркса, защищать теорию чисто буржуазной революции, теорию необходимости для пролетариата сыграть в этой революции роль пристяжки.
В Западной Европе в недрах социал–демократии тоже наметился раскол. Появились, так называемые, ревизионисты марксизма, с Бернштейном и другими во главе.<…>Почти вся русская социал–демократия его осуждала, считая себя приверженцами левого чисто марксистского революционного крыла. Но тут на самом- деле имелось совершенно то же явление, которое вскрылось на II съезде РСДРП, то есть среди так называемых левых или ортодоксов, на самом деле таилось огромное количество людей, фактически под декорацией революционной фразы давно превратившихся в таких же мирных обновленцев, какими- были и бернштейнианцы. Война вскрыла этот характер большинства социал–демократии. Она до ужаса наглядно показала подлинным революционерам, что так называемый II Интернационал, огромное большинство вождей и аппаратчиков рабочих партий мира являются не только вялыми и нерешительными борцами против буржуазии, но превратились в прямых агентов буржуазии, которая заговаривала зубы пролетариату, якобы ведя борьбу, а на самом деле удерживая его в повиновении господствующим классам.<…>
Тогда Ленин во всеоружии всей своей марксистской аргументации, своего огромного революционного темперамента, своего организаторского гения вступил в борьбу с этим мировым меньшевизмом. Слово меньшевик даже в международном языке стало синонимом этой под социализм загримированной агентуры буржуазного класса, увы, держащей еще в зависимости от себя большое количество рабочих. Большевизм или коммунизм, что одно и то же, в международном масштабе сделался знаменем той части рабочего класса, которая хочет подлинной и полной победы социализма на всем земном шаре.
Тактика беспощадного разоблачения меньшевизма путем всякой публичной полемики, тактика внутренней чистки коммунистической партии от разного рода центристов, умеренных и т. д., тактика единого фронта, направленная к тому, чтобы вырвать массы из–под влияния меньшевизма, вовлекая их в общую практическую работу хотя бы минимальных лозунгов, — вот те приемы, которые были пущены в ход Лениным для того, чтобы излечить рабочий класс от его дурной болезни — меньшевизма.
Буржуазия кое–где пытается ухватиться как за оружие против большевизма — за фашизм. В других странах она предпочитает более тонкое и ядовитое средство — меньшевизм. Черносотенец Муссолини, глава итальянского правительства, и меньшевик Макдональд, глава английского правительства, признали СССР, республику большевиков, республику Ленина. Но на самом деле непримиримая и беспощадная борьба продолжается. Чтобы вести ее, надо учиться у Ленина проникновению в мозг и сердце меньшевизма, умению наносить ему страшные удары перед лицом рабочего класса, решительно и в то же время терпеливо, смело и в то же время осторожно уничтожать власть меньшевизма, последней и хитрой формы опеки буржуазии над рабочим классом.
