Словно тучи, печально и долго
Над страной проходили века,
И слезами катилася Волга -
Необъятная наша река.
Не сдавалась цепям и обманам
Голубая дорога страны, -
Незадаром Степан с Емельяном
Вниз по Волге водили челны.
Красавица народная, -
Как море, полноводная,
Как Родина, свободная, -
Широка,
Глубока,
Сильна!
Много песен над Волгой звенело,
Да напев был у песен не тот:
Прежде песни тоска наша пела,
А теперь наша радость поёт.
Разорвали мы серые тучи,
Над страною весна расцвела,
И, как Волга, рекою могучей
Наша вольная жизнь потекла!
Мы сдвигаем и горы и реки,
Время сказок пришло наяву,
И по Волге, свободной навеки,
Корабли приплывают в Москву.
От Москвы до ворот Сталинградских,
Как большая живая рука,
Все народы приветствует братски
Всенародная Волга-река.
Много песен про Волгу пропето,
А ещё не сложили такой,
Чтобы, солнцем советским согрета,
Зазвенела над Волгой-рекой.
Грянем песню и звонко и смело,
Чтобы в ней наша сила жила,
Чтоб до самого солнца летела,
Чтоб до самого сердца дошла!
Наше счастье, как май, молодое,
Нашу силу нельзя сокрушить.
Под счастливой советской звездою
Хорошо и работать и жить.
Пусть враги, как голодные волки,
У границ оставляют следы, -
Не видать им красавицы Волги,
И не пить им из Волги воды!
Красавица народная, -
Как море, полноводная,
Как Родина, свободная, -
Широка,
Глубока,
Сильна!
1937
Поёт Людмила Белобрагина. Музыка: Исаак Дунаевский.
Жил отважный капитан,
Он объездил много стран,
И не раз он бороздил океан.
Раз пятнадцать он тонул,
Погибал среди акул,
Но ни разу даже глазом не моргнул.
И в беде,
И в бою
Напевал он эту песенку свою:
«Капитан, капитан, улыбнитесь,
Ведь улыбка - это флаг корабля.
Капитан, капитан, подтянитесь,
Только смелым покоряются моря!»
Но однажды капитан
Был в одной из дальних стран
И влюбился, как простой мальчуган.
Раз пятнадцать он краснел,
Заикался и бледнел,
Но ни разу улыбнуться не посмел.
Он мрачнел,
Он худел,
И никто ему по-дружески не спел:
«Капитан, капитан, улыбнитесь,
Ведь улыбка - это флаг корабля.
Капитан, капитан, подтянитесь,
Только смелым покоряются моря!»
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля.
Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город, -
Сердце Родины моей!
Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая, -
Страна моя,
Москва моя -
Ты самая любимая!
Разгорелся день весёлый,
Морем улицы шумят,
Из открытых окон школы
Слышны крики октябрят.
Май течёт рекой нарядной
По широкой мостовой,
Льётся песней необъятной
Над красавицей Москвой.
День уходит, и прохлада
Освежает и бодрит.
Отдохнувши от парада,
Город праздничный гудит.
Вот когда встречаться парам!
Говорлива и жива -
По садам и по бульварам
Растекается Москва.
Стала ночь на день похожей,
Море света над толпой.
Эй, товарищ! Эй, прохожий! -
С нами вместе песню пой!
Погляди, - поёт и пляшет
Вся Советская страна…
Нет тебя светлей и краше,
Наша красная весна!
Голубой рассвет глядится
В тишину Москвы-реки,
И поют ночные птицы -
Паровозные гудки.
Бьют часы Кремлёвской башни,
Гаснут звёзды, тает тень…
До свиданья, день вчерашний,
Здравствуй, новый, светлый день!
Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая, -
Страна моя,
Москва моя -
Ты самая любимая!
1937
В исходном тексте был 2-я строфа:
Солнце майское, светлее
С неба синего свети,
Чтоб до вышки мавзолея
Нашу радость донести.
Чтобы ярче заблистали
Наши лозунги побед,
Чтобы руку поднял Сталин,
Посылая нам привет.
Поют В.Бунчиков и В.Нечаев. Музыка: Дм. и Дан. Покрасс.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит, как хозяин
Необъятной Родины своей.
Всюду жизнь и вольно и широко,
Точно Волга полная, течёт.
Молодым - везде у нас дорога,
Старикам - везде у нас почёт.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Наши нивы глазом не обшаришь,
Не упомнишь наших городов,
Наше слово гордое «товарищ»
Нам дороже всех красивых слов.
С этим словом мы повсюду дома,
Нет для нас ни чёрных, ни цветных,
Это слово каждому знакомо,
С ним везде находим мы родных.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Над страной весенний ветер веет,
С каждым днем всё радостнее жить.
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.
Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать, -
Как невесту, Родину мы любим,
Бережём, как ласковую мать!
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
От инженера ушла жена,
Взяв чемодан и пальто под мышку…
Жизнь была так налажена, -
И вдруг - трр-рах! - и крышка.
Один ложишься, один встаёшь.
Тихо, просторно… и горько!
Никто не бросит чулок на чертёж,
Никто не окликнет: - Борька! -
Не с кем за чаем в уголке
Поссориться и помириться.
Никто не погладит по щеке
И не заставит побриться…
От инженера ушёл покой
И радость с покоем вместе.
«Подумать только, что тот, другой, -
Просто пошляк и блатмейстер!
Остротки, сплетни, грубая лесть…
Конфеты… и прочие штучки…
И вот ухитрился в сердце влезть,
Взял - и увёл под ручку!
И ведь пошла, пошла за ним!
Ну, что ей в нём интересно?
А я так верил, что любим…
А почему… Неизвестно!»
Инженер растерян и поражён
И ревностью злой терзаем.
«Мы на поверку наших жён
Порой совсем не знаем!
Пустил турбину, сдал чертёж,
Удачно модель исправил, -
Приходишь домой и жадно ждёшь,
Чтоб кто-то тебя поздравил.
Ведь это не только твой успех,
Рождённый в бессонные ночи, -
Работа была нужна для всех,
И ты её с честью окончил.
И вдруг скучающий голосок:
«А деньги скоро заплатят?
Я тут нашла чудесный кусок
Фая на новое платье…
Что ж ты молчишь? Я иду в кино!
Какой ты нескладный, право!
Молчит и дуется, как бревно,
И под ногтями траур…»
Ладно! К чёрту! Ушла и ушла.
Пожалуй, это и лучше.
По горло дел!!!»
…Но стоят дела.
А мысли идут и мучат:
«А может, я сам во всём виноват?
Ушёл в работу по горло,
Забыл жену - и… вот результат:
Турбина всю радость стёрла!
Конечно, ей скучно было со мной,
Усталым после завода…
Если б я больше был с женой -
Я бы её не отдал!
Она - красива. Она - молода.
И как там ни вертись ты -
Надо в кино бывать иногда,
И ногти должны быть чисты…
Теперь ушла. Теперь не вернёшь!
Пойди догони, попробуй!..»
Лежит на столе любимый чертёж, -
А руки дрожат от злобы.
И вот инженер, хохол теребя,
Завыл, подушку кусая…
Это непросто, если тебя
Подруга твоя бросает!
Это непросто, когда ты горд,
Самолюбив и страстен.
Но труд любимый - лучший курорт
И время - великий мастер…
Два дня инженер работать не мог,
Метался, точно Отелло.
Злость брала на себя, на него,
И всех угробить хотелось.
Два дня он не спал, не ел и курил;
На третий - взял газету,
Прочёл, густейший чай заварил…
И кончил чертёж к рассвету.
Почистил ногти, побрился. И вот
Жёлтый, как малярия,
Он потащился к себе на завод,
Склоняя имя «Мария»…
Гудят заводы по всей стране,
Гул их весел и дружен,
Им невдомёк, что чьей-то жене
Вздумалось бросить мужа.
Гул их весел и напряжён -
Им торопиться надо:
Они для всех мужей и жён
Готовят уют и радость.
И тысячи нежных женских лиц
Вместе с мужскими рядом
В сложный танец машин впились
Острым, хозяйским взглядом…
- Что с вами? - все инженеру твердят,
И в голосе - строгая ласка.
Молчит инженер. Потупил взгляд,
И в щёки бросилась краска.
- Вы нездоровы? Вы больны?
Зачем вы пришли, скажите?
Правда, вы тут до зарезу нужны
Но… лучше уж полежите! -
Смущён инженер. Он понял вдруг,
Что горе его ничтожно
И в жизни много хороших подруг
Найти и встретить можно.
Таких подруг, что скажут: - Борись! -
И вместе бороться будут,
Оценят то, что сделал Борис,
И Борьку любить не забудут.
Таких подруг, что любят духи
И жаркий запах работы,
Знают и формулы и стихи
И не умрут без фокстрота.
Конечно, надо щетину брить
И за культуру биться.
Но чтобы для всех культуру добыть,
Можно порой и не бриться!..
Я мыслить образом привык с ребячьих лет.
Не трогает меня газетный жирный лозунг,
Пока не вспыхнет жизнь сквозь полосы газет
И не запляшет стих под каждой строчкой прозы.
Я разумом пойму любой сухой доклад,
Но соль не в этом… Вы меня простите, -
Ведь разум - он всегда немножко бюрократ,
А сердце - милый и растерянный проситель…
И чтобы жизнь без промаха творить,
Чтоб труд был радостен, порою очень надо
Пошире дверь для сердца отворить
И написать: «Входите без доклада!»
Коль сердца стук по-искреннему част, -
Легко и разуму владеть мотором воли.
Ведь только так растёт энтузиаст…
Энтузиаст без сердца - не смешно ли?
Я вижу наш большой и радостный Союз,
Такой огромный, что над ним висит полнеба.
Он - как в тумане: честно признаюсь -
Я в тысячной его частичке не был.
Но те места, где я в былые дни
Бродил и жил зимой и в полдень летний,
Я вижу так, как будто вот они
Передо мной мелькают в киноленте.
Ничтожно мал пунктир моих следов,
Но даже в этом маленьком пунктире
Так много милых сердцу городов,
Людей и дел, неповторимых в мире!
Всё полно бодростью моей большой страны -
Простор степей, как ожиданье, долгих,
И ветки подмосковной бузины,
Казбека снег и рыбный запах Волги.
В её дыханье - запахи земли
И крепкий ритм осмысленной работы,
И вздох её колышет корабли
И подымает в воздух самолёты.
На целый мир она свой гимн поёт,
И звонкий голос никогда не смолкнет -
С улыбкой отирающая пот
Весёлая, большая комсомолка!
Стихи не кончены… А в окна смотрит ночь.
Вот время чёртово - летит быстрее птицы!..
Во сне смеётся маленькая дочь:
Хороший сон, весёлый сон ей снится.
Всё спит кругом… И мне бы надо спать,
Но я свой сон за рифмой проворонил
И не сумел ни строчки написать
О будущей войне и обороне.
А я ведь обещал. И знают все друзья,
Что я на редкость аккуратный автор…
И ясно-ясно представляю я
Свой труд и путь в уже наставшем «завтра»:
Протяжный крик недремлющих гудков.
Проснувшийся большой и дружный город,
Звонки трамваев, гул грузовиков,
И холодок, струящийся за ворот.
Редакция… Пожатья крепких рук
И пробной шутки выстрел ощутимый,
Листы газет - и тем огромный круг,
И труд, порой тяжёлый, но любимый…
Не летчик я, не снайпер, не герой, -
И не сумел сказать про оборону,
Но в миг любой я встать готов горой
За наш Союз.
Отца всё нет, а скоро ночь…
Гудит метель в трубе холодной.
Спи крепко, маленькая дочь,
Спи, птенчик мой, всегда голодный.
Отец опять пустой придёт
И скажет, что ты лишний рот.
Ах, рот твой бледненький так мал,
Так грустны глаз большие вишни…
Какой палач там приказал
Отцу считать твой ротик лишним?
Ведь папка нас любил всегда…
Проклятый голод и нужда!
Не знаешь ты, как трудно мне,
Всегда усталой от заботы,
Хорошей мамой быть в стране
Где нет ни хлеба, ни работы!
Быть может, я плохая мать, -
Но где ж мне сил для ласки взять?
На полках хлеб и пирожки,
В витринах шубки и игрушки,
А я сжимаю кулаки,
И нет в кармане ни полушки.
И вместо пряников и книг
Несу тебе я боль и крик!
И, гладя голову твою,
Я чувствую глухую горечь:
Что, если ты судьбу мою
Во всём безрадостно повторишь
И будешь нынче и потом
Всегда голодным, лишним ртом?
Иль, может быть, ты детский рот
Намажешь краской ярко-красной,
Чтоб стать игрушкой для господ,
Нарядной, жалкой и несчастной?
Нет, нет, мой птенчик! Никогда!
Уж лучше голод и нужда!
Ты засмеялась… Этот смех
Мне говорит, что есть на свете
Страна, где труд и хлеб - для всех,
Где радостно смеются дети.
Постой, родная, - и для нас
Засветит солнца яркий глаз!
Что толку брызгать солью слёз
На корку, данную судьбою!
Обед не сделаешь из грёз,
Бороться будем мы с тобою.
Ты будешь умной, смелой, злой,
Чтоб крикнуть вовремя: «Долой!»
Я выйду с армией подруг,
И вы пойдёте вместе с нами.
И взмахом наших женских рук
Мы вас подымем, точно знамя.
И хлопнут тысячи дверей
В квартирах жён и матерей!
Спи крепко, маленькая дочь,
Закрой пушистые ресницы.
Пускай тебе сквозь мрак и ночь
Страна весёлая приснится,
Где звонки крики: «Будь готов!»,
Где нет нужды и лишних ртов.
Тает облачко тумана…
Чуть светает… Раным-рано
Вышел старый дед с клюкой.
Бел как лунь, в рубашке длинной,
Как из повести старинной, -
Ну, совсем, совсем такой!
Вот тропа за поворотом,
Где мальчишкой желторотым
К быстрой речке бегал дед…
В роще, в поле - он как дома,
Всё вокруг ему знакомо
Вот уж семь десятков лет…
Семь десятков лет - не мало!..
Всё случалось, всё бывало…
Голод, войны и цари, -
Всё ушло, покрылось новью…
И на новь глядит с любовью
Белый, высохший старик.
Он стоит, склонясь над нивой.
Золотой густою гривой
Колосится в поле рожь.
Нет межей во ржи огромной,
И своей полоски скромной
В этом море не найдёшь.
Деловитый и серьёзный,
Смотрит дед, и хлеб колхозный
Сердце радует ему.
- Эх! И знатно колосится! -
Дед хотел перекреститься,
Да раздумал… Ни к чему!
Едут все кругом учиться,
Не вагон, а целый вуз!
Светят молодостью лица,
Паровоз ворчит и злится
И везёт, везёт в столицу
Небывало шумный «груз».
Крики, споры, разговоры,
Хохот дружный и густой…
- Говорю же, это скорый!
- Нет, не скорый, а простой!
- Стыдно, друг, в путейцы метишь,
А с движеньем не знаком!
- Ой, как долго!.. Едешь, едешь…
- Кто пойдёт за кипятком?!
- Нет, товарищ, вы, как страус,
Не ныряйте под крыло,
«Фауст» есть, конечно, «Фауст»,
Но что было, то прошло!
Взять хоть образ Маргариты,
Что он сердцу говорит?
- Эх, брат, что ни говори ты,
Трудно жить без Маргарит…
- Слушай, Нинка, ты отстала,
Петухом не налетай.
О фосфатах ты читала?
О коррозии металла
Не читала? Почитай!..
Позабыв о жарком лете,
Мокнет блёклая трава,
В стёкла бьётся скользкий ветер,
И вдали туманно светит
Необъятная Москва.
Паровозный дым, как войлок,
Рваным пологом плывёт.
Точно конь, почуяв стойло,
Паровоз усилил ход.
Станционные ограды
Глухо сдвинулись вокруг…
Эй, Москва! Прими, как надо,
Молодёжные отряды
Дружной армии наук!
Мы доживём свой век в квартире,
Построенной при старом мире,
Кладя заплаты там и тут
На неприглядное наследство.
Но наши внуки проведут
Своё сверкающее детство
Не так, как деды и отцы,
Согнувшись в жалкой кубатуре.
Наследникам борьбы и бури
Мы возведём дома-дворцы.
И радует меня сознанье,
Что, может быть, в каком-то зданье
Частица будет кирпича
от Кумача.
1925
Песня о Родине
Под катом - "Вставай страна огромная..." песня из к/ф "Командир счастливой щуки"
ВасилийИвановичЛебедев-Кумач
(псевдоним; настоящаяфамилияЛебедев)
ВасилийИванович [24.7(5.8).1898, Москва, — 20.2.1949, тамже], русскийсоветскийпоэт.
