Эта история началась далеко от нашей страны, но положила ей начало ничем не примечательная заметка в нашей газете.

Вице-президент химической ассоциации промышленников и совладелец ртутных приисков Альварец да Кортец показывает своему собеседнику газету, в которой говорится, что советские альпинисты и геологи собираются побывать на вершине Кармир-Сара в Советской Армении. Он рассказывает своему собеседнику о том, что в молодости, до первой войны, он посетил меднорудные разработки Армении. В его скитаниях по стране его сопровождал один из геологов концессии. В далеком селении они впервые услышали легенду о сокровищах Кармир-Сара.

Легенда говорила об источниках расплавленного серебра, но что дорогу к сокровищам охраняют призраки.

Молодой геолог Даниель — спутник да Картеца, в своей диссертации доказывал полное геологическое бесплодие этих мест.

В селении они познакомились с молодым ученым Шелаггеным, который теоретически доказывал верность легенды.

Читать далее...

Шел как-то, лет сорок назад, по Замоскворечью очень высокий и широкоплечий человек. И мальчишки, приметив великана, закричали ему вслед, как обычно дразнят высоких людей: «Дяденька! Достань воробушка!»

Огромный человек разом остановился, оглянулся, посмотрел сверху на ребят через широкое свое плечо и вежливо, вполне серьезно спросил: «А орла не хотите?»

Опешили мальчишки... Никак не ожидали они такого ответа от грозного на вид великана. И конечно, не знали ребята, что дерзко окликнули они на своей улице знаменитого поэта Владимира Владимировича Маяковского, стихи которого тогда знали по всей советской земле и во многих других странах. Конечно, Маяковский пошутил с ребятами, предложив им достать орла. Но в этой шутке сказался его характер: он всегда готов был откликнуться на просьбу и даже, как говорится, перевыполнить ее. Он всегда стремился сделать близкими для людей чувства высокого, орлиного полета. Да! Если уж доставать с неба — то не воробушков, а орлов!

Владимир Владимирович Маяковский родился в небольшом грузинском селении Багдади (ныне Маяковский), близ города Кутаиси, 7 (19) июля 1893 г. в семье лесничего. Жители Багдади и окрестных селений уважали и любили его отца — справедливого русского лесничего Владимира Константиновича Маяковского. Володя Маяковский рос среди грузинских ребят, учился в Кутаисской гимназии. Навсегда сохранились в его памяти грозные события 1905г. Революция, потрясшая всю Россию, бурей прокатилась и по Закавказью. Старшая сестра Людмила, учившаяся тогда в Москве, тайком привозила домой запретные, революционные стихи. Их читали шепотом. И впоследствии Маяковский, вспоминая о тех днях детства, писал: «Стихи и революция как-то объединились в голове». Это было сказано не ради красного словца. Для Маяковского поэзия не существовала отдельно от революции. Он не признавал литературы, оторванной от жизни, от народа и его борьбы за свои права.

После внезапной смерти отца в 1906 г. осиротевшая семья переехала в Москву. Здесь подросток Володя Маяковский выполнял поручения большевистской партии, участвовал в тайных рабочих сходках, распространял революционные листовки и трижды за это сидел в тюрьме.

Только несовершеннолетие спасло его при последнем аресте от далекой ссылки.

Читать далее...

Читать далее...

Когда я

итожу

то, что прожил,

и роюсь в днях -

ярчайший где.

я вспоминаю

одно и то же -

двадцать пятое,

первый день.

Штыками

тычется

чирканье молний,

матросы

в бомбы

играют, как в мячики.

От гуда

дрожит

взбудораженный Смольный.

В патронных лентах

внизу пулеметчики.

- Вас

вызывает

товарищ Сталин.

Направо

третья,

он

там. -

- Товарищи,

не останавливаться!

Чего стали?

В броневики

и на почтамт! -

- По приказу

товарища Троцкого! -

- Есть! -

повернулся

и скрылся скоро,

и только

на ленте

у флотского

под лампой

блеснуло -

"Аврора".

Читать далее...

Читать далее...

Первое вступление в поэму

Уважаемые

товарищи потомки!

Роясь

в сегодняшнем

окаменевшем говне,

наших дней изучая потемки,

вы,

возможно,

спросите и обо мне.

И, возможно, скажет

ваш ученый,

кроя эрудицией

вопросов рой,

что жил-де такой

певец кипяченой

и ярый враг воды сырой.

Профессор,

снимите очки-велосипед!

Я сам расскажу

о времени

и о себе.

Я, ассенизатор

и водовоз,

революцией

мобилизованный и призванный,

ушел на фронт

из барских садоводств

поэзии —

бабы капризной.

Засадила садик мило,

дочка,

дачка,

водь

и гладь —

сама садик я садила,

Читать далее...

Стихи Владимира Маяковского о старой Гаване - "Блэк энд уайт”

Стихотворение написано 5 июля 1925 года, когда французкий пароход "Espagne" остановился на один день в порту Гаваны по пути в Мексику.
 

БЛЭК ЭНД УАЙТ

Если

    Гавану

          окинуть мигом - 

рай-страна,

           страна что надо.

Под пальмой

           на ножке

                   стоят фламинго.

Цветет

      коларио

             по всей Ведадо.

 

В Гаване

        все

           разграничено четко:

у белых доллары,

                у черных - нет.

 

Поэтому

       Вилли

            стоит со щеткой

у "Энри Клей энд Бок, лимитед".

Читать далее...

Для старого капитализма, с полным господством свободной конкуренции, типичен был вывоз товаров. Для новейшего капитализма, с господством монополий, типичным стал вывоз капитала.

Капитализм есть товарное производство на высшей ступени его развития, когда и рабочая сила становится товаром. Рост обмена как внутри страны, так и в особенности международного есть характерная отличительная черта капитализма. Неравномерность и скачкообразность в развитии отдельных предприятий, отдельных отраслей промышленности, отдельных стран неизбежны при капитализме. Сначала Англия стала, раньше других, капиталистической страной и, к половине XIX века, введя свободную торговлю, претендовала на роль «мастерской всего мира», поставщицы фабрикатов во все страны, которые должны были снабжать ее, в обмен, сырыми материалами. Но эта монополия Англии уже в последней четверти XIX века была подорвана, ибо ряд других стран, защитившись «охранительными» пошлинами, развились в самостоятельные капиталистические государства. На пороге XX века мы видим образование иного рода монополий: во-первых, монополистических союзов капиталистов во всех странах развитого капитализма; во-вторых, монополистического положения немногих богатейших стран, в которых накопление капитала достигло гигантских размеров. Возник громадный «избыток капитала» в передовых странах.

Читать далее...

«Все возрастающая часть промышленного капитала, - пишет Гильфердинг, - не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой стороны, и банку все возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Благодаря этому он в постоянно возрастающей мере становится промышленным капиталистом.

Такой банковый капитал, - следовательно, капитал в денежной форме, - который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом». «Финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками»

Это определение неполно постольку, поскольку в нем нет указания на один из самых важных моментов, именно: на рост концентрации производства и капитала в такой сильной степени, когда концентрация приводит и привела к монополии. Но во всем изложении Гильфердинга вообще, в частности в обеих главах, предшествующих той, из которой взято это определение, подчеркивается роль капиталистических монополий. Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью - вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия.

Нам следует перейти теперь к описанию того, как «хозяйничанье» капиталистических монополий становится неизбежно, в общей обстановке товарного производства и частной собственности, господством финансовой олигархии.

Читать далее...

Основной и первоначальной операцией банков является посредничество в платежах. В связи с этим банки превращают бездействующий денежный капитал в действующий, т. е. приносящий прибыль, собирают все и всяческие денежные доходы, предоставляя их в распоряжение класса капиталистов.

По мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран. Это превращение многочисленных скромных посредников в горстку монополистов составляет один из основных процессов перерастания капитализма в капиталистический империализм, и потому на концентрации банковского дела нам надо в первую голову остановиться.

... Крупные предприятия, банки в особенности, не только прямо поглощают мелкие, но и «присоединяют» их к себе, подчиняют их, включают в «свою» группу, в свой «концерн» - как гласит технический термин - посредством «участия» в их капитале, посредством скупки или обмена акций, системы долговых отношений и т. п. и т. д.

... Эти простые цифры, пожалуй, нагляднее, чем длинные рассуждения, показывают, как с концентрацией капитала и ростом оборотов банков изменяется коренным образом их значение. Из разрозненных капиталистов складывается один коллективный капиталист. Ведя текущий счет для нескольких капиталистов, банк исполняет как будто бы чисто техническую, исключительно подсобную операцию. А когда эта операция вырастает до гигантских размеров, то оказывается, что горстка монополистов подчиняет себе торгово-промышленные операции всего капиталистического общества, получая возможность - через банковые связи, через текущие счета и другие финансовые операции - сначала точно узнавать состояние дел у отдельных капиталистов, затем контролировать их, влиять на них посредством расширения или сужения, облегчения или затруднения кредита, и наконец всецело определять их судьбу, определять их доходность, лишать их капитала или давать возможность быстро и в громадных размерах увеличивать их капитал и т. п.

Читать далее...

Полвека тому назад, когда Маркс писал свой «Капитал», свободная конкуренция казалась подавляющему большинству экономистов «законом природы». Казенная наука пыталась убить посредством заговора молчания сочинение Маркса, доказавшего теоретическим и историческим анализом капитализма, что свободная конкуренция порождает концентрацию производства, а эта концентрация на известной ступени своего развития ведет к монополии. Теперь монополия стала фактом.

...Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований.

Это уже совсем не то, что старая свободная конкуренция раздробленных и не знающих ничего друг о друге хозяев, производящих для сбыта на неизвестном рынке. Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами. Производится приблизительный учет размеров рынка, который «делят» между собою, по договорному соглашению, эти союзы. Монополизируются обученные рабочие силы, нанимаются лучшие инженеры, захватываются пути и средства сообщения - железные дороги в Америке, пароходные общества в Европе и в Америке. Капитализм в его империалистской стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.

Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее.

Читать далее...

Настоящая книжка написана, как указано в предисловии к русскому изданию, в 1916 году для царской цензуры. Я не имею возможности переделать весь текст в настоящее время, да это было бы, пожалуй, нецелесообразно, ибо основная задача книги была и остается: показать по сводным данным бесспорной буржуазной статистики и признаниям буржуазных ученых всех стран, какова была итоговая картина всемирного капиталистического хозяйства, в его международных взаимоотношениях, в начале XX века, накануне первой всемирной империалистской войны.

Отчасти будет даже небесполезно для многих коммунистов в передовых капиталистических странах убедиться на примере этой, легальной с точки зрения царской цензуры, книжки в возможности - и необходимости - использовать даже те слабые остатки легальности, которые остаются еще для коммунистов в современной, скажем, Америке или во Франции после недавнего, почти поголовного ареста коммунистов, для разъяснения всей лживости социал-пацифистских взглядов и надежд на «мировую демократию». А самые необходимые дополнения к этой подцензурной книжке я попытаюсь дать в настоящем предисловии.

В книжке доказано, что война 1914-1918 годов была с обеих сторон империалистской (т. е. захватной, грабительской, разбойнической) войной, войной из-за дележа мира, из-за раздела и передела колоний, «сфер влияния» финансового капитала и т. д...

... Частная собственность, основанная на труде мелкого хозяина, свободная конкуренция, демократия, - все эти лозунги, которыми обманывают рабочих и крестьян капиталисты и их пресса, остались далеко позади. Капитализм перерос во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью «передовых» стран гигантского большинства населения земли. И дележ этой «добычи» происходит между 2-3 всемирно могущественными, вооруженными с ног до головы хищниками (Америка, Англия, Япония), которые втягивают в свою войну из-за дележа своей добычи всю землю.

Читать далее...